Глиняный идол

Как оказалось, до утра их разделял неполный шичэнь. Но Шэнь Юань едва ли ощутил призрачный рассвет — пустыню как и прежде заслоняла стена дождя. А веки тяжелели от усталости. Ло Бинхэ ходил по комнате. Мельтешил длинными рукавами. Плотно заматывал Синьмо в тряпки. Листал хрустящие страницы отцовского дневника. Бросал быстрые взгляды на неподвижно сидящего Шэнь Юаня. И когда начинало казаться, что вся эта бессмысленная суета должна все-таки прекратиться: голова Ло Бинхэ склониться к груди, а ноги сами привести его к притихшему Шэнь Юаню — Синьмо начинал гудеть и пачкать кровью ткани. Ло Бинхэ качал головой, и все повторялось снова. Перед тем как Ло Бинхэ понял, что им пора, его выбор остановился на плаще из драконьей кожи — Синьмо под ним на время стих. Дневник отца Ло Бинхэ втиснул за пазуху, свои плечи — накрыл еще одним плащом из драконьей кожи, Шэнь Юаню отдал третий, а вместе с ним — новую одежду. Не дожидаясь, когда Шэнь Юань разденется, покинул комнату, отгородившись дверью. А когда Шэнь Юань закончил и вышел в коридор, его тут же встретил насупленный взгляд. Ло Бинхэ ничего не сказал, только кивнул будто самому себе, а после побрел по коридорам к главной лестнице. С момента прибытия в замок Шэнь Юань не слышал ни шагов, ни голосов. Никого ни в просторных залах, ни в тихих коридорах. Неужто Ло Бинхэ заведомо перенес пространство одинокой хижины на всеми покинутый фамильный замок? Но стоило Шэнь Юаню об этом подумать, как из тени колонны, поддерживающей серые своды залы, выступил Чжучжи-лан. Вернее, это они обогнули колонну, так что Чжучжи-лан стал виден. Ибо сам демон был неподвижен: веки сомкнуты, а губы бледны и смежены, будто бездыханны. Как и все в этом замке, он казался заколдованным и погруженным в безвременье. Однако, когда Ло Бинхэ пересек плитку, лежавшую вровень мыскам Чжучжи-лана, ресницы встрепенулись, и одного взгляда суженых зрачков хватило, чтобы Ло Бинхэ задержал шаг. Чжучжи-лан обратился к Ло Бинхэ — не здороваясь и не желая доброго утра, ибо он прекрасно осознавал что за прошедший шичэнь у его сяоди не было даже фэня, чтобы прилечь: — Ты завернул Синьмо в плащ из драконьей кожи… Ло Бинхэ рассеял взор, и его бледные ноздри едва трепетали. Хотя его лицо ничего не выражало, Шэнь Юань чувствовал скрытое под этой маской напряжение. Задержав дыхание на полуслове, Чжучжи-лан выдержал паузу и наконец закончил: — Не хочешь взять второй меч? Как в прошлый раз? Думаю, у нас есть подходящий. Он был лучшим в сокровищнице Цзючжун-цзюня. Расцепив скрещенные на груди руки, Чжучжи-лан вынул из-за полы ханьфу поддерживаемый все это время меч. Шэнь Юань — пусть сам о себе он не мог сказать, будто хорошо смыслил в оружии — сразу отметил не только его красоту, но и искусность. Однако было неожиданностью увидеть, как столь доброжелательный молодой демон прячет за пазухой «кинжал». «Вот же бесстыжий стервец», — неожиданно прогудел в голове Шэнь Юаня знакомый старческий голос. Белое и гладкое лезвие мерцало, манило, будто волнуемый рябью диск утонувшей луны. Символ оказываемого братом покровительства. Дар, воплощающий единство стремлений и помыслов родственной крови. Орудие павшего царства, сила которого строилась на интригах и чарах. Ло Бинхэ смаргивает наваждение, обращает к сюнди взгляд и медленно отвечает: — Не нужно, сюнди. Шэнь Юань окликнул голос в голове. Еще раз. А затем еще. Но старый демон как внезапно объявился, так и загадочно смолк. Видимо, некоторым вещам было суждено остаться в кругу этого скользкого семейства. — Тогда… доброго пути, — Чжучжи-лан спрятал ладони в собственных рукавах и с притворным смирением потупил взор. — Мастер Шэнь, позаботьтесь о моем сяоди. Он отошел, пропуская их вперед. Змеиный взгляд перетек меж лопаток Шэнь Юаня ощущением холодного пота. Когда тяжелые двери поддались расставленным рукам Ло Бинхэ, уши заслонил шум дождя, и Шэнь Юань прикрыл голову капюшоном. Когда-то давно они тоже прощались с Чжучжи-ланом, только сейчас он остается позади, а они — уходят в Сердцевину Бездны. Бредя за Ло Бинхэ, которого он мог потерять из виду даже на расстоянии вытянутой руки, Шэнь Юань произнес вслух, не боясь, что его расслышат сквозь частокол падающих с небес тяжелых капель: — Старейшина, почему вы молчите? Но Мэнмо решил не разделять их обоюдное одиночество. В пещерах, над которыми барабанили упругие ливни, было горячо и душно. Первый ли, с которого начался их спуск в Сердцевину, одежды под плащом из драконьей кожи были мокры от пота и липли к телу, а во время привалов Шэнь Юань беспрестанно ворочался, мучаясь спертым дыханием. Пока он находился в беспамятстве, Ло Бинхэ прикладывал к его губам смоченную губку и промакивал лоб, но, разлепив веки, Шэнь Юань почти всегда заставал спутника уже уставившимся в пламя костра. Глаза Шэнь Юаня раздражал исходящий от огня жар, но без него их одежды было не высушить. Влага успокаивала воспаленное сознание, и после Шэнь Юань торопился провалиться в беспамятство — прежде чем разум снова заволакивали обрывочные кошмары. Сутки, разделяемые порожними сновидениями, медленно и неразличимо, но текли, и сначала, впитавшись в камень, рассеялась духота, а затем уже мерзлые пещеры принялись за незваных гостей, вытягивая из тел тепло жизни. Изредка, бредя за Ло Бинхэ и кутаясь в складки плаща, Шэнь Юань чувствовал в груди жаркое порхание — это благословения храма Цинцзин вливали силы в божественное тело, однако почти тут же Шэнь Юаня прошибал озноб — будто тысячи мелких иголок впивались в кожу, — и ему приходилось вновь клонить голову. Ло Бинхэ оборачивался, улавливая его облегчение и боль, и завернутый в ткани Синьмо ворчал, почуяв светлую ци, но более ничего. Ло Бинхэ редко заговаривал с Шэнь Юанем. Редко заглядывал в глаза, совсем не касался. Будто последним разом, когда ему хотелось схватить чужую руку, был разговор на лестнице — чтобы увести Шэнь Юаня от сюнди. А дистанция, которую Ло Бинхэ установил меж ними на площади Небесной Столицы, выросла до зияющей пропасти, к чьему дну они теперь стремились. Кажется, только Синьмо Ло Бинхэ силился не замечать больше. Когда пронизывающий холод спал, им повстречались монстры, обитающие в Сердцевине. Ло Бинхэ всегда убивал их руками: беря в захват, душил и ломал хребты, вырывал гортани и сердца, крошил черепа или просто сталкивал в обрыв с уходящий ко дну тропы, по которой они сами шли. Тогда Ло Бинхэ замирал, прислушиваясь, но Шэнь Юань редко понимал, когда жертва пропадала в пропасти. Однако, спускаясь, они более никогда не встречали ту же тварь. Чем глубже в Сердцевину, тем уродливее и кровожаднее становились демонические чудовища. Однако Шэнь Юань не испытывал страха и быстро засыпал во время отдыха, зная, что обязательно проснется через пару шичэней. Невозмутимому спокойствию, с которым он наблюдал за каждым из ожесточенных сражений, позавидовали бы даже бессмертные. Однако вера в силу Ло Бинхэ родилась далеко не из его многочисленных подвигов, а из ощущения неотвратимости происходящего. Откуда взялась эта слепая уверенность в том, что они обязательно спустятся на самое дно этой проклятой земли? Вот только именно из-за нее Шэнь Юань каждый раз застывал на месте, терпеливо ожидая, когда Ло Бинхэ закончит, а затем вновь брел за ним по темной спиралевидной тропе. Он не сразу заметил, что воздух стал тяжелее, а каменные своды над головой — ниже. На такой глубине пропали даже самые мерзкие из тварей, а Синьмо гудел, закладывая уши. Шэнь Юань не спрашивал, далеко ли им еще, зная, что ответ на этот вопрос их путь не облегчит. Сейчас весь мир замкнулся для него на спине идущего впереди Ло Бинхэ — линии горизонта бесконечного пространства Диюя, по которому с той же бесцельностью когда-то брел Шэнь Юань в ожидании наступления покоя. Спиралевидная тропа привела их к своему началу. Теперь они шли практически в полной темноте, зато потолок стал безгранично выше. Развязав свой пояс, Ло Бинхэ обвязал один его конец вкруг своего запястья, а другой отдал Шэнь Юаню: захочет — отпустит. Так спину Ло Бинхэ, покрытую темным плащом, Шэнь Юаню удавалось преследовать лишь благодаря этому поясу да тусклым огням, редко всплывающим и угасающим, коли попробуешь к ним приблизиться. С тех пор как они вошли в эту мглу, Ло Бинхэ не делал привалов, хотя, судя по количеству пройденных шагов, они бродили уже восьмой шичэнь, а по чувству истощенности Шэнь Юаня — целые сутки. Ло Бинхэ не оборачивался и вел, не мешкая и не теряясь, так что Шэнь Юаню оставалось лишь надеяться, что тот читает дорогу по расположению огней. Во всяком случае, когда эти призрачные маяки внезапно рассеялись на их пути, оставшись мерцать лишь в десятке чжанов по сторонам, Ло Бинхэ замер, словно дорога под их ногами осыпалась обрывом. Он намотал пояс на ладонь, тем самым притягивая Шэнь Юаня к себе со спины, и прислушался, внимательно следя за рябящими огнями. — Сюда кто-то спустился, — неожиданно объявил он и, вытянув перед собой руку, сосредоточил в пальцах ци. Раздражая глаза, алое свечение полоснуло каменистую почву, но ни над головой, ни по бокам оно не встретило препятствий. Призрачные огни вспыхнули ярче, подобно светлячкам отозвавшись чужому мерцанию, и уже в их белом сиянии своды пещеры наконец стали различимы. Шэнь Юань тоже вгляделся, стараясь уловить впереди неясную тень. Тогда камень лопнул за их спинами. Ло Бинхэ, заранее расставивший ловушку, отреагировал мгновенно. Выдернув из руки Шэнь Юаня конец пояса, он легко ткнул его в сторону и в последний миг подпрыгнул сам, прежде чем массивное тело сшибло бы его с ног. Уцепившись за рог монстра, Ло Бинхэ удержался на его спине и, пока тот брыкался, подтянулся к крупной голове. Взмах — и, запачкав когти, Ло Бинхэ лишил чудовище глаза. Монстр взвыл и, накренившись на бок, на который сполз Ло Бинхэ, с размаху впечатался им в стену, однако Ло Бинхэ успел сползти и прокатиться под его брюхом, избегнув удара. Как только Ло Бинхэ сбросил с пальцев свечение ци, призрачные огни вновь померкли, испугавшись чудовища. В полутьме этот монстр напоминал носорога за тем исключением, что ростом он был по крайней мере в два раза выше человеческого. Потеряв Ло Бинхэ во мгле, ослепленный на один глаз и разъяренный болью, монстр вскапывал под собой землю, не подпуская к себе врага и, должно быть, сам готовясь к выпаду. Шэнь Юань помнил, что особо крупных тварей Ло Бинхэ предпочитал сбрасывать в бездну, однако, кажется, они уже спустились на самое дно. Шкура носорога выглядела прочной, а, метя когтями чудовищу в глаз, Ло Бинхэ заигрывал с судьбой, напрашиваясь оказаться насаженным на рог. Пригнувшись к земле, Шэнь Юань распустил завязки походной сумы, извлекая заготовленное орудие — нарванную Ло Бинхэ в оранжерее листву. Шэнь Юань сосредоточился — пальцы защекотало тепло. Но в следующий миг, отведя взгляд от мешка, Шэнь Юань увидел во мгле пылающую алым точку. Среди мазков рваных теней монстр безошибочно выбрал его. — Юань! Когда Ло Бинхэ с разбега толкнул его в бок, Шэнь Юаня сшибло с ног и он несколько раз перевернулся в воздухе, прежде чем его тело обрушилось на землю. При этом в глубине пещеры раздался чудовищный треск. Воздух обжег тонкий вскрик, и Шэнь Юань не сразу понял, что это был голос Ло Бинхэ. Вдавленный в стену, дергающийся в тщетных попытках освободиться, Ло Бинхэ плакал, будто ребенок. Кровь сочилась из раны, напитывая трещины прозрачного в мистическом мерцании рога, заливая землю. Ло Бинхэ лишь сильнее размазывал ее, когда упирался в морду чудища. Кровь пропитала полы и рукава, въелась в шерсть и рассеялась в воздухе. Уцелевший глаз монстра возбужденно горел, и чудище лишь плотнее напирало на рыдающего демона, еще шире распарывало рану, лишая сил к сопротивлению. Первым порывом Шэнь Юаня было вновь броситься к перевернутой суме, чтобы отвлечь на себя чудовище и помочь Ло Бинхэ освободиться. Однако, прежде чем его пальцы почувствовали прилив энергии, старческий голос вновь прорезал его сознание — сорванный, взволнованный, на себя не похожий. «Окстись, глупое яйцо! Ты только сильнее взбеленишь его своей дрянной светлой ци!» Появление Мэнмо ничуть не ободрило его. Ощущение собственного бессилия затмило последний проблеск надежды, руки опустились, да и все тело клонило к земле. От вида огромной дыры в груди Ло Бинхэ в глазах мутнело, а к корню языка подступала тошнота. Раскрытый рот Ло Бинхэ источал пенную кровь, а алые глаза затмевал слой слез. Но оставалась еще одна неразыгранная карта. Шэнь Юань выпрямил спину и стремительно направился к носорогу и прибитому к стене Ло Бинхэ. Взгляд Шэнь Юаня сосредоточился вовсе не на заплаканном демоненке, а на Синьмо, прикрепленном ремнем к его спине. Ло Бинхэ угадал его намерения, и глаза его расширились от удивления — как будто вовсе не он был на волосок от страшной смерти. В тот же миг, когда Шэнь Юань бросился перерезать ремень, Ло Бинхэ из остатка сил взбрыкнулся, отвлекая внимание носорога на себя, и, выбросив перед собой руку, полоснул когтями уцелевший глаз чудища. Рев монстра, Ло Бинхэ закатил глаза, выпуская стекший по подбородку сгусток крови. Чудище теснее вдавило жертву в стену, и под напором рога хрустнули кости, а затем — лопнул ремень, и в руки Шэнь Юаня упал раскрывшийся на лету сверток. Плащ изорвался, и теперь на клинке багровели пятна крови — даже сквозь ткань ладони жгло, и Шэнь Юань выронил Синьмо. Ло Бинхэ вонзил пальцы в опустевшую глазницу, а другую руку протянул к Шэнь Юаню, моля выцветшими глазами. Тот замешкался, пытаясь поднять клинок, но рывок в его сторону заставил Шэнь Юаня отпрянуть. Прежде чем острые зубы полоснули лоб Шэнь Юаня, Ло Бинхэ увел руку вниз, а затем резко выбросил, отталкивая локтем гибкую шею. Черный питон, выползший из приоткрытой пасти носорога, прокусил бы Шэнь Юаню глаз, если бы Ло Бинхэ не заметил и не отшвырнул его голову. Пара блоков, в которые Ло Бинхэ отталкивал выгибающуюся шею, однако выигранное время не могло его спасти — прекратив преследовать Шэнь Юаня, питон из-под низа впился зубами в подмышку Ло Бинхэ. Ло Бинхэ вскрикнул, а затем завыл, все более слабея на каждый толчок, в который он, размахивая ногами, пытался освободиться. Шэнь Юань тоже осел на землю. Все пропало. То была ведущая рука Ло Бинхэ — это значило, что демон уже не сможет держать Синьмо. Под действием яда разум Ло Бинхэ затуманился, он все меньше сознавал происходящее, все больше терял смысл борьбы — без которой его гибель была неминуема. Высвобожденный из тряпок Синьмо пылал, и от его близости тело Шэнь Юаня охватил нестерпимый жар — мысли плавились, а к горлу подступил ужас, смешанный с бессилием. От чувства вины глаза застлала пелена, и Шэнь Юань лишь желал, чтобы в то же мгновение, когда смерть отравит эти стены, его сердце разорвалось. Ло Бинхэ вскинул другую руку, выхватывая конец намотанного на шею питона пояса. Того самого, за концы которого они с Шэнь Юанем держались, чтобы не потеряться. Ло Бинхэ распорол себе клыком губу, стараясь удержать сознание на им самим контролируемой боли, и продолжил тянуть на себя конец пояса, пока вторую половину его тела парализовал яд. Полоска ткани впилась, стягивая упругую плоть. Подобно языку, питон, живущий в пасти носорога, не мог быть защищен непробиваемой чешуей. Змея разжала клыки, тщетно клацая пастью на пустых глотках воздуха. Ее рот отравила черная кровь, когда жизнь в ней оборвалась, и вслед за ней носорог, бессильно роя землю копытами, совершенно стих. Ло Бинхэ продолжал тянуть пояс, пока шею мертвого чудища не рассекло пополам. Тогда он выпустил кусок ткани, обмякая на разворотившем его грудь роге. Не в силах оттолкнуть от себя монстра, он рыдал в голос, но кровяные паразиты, уже начав борьбу за его жизнь, уродливо рубцевали раны прямо поверх рога чудища. Шэнь Юань с трудом перешагнул через Синьмо. Следующие два шага было сделать проще. Но освободить Ло Бинхэ от взрезавшегося в его плоть рога — практически не под силу. Он тянул голову погибшего чудовища на себя, зажмурив глаза, чтобы не видеть страдания на лице Ло Бинхэ. Но по-прежнему очень хорошо их слышать. Ядовитый шепот Синьмо лизал пятки. Он не выдержал. Сдался. Под стариковскую брань применил светлую ци, отбросил труп в сторону, испачкал одежды брызнувшей из раны кровью, обнял Ло Бинхэ. Опустился на землю вместе с ним, к мечу спиной, поддерживая Ло Бинхэ за плечи. Уши жгло жадное дыхание освобожденного клинка, но Шэнь Юань мотнул головой, сводя с лица темень тревоги. Вой Ло Бинхэ сменился плачем. Губы при каждом вздохе стягивались в ломаную — пытались сдержать рвущийся из груди стон, — но каждый раз все равно выпускали надрывный всхлип. — Бинхэ. Приляг. Шэнь Юань мягко толкнул его плечи, положил чужую голову на колени, пригладил растрепавшиеся волосы, обтер рукавом залитый кровью подбородок. Демон дрожал в его руках, как вырванное сердце. Грудь Ло Бинхэ ходила ходуном, под влиянием кровяных паразитов кожа складками стягивалась к рваной дыре, словно ткань на узких в плечах нижних одеждах. Шэнь Юань старался не смотреть туда, сосредотачивая взгляд на лице Ло Бинхэ, улыбаясь ему. — Прости, этот мастер не знал, что привлечет зверя светлой ци. Вся вина лежит на мне. Но слова застряли у Шэнь Юаня в горле. Вымоченные слезами глаза смотрели сквозь, и с крупными, но мертвенно-бледными (кровь не могла скрыть их болезненную сухость) губами, судорожно ловящими воздух, Ло Бинхэ выглядел, точно сломанная механическая кукла. Чувствуя подступившую к горлу тревогу, Шэнь Юань принялся перебирать чужие волосы. Пряди слиплись от пота и запекшейся крови. Все слова, что Шэнь Юань мог сказать сгорающему в беспамятстве Ло Бинхэ, были бессмыслицей. Потому Шэнь Юань гладил его голову и лицо, бережно прижимал. А чем еще он мог ему помочь? С такими ужасными ранениями любой человек, да и демон скорее всего, уже скончался бы. Но кровь священного демона действовала независимо от сознания Ло Бинхэ, и вот — Шэнь Юаню было просто бессмысленно хлопотать. Он освободил раны Ло Бинхэ, помог ему лечь и постарался обеспечить покоем — вот и все. Большим Шэнь Юань мог просто навредить — как когда попытался снять со спины Ло Бинхэ Синьмо. Как когда направил в пальцы ци. А в итоге Ло Бинхэ расправился с чудищем голыми руками, с помощью одного только пояса — значит, и вначале он бы справился? Только при этом его тело бы не раскурочило, а Синьмо остался надежно запрятан. Грудь теснило. Ослабленное лицо Ло Бинхэ прорезала складка, он нахмурился, постанывая от боли, а после вздрогнул всем телом, выкашливая сгусток крови. Он надрывал горло, захлебываясь пеной, и Шэнь Юаню оставалось лишь, повернув голову Ло Бинхэ набок, спешно отирать его губы, чтобы кровь не стекла обратно. Тяжело было представить, что делали в теле Ло Бинхэ паразиты, чтобы залечить переломанные ребра. В этом агонизирующем жаре, должно быть, так страшно делать следующий вдох — особенно когда неясно, ради чего это терпишь. Шэнь Юань чувствовал, что был обязан ему… Пусть «обязан» было неверным словом, еще более не уверен Шэнь Юань был в том, как ему следует отплатить Ло Бинхэ. Нет же!.. «Поддержать». Вся эта путаница в словах… Она ведь вызвана этой бесконечной чередой недопониманий. Когда прикосновения, простое обращение по имени стали столь чуждыми? Даже баюкая теперь Ло Бинхэ на своих коленях, разве Шэнь Юань не ведет себя с ним так же, как вел себя с едва знакомым Байчжанем — Байчжанем, что отсек ему руку? Ведь когда-то их с Ло Бинхэ связывало гораздо большее. Ло Бинхэ успокоился, затаился, лишь рвано вздыхая носом. Закрыл глаза, ресницы слиплись от влаги. Шэнь Юань осторожно промокнул его губы от крови и повернул лицо, нависая. То, что будучи непонятным Шэнь Юаню, было безгранично дорого Ло Бинхэ. Что наполняло проведенные вместе дни безмятежной негой, что одаривало сердца легкостью ребячьих мечтаний. Что делало их совершенно особенными в жизни друг друга. Пусть даже чувство, что они когда-то разделяли, уже давно извратилось до предрешенности их судеб. Шэнь Юань решился на то, что смог бы сделать лишь для Ло Бинхэ. Он наклонился, сминая воспаленные губы. Чтобы запечатлеть весь жар раскаяния, благодарности, сожаления, облегчения и — грусти об утраченных днях. Он излил их в обмен на ужас и боль — и металлический привкус парализовал его рот. Но Шэнь Юань лишь углубил поцелуй. Первые мгновения Ло Бинхэ лишь учащенно дышал ему в ответ, поочередно то впитывая его дыхание, то отдавая свое. Но в какой-то момент глаза демона мигнули алым, и он заворочался в руках, словно пойманное животное. Дурное предчувствие охватило Шэнь Юаня и подтвердилось усилившимся жаром Синьмо в половине чжана от их сплетенных тел. Он ослабил хватку, а мгновением позже и вовсе разорвал поцелуй. Демон резко сел, вгрызаясь когтями в мелкий камень земли и упираясь взглядом в одну точку. — Бинхэ, прости меня. Но тебе лучше все же отдохнуть. Шэнь Юань пытался отодвинуться от Ло Бинхэ и одновременно уложить его вновь на землю. Получалось нелепо и скверно. Будто освобожденный из сетей ястребенок, Ло Бинхэ тревожно озирался, втягивая голову в плечи — оглушенный, мнительный, сбитый с толку. Возможно даже, что от быстро спавшей лихорадки его мысли спутались, как после тяжелого сна, и теперь, смутно помня уже минувшую опасность, Ло Бинхэ еще боялся ее, ждал наступления. Шэнь Юань ничего не смыслил в приручении диких животных. Он протянул руку, оглаживая чужое плечо. — Бинхэ… Раскрытая пятерня вынырнула из-под низа, смыкаясь на его шее. Испуганно охнув, Шэнь Юань в тот же миг ощутил тошноту и удушье. Хрипя, он мелко дрожал — и, глядя во вперившиеся в него глаза, налившиеся кровавой каймой безумия, боялся дернуться. Будто теперь Шэнь Юань сам стал питоном, чей хребет следовало разломить. Взгляд Ло Бинхэ был неподвижен и, что было самым жутким, — не был сосредоточен на самом Шэнь Юане. Словно Ло Бинхэ смотрел сквозь него… либо видел, но не узнавал. Синьмо загудел, излучая свечение. Ло Бинхэ неожиданно вцепился другой рукой в корни своих волос, натягивая их и клоня голову к груди. Его лицо обезобразилось яростью бессилия, будто виски прорезал нестерпимый скрежет. Шэнь Юань, чувствуя в легких надсадную пустоту, засипел, трогая запястье Ло Бинхэ. На мгновение разомкнув пальцы, Ло Бинхэ накрыл ладонью ухо Шэнь Юаня — и с силой треснул его головой об стену. Мысли вытеснил хлопок, сквозь который мир стал беззвучным. Струйка горячей крови хлынула из носа, орошая губы. Лишенный поддержки, Шэнь Юань покачнулся. Когда при падении перед глазами проплывал бездонный мрак потолка, из искр с неожиданной точностью родился образ яркой луговой зелени, в которой он прятался от наставника в ученические годы. Когда Шэнь Юань разомкнул веки, голова была тяжелой, словно он провалялся в беспамятстве несколько шичэней. Но кровь на губах была свежей. По верхней провели подушечкой пальца, оттягивая, а затем сам палец погрузился в рот. Царапнули когтем небо, надавили на корень языка. В теле такая слабость, что тошнота не чувствуется. В чернильных зрачках мерцает вожделение, рот Ло Бинхэ завороженно приоткрыт. Палец погружается глубже, в слюну примешивается терпкий привкус кожи. Багровая метка — единственное, что удерживает сознание Шэнь Юаня. Страдание вновь окатывает лицо Ло Бинхэ смертельной бледностью. Он отстраняется, а затем, комкая в пальцах одежду Шэнь Юаня, пригибается к его груди. Вес его тела, оседлавшего бедра Шэнь Юаня, теснит дыхание. — Я больше не могу, А-Юань, — всхлипнул Ло Бинхэ. — Оно сильнее меня. Взгляд Шэнь Юаня метнулся к Синьмо. Щедро окропленный кровью, меч блестел в тусклом свете, словно кусок плоти, двоясь в разреженном сознании Шэнь Юаня. Заклинатель сглотнул и стиснул челюсти, стараясь дышать лишь носом, ведь даже воздух был отравлен высвобожденной жаждой крови. — Это все из-за Синьмо… Тебе надо вновь спрятать его, — несмело предположил Шэнь Юань. Отголоски удара отдавались в черепе тупой болью. На пальцы Ло Бинхэ, вцепившиеся в ворот чужого ханьфу, упали три крупные капли. Демон мотнул головой, все еще борясь с самим собой. А сознание Шэнь Юаня затуманила обреченность. Что если он сейчас умрет? Бинхэ вновь вернет его душу на круг перерождения. Возможно даже, Шэнь Юань не успеет поздороваться с Ситун, как потолок над стенами судилища разверзнется, и его вновь утянет в мир живых чужое жаркое неунявшееся желание. Что если они умрут оба? Мысль об этом была сродни благой боли, которую необходимо перетерпеть. Возможно, старик Мэнмо как всегда был прав, когда просил о смерти своего ученика. Поднимая лицо от груди Шэнь Юаня, Ло Бинхэ шмыгал носом, а его голова тряслась, словно держалась на разболтанном шарнире. Зрачок закатился к уголку глаза, бросая взгляд на Синьмо, и по свежим следам в ямочке над верхней губой набухла слеза. — Поздно, поздно, — зашептал, мотая головой, Ло Бинхэ. — Он… таки глотнул крови. Теперь его шепот не унять. Его не спрятать в тряпках, от него не закрыть уши. Его голос… здесь. Ло Бинхэ трепетно обхватил ладонь Шэнь Юаня и поднес к своей щеке. Его кожа пылала, а Шэнь Юань напротив почувствовал, как его конечности заледенели. Что теперь Синьмо может нашептать этому потерянному, но одержимому демону, когда для донесения своей воли ему больше не нужно выплавлять слова на клинке — достаточно вложить их прямо в голову? Кровожадный меч ни за что не подарит Шэнь Юаню смерть — ни милосердную, ни мучительную. Всхлипы утихли. Ло Бинхэ целовал раскрытую ладонь Шэнь Юаня, терся щекой. От прикосновений его губ на запястье отпечатались влажные следы. Ло Бинхэ не замечал, как тих стал Шэнь Юань, почувствовавший себя загнанным в клетку. Взгляд Ло Бинхэ блуждал, а губы тронула бесцветная улыбка. — Знаешь, когда твоя душа была заточена в глиняном теле, и, прислонившись ухом, я слышал в твоей груди лишь трескучий жар… Я часто вспоминал, как податливо, подобно пористому печенью, твоя плоть рвалась в моих когтях. Шэнь Юань вспомнил их первую встречу. Как Ло Бинхэ бросался на него не щадя, отрывая конечности, метя в грудь. И как Ло Бинхэ сломал ему руку в бамбуковой роще — тоже помнил. Будто Ло Бинхэ был по-прежнему одержим той бесчувственной куклой. Но теперь Шэнь Юаню было больно. Очень. Больно. — Я не знаю, голод это или жар. Но мне хочется прикасаться к тебе. Пробовать на вкус. Подцепить когтем и… надорвать кожицу, обнажив спелую мякоть. Священные демоны не едят человеческое мясо. Но и люди не занимают тела небожителей. А небожители не заключают сделки с демонами. Как же все перепуталось. Ло Бинхэ заерзал на бедрах Шэнь Юаня, а его губы задрожали, в сбившемся дыхании — снова слезы. — Я не хочу этого, — голос совсем сиплый, на всхлипе — пропал. — Но я вижу… лишь один способ с этим совладать. Позволь…? Ло Бинхэ припал на локоть, придавливая грудь Шэнь Юаня. Ладонь соскользнула с запястья, течет вдоль бедра. Ло Бинхэ гладит Шэнь Юаня по вспотевшему лбу, тянет корни волос. Ло Бинхэ выдыхает в губы: — Потерпи… меня. Его поцелуй глубокий, жадный. Не робкое касание губ к губам — язык оглаживает десна, на клыке рвется кожа. Слюну окрашивает свежая кровь, вкус и запах бьют по вискам. Челюсть сводит, но, смежив веки, Шэнь Юань отпускает саднящую боль. Потерпеть. На такой глубине — медленнее, но ранка на божественном теле затягивается. Даже десяток укусов, даже оторванный кусочек плоти… Это лучше кромешного безумия. Ладонь смещается — и низ живота опаляет смятение и стыд: ладонь давит на пах. Шэнь Юань вздыхает в чужие губы, а Ло Бинхэ успокаивающе шепчет, распуская завязки штанов. Ладонь соскальзывает под ткань. Шэнь Юань ждал, когда холод камня коснется его оголенной кожи. В неутихающем жаре, что за прошедшее время обварил бы мозги любому, холод помог бы Шэнь Юаню сохранить ясность мыслей… в которой он нуждался, пусть его малодушная часть тоскливо молила о побеге в бессознательное. Однако одежды продолжали охватывать его ноги, когда ладонь Ло Бинхэ скользнула под ткань штанов, касаясь внутренней стороны бедер. Шэнь Юань стыдливо ужался, посчитав это случайностью… но Ло Бинхэ крепко притиснул ладонь, прислушиваясь к разнесшейся в паху дрожи. Осознание медленно доходило до Шэнь Юаня. Он забарахтался, пытаясь привстать на локте, но Ло Бинхэ мягко придавил его плечом, а затем бесстыдное касание заставило Шэнь Юаня обмереть, лишь бы не выпустить звук, и наконец — покорно лечь. Из-за тени ресниц мерцал влажный взгляд, устремленный в сторону, а на лице вместо румянца — он был бы серым и тусклым под этими сводами, а недомогание было так велико — выступила испарина. На губах Ло Бинхэ блуждала улыбка-оскал. Он не разжимал плотно сомкнутых зубов Шэнь Юаня, за которыми тот пытался удержать утраченную честь, — Ло Бинхэ был милостив! — но от его мокрых поцелуев и укусов шею расцветили следы. Будто собака, Ло Бинхэ зализывал порезы там, где не сумел спрятать клыки, и от его ласк шея была вся мокрой от слюны — как между бедер, где рука Ло Бинхэ учинила позорнейший беспорядок. Бессмысленно хихикая Шэнь Юаню на ухо, Ло Бинхэ сам потирался о нее пахом. Как собака. — А-Юань. Ло Бинхэ возился с завязками, откинув полы растерзанного ханьфу. Отвернув голову, Шэнь Юань не видел, старался не смотреть, потому не сразу почувствовал легкое, будто порхание бабочки, прикосновение к губам. — Пожалуйста. Покорно приоткрыв рот, Шэнь Юань не слышал в голосе Ло Бинхэ прежнего раскаяния. Толкая в его рот пальцы, вычерпывая обильную слюну, Ло Бинхэ сыто урчал, довольный, что ее скопилось так много. Лишь пережив горе человек осознает величину своего счастья. Может, потому его тело, измученное ожиданием боли, так легко раскрылось. Это звучало извращенно и гадко… но так Шэнь Юань успокаивал свой разум. Он наполнил воздухом грудь, готовясь к следующему шагу. Но Ло Бинхэ лишь опирался на его грудь, более не касаясь. Наконец — он оттянул ткань штанов к середине бедер. — Потерпи еще немного, — раздалось сбивчиво. И, вскрикнув, Ло Бинхэ рывком опустился на его бедра. Нестерпимая боль, которую ожидал почувствовать Шэнь Юань, не пришла. Он прислушался к телу (хоть и чужому), к сознанию (неопытному и бледному, как кожа младенца). Очевидно, ему было больно! Но не испытывать в этой пещере боли значило умереть. Помимо прошлых увечий, теперь саднило и внизу. Не слишком сильно, но Шэнь Юань ощущал, как его срамную плоть что-то тесно обхватывает. Даже слишком плотно. Очень плотно! Горячая влага медленно растекалась по ней, принося Шэнь Юаню ощущение неясного томления, подобного тому, что он испытал под собственными штанами от прикосновения пальцев Ло Бинхэ фэнь назад. Демон хныкнул носом из-за стиснутых челюстей, тревожа Шэнь Юаня, ненадолго погрузившегося в исследование собственной телесности. Горячая влага стекла по бедру вниз. Конечно, это была кровь! Не его кровь. — Слезай, Бинхэ! Шэнь Юань оказал яростное сопротивление, под натиском плотных бедер Ло Бинхэ больше похожее на барахтанье лягушки. Синьмо, до этого будто тоже впавший в состояние задумчивости, вновь оживленно заурчал, и в этом чудовищном подобии животного мурлыканья угадывалось… одобрение. — А-Юань, — всхлипнул Ло Бинхэ, и слезы заструились по его щекам, искажая лицо в плаксивой гримасе. И самое ужасное — не было ясно, отчего Ло Бинхэ плачет. К своему стыду Шэнь Юань чувствовал низом жжение — так кровяные паразиты стягивали свежие разрывы, и из груди Ло Бинхэ поднимался жалобный скулеж, отзываясь этой боли. Но влага, брызнувшая из его глаз, становилась тем обильнее, чем чаще Ло Бинхэ мотал головой, пытаясь выдавить слова мольбы. — Я же просил!.. Ло Бинхэ запыхтел обиженным ребенком и качнулся по широкой амплитуде. Из глаз Шэнь Юаня брызнули звезды, и, прежде чем защекотавший горло стон успел слететь с губ, он попытался шумно возразить — но Ло Бинхэ запечатал ладонью его рот, добивая размашистым движением. Шэнь Юань затрепыхался подобно прихлопнутой бабочке, и по его виску скатилась слеза, закладывая ухо. Толчки Ло Бинхэ становились ритмичнее, резче. Опираясь на руку, которой закрывал Шэнь Юаню рот, Ло Бинхэ тем самым ограничил ему дыхание, так что запах крови врезался в легкие, затянув мысли багряной дымкой. Низ обжигал щиплющий жар. Ло Бинхэ нещадно обновлял разрывы, и, слыша хлюпы, Шэнь Юань с ужасом сознавал, что так пузырится кровь, смешанная с чем-то вязким. Но Ло Бинхэ не сбавлял темп — а это значило, что тело Шэнь Юаня все еще было соучастником. Пока разум Шэнь Юань был пойман и скован душным туманом, Ло Бинхэ заволновался. Его движения стали хаотичнее, а после — он захныкал. — А-… Юань… Перестав опираться на землю, Ло Бинхэ сместил часть веса на зажимавшую рот Шэнь Юаня руку — и тот захлебнулся скопившейся слюной, а когда Шэнь Юань пришел в себя — понял, что жалобно вылизывает чужую ладонь, выкрадывая воздух меж растопыренных пальцев. Высвобожденную руку Ло Бинхэ завел к своим бедрам… Во мгле не было видно, но Шэнь Юань закатил глаза, не в силах смотреть. Дыхание Ло Бинхэ стало тоньше, а в его всхлипах появился надрыв. — А-Юань… Вновь услышав его шепот, Шэнь Юань задрожал. — Ха-а… А-Юань… В этот раз приставка «А» перед его именем прозвучала глубже и интимнее, чем прежде. Когда Шэнь Юань позволил Ло Бинхэ так себя называть… нет, тогда он никак не мог предположить, что демон использует ее, чтобы так бесстыдно стонать его имя. В том, как задрожало нутро Ло Бинхэ, Шэнь Юань предугадал кульминацию. Его самого обдало жаром, и все мысли вытеснились — чтобы оставить место ужасу. — А-а… А-а-ах!.. Юань! Началось с придыхания, вознеслось высокой нотой и взорвалось криком. Пара нестройных рывков — и трепыхания Ло Бинхэ начали угасать, пока сам он еще тянул полустоном окончание чужого имени. Ладонь сползла с губ Шэнь Юаня, размызывая по подбородку слюну. Какой ужас. Синьмо сыто ворчал, и его мерцание померкло, будто ленивое мигание хищника. Дыхание Ло Бинхэ тоже выравнивалось. Шэнь Юань надеялся, что после случившегося Ло Бинхэ встанет с него. Лицо демона прояснилось, и одержимость сменилась мечтательным блаженством. Ло Бинхэ заглядывал в его глаза, влюбленно улыбаясь — спустя столькие дни отчуждения излучаемое им тепло было благословением. Шэнь Юань бы почувствовал облегчение, если бы не был так измотан. Очертив контур его губ, Ло Бинхэ оттянул нижнюю, выглядя столь же беспечно. Он наклонился, и Шэнь Юань, давя вздох, приготовился к поцелую. Накрыв его губы своими, Ло Бинхэ всхлипнул, трепеща от сверхчувствительности, — и возобновил движение бедер. Шэнь Юань наблюдал за выгибающимся над ним телом так расслабленно и отстраненно, будто вовсе не об его бедные тазовые кости шлепалась обнаженная кожа чужих ягодиц. Эти мгновения были воистину странными. Он не ощущал себя собой: скорее мухой, притаившейся где-то в углу, а оскверняемое тело небожителя лишенным, не своим. Как ни странно, это помогло ему несколько прийти в себя и разобраться в чувствах. Причина этой исступленной скачки на его бедрах стала наконец-то ясна: разбуженный кровью Синьмо втиснулся в барабанные перепонки Ло Бинхэ приказом убить Шэнь Юаня, изнасиловать, расчленить, сожрать, втиснуться в его обнаженную плоть своей, а Ло Бинхэ обменял все это на собственное страдание. То ли этого было достаточно, то ли Синьмо решил повременить с убийством Шэнь Юаня руками бедного демоненка. Так или иначе, меч замолчал, лишь изредка лениво урча при каждом стоне, хлопке, всхлипе. Шэнь Юаню следовало бы похвалить Ло Бинхэ за находчивость и самоотверженность, вот только зачем владыка трех миров продолжает прыгать на нем, достигнув и своей цели, и, кажется, также телесного наслаждения? Шэнь Юань предпочитал не думать, каким образом Ло Бинхэ удалось добиться последнего. Но с тела Ло Бинхэ мысли перескакивали на вопросы к своему собственному, точнее, к телу Цинцзин. Отчего по коже лепестками пламени то тут, то там разгоралось возбуждение? Удивительно было даже то, как быстро Ло Бинхэ удалось его возбудить с тем, чтобы тело демона могло принять чужую плоть… Будто ранее Цинцзин были привычны подобные ласки… Шэнь Юань зажмурился, отказываясь от собственных мыслей. Нет! Подобные мысли о бедном Цинцзин и его увлечениях были недостойными и равнялись миллионам лет справедливого заточения в Диюе! Не сказать, что Шэнь Юаня страшило последнее. Просто он был испуган переменами в собственном мышлении. — Бинхэ. Все уже хорошо. Этому мастеру не нужно… Говорить без томного придыхания не получалось! — Давай ты остановишься. Мы сядем и осмотрим твои раны. — Я уже сижу на тебе, глупый! — шероховато рассмеялся Ло Бинхэ, придавливая ладонями грудь Шэнь Юаня. — Ты так легко сдаешься… — Глаза Ло Бинхэ заискрились возникшей идеей. — Так значит, чтобы победить тогда в пустыне, мне нужно было просто сесть на тебя? От переливчатого хохота нутро Ло Бинхэ затрепетало. Лицо Шэнь Юаня держали в ладонях, он был ужасно смущен чужими словами, потому последовавший взмах, вжавший его душным теплом… Шэнь Юань обмяк. Кратковременное наслаждение сменилось остротой впившейся под ребра каменной крошки, холодностью вымоченных бедер и свинцовой тяжестью тела. Ло Бинхэ зачарованно покачивался, невнятно мурлыча себе под нос. Глядя на него, Шэнь Юань молчал, прекрасно осознавая, что должен сейчас что-то сказать. Наверное, его лицо выражало смятение, непонимание, стылый стыд. Быть может, Шэнь Юаню следовало притвориться, прежде чем Ло Бинхэ поймал на себе этот взгляд. Чужие бедра напряглись, словно Ло Бинхэ уже собирался подняться, но, наклонив подбородок к груди, он неожиданно осел. Из его горла вырвался хрип, и он закрыл лицо руками, крупно содрогаясь. — Я так гадок!.. Первым пришло отрицание. Но затем вновь — растерянность, беспомощность. Что Ло Бинхэ желал от него услышать? Что заклинатель, ни разу в жизни не притрагивавшийся к себе, начнет расхваливать минуты их близости?.. Ну, уж точно не подтверждение собственных домыслов! Надо было ответить, успокоить, невзирая на их постыдное положение и собственную роль во всем этом. Сознание Шэнь Юаня кипело, а замаравшаяся душа сгорала от стыда. — Бинхэ… — благо, его голос вернул привычную интонацию. Рука потянулась к лицу Ло Бинхэ, огладила мокрую щеку. Крупная слеза затекла под рукав ханьфу, пощекотав кожу. — Не говори про себя так. Ты спас нас. Этот мастер очень благодарен тебе. То, что ты пережил, просто чудовищно. Ты должен пожалеть себя, а не бичевать. Ло Бинхэ робко касался его запястья, не осмеливаясь отталкивать ласкающую руку, а после сдался — и сам прильнул к ней. Будто прозрачные бусины, на ресницы, слипшиеся в топорщащиеся хвоинки, налипла влага и теперь грозила пролиться обильными реками, коли Ло Бинхэ решится обратить к Шэнь Юаню заплаканные глаза. — Но я силой овладел тобой!.. — почти что вскрикнул Ло Бинхэ — будто оспаривая слова Шэнь Юаня. — Потворствую я злу либо играю в героя — любой мой шаг (даже в отсутствие указаний на клинке!) совершается с одобрения Синьмо. Как бы мне хотелось переродиться твоим учеником! Выдувать мелодии на листьях бамбука, мести дорожки и разучивать идиомы — такая жизнь была бы… славной, — и он шмыгнул носом, замирая — будто увидев перед собой эту картину. Пока в его голосе вновь не родилось дребезжание: — Даже мой наставник покинул меня — разве захочет кто-то еще остаться со мной по доброй воле? Поэтому я принудил тебя… Он меня ненавидит… Я так подвел его!.. «Скажи ему, чтобы не позорился и не говорил всякую брехню!» Присутствие Мэнмо обескуражило и самого Шэнь Юаня. В общем-то он надеялся, что… старец покинет его? Тактично удалится на время кровавого соития? Слишком обомлеет от увиденного и не раскроет своего присутствия? Размышлять о том, что почтенный демонический наставник стал свидетелем совершаемого над его учеником порочного действа… от одной лишь мысли Шэнь Юань хотел зарыться головой в каменную крошку. Но, собравшись с последними силами, он попытался выполнить просьбу старика. Он говорил ласковым поучительным тоном, будто действительно (а не только в мечтах Ло Бинхэ) принял на себя законную роль Мэнмо: — Не говори так. Его мысли всегда были в заботах и волнении о тебе. Старейшина Мэнмо по-прежнему опекает тебя, словно старая корова своего теленка. И хотя Синьмо вытеснил его из твоего разума, сейчас Старейшина с нами и просит тебе передать не говорить про себя глупостей! Слова Шэнь Юаня оказали глубокое влияние на Ло Бинхэ. Он поджал дрожащие губы, ломая изгиб бровей, но затем что-то внутри него переполнилось, и Ло Бинхэ облегченно рассмеялся, не сдерживая града слез. Улыбка на его лице постоянно разъезжалась в плаксивую гримасу — и все это составляло картину выстраданного счастья. Напряжение спало. Светлая радость пересилила в Ло Бинхэ гнетущие сомнения, и теперь поднесенными к лицу руками он принялся отирать мокрые щеки. Но спустя пару росчерков, коснувшихся глаз, Ло Бинхэ задержал взгляд на своих ладонях, рассматривая застывшую под ногтями кровь и грязь, налипшую на прозрачную пленку… Он кашляюще рассмеялся, не зная, куда деть взгляд (точно боялся, что встретит в глазах Шэнь Юаня осуждающий взор наставника). И наконец сполз.