Испытание повседневностью

Рейстлин крепче обнял Крисанию и, укачивая, оставил на шее влажный поцелуй. Даже сквозь одеяло и слои его мантии чувствовалось, как она вздрогнула в предвкушении. Рейстлин взял ее за руку и повел к кровати. Он сел, увлекая Крисанию на колени. Она прижалась теснее, лаская обнаженную спину и впадинку между плечами. Пальцы пробежали по тонкому выпирающему шраму, погладили раз-другой. Рейстлин напрягся. Крисания опомнилась, замерла и с испугом посмотрела на него, уверенная, что он снова лишит ее инициативы. Усилием воли Рейстлин заставил себя улыбнуться. Он откинулся на спину, открывая взгляду Крисании худую грудь, покрытую сетью белесых шрамов. Он попытался изобразить подобие искушающего взгляда и дернул головой, приглашая. «Ну же, помоги мне! Разве не это ты так хочешь заполучить?». Оба раза, что они были вместе, все происходило в полумраке. Рейстлин радовался каждой ласке, но упрямо действовал сам, пресекая любые попытки Крисании увидеть и познать его. Он боялся, что ее нежность подорвет власть над ситуацией. Ублажая Крисанию прошлой ночью, Рейстлин убеждал себя, что все это было лишь частью многоходовки, которая завершится его триумфом. Никаких эмоций, только расчет на ее содействие и немного плотского удовольствия для него. Увы, самообман сыграл с ним шутку. Такхизис поставила Рейстлина перед фактом - он обожал Крисанию и нуждался в ее взаимности. А вместе с этим обнажилось главное желание - он мечтал, что Крисания сможет его полюбить. Ее жертва, безусловно, тронула Рейстлина. Крисания боролась с кошмарами Такхизис, но без колебаний согласилась расстаться со своей жизнью в обмен на его. Однако слова Темной Госпожи продолжали роиться в голове. Любила ли его Крисания? Кто он в ее глазах? Талантливый маг? Калека, возомнивший, что имеет право перекраивать под себя законы мироздания? Или загадочный незнакомец, который только и ждет ее спасения, чтобы обратиться воином света? Подсознание тут же дорисовало образ красавца-Карамона. Тошнота подкатила к горлу, и Рейстлин мысленно встряхнулся. Разве можно упускать шанс насладиться обществом единственной женщины, которая может заставить его чувствовать? К сожалению, ее мотивы были скрыты, а Рейстлин не хотел ошибиться. Если вскоре Крисания разочаруется в нем, будет гораздо хуже, чем если бы она никогда не принадлежала ему. Не двигалась под ним. Не шептала с вожделением его имя. Самоуверенный глупец! Что заставило его думать, будто единожды познав ее, он скорее сможет забыть? Даже представлять, что ее мыслями и телом будет владеть кто-то другой, уже сейчас было невыносимо. Рейстлин перехитрил самого себя, но поблажки ему не нужны. Да, он позволил себе признать, что полюбил, но Крисания останется в его жизни только в том случае, если ее чувства настоящие. Знакомый голос нашептывал оставить все как есть, наслаждаться ее привязанностью, пока она разрешит. Возможно, со временем, он сам утомится от нее, и боль потери не будет сильной… Но цельность натуры, не склонная к компромиссам, все портила. Он не собирался пользоваться благосклонностью Крисании, выросшей из романтических заблуждений. Рейстлину хотелось увериться в истинности ее любви, чтобы не мучиться сомнениями каждое утро, просыпаясь рядом с ней и гадая, сколько таких минут им суждено разделить. Пальцы Крисании очертили особенно уродливый шраи, и Рейстлин хотел потребовать перестать, но… Что, если не мешать, отдавшись на милость ее желаниям? Да, он будет полностью открыт, зато сможет наблюдать за Крисанией, скользящей взглядом по изувеченному телу. Чего в нем окажется больше - жалости… или страсти? Такой план сам по себе казался жалким, но с чего-то надо было начать. Рейстлин сделал вдох, чтобы собраться с мыслями, и освободил Крисанию от мантии, одеяла и сорочки. В комнате было не жарко, но Рейстлин рассчитывал, что замерзнуть они не успеют. Свечи еще не успели прогореть; их мягкое освещение подходило как нельзя лучше. Крисания увидит достаточно, а он сможет наблюдать за изменениями ее лица. Обхватив запястья, Рейстлин потянул ее на себя. Крисания нерешительно встала на колени прямо на матрасе и опустилась ему на живот. Замерзшие девичьи ступни спрятались под поясницу, горячую от магической болезни. Рейстлин сразу почувствовал ее. Волоски были чуть влажными после вечернего соития: его семя, ее желание… В паху полыхнуло. Рейстлин снова приказал себе улыбнуться и ободряюще кивнул. «Не смотри так испуганно! Сегодня я не буду тебя останавливать.» Крисания смутилась от внезапного плотского голода. Она видела, чего Рейстлину все это стоит, и сердце затопила нежность. Он так мучился от собственного несовершенства, но сегодня они будут делать все, что она пожелает. Крисания догадывалась, что происходящее значило для него больше, нежели новый опыт физического удовольствия. Эмпатия жрицы подсказывала – Рейстлин надеялся получить от нее что-то важное. Но что? Кажется, вчера она принесла ему все, чем владела. Сначала вечером, в его шатре, а потом ночью, во сне о Бездне, где они чуть не умерли из-за коварства Такхизис. Крисания восхищалась талантом Рейстлина, объективностью суждений и силой духа, целеустремленностью, которой он отдавался со всей страстью. Однако она больше не питала иллюзий, что Рейстлин спустился в Бездну ради общего блага. Такхизис дала ей понять - на этот путь его привело болезненное честолюбие. Несмотря на это, ему нельзя было отказать в способности находить изъяны в материи бытия. Отбросив в сторону его мотивы, Крисания видела - Рейстлину Маджере было, что предложить Паладайну для улучшения мира. Именно сейчас, когда путь к божественному могуществу закрылся для него, самое время помочь Рейстлину найти новую цель, которая сможет отвечать его амбициям, но, пусть косвенно, принесет пользу Кринну. Не суть важно, что честолюбие останется для Рейстлина на первом месте. Само по себе оно не отменяет ни его мастерства, ни дарований. В Истаре Крисания заметила, что Рейстлину небезразлично положение бедняков. За это стоило ухватиться и заронить в его беспокойную голову такую идею, которая вдохновит и увлечет. Крисания верила, что Паладайн присматривает за ними и пошлет ее в нужный момент. Крисании было неловко от собственной наготы, но, если так Рейстлину будет проще открыться, она приложит усилия, чтобы преодолеть себя. До этого момента все происходило под одеялом, в полной темноте, и Рейстлин не позволил ей почти ничего... Но это все равно было волшебно. Немыслимо приятно! В первый раз она даже заподозрила его в использовании развращающего заклинания. Иначе как ее нетронутое тело могло отзываться так на самые простые прикосновения? А когда он впервые приник губами к ее груди и одновременно мазнул сложенными пальцами между ног, Крисания вовсе лишилась способности осознавать происходящее. Сегодня вечером у них все получилось еще лучше и легче, как будто она уже давно была его женой. После врачевания раненых и раздачи еды Крисания обратилась к Карамону с вопросом, какую комнату им с его братом будет безопасно занять в крепости. Он ответил ей ровным голосом, но по тоскливому взгляду было ясно, что Рейстлин уже просветил его о природе их новых отношений. Крисания кивнула и, покраснев, направилась в северную башню. Спальня под самой крышей выглядела уютной. Крисания разложила на столе еду и отыскала в кладовой постельное белье из грубого льна. Вспомнив, что кашель сильнее всего мучил Рейстлина по ночам, она заварила травы и помолилась над ними. В кладовке также нашлась деревянная кадка. Крисании было под силу принести в ней воды, чтобы помыться перед камином. Благо, дров в крепости было довольно. Она сняла рабочее платье и обмылась в теплой воде, с тоской вспоминая о купальне и ароматных маслах для тела. Жрицам разрешалось посещать ее в храме каждый день. Возможно, Рейстлин не рассердился бы, попроси она его наколдовать ванну? Крисания помнила, как высоко он ценит магическое знание, но она так соскучилась по маленьким удобствам мирной жизни. Вопрос ждал до завтра. Ей же просто хотелось встретить его чистой, а не заляпанной кровью после бесконечных перевязок. Платье надевать она не стала. Накинула нижнюю сорочку на чистое тело, села на кровать, подогнув под себя ногу, и принялась расчесывать волосы. Ждать Рейстлина было волнительно и приятно. Стук посоха лишал его появление эффекта неожиданности. Он вошел и на мгновение замер. Крисания представляла, как выглядит, сидящая на расстеленной кровати в одном исподнем. Так откровенно и недвусмысленно. И так по-домашнему. Его глаза зажглись вожделением и любовью. А еще там был страх, который Рейстлин пытался от нее скрыть. После того, как он воззвал к Паладайну, готовый пожертвовать собой, она не сомневалась в его привязанности, но видела, что новое чувство продолжает пугать его. Для нее все тоже было непросто. Удивительно, сейчас ей стало все равно, насколько распутной ее считали окружающие. За ней давно ходила слава падшей жрицы, отдавшейся в полюбовницы к братьям Маджере. Подобные вещи стали печалить ее все меньше. Крисания отдавала себе отчет в том, что семейная жизнь не интересовала Рейстлина, но ей безнадежно хотелось остаться с ним в любом качестве. Не стоило даже мечтать назвать его своим, но она сможет быть рядом хотя бы до тех пор, пока он сам позволит ей это. Главное, что мир был спасен и Рейстлин тоже; все остальное виделось не таким страшным. Крисания была уверена - любовь к этому несгибаемому сложному мужчине останется самой сильной и чувственной в ее жизни. Она возьмет все, что успеет от их союза, надеясь, что его привязанность не ослабнет. Крисания приложит все усилия, чтобы их отношения принесли Рейстлину радость. Но если все сложится иначе, стоило подумать о себе. После всего, что она совершила, ей не позволят вернуться к Братству. Навыков целительницы достаточно, чтобы заработать на жизнь, а чистую воду и дары природы она найдет в любой деревне, но ее пугала не нужда. Крисания видела, что Рейстлин не задумывался о последствиях их близости, наслаждаясь новыми ощущениями. Он ни разу не заговорил о зелье, предотвращающем зачатие. Крисания была уверена - она всем сердцем полюбит их дитя, а в случае, если Рейстлин исчезнет из ее жизни, с ней останется лучшее, что было в их любви. Она не знала, сколько времени продлится это счастье, и решила не откладывать. Поэтому зелье, приготовленное в перерывах между работой, так и осталось не выпитым. Отложив мысли о будущем, Крисания поудобнее устроилась на бедрах Рейстлина. Он смотрел на нее, ведя пальцами от согнутого колена к чувствительной косточке на лодыжке. Мягкие руки, не знавшие физической работы, приятно скользили по коже. Крисания подумала, что за стиркой бинтов она совсем забыла о себе. Ее руки уже начинали шелушиться. Как только появится возможность, она это исправит, но жаль, что сейчас ее прикосновения не будут такими же сладостными. Утомившись от размышлений о судьбе мира и своей собственной, Крисания находила умиротворение в мыслях о кремах и бальзамах. Она погладила Рейстлина по щеке и позволила себе рассмотреть его. Бледные плечи, грудь и впалый живот покрывали следы глубоких ран… Рейстлин замер, но ничего не сказал. Крисания потянулась к его лицу, но не удержалась и еще раз взглянула на тело, облизывая губы. Несмотря на шрамы, Рейстлин казался ей прекрасным. А еще таким… чистым. Она уважала его за отказ от связей со случайными женщинами и упивалась восторгом, что стала первой, с вожделением к которой он не смог совладать. Возможно, гордыню такого рода он сумеет ей простить. Крисания приласкала кожу от одного плеча к другому. Решившись, нагнулась и провела языком дорожку по ключице. Прижалась щекой к горячей груди там, где стучало сердце. Рейстлин задышал чаще. Грудь быстро опускалась и поднималась, касаясь лица Крисании. Она повернула голову в надежде на подсказку или поощрение. - Да, продолжай… - выдохнул он. Крисания наблюдала за тем, как борются в Рейстлине страх и желание. Она видела, насколько тяжело ему разделять с ней собственное тело, в котором, по его мнению, не было ничего красивого. Сейчас он даже не пытался исказить ее восприятие искусными ласками. Рейстлин был самим собой и просто смотрел, ожидая. Что ж, она постарается его не разочаровать. Пусть этот первый опыт будет приятным, тогда он, вероятно, позволит ей повторить и научиться делать все правильно. Ее ладони кружили по груди и животу, чуть надавливая там, где Рейстлин отзывался на прикосновение дрожью или вдохом. Внезапно он согнул и свел колени, прижавшись отвердевшей плотью к ее спине и ягодицам. Крисания хотела обернуться, но пока не решалась. Она дозволила себе лишь слегка задевать его, когда ерзала от выпирающих тазовых косточек. Выныривая из пучины удовольствия, Рейстлин наслаждался тем, что видел. Облик Крисании больше не менялся, и пропускать даже мгновение было расточительно. Вначале он хотел просто наблюдать за ней, но вскоре ее касания и поцелуи погрузили его в какой-то эротический транс. Ему не хотелось торопить Крисанию и портить ее радость от познания мужчины. Рейстлин был уверен, что контролирует себя, пока не увидел, из-за чего она ахнула и остановилась. Крисания вернулась к ласкам живота и вдруг заметила, что вся кожа там покрыта липкой прозрачной влагой ее желания! Вот почему скользить по телу Рейстлина ей стало так легко… Она пораженно замерла, рассматривая блестящие пальцы. Открывшаяся картина застала Рейстлина врасплох. Обнаженная Крисания, перемазанная в смазке от желания к нему, и ее такое трогательное, почти невинное удивление... Ему понравилось быть с женщиной, но он не собирался опускаться до разврата. До этого момента. - Не хочешь попробовать, какова на вкус твоя страсть, Посвященная? – произнесли губы Рейстлина без участия головы. Ему необходимо было это увидеть. Немедленно! А ненавидеть себя за слабость он будет завтра. От его слов у нее запульсировало между ног. Крисания надеялась, что он не заметил, но их тела были так тесно прижаты друг к другу, что он бы почувствовал самое крошечное движение или судорогу. Руки Рейстлина легли на ее ягодицы и крепко сжали. Он стиснул зубы, останавливая себя. Несколько секунд Крисания вглядывалась в напряженные глаза, так и замерев с вытянутой рукой. Потом ее губы приоткрылись, и она, зажмурившись, поддалась его предложению. Веки Рейстлина прикрылись. Слишком. Это было уже слишком. Пах горел, в ушах грохотало, и Рейстлин сам не понял, как руки одним рывком подняли ее бедра и опустили на подрагивающую от возбуждения плоть. Крисания всхлипнула, и он мог лишь надеяться, что не сделал больно. Ей пришлось упереться руками в матрас для равновесия, но от Рейстлина не ускользнуло, как ее язык несколько раз облизал губы, пытаясь распробовать… Зачем он только это сказал?! - Прости, - выдохнул Рейстлин, направляя руками ее бедра и толкаясь навстречу. - Это невыносимо, я не смог больше ждать… Крисания закивала, пытаясь приноровиться. Рейстлин постепенно замедлился, чтобы они могли хоть немного соображать. Все снова кончится похотью и безумием, а он надеялся получить ответ про чувства. Рейстлин сосредоточил взгляд на прекрасном лице и продолжил наставлять ее бедра более мягко, побуждая самой пробовать разные движения и углы проникновения. - Вот так, пожалуйста, еще! – воскликнула Крисания, когда они столкнулись особым образом, открывая новую чувствительную точку глубоко внутри. Рейстлин ухмыльнулся и повторил движение несколько раз, ускорив его. Крисания полностью отдалась ощущениям. Она мотала головой, всхлипывала и что-то бормотала. Ей казалось, будто она лишится чувств от такого всепоглощающего восторга, но удовольствие продолжало нарастать. Рейстлин отпустил ее бедро и взял за подбородок. - Посмотри на меня, - попросил он и тут же вздрогнул от любящего взгляда, подернутого страстью. Кажется, он заглянул в самую душу этой невероятной женщины, которая сейчас так порочно ублажала его, будучи почти девственницей. Ее глаза смотрели так, словно никогда не видели ничего красивее худого лица, обрамленного седыми волосами, и уставших глаз с темными кругами. Он каждый день видел себя таким, но она не представляла на его месте кого-то другого. Крисания упивалась близостью именно с ним. Осознание чуть не заставило Рейстлина кончить, но это было бы несправедливо. К оргазму ее пока что смогли подвести только его пальцы, а он так желал дать больше. Рейстлин винил себя за слабую выдержку. Единожды соединившись с его телом, Крисания как будто свела на нет весь опыт самодисциплины. - О, Рейстлин, как же хорошо! - всхлипывала Крисания, но взгляд старалась не отводить, потому что он попросил. Рейстлин сместил руку на ее грудь и стал неторопливо разминать, плавясь от нового ощущения в ладони. Ее бедра задвигались чаще, и он тоже начал терять себя. Рейстлину хотелось зажмуриться, спрятаться от ее нежности и красоты, но все, что он видел и чувствовал - была Крисания. Блестящий пот, раскрасневшиеся щеки, груди, сотрясающиеся от каждого толчка, и глаза, лучащиеся любовью. Когда Крисания прижалась к нему особенно долго, позволяя проникнуть глубже, Рейстлин не выдержал: - Я люблю тебя, - выдохнул он. В ее лице что-то дрогнуло, а потом она закричала. Так же громко, как кричали подружки Карамона из его спальни. А Рейстлин, снедаемый завистью, отворачивался к стене, сжимал зубы и ненавидел их всех. Вскоре брат по пьяни просветил его, что большинство женщин делают так не от радости, а для мужского самолюбия. Карамону же все равно - главное, чтоб была не против развлечься. После этого Рейстлин стал брезговать плотской любовью. Однако во время обучения особое внимание уделял анатомии, запоминая все, касающееся женского тела. Он рассудил, что на войне все средства хороши, и подобные знания могут пригодиться. Понимание пришло только сейчас - в тайне от себя он лелеял надежду, что когда-нибудь его оценит достойная женщина. Удовольствие – то же благо, которым он смог бы отплатить ей за решение разделить с ним жизнь, несмотря на болезнь и характер. Идея стать богом, казалось, вытеснила из головы мечты юности, но с появлением Крисании они вернулись. Юный Рейстлин был не способен на такую страсть, она перепугала бы его до полусмерти. Сейчас, обладая могуществом и жизненным опытом, ему было, куда ее принять. Весь вечер он раздумывал, чем удивить Крисанию, перебирал известные ему способы любить женщину. Вот оно, это чувство вокруг плоти, когда ее мышцы неистово пульсируют, а в крике он угадывает свое имя. Высшее наслаждение одновременно исказило и преобразило черты Крисании. Она еще никогда не казалась Рейстлину такой красивой. Все закончилось неожиданно. Она успокоилась в его руках, улыбнулась и вполголоса произнесла: - Я тоже тебя люблю. Рейстлин на мгновение замер, а потом рванулся вверх, чувствуя, как по телу разливается жгучее бесстыдное удовольствие. Ее очевидная любовь ошеломляла. Она была повсюду, обволакивала будто солнечный свет. Такое не подделать даже Паладайну! И это случилось - Рейстлин поверил ей. Прижал к себе, глубоко и жадно врываясь языком в приоткрытые губы, вылизывая нёбо, как ни разу не позволял себе раньше. Прервав поцелуй, Рейстлин отстранился и заглянул ей в глаза. Они сияли счастьем. Крисания.