you get me so high.

«Hope you don't regret it /Надеюсь, ты не жалеешь./ I pushed a lot back, but I can't forget it /Я многое задвинул на задворки сознания, но не могу об этом забыть./» Рассвет около половины пятого. В шесть звук поворачивающегося ключа, наушники в ушах и сонный взгляд. — Никогда не любил бегать. Пробежка с утра была чем-то сродне с новым глотком воздуха — пропитанным промышленными отходами — для Суны. Особенно, когда причин выходить из квартиры вовсе не стало, заставлять себя было ещё более невыносимо. Ещё более отвратительно. Сонный город, окутывающий своим одиночеством, лишь в который раз напоминал, как человек по своей сути одинок. Всегда. Засыпая, даже в объятьях любимого человека, — Ринтаро скривился, — ты проваливаешься во тьму. Одинокую. Пугающую. Страшную. Боязнь темноты и жуткая фантазия всегда брали свое, но ты всё-таки вспоминаешь, что рядом лежит некто, кто любит тебя. Оберегает. Кто находится с тобой, даже в этой темноте. Суна криво усмехнулся. Сейчас, когда он встаёт, лишь солнце проникает в его комнату, лениво откидывает руку на вторую половину кровати и ощущает холод. Холод не тронутого постельного белья. «Neither of us planned it /Никто из нас этого не планировал,/ And for a long time I took it all for granted /И долгое время я принимал это как должное./» Солнце поднимается выше, город просыпается, люди кучками появляются на улицах. Жизнь начинает просыпаться, идти своим чередом. Это должно дать толчок для едва заметной улыбки на лице Рина, казалось бы, раньше этого хватало. Но в ответ жизнь лишь получит холодный взгляд и едва заметную горечь внутри. Толики эмоций, которые оставались рядом. В голове раз за разом всплывают воспоминания. Воспоминания, где он был счастлив. Где были счастливы оба. — Суна, ты опять спишь, — недовольное бурчание где-то сверху. — Мм, если ты сейчас не отстанешь, я кину в тебя подушку. — Наглеж, Рин, я ведь завтрак приготовил, тебя жду, а ты спишь, — Мия сложил руки на груди и капризно затопал ногой, — вставай, говорю. — Да-да… я вообще-то встал, ты не видишь? — перевернувшись на другой бок, замычал тот. Осаму надоело стоять над жутким — но дико красивым — соней, поэтому, ещё раз глянув на спокойное лицо, навалился всем телом на Суну. — Фпрэййй, ты че творишь. — Вставай, я же сказал. Выставив руки по обе стороны от головы Ринтаро, Саму нахмурился. Лис давил лыбу, пользуясь случаем переместил собственные руки на спину Осаму. — Теперь ты полежишь со мной. — Надо вставать, завтрак. Саму уткнулся носом в щеку Рина, закрыв глаза. — Полежим ещё немного, — рука последнего спокойно перебирала окрашенные кончики волос. — Ладно… Звуки машин возвращали Суну в реальность. Лицо, не выдающее никакие эмоции, вновь скривилось. Горечь и боль, которые поселились внутри Ринтаро, брали верх каждый раз, стоило выйти тому на пробежку в гребаные шесть утра. С момента расставания Суна никогда не вставал позже одиннадцати. «I wish I never ever told you all about it /Хотелось бы, чтоб я никогда тебе об этом не говорил,/ But I just had to let you know /Но я просто обязан дать тебе знать,/ I never meant to hurt you though Что никогда не намеревался причинять тебе боль,/» Ненависть к самому себе росла каждый раз, когда плохое настроение сказывалось на их отношениях. Два гордых, пассивных, саркастичных — эта адова смесь каждый раз была бензином, который подливали в огонь. «I had all my motives /Хотя у меня были на то причины,/ I didn't know they wouldn't mix with your emotions /Не знал, что они не смешаются с твоими чувствами./» — Саму, пойдём поговорим. — О каком разговоре может идти речь, Ринтаро, когда ты слова мне вставить не даёшь. Сутками занят то работой, то ещё чем-то, мы в одной квартире живём или, всё-таки, в разных реальностях? Очнись, вспомни, что ты тут не один, жизнь проживаешь не один и отношения у тебя тоже не с самим собой. «I just had to reach my goals /Я просто обязан достигнуть своих целей,/ Never knew I need you though, so /Но не знал, что так нуждаюсь в тебе, так что…/» Кто ж знал, что Суна в действительности забывает о бесценном сокровище, с которым был знаком со страшей школы. Кто ж знал, что желание Суны сделать его счастливым, сделать для него все, заберёт у самого Ринтаро его. Звезду, горящую ярче, чем все остальные. Прекрасное солнце, которое заставляло забыть о жуткой темноте вокруг, которое позволяло расслабиться и забыть о плохих воспоминаниях и неизвестном будущем, которое давало возможность жить. Жить настоящим. «High all the time, high all the time /Счастливым всё время,/ I wanna be high all the time /Я хочу быть счастливым всё время,/ Would you come with me /Пойдёшь ли ты со мной? /» На макушку начали одна за одной падать капли. Дождь. Ринтаро поднял голову и уставился в тёмное небо. Он и не заметил, как оно затянулось и полностью перекрыло солнце. Но потребности — да и желания, впрочем тоже — бежать от дождя не было. Суна просто стоял, позволяя ему смывать с него все, что у него осталось. Смывать слезы, которые начали течь по инерции за дождём, переплетаясь с пресной водой. Он не хотел контролировать себя, а мог ли? «If you can just let me know if it's okay /Если можешь, просто скажи, что всё хорошо,/ To call you when I'm lonely /Чтобы я мог позвонить тебе, когда мне станет одиноко./» Телефон в кармане всегда был на беззвучном. Хотя, если быть честным, кто бы ему звонил. На дворе шесть тридцать, льёт дождь, люди спешат на работу или только проснулись, с грустью смотря на погоду. Звонить было некому. Писать, впрочем, тоже. Но он ждал. Каждый раз брал телефон, включал их любимую песню и бегал. Бегал, как Осаму по утрам, потому что «мне нравится, когда никого нет, я могу побегать, подумать и вернуться в хорошем настроении к тебе.» И Суна послушался, но только после того, как Саму хлопнул дверью, воздвигая высокую стену между ними. Ринтаро бегал, ненавидя рано вставать, ненавидя темноту и одиночество, ненавидя собственные мысли, но с диким желанием вернуться в хорошем настроении к нему. Время почти семь. Телефон на беззвучном, но музыка играть перестала. Холодными руками Суна достал телефон, надеясь лишь на звонок от него. Быть может, мысли или желания материальны? — Замёрзнешь ведь, — прозвучало на том конце и на минутку Рину показалось, что дождь остановился, а солнце хочет показать свой свет.