Довольно изысканный кашемир

У Эда была проблема.  С одной стороны, последние четыре недели были на редкость хорошими. Можно даже сказать удивительными. Он давно не чувствовал такого уровня азарта, когда каждый день мог принести новый вкус, цвет, ощущение, смешную нелепость или историю из многочисленных книг Стида.  Эд как будто заново открывал для себя будни пиратства. Которые внезапно оказались не угрюмо-серыми, пропитанными ромом, табачным дымом, привычным кровопролитием и подобострастным страхом окружающих. Нет, он с удивлением вспомнил, что пиратство — это весело. Особенно когда пытаешься научить одного очаровательного балбеса с атрофированным чувством самосохранения, как не убиться при каждом первом рейде. А этот балбес, в свою очередь, учит тебя вещам, о наличии которых ты даже не подозревал. Будь то затканный шёлком халат, лавандовое мыло, чертовски отличный коньяк, нелепо огромная библиотека поблизости от открытого огня или, мать его, позитивный стиль управления командой.  Всё, в общем-то, было замечательно, кроме одной небольшой проблемы: у Эда стояло на Стида Боннета. А Стид Боннет, невинная душа, да простит его Господь и все присные, даже не подозревал об этом.  Эд впервые оказался в ситуации, когда он кого-то хотел, но при этом боялся заявить о своём желании. В юности у него не было денег, но было смазливое лицо и симпатичное тело, поэтому никого уговаривать долго не приходилось. Затем он заработал славу, и люди сами радостно прыгали к нему в койку (ну, чаще всего приваливались к стене в подворотне или падали между бухтами каната на нижней палубе, но это детали). Затем Эд — уже Чёрная Борода — заработал ещё больше славы, и, когда она стала поистине устрашающей, отказы вообще перестали появляться на повестке дня.  Скучно. Это всё было чертовски скучно.  Но вот появился Стид Боннет, разодетый в яркие ткани, приправленный нелепо-изысканными манерами, украшенный сияющей улыбкой и отягощённый нечеловеческих размеров оптимизмом. И Эдвард Тич однажды утром обнаружил, что ему, кажется, придётся узнать, что такое целибат.  Он не был готов потерять всё, чем щедро делился Стид, ради шанса на случайный перепихон. А то, что Стид — мягкий, неуклюжий, весёлый и наслаждающийся приключениями Стид — согласится на что-то долгосрочное с кем-то вроде Чёрной Бороды… Ну нет, это было слишком далеко от реальности. Именно такие мысли привели к тому, что Эд оказался в тайной гардеробной Стида один на один со своей проблемой в виде болезненно стоящего члена и томительного, сковывающего мысли, желания.  Абсурдно роскошная гардеробная — ещё один абсурдный, роскошный и поразительный штрих к портрету Стида Боннета — с самого первого дня заворожила Эда. Ряды кафтанов, камзолов, жилетов, бриджей, рубашек, шейных платков, чулок и дьявол его знает, чего ещё, до сих пор вызывали у Эда чувство, схожее с оторопью. Наличие всего этого пёстрого разнообразия на корабле, по стоимости сопоставимого с ценой самой «Мести», было столь же идиотским, сколь и восхитительным.  Вот бирюзовый камзол с золотым шитьём по обшлагам, пикейный жилет с инкрустированными перламутром пуговицами, рубашка из тончайшего батиста. Вот бархатные бриджи, атласные кюлоты, кафтан тонкой шерсти. А вот белые шёлковые чулки, так ладно обтягивающие мускулистые икры Стида… Блядь. Эд прижал ладонь к ноющему члену, который болезненно упирался прямо в шов штанов.  Он опасливо прислушался, не вошёл ли кто-нибудь в капитанскую каюту. Но всё было тихо. Стид упорхнул на нос корабля, забрав с собой Люциуса, а это означало, что того ожидал сеанс записи под диктовку. И это должно было занять достаточно времени, чтобы Эд смог по-тихому передёрнуть в окружении атласа, муслина и тонкого шлейфа запахов, обозначающих призрачное присутствие Стида Боннета.  Эд снова провёл рукой по рядам висящей одежды. Его мозолистые пальцы скользили по вышивке, тесьме, шнурам и кружевам. Такое богатство текстур и цветов — такая возмутительная роскошь и красота. И всё это когда-то надевал Стид.  Тончайшее бельё касалось его мягкой кожи. Белые рубашки изящными складками драпировались на его груди, скрывая розовые соски и арку рёбер над мягкой впадиной живота. Эд застонал и быстро расстегнул и откинул в сторону клапан на штанах. Закусив губу, он сунул руку внутрь и наконец-то обхватил давно и прочно стоящий член. Ох, дьявол. Его ладонь была сухой и жёсткой. Полная противоположность ухоженным рукам Стида.  Эд зажмурился и начал движения. Хватка была крепкой и привычной, но если бы это была не его рука… Если бы вместо смуглой ладони с татуировками, шрамами и мозолями были белые пальцы, пахнущие цветочным мылом. Двигались бы эти пальцы иначе — мягче, ласковее, изысканнее? И что бы тогда почувствовал Эд?  Что было бы, если бы Стид коснулся его члена? Если бы провёл ладонью по всей длине, сжал основание, затем поднялся выше, потёр уздечку и скользнул мягким пальцем с ухоженным ногтем прямо по головке, лаская щель… Сквозь закушенную губу прорвался стон. Эд опустил взгляд, оглядывая себя: задранная рубашка, водоворот шрамов на боку, чернила на смуглой коже, тёмная поросль волос, зажатый в кулаке налитый кровью член с влажной головкой. Весь он — соль, порох и мускус. Эд чувствовал себя диким, грубым, по-настоящему варварским на фоне Стида и… О, как бы он хотел узнать, как смотрится член Эда — всё тело Эда — на фоне белой кожи, золотистых волос и вороха блядских разноцветных тканей.  Если бы всё было так просто, Эд прижался бы губами к белому шёлку, обтягивающему икры Стида. Потёрся бы бородой, скользнул поцелуем выше, к подвязке, и ещё выше — к мускулам и тёплой складке бедра. Он бы влажно и жадно выдохнул прямо на член Стида, скрытый под слоями изысканных тканей. Он мог бы зубами разорвать эти ткани, но только бережно развернул бы Стида, как дорогой подарок. Эд низко застонал и привалился к стене. Ряды костюмов мягко сомкнулись перед ним, точно театральный занавес. Скрывая от мира его стыд и наслаждение.  Член ныл, хотелось разрядки, но образы, мелькающие под веками, были слишком сладкими и с ними так жаль было расставаться. Не сейчас, когда на них хотя бы можно было передёрнуть. А не терпеть и выбрасывать их из головы, пока объект желаний Эда целый день беззаботно порхает перед его глазами.  Это было мучительно. Резкие движения кулака дарили удовольствие, но его было мало, слишком мало. Хотелось большего. Эд потянулся вперёд и наудачу схватил ближайшую к себе вещь с вешалки. Ею оказался кашемировый шейный платок, золотисто-коричневый как чай. Или как глаза Стида.  Эд вздрогнул, ощущая в пальцах шелковистую мягкость. Нежность, которой ему не полагалось от рождения, но которой он, оказывается, хотел. О, как хотел… Кульминация подступала. Эд отчаянно работал кулаком, а второй рукой прижал к лицу ткань. Это было как касание — ласковое, тёплое и утешающее. Задохнувшись, Эд позволил кашемировой мягкости скользнуть вниз по телу, а затем вложив в неё свой член.  Вот и всё.  Эд стукнулся затылком о стену и кончил с протяжным хриплым стоном.   Колени дрожали и он позволил себе сползти вниз по стене. Он всё так же стискивал в руках кашемировый платок, на котором остывали густые белёсые капли.  Блядь. Стид вряд ли одобрит, что он испортил хорошую вещь. Но если Стид не узнает, то и не расстроится, так ведь? У него десятки шарфов, платков и галстуков, так что исчезновение одного из них он даже не заметит. И это не будет большой трагедией.  Эд поднялся. В ногах ещё ощущалась посторгазменная слабость, но приятный дурман в голове уже рассеивался. Заправив член и застегнув штаны, Эд осторожно свернул платок и сунул его в карман. Вряд ли он мог просить Френчи или кого-то другого из команды постирать вещь — следы на ней были слишком очевидными и компрометирующими. Он как-нибудь справится сам, а потом незаметно вернёт платок в гардеробную Стида. Или не вернёт. Он ведь, дьявол его побери, Чёрная Борода! Он всегда может — и должен — брать, что хочет. И если он почему-то не может решиться взять себе Стида, то хоть присвоит принадлежащую ему вещь. Как грабитель, которым он в сущности и является. Окинув последним взглядом гардеробную, которая теперь скрывала ещё одну тайну, Эд вынырнул обратно в каюту. Сверху, на палубе, уже раздавался цокот каблуков модных туфель Стида, и Эду следовало как ни в чём не бывало встретить ничего не подозревающего со-капитана. Чтобы он и дальше ничего не подозревал.  Эд справится. Мягкий кашемировый платок обжигал его бедро даже через слой толстой чёрной кожи.