Глиняный идол

Хотя его еще мутило и заносило вперед, Ло Бинхэ подтянулся в кресле и с усилием открыл глаза. Правда, заботливая рука в тот же миг помогла ему, оттягивая веко. Чжучжи-лан пристально вгляделся в расширенный зрачок и (судя по тому, что он вновь спрятал руки в рукавах) остался удовлетворен. — Очнулся наконец, — проворчал Мэнмо, тут же материализуясь на третьем стуле у стола, за которым они все собрались. Комната, в которой очутился Ло Бинхэ, в точности напоминала ему кабинет Чжучжи-лана. Правда, тот факт, что вечно пустующий стул таки занял Мэнмо, свидетельствовал о том, что сейчас они находились в царстве снов. — Старейшина Мэнмо мне подробно рассказал о твоем противостоянии с тем глиняным существом, — просто начал Чжучжи-лан. «Подробно» означало, что Чжучжи-лан не настроен слушать версию Ло Бинхэ, и это несколько раздосадовало юношу. Притом его кое-что удивило. «Глиняный? Ну да, тело у него было сыпучее…» — и на этом рассуждения зашли в тупик. В зависимости от вида у демонов могла значительно отличаться структура плоти, однако, пытаясь пробудить ассоциации, Ло Бинхэ терялся… и вспоминал человеческие лакомства. — В первые дни твоего недуга оно вело себя довольно нагло, поэтому мне пришлось отогнать его от дворца. Этому ничтожному явилась возможность самостоятельно понять, почему сяоди не смог одолеть вторженца за четверо суток. Кажется, и Ло Бинхэ начал догадываться, как Чжучжи-лан понял, из чего состоит Шэнь Юань. — Пока сяоди отдыхает, это существо продолжает мельтешить в окрестностях. Признаться, я вижу лишь один способ покончить с ним. Желудочный сок этого ничтожного столь ядовит, что по истечении шичэня, какой бы регенерацией ни обладала живая тварь, восстановиться она уже более не сможет. Конечно, я бы не стал его переваривать, — попытался успокоить двоюродного брата Чжучжи-лан, заметив, как тот позеленел от тошноты. — Кроме того, так как это существо было противником сяоди на протяжении четырех дней, этот ничтожный не посмел бы оборвать его жизнь без твоего ведома. Теперь же… что ты решишь? Несмотря на сочувствующий взгляд двоюродного брата и насупленное лицо старейшины, в перерыве, когда ком перестал давить горло, Ло Бинхэ выдохнул: — Не надо. Я сам с ним разберусь. Нежное лицо Чжучжи-лана не изменило выражения мягкой учтивости, но немигающие желтые глаза с привычным холодным вниманием смотрели на Ло Бинхэ, будто ожидая, что тот договорит. Постоянный контраст во внешности и поведении двоюродного брата всегда вызывал у Ло Бинхэ противоречивые чувства. Ведь среди складных речей постоянно проскакивали совершенно отвратительные идеи — например, съесть посланника Небес. Ворчание Мэнмо разорвало возникшую тишину: — Ты с ним за четыре дня не смог разобраться, а голова твоя сейчас подобна пустому дуплу в отсутствие здравых идей. Послушай двоюродного брата: в отличие от тебя его разум хладен, и план уже готов. — Старейшина Мэнмо, — мягко остановил его Чжучжи-лан, раскрывая губы в легкой улыбке. — Этот ничтожный ожидал услышать подобный ответ от сяоди. Как оказалось, это существо не представляет опасность для жизни кого-либо из нас и не шпионит за войсками нашей армии. Но если все поменяется, этому ничтожному все же придется попробовать, — Чжучжи-лан снова перевел свой змеиный взгляд на Ло Бинхэ, почтительно и даже чуть смущенно улыбаясь. Обладающий в общей сложности миловидной внешностью, Чжучжи-лан иногда все же нагонял на Ло Бинхэ жути. Однако, выбирая между ним и Мэнмо, Ло Бинхэ всегда предпочитал договариваться с Чжучжи-ланом. Чжучжи-лан, если Ло Бинхэ давал достаточный отпор, уступал и ждал, пока вновь не представится случай поопекать давшего слабину сяоди. Мэнмо же мало того, что с легкостью разоблачал блеф подопечного, так еще без устали нудил, пока дело не получит какую-либо развязку. Разорвав сон, Ло Бинхэ пробудился в своей постели. Тяжесть обвивших тело змей убедила его, что Чжучжи-лан твердо намерен дождаться развязки этого случая и с тем несколько задержится во дворце. Аккуратно сняв с себя всех тварей, Ло Бинхэ, не дожидаясь пробуждения голоса в своей голове и шелеста приближающихся к двери шагов, выскользнул в окно. Он пришел к месту вчерашних тренировок. Попытавшись собрать в ладони сгусток энергии, он почувствовал жжение и тут же встряхнул рукой, будто сбивая с рукава огонь. Продолжать столь тяжелые тренировки было пока опасно. «Но ты ведь сюда за другим пришел», — буркнул Мэнмо. Ло Бинхэ развернулся и легкой походкой направился в гору. Его преследователь пусть и был непостижимо вынослив, но повадки выдавали в нем неженку. Среди голых сыпучих земель он умудрился отыскать одиноко стоящее дерево. Видимо, он еще не привык, что в Бездне не бывает солнца. Шэнь Юань сидел в позе для медитации между разлапистых корней, жадно впивающихся в бедную почву. Склонив голову и опустив руки, он будто вовсе не замечал подходящего к нему Ло Бинхэ, но когда расстояние между ними сократилось до двух десятков чжанов, Шэнь Юань все же предпочел почтительно подняться, тут же заложив левую руку за спину. Этот жест по-прежнему казался Ло Бинхэ странным, так как ранее он мог его наблюдать лишь у тысячелетнего Мэнмо, воплощенного во снах. — Этот Шэнь рад видеть господина Ло. Ничто в облике Шэнь Юаня не напоминало о безжалостной четырехдневной битве, в ходе которой он не терял разве что голову. Лицо «глиняного существа» выражало благостное умиротворение, одежда хоть и не была починена, но по возможности приведена в порядок. Грудь оказалась перебинтована теперь уже отсутствующим халатом, что позволило Шэнь Юаню сохранить приличный внешний вид. — Если Ло Бинхэ пришел за новой битвой, этот Шэнь с радостью поддержит его стремление. Честно признаться, в нашу прошлую встречу я имел первый боевой опыт за все свои жизни. Но теперь благодаря господину Ло этот Шэнь чувствует себя уверенно, будто сам Байчжань покровительствует ему. Ло Бинхэ приближался молча, и, только когда расстояние между ними сократилось до чжана, у Шэнь Юаня, доселе покорно сносившего оставшиеся без ответа слова, начали бегать глаза. Ло Бинхэ оставил меж ними лишь пару шагов и принял устойчивое положение, уперевшись ногой в корень дерева. Он выглядел при этом очень вальяжно и с тем напряженно, будто в любой момент эта нога могла стать опорной в хищническом прыжке. — Сегодня я пришел поговорить с тобой. В прошлый раз, должно быть, я не расслышал причину, почему ты здесь, — пытаясь подготовиться к вопросу, формулировка которого казалась Ло Бинхэ недостаточно небрежной, он строил из себя кого-то другого — генералов, которым нечего было предложить Чжучжи-лану, поэтому они набивали себе цену снисходительными рассуждениями. — Небеса получили пророчество? Это как-то связано с войной у южных рубежей? Шэнь Юань мужественно держал лицо, но на столь малом расстоянии невозможно было скрыть пустоту непонимания во взгляде, расширяющуюся с каждым новым вопросом. Но врать и таить эта душа не посчитала нужным: — Господин Ло должен понимать, что этот Шэнь не может распространяться среди демонов о помыслах Небес. Но этот Шэнь тоже не посвящен. — Если ты не знаешь, зачем ты меня преследуешь, тогда до каких пор ты собираешься меня преследовать? — вспылил Ло Бинхэ. При каждом обращении на «ты» Шэнь Юань неизменно морщился, но все же не позволял себе отойти или отвернуться от того, кого неделями до этого вынужденно преследовал. — Пока Небеса не дадут этому Шэню соответствующее указание. Этому мастеру странно слышать подобный вопрос от сына бывшего Повелителя Демонов, хотя он и наслышан об особенностях военной дисциплины среди демонов. — И какое указание тебе дали Небеса, когда я чуть не снес тебе голову? Хотя формально Ло Бинхэ был прав, пару мгновений возмущенный Шэнь Юань не мог произнести и слова, глядя в наглые глаза напротив. — Небеса первоначально дали этому Шэню указание не проявлять к демонам излишнего сострадания, но при первой встрече он им пренебрег, — губы Шэнь Юаня стянулись в упрямой улыбке, брови сошлись к переносице, а взгляд теперь был нацелен на Ло Бинхэ чуть исподлобья. — А ведь правда, сегодня господин Ло пришел к этому Шэню в поиске битвы. За время четырехдневного сражения Шэнь Юань приобрел несвойственную ему воинственность и теперь использовал предложение биться как предлог выйти из неприятных ему словесных тупиков. — Мне показалось, будто мы говорим на схожем диалекте, но, видимо, до этого Шэня слова доходят хуже, чем я предполагал, — передразнил Ло Бинхэ. Даже будучи ослабленным Ло Бинхэ не собирался уступать брошенному вызову. Пожалуй, он бы в итоге поплатился за необдуманную дерзость, если бы в чи от его стопы из песка не вынырнула змейка. При этом Шэнь Юань застыл, напряженно вглядываясь в ее золотистые глаза и даже не подозревая, насколько похож на нее в этот момент. — Мой наставник часто жалуется, что для хороших тренировок мне не хватает достойного противника. Думаю, когда я вернусь к практике рукопашного боя, я воспользуюсь твоим предложением. В возникшей паузе остро чувствовалось смятение Шэнь Юаня. Ло Бинхэ прекрасно понимал его природу: отступить, то есть попрощаться Шэнь Юань не мог, так как впоследствии ему бы пришлось либо наворачивать петлю, чтобы вновь вернуться к Ло Бинхэ, либо вовсе на сегодняшний день отказаться от его преследования. Ни на то, ни на другое Шэнь Юань согласиться не мог: не позволяла ни верность Небесам, ни собственная гордость. В конце концов, он вновь поднял взгляд на Ло Бинхэ, придав лицу надменное выражение. — Впредь, если господин Ло не будет успевать оправиться с нашей предшествующей встречи, ему не следует прибегать к провокациям и бросать этому Шэню вызов, полагаясь на благородство и терпимость этого мастера. С этими словами он неспешно отступил на пару шагов назад, чтобы вновь с достоинством вернуться к прежней позе, в которой Ло Бинхэ первоначально и застал Шэнь Юаня: с закрытыми глазами сидящим в пересечении корней. Слишком гордый, чтобы продолжать пререкания, Ло Бинхэ отвернулся и побрел к дому. «Неплохо. От него все же есть польза. После его слов ты охотнее возвращаешься в постель». Ло Бинхэ потратил на сон весь день, однако усердие привело к тому, что душной ночью (окна не открывались из-за песчаных бурь) его начали мучить бессвязные видения. Должно быть, отголоски лихорадки, которую упоминал Мэнмо. Одеяло было скинуто на пол, но волосы все еще липли из-за выступившей на теле испарины. Силясь уснуть, Ло Бинхэ успокаивал себя тем, что завтра-то ему уже никто не предъявит за халатность… как среди прочих обрывочных образов сознание родило лоскут разъедаемой кислотой сорочки. А из-под нее проявилась белизна не тронутого солнцем плеча. К неудовольствию Ло Бинхэ, не только Мэнмо страдал привычкой делиться с ним мыслями о подслушанном. Все еще чувствуя вялость и памятуя о дерзком предостережении Шэнь Юаня, Ло Бинхэ уже не так торопился на тренировочное поле и почтил завтракающего Чжучжи-лана своим присутствием. Все его мысли (дабы не думать об одном недочеловеке) были о том, как важно хотя бы в те редкие дни, когда сюнди дома, посвящать время семейным традициям, как вдруг и Чжучжи-лан счел нужным напомнить, что вчера он был четвертым собеседником: — Ему скучно, как и тебе. Чаша дрогнула в руках, и Ло Бинхэ пришлось поставить ее на стол. Чжучжи-лан нисколько не смутился направленного на него угрюмого взгляда. — Люди очень тщеславны. Им не нравится говорить о своих обязанностях, но они охотно рассказывают о своих достижениях. Небожители — люди, и как их творение он тоже страдает этой слабостью. Не заходя на тренировочное поле, Ло Бинхэ сразу направился к дереву. Сидящий в его корнях Шэнь Юань не шелохнулся при его приближении и не разомкнул глаз даже тогда, когда Ло Бинхэ сел в чжане от него. Уши Шэнь Юаня были округлы и малы, неподвижно прилеплены к его голове. Но даже так Ло Бинхэ знал, что тот жадно вслушивается. Меж тем за целую палочку благовоний Шэнь Юань так и не переменил позу. От скуки Ло Бинхэ начало заносить вперед. — Что ты делаешь? Медленно, будто не желая отвечать, чужие губы раздвинулись, выпуская тихий вздох. Шэнь Юань соврал: — Этот мастер медитирует. На самом деле, выполнить хотя бы подобие прежней медитации в присутствии Ло Бинхэ он не мог. Взгляд молодого демона все это время буквально прожигал его насквозь — по крайней мере, для Шэнь Юаня неожиданное внимание ощущалось именно так. Ло Бинхэ хвастливо хмыкнул, и этот звук истончил до предела терпение Шэнь Юаня. Он разомкнул веки, с вызовом и вопросом глядя в чужие глаза. — Если ты все еще восстанавливаешься от нашей битвы, то так бы и сказал. Еще словом каким-то заумным прикрываешься. В глазах Шэнь Юаня полыхнуло возмущение. — Этот Шэнь при первой же встрече объяснился, что для его нынешнего тела медитации бесполезны. Этот мастер прибегает к ним лишь для получения внутреннего удовлетворения от процесса. В своих лишенных смысла обвинениях господин Ло словно глупец, рассказывающий свои сны. Шэнь Юань ожидал, что, как и вчера, Ло Бинхэ ответит ему встречной дерзостью, однако демон замолчал, так и не возразив, и погрузился в себя. Все бы ничего, но кожа лица Ло Бинхэ будто потемнела, и метка на лбу мигнула алым. Шэнь Юаню стало не по себе, и, вспомнив, как Ло Бинхэ через грубость сознался в своей слабости, он пояснил: — Эту идиому люди используют, чтобы сказать, что их собеседник говорит очевидные глупости. Ло Бинхэ мыкнул, показывая, что услышал, и его взгляд стал чуть осмысленнее. Однако, едва придя в себя, он не преминул вновь поддеть Шэнь Юаня. — То есть, чтобы подкрепить свои слова, по смыслу ты сказал точно то же самое, зато словами какого-то очень авторитетного человека. Шэнь Юань лишь усмехнулся, устремляя взгляд за границу открытого горизонта. — Этот Шэнь может в некоторой степени похвалить учителя господина Ло, ведь не каждый человеческий наставник свяжет знание идиом со значением авторитетности человека. Но, к сожалению, победа в конкурсе чэнъюев не гарантирует прямой путь к власти и богатствам этого мира. Мэнмо одобрительно хмыкнул, и Ло Бинхэ, вновь не поняв суть отсылки, заключил, что это возрастные шутки. Впрочем, он тут же одернул себя. Внешне Шэнь Юань навряд ли был старше Чжучжи-лана, однако от многих его повадок веяло архаичностью пустыни. Потому Ло Бинхэ совершенно невпопад спросил: — Сколько тебе лет? Шэнь Юань вздрогнул, будто совершенно не ожидал этого вопроса, либо его бестактность ранила нежные уши «этого мастера». Сведя брови вместе, Шэнь Юань смерил Ло Бинхэ осторожным взглядом, как будто перед ним предстала вчерашняя змейка Чжучжи-лана. Но, увидев в чужих глазах лишь нескрываемый и бесстыжий интерес, лицо Шэнь Юаня мгновенно смягчилось, приобретя привычное благостное выражение. Он усмехнулся, оставляя на лице Ло Бинхэ невесомое прикосновение дыхания, и ответил: — Этому Шэню сегодня исполнилось пятнадцать дней. Лицо Ло Бинхэ разочарованно скукожилось, передразнивая улыбку Шэнь Юаня. Но, задумавшись, Ло Бинхэ заключил: — Получается, я тебя раньше не почувствовал, просто потому что тебя раньше не существовало. Мало того, что ты совсем не умеешь прятаться, так еще первое, что ты сделал по пробуждении, — это начал волочиться за мной. Это твои древнющие небожители научили тебя говорить в такой занудной манере? — Господин Ло наивно предполагает, что у небожителей есть желание десятки лет обучать новорожденную душу литературе, навыкам боя, верности небесам и непогрешимости идеалам? — Шэнь Юань с особым удовлетворением хмыкнул. — При первой же возможности этот Шэнь будет рад обнадежить Небеса тем, что демонический наследник Ло Бинхэ ничего не смыслит ни в небожителях, ни в людских душах. «А он как будто не в курсе, отчего у нынешнего поколения проблемы с этим», — проворчал Мэнмо. «А непогрешимые идеалы включают доносы?» — обиженно вздохнул Ло Бинхэ. Однако вслух он не стал раздувать перепалку. — Честно говоря, я до сих пор сомневался, душа ли управляет этим сосудом или же воля небожителей. И где же сейчас твое тело из крови и плоти? Не боишься, что я разыщу его и уничтожу? — Своды пещер, под которыми этот мастер ушел в свою последнюю медитацию, наполнены столь чистой светлой ци, что тело этого Ло, преисполнившись ею, лопнет уже спустя несколько фэней поисков. Но этот Шэнь готов избавить господина Ло от жажды бессмысленного надругательства: то тело уже никак не связано с душой этого Шэня, даже если бы в нем еще теплилась кровь. Светлые глаза Шэнь Юаня подернула дымка воспоминаний, и он умиротворенно улыбался. Но вместе с этим его язык не потерял своей привычной остроты, и с непринужденностью, свойственной одной лишь неуязвимой глиняной кукле, Шэнь Юань продолжал насмехаться над наследным принцем Ло Бинхэ. — Неужели ты не сберег ни единого друга и нажил тьму врагов, раз на исходе своих дней только и мог, что прятаться в берлоге? Улыбка растворилась на губах Шэнь Юаня, он прикрыл глаза и, взмахнув рукавами перед лицом Ло Бинхэ, поднялся на ноги. — Этими словами юноша Ло показал свое полное невежество перед этим мастером. Если бы этот Шэнь был адептом храма Байчжань, то давно бы напал первым. — Этот Шэнь уже не в первый раз демонстрирует свою недогадливость, когда изумляется, что некоторые вещи могут быть неизвестны или непонятны демонам. И хотя по статусу и возрасту мне надлежит быть рассудительным и понимающим, но столь частые неоправданные обвинения способны вывести из себя даже этого господина, — все явственнее кривящееся лицо Шэнь Юаня придавало Ло Бинхэ сил столь убедительно разыгрывать благоразумие и притом высмеивать манеру речи оппонента. — Однако, чтобы этот господин смог подтвердить свою рассудительность, а этот Шэнь — свою добродетель, нам надлежит решить данный спор без рукоприкладства. Как насчет того, чтобы немного просветить меня, Шэнь Юань? — Господин Ло желает зажечь свечу и учиться? Губы Шэнь Юаня, до этого отрешенно плотно сжатые, при звуках собственного имени сложились в прежнюю улыбку. Все еще не опуская свой взгляд на сидящего Ло Бинхэ, Шэнь Юань вновь взмахнул рукавом, но теперь это был приглашающий жест. Протягивая руку в сторону Ло Бинхэ, он будто предлагал ему схватиться за нее, чтобы подняться с земли. — Идем же. Этот мастер хочет отправиться на прогулку. Начав с тренировочной площадки, они незаметно для себя влились в маршрут недавнего поединка, только теперь их сердца бились ровно, а умы были вовлечены в беседу. Шэнь Юань стал гораздо откровеннее, когда Ло Бинхэ оставил попытки спросить о нем самом напрямую. Через редкие замечания из собственного опыта, которыми Шэнь Юань снабжал свое повествование, Ло Бинхэ сумел узнать о собеседнике гораздо больше, чем за прошедшие шичэни словесных кошек-мышек, и в какой-то момент увлекся его историями настолько, что растерял былой скептицизм. Только Мэнмо, не в пример Ло Бинхэ уставший терпеливо слушать нескончаемый монолог, в какой-то момент начал отвечать Шэнь Юаню, правда, не ожидая никакого отклика. — Даже после заточения вас, демонов, в Бездне, у заклинателей осталось достаточно забот в Поднебесной. Заклинательские ордены во многом живут за счет помощи близлежащим селениям, а гуль и хули-цзин, будучи у крестьян нежеланными гостями, встречаются еще очень часто. «Забот действительно осталось предостаточно. Крестьяне вообще вряд ли заметили, что они убавились». — Правда, когда война кончилась, многие ордены потеряли былую поддержку. Они лишились покровительства власть имущих и, вынужденные бороться с низшей нечистью, не сумели смирить гордыню… Но мой орден никогда не забывал добродетель. В нем мало что поменялось после сошествия небожителей. «О, так при жизни он состоял в бедном ордене, адепты которого не встречали кого-либо опаснее речного гуля… А столько гонору в глиняном теле». — Когда этот Шэнь в шестой раз проводил своего зодиакового зверя, он ушел в свою последнюю медитацию, — вспомнив, что прежде этот термин вызвал у Ло Бинхэ затруднения, Шэнь Юань снизошел до объяснения: — В ней заклинатели подготавливают свой дух перед возвращением в круг перерождений. Он оглянулся на своего спутника. В этот момент Мэнмо опять ворчливо дразнил Шэнь Юаня, и Ло Бинхэ, утомленный постоянным шумом, нахмурил лоб. Буря стихла, и алое свечение песков начало блекнуть. Шэнь Юань почувствовал приближение рассвета. — Кажется, этот Шэнь занял у наследного принца демонов до неприличного много времени, — поддел он Ло Бинхэ, замечая, что тот смиренно принял его насмешку. Шэнь Юань направился к дворцу, и Ло Бинхэ последовал за ним. Покорность, вызванная ли усталостью или задумчивостью, очень ему шла. Однако спустя пару ли Ло Бинхэ нарушил молчание, оберегаемое залюбовавшимся рассветом Шэнь Юанем. — Шэнь Юань, тебя послали сюда Небеса, но как по-твоему… демоны действительно заслуживают поголовного истребления? Шэнь Юань обернулся, освещая свое лицо бледными отблесками солнца, едва угадываемого из-за постоянного смога. — Этот Шэнь не смог бы исполнить волю богов, если бы те велели ему без весомой причины отнять у кого-то жизнь. Учитель этого Шэня наставлял его уважать жизни любого живого существа независимо от того, демон это, человек или иное создание. Те же принципы этот мастер старался передать и своим ученикам. Вот только… Шэнь Юань напряженно свел брови вместе и, казалось, был чем-то смущен. В эту паузу Ло Бинхэ попытался заглянуть в лицо Шэнь Юаня. Когда он задал вопрос, его дребезжащий голос звучал слабо: — Только что? Даже Мэнмо стих, усиливая его тревогу. Шэнь Юаня подобное внимание, казалось, смутило еще больше. Он попытался беспечно улыбнуться, но сделал это слишком быстро, и из его горла вышел сдавленный смешок. — Учитель этого Шэня в действительности следовал тому, чему обучал. Не убивал гулей без предварительного расследования, постился и не употреблял в пищу даже куриные яйца. Но этот Шэнь не мог пересилить собственные желания и всецело следовать заложенным принципам. И кается в том, что при жизни хотя бы раз в неделю набивал живот жареным или тушеным мясом. Он делал это втайне от учеников и несколько беспокоился за свое совершенствование. Но впоследствии оказалось, — на этом моменте Шэнь Юань наконец повеселел, — что в загробном мире на это никто не смотрит. Поэтому, если этому Шэню подвернется случай покинуть Бездну, он обязательно передаст полученные знания вынужденным поститься заклинателям. Еще не закончив объяснение, Шэнь Юань услышал сдерживаемый смешок. Резко обернувшись в намерении поймать наглеца с поличным, Шэнь Юань застыл, очарованный парой искрящихся глаз. Любуясь их чернильной глубиной, смешливым изгибом губ и пунцовостью щек (странно, ведь мерцание Бездны к рассвету поблекло), Шэнь Юань не смог вымолвить и слова. Меж тем Ло Бинхэ сцепил руки за спиной, чем-то подражая Шэнь Юаню, и сладко потянул плечи. С его лица не сошла улыбка, но она стала тоньше, задумчивее. — Как тебя зовут? Зачем ты здесь? Кто ты? Желаешь ли ты мне зла? Может, вместо того чтобы биться с тобой четверо суток, мне следовало задать тебе эти четыре вопроса? Чувствуя, что своим молчанием он невольно выразит согласие, Шэнь Юань добровольно оставил сопротивление. Ему казалось, будто впервые за прошедшие дни он может различить, как за плотной пеленой облаков поднимается слепящий диск.