Испытание повседневностью

Эйфория схлынула быстро. Ее место в сознании Рейстлина заполнил стыд. А если бы план удался? Он бы использовал Крисанию, а после отрекся бы от нее. Так просто было найти подтверждения тому, что она помогала из жреческого сострадания, любуясь собственным участием в изгнании Тьмы. Сочувствие и тепло наивной девочки – последнее, о чем стоило бы жалеть! Пожалуй, он возгордился бы своей стойкостью. Единственный раз в жизни Рейстлину повезло. В юности, когда чувства еще что-то значили, не мечтал ли он о любви такой женщины? Тогда он рассудил, что без божественного могущества ему, в любом случае, не на что надеяться. Но сейчас, получив этот дар безвозмездно, он чуть было не уничтожил его собственными руками. Из года в год игра становилась все сложнее, и Рейстлин забыл, для чего так жаждал обрести власть. Крисания завозилась в его руках. Взгляд был полон ликования от того, что он позволил ей делать с его телом. - До сих пор не могу поверить, - проворчал Рейстлин, устраивая ее голову на груди и гладя по волосам. – Я всю жизнь презирал похоть, но, захотев тебя, без колебаний уложил в свою постель. Рейстлину было совестно. Он рассматривал Крисанию как Ключ, планируя взаимодействовать с миром только в роли бога. Крисанией все равно предполагалось пожертвовать - так какая разница, что будут говорить о ней люди, случись ей вернуться из Бездны? Рейстлин действовал так, как хотел, не беря в расчет ее чувства. Каково ей было выходить в мятом платье из его шатра и знать, что теперь она отступница? Вульгарные остроты в ее адрес стали правдой, а поклонение осталось в прошлом вместе с самоуважением и чистотой. Конечно, Рейстлин понимал - она отдавала себе отчет в том, что делает и, очевидно, ни о чем не жалела. В ее глазах он стоил этого… Но, в итоге, что он сможет ей предложить? Рейстлин обхватил ладонями нежное лицо, пытаясь понять, как удержать Крисанию в его жизни и при этом не сделать несчастной. - Не надо, Рейстлин. Я сознательно выбрала служение Паладайну. С твоим появлением многое изменилось, и я тоже в замешательстве, - Крисания пожала плечами и затихла. «Сильная. Как всегда, сильная и понимающая. А как мне понять тебя? Чего ты хочешь на самом деле? Как это вообще делают люди?». Он вспомнил лицо брата, когда после взятия Замана Рейстлин сухо уведомлял его о том, что они с Крисанией теперь вместе. - Она согласилась стать твоей женой? - удивленно спросил Карамон. Видимо, в его глазах ни Рейстлин, ни Крисания не производили впечатления людей, способных быть вместе каким-то иным образом. Рейстлин проигнорировал вопрос, лишь холодно уточнил, что на время их пребывания здесь выбрал самые верхние покои северной башни. В дежурстве воинов необходимости нет - его магия надежней любого оружия. - Но с ней так нельзя, Рейстлин. Она была избрана самим Паладайном! Или в этом вопросе ты тоже рассчитываешь на магию? - Не тебе читать мне мораль! Лучше вспомни о бедной Тике, которая все еще надеется стать у тебя последней. Празднуй победу, ее ты заслужил честно. Обо мне теперь есть, кому позаботиться. Жрице самого Паладайна ты в состоянии это доверить? - Я просто желаю счастья. Не только тебе, но и ей тоже. Она очень хорошая. - Хочешь сказать, слишком хороша для меня? - Нет, для такого похабного отношения. Даже я не позволил себе предложить ей… Поэтому, когда снова будешь сравнивать нас, подумай об этом. Солдаты вас не побеспокоят. Поднимаясь в спальню, Рейстлин пытался обдумать слова брата без злости. Карамон, как всегда, ничего не понимал. У таких, как он, все слишком просто. Суток не прошло с момента, когда Рейстлин потерял возможность добраться до пьедестала богов. Это ранило, но сейчас у него была Крисания, и провал не желал восприниматься трагически. Более того, Рейстлина прямо-таки распирало чувство триумфа. К тому же, без «дара» Такхизис мир вокруг стал гораздо пригляднее, магия все еще была при нем, и даже кашель поуменьшился. Со временем он обдумает, куда приложить знания, чтобы достичь величия. Пусть не божественного - в этом мире еще остались вещи, способные возвысить и развлечь. Но это позже. Сегодня Рейстлин мог позволить себе немного отдыха. Брат ошибался, Рейстлин не вынуждал Крисанию лечь с ним. Он мог заставить ее, но не стал бы. Это она пришла в его шатер и осталась по доброй воле. Беда была в том, что Рейстлин все еще сомневался, не принимала ли она за любовь обычную жалость? Он способен вытерпеть это от кого угодно, кроме нее. Рейстлин открыл дверь спальни, и дыхание оборвалось. Крисания сидела на кровати в легкой сорочке, расчесывая волосы с мечтательным видом. В камине горел огонь. На столе было нарезано вяленое мясо и ржаной хлеб. Рейстлин принюхался - из глиняной кружки тянуло горячим травяным отваром, который он использовал, чтобы унять приступы кашля. Эта чужая комната слишком напоминала о доме. В душу хлынуло приятное незнакомое тепло, не имеющее ничего общего с вожделением. Эта женщина ждала его. Она приготовила еду и лекарство, разожгла огонь и застелила постель, на которой он будет любить ее, а потом спать, забывшись в ее объятиях. Спустя минуту Крисания подошла и скользнула руками под мантию. Сердце Рейстлина пропустило удар, но она всего лишь сняла и развесила верхнюю одежду на стуле, а потом пригласила поесть. Если бы Рейстлин точно знал, что Крисания любит его, возможно, брак, как у обычных людей, тоже смог бы принести ему приятные вещи? Он желал Крисанию с того момента, как увидел, но никогда не представлял ее женой. На что это было бы похоже? Рейстлин моргнул, выныривая из терзающих мыслей. Он скосил глаза на грудь. Крисания не спала. Она накрыла их одеялом и устроилась, прижавшись к боку. Видимо, тоже думала о своем и неосознанно водила указательным пальцем от одной его ключицы к другой. - Полагаю, тебе вряд ли приятно положение любовницы черного мага. Особенно после жреческого сана. Оба знали, что это не вопрос. - Меня уже давно считают твоей любовницей. Кажется, я это пережила, - Крисания улыбнулась, пытаясь уйти от темы, но Рейстлин был слишком упрям, чтобы уступить. - Не притворяйся, что не понимаешь. Я мог бы… Мы… Если ты… - он осекся. - Крисания. Зелье!.. Тьма всемогущая, какой же он идиот! Осуждал Карамона за любвеобильность, а сам настолько потерял голову от женщины, что забыл о последствиях. Рейстлин у просчитывал, успеет ли зелье дать нужный эффект, если его приготовить немедленно. Все и так было слишком сложно, чтобы сделать эту ситуацию для Крисании еще хуже. - Не предлагай мне ничего, пока сам не уверен, стоит ли. И у меня оно есть, Рейстлин, - ответила Крисания неожиданно резким тоном. – Не ты один изучал анатомию. Лекарства и врачевание были частью моей работы. - Ну, что ж… Тогда ты будешь в порядке. Рейстлин не понял, что почувствовал. Цель, которую он лелеял всю жизнь, стала недостижимой. Новую он пока не спланировал, зат обрел любовь умной и прекрасной женщины. Все это требовало времени, но мысль, что Крисания не желает его детей, оказалась неприятной. - Я не буду его пить, - добавила Крисания и взглянула с вызовом, который, впрочем, быстро сменился тревогой и нежностью. - То есть ты хочешь продолжать позорить себя еще и незаконнорожденными отпрысками? - брови Рейстлина взлетели вверх. Он не понимал. Она вожделела и любила его, успела задуматься о детях, но не хотела быть его женой? Кажется, даже ее обожаемый Паладайн смирился с их странным союзом, а она отказывалась. - Ты не веришь, что я люблю тебя? – поразился Рейстлин. В любом другом случае схожесть мыслей позабавила бы его. - Нет. Я не верю, что ты хочешь быть моим. И не желаю привязывать тебя к себе. Пока я нужна тебе, я буду рядом… Но когда ты загоришься новым планом и исчезнешь, я хочу, чтобы у меня осталось что-то… Как напоминание о счастье, которым меня благословил Паладайн. Он не позволил закончить, овладев ее губами. У Рейстлина сдавило грудь от восхищения добротой и преданностью. Крисания знала его лучше, чем он сам, но приняла и полюбила. Она отдала ему свое сердце, невинность и даже жизнь там, во сне Такхизис. Если это не любовь, то Паладайн не создавал ее вовсе. Слепец и слабак. Ничего нового. - Крисания, ты мне очень нужна, - прошептал Рейстлин, оторвавшись от ее губ. - Я… - говорить слова любви, когда сознание не затуманивала страсть, было трудно, поэтому он вернулся к делу. Рейстлин покрывал нежными поцелуями ее лоб, глаза и щеки, прижался к чувствительному месту во впадинке между шеей и плечом. Прошлой ночью Крисания начинала дрожать от подобной ласки. Рейстлин снова вспомнил, как она пробовала смазку с пальцев. Жаль, в поцелуе не осталось и намека на ее вкус… Но вдруг его осенила идея получше. Рейстлину понравилось ублажать Крисанию. Это давало неведомую ранее силу и власть. Их первая ночь что-то сделала с ним. Точь-в-точь как магия, которая никогда не оставляет неизменным то, чего коснулась. Он не подозревал, сколько энергии дает близость с женщиной, возможность немедленно воплотить фантазию или желание. Он чувствовал себя здоровым. Когда-то Рейстлин боялся, что кашель и слабость мешали бы в делах подобного рода, будь они ему интересны. Но вчера, открывая для себя Крисанию, он даже не вспомнил о болезни. Весь день Рейстлина мучила только страсть. Мысли о раскрывающихся для него губах и стройных ногах, обвивающих спину, стали реальными, в отличие от времени, когда он представлял без намерения попробовать. Рейстлин обратил все внимание на грудь. Губы втянули сосок, а язык то и дело пробегал по самой вершинке, зажатой между зубами. Крисания чувственно вздыхала. Встретившись с ним взглядом, она прикрыла веки, устыдившись того, как распутно Рейстлин посасывал ее грудь. Оставшееся девичье смущение так сладко напоминало, что он был первым. И Рейстлин твердо знал, что навсегда останется для нее единственным. Его рука двинулась к животу, поддразнивая углубление пупка. У него перехватило дыхание, когда ноги Крисании раскрылись для него, но Рейстлин не собирался торопиться. Пальцы кружили вокруг мягких коротких волосков, очерчивали основание ног, спускались к коленям и снова - вверх. Рейстлин заметил, что Крисания начала приподнимать бедра, надеясь скорее почувствовать его. - Рейстлин, умоляю тебя… – всхлипнула Крисания, оглаживая его плечи и с трудом сдерживаясь, чтобы не впиться в них ногтями. Она отказывалась причинять ему любую боль. – Пожалуйста… - Скажи, чего ты хочешь? – Рейстлин поднял голову от ее груди. Взгляд несколько раз опустился на припухшие губы с красными отметинами, но все равно вернулся к глазам. Он хотел видеть их, когда она скажет. - Твою руку… внизу… – ее лицо залилось краской, но взгляд она не отвела. «Это глупо!» - одернула себя Крисания. Полчаса назад она вытворяла с ним такие порочные вещи, она желала его ребенка… И стеснялась попросить о такой малости! Сейчас Рейстлин был полностью открыт перед ней. Она чувствовала разницу, но не уловила причину. Что она сделала? Двигалась на нем, как последняя распутница?.. С Рейстлином не приходилось надеяться на такое простое решение, но вдруг… Если он дал ей возможность пробиться к нему, ее нельзя было упускать. – Я хочу, чтобы ты снова трогал меня между ног, - тихо сказала Крисания, пряча стыд за напускным спокойствием. – Как вчера и сегодня вечером. Я не представляла, что это может быть так приятно... Рейстлин видел, что ей неловко. Он не хотел давить, но она ответила, и его опалило. Невинная жрица Паладайна умоляет, чтобы он трогал ее между ног. От похоти начала кружиться голова. В ее взгляде мелькнуло что-то... Рейстлин знал - она пока не готова к такой откровенности. Крисания не лгала, ее тело говорило само за себя, но она сделала это, только чтобы порадовать его. Не сознательно соблазнить, а потому что видела ег мольбу и… пожалела? Рейстлин похолодел, но тут же отогнал навязчивые мысли. Больше они не посмеют лишать его радости от того, что он любим! - Не представляла? - Рейстлин прижался губами к ее ушку и медленно провел языком по внутренней стороне. Крисания беспомощно застонала. «Да, желай меня! Думай обо мне! Ты моя!». - А об этом ты мечтала когда-нибудь? Он резко отодвинулся и лег на живот между ее разведенных ног. Крисания обомлела. Она не собиралась его останавливать, просто очень удивилась и не могла отвести глаз. Рейстлин бережно раздвинул мокрые складки и прошелся языком прямо по твердому бугорку, изнывающему без прикосновения. - Бог мой, Рейстлин! - вскрикнула Крисания. Сейчас он был для нее богом, даря невыразимые новые ощущения. Рейстлин не имел ничего против такого исполнения мечты. Надо было сказать, как ему понравилось, но он просто не мог оторваться! Рейстлин видел, что Крисания поняла его намерения и, боясь ее просьбы прекратить, быстро начал действовать. Язык пробегал по клитору, скользил между складок и углублений. Рейстлин старался запомнить, какие движения делают стоны громче, а какие побуждают Крисанию тянуться к нему бедрами. Ему приходилось удерживать ее, чтобы не испортить удовольствие, но это подсказывало, где надавливать сильнее и дольше. Когда поцелуи достигли входа, Рейстлин и Крисания простонали в унисон. Наконец-то ее вкус, который он жаждал узнать! Она так текла, что Рейстлин боялся кончить, просто потираясь пахом о матрас. Он вернулся к клитору и начал ласкать быстрее. Крисания благодарно всхлипнула. Она уже успела привыкнуть к его рукам и твердой плоти внутри, но это казалось чем-то изысканным и волшебным. Очень личным и почти сакральным. Последний стыд словно растворился в умопомрачительных движениях его рта, оставляя после себя только радость быть любимой таким искусным и внимательным мужчиной. Крисания любила бы его, даже если их близость не случилась бы настолько впечатляющей… Но она была, и с каждым днем поражала ее все больше. В этот раз Крисании хватило пары минут, чтобы дойти до конца. «Да, Рейстлин, я отравлена тобой! Даже если ты когда-нибудь разлюбишь меня, эти мгновения стоят любой муки! Боль будет завтра, а пока…» - Ты точно не использовал магию? - Крисания задохнулась на последнем слове, ощутив, как он заполняет ее собой. - Только не в постели… это принципиально, - сдавленно отозвался Рейстлин, приподнимая ее колено. Движения оставались неторопливыми, но его буквально трясло от желания взять ее так быстро и жестко, чтобы она снова кричала. - А ты разрешишь мне… проделать с тобой такое? Вопрос заставил Рейстлина сильнее вдавить ее в матрас. - Ты хочешь?.. – он зажмурился и простонал. Одна мысль о теплых губах на его плоти лишала воли. Она хочет… хочет… так? Он бы никогда не попросил о подобном, но теперь образ Крисании, ублажающей его таким способом, будет преследовать во сне и наяву. Рейстлин полностью отпустил себя, растворяясь в резких беспорядочных толчках. Он до предела развел ноги Крисании, раскрывая ее для себя, слушая, как она всхлипывает от болезненного удовольствия, но подчиняется и вторит каждому порыву. Крисания видела, что Рейстлин целиком отдался их любви, и оставила попытки успеть за ним. Его рука грубо сдавила бедро, прижала крепче, и он вдруг толкнулся в нее со всей силы, вырывая у Крисании громкий стон. - Кричи еще! - прорычал Рейстлин, запрокинув голову в исступлении. Он врывался в нее так, что еще немного, и осталась бы только боль, но Крисании было все равно. Она прижимала его к себе, гладила лицо, шептала о любви, не желая прерывать связь ни на секунду. - Да! Люби меня! Всегда люби меня… Крисания!.. Но не смей!.. Жалеть! Никогда! Пожалуйста, только не… Рейстлин тоже вскрикнул, подчиняясь уничтожающему экстазу. Ее стенки сокращались вокруг плоти, вторя его несдержанному ритму. Ошеломленной Крисании больше всего хотелось расслабиться и насладиться объятиями после горячего безумия, но у нее в голове продолжали звучать слова Рейстлина. Жалость? О чем он? Какая жалость может быть к мужчине, которым она восхищалась слишком сильно, чтобы быть объективной? В которого влюбилась так безнадежно, несмотря на то, что знала – он эгоистичен, ожесточен и надломлен. Сила духа, незаурядный ум, талант и телесная чистота перевесили все остальное. Она полюбила бы Рейстлина Маджере, даже будь он к ней совершенно равнодушен. Так вот чего он боялся! Что она не любит его, а просто жалеет? Как же он допустил мысль, что она способна отдаться мужчине из жалости? Их первое соитие и борьба с Такхизис что-то изменили в нем. Рейстлин взял ее, и это стало что-то значить, а теперь и вовсе значило для него непозволительно много. Крисании было так горько! Ее избранник оказался слишком горд, чтобы принять любовь как данность. Он потребовал доказательств и продолжал выискивать их до сих пор. Каждый поцелуй – «Ты любишь меня?». Каждое прикосновение – «Ты правда любишь меня?». А потом немая просьба взять его самой - попытка увидеть следы сомнений или отвращения… Крисания не заметила, как начала плакать. Она будет очень стараться, но сможет ли в итоге доказать?.. - Я сделал тебе больно? - Рейстлин развернул ее к себе и впился пристальным взглядом. Как же он злился! Нельзя было настолько терять контроль! Это всего лишь ее третий раз, а он пользовался Крисанией, словно шлюхой из трактира. Рейстлин смутно помнил, как навалился на нее, пошло раздвинул ноги и кричал что-то бессвязное между грубыми толчками. Естественно, теперь у нее там все болит, не говоря о засосах и синяках, которые уже проступили на шее и бедрах. Крисания не сопротивлялась, но, возможно, после такого натиска, женщине становится плохо позже? Рейстлин не знал об этом, но все равно винил себя. Конечно, она простит его, но он не хотел вредить намеренно. Крисания и без того еще не раз будет страдать с его легкой руки. Поэтому Рейстлин уже размечтался, что станет ее богом в их постели, и за это она, возможно, согласится прощать ему больше, чем стоило бы. - Крисания, отвечай! Где болит? – требовательный голос срывался. Рейстлин уже хотел дотянуться до посоха, чтобы снять боль магией, но Крисания только медленно покачала головой. В глазах - страдание и обида. Его сердце сжалось. Ну что он сделал не так? Почему она его не остановила? - Нет, не то, - Крисания на самом деле ощущала небольшую тянущую боль внизу живота, что было ожидаемо после такой страсти. Утром это напомнит, как сильно Рейстлин желал ее. – Я пытаюсь понять, почему ты так уверен, что я с тобой из жалости? Рейстлин окаменел. - С чего ты взяла... - Ты сказал это, когда мы были вместе. - Я был не в себе и мог сказать, что угодно. Твоя красота мешает думать и следить за словами. - Не ври, Рейстлин, и не пытайся отвлечь комплиментами. Я чувствую, когда ты говоришь от сердца. А вот попытка отрицать очевидное в самом деле выглядит жалко. Его передернуло. «Не говори это». Рейстлин отвернулся и спустил ноги на пол. Он хотел уйти, потому что иначе… Если она скажет, что это правда. Что все это время она просто жалела его… Он вынужден будет оставить ее. А он сможет? Вероятно, она уже носит его ребенка… Боги, что они наделали! - Послушай, - Крисания развернула его за плечо и заставила посмотреть в глаза. – Неужели ты настолько высокомерен? Не можешь даже предположить, что кто-то, кроме тебя, способен любить? Мне будет гораздо легче, если ты перестанешь разбирать мои чувства так тщательно, а просто примешь их как чудо, которое случилось с нами. Чем именно мысль, что я люблю и желаю тебя, так невыносима? Рейстлину казалось, что слова, произносимые Крисанией, истекали кровью. К сожалению, душевная боль не поддавалась волшебству. Он побоялся не осилить такую любовь. Избегать и обесценивать, конечно, проще, но сколько еще он будет прятаться от жизни за глупым детским обещанием? «Я сказал, что никто и ничто не будет иметь надо мной власти. Ни боги, ни магия, ни любовь». Эту клятву просто невозможно исполнить, покуда принесший ее жив! А Рейстлин чувствовал себя живым как никогда. - Мне жаль, что ты это слышала, - ответил Рейстлин после продолжительного молчания. – Я надеялся, что ты никогда не узнаешь, как сильно я сомневался в тебе. Что мы будем вместе, и эти сомнения исчезнут сами собой. - Ты мог просто рассказать о том, что тревожит, - грустно заметила Крисания. – Если мы хотим попробовать, придется этому научиться. Так же, как я сказала, что хочу твою руку между ног. Она покраснела, а он сглотнул. Рейстлин снова хотел ее, и это ошеломляло. Куда исчез кровавый кашель, что изматывал по ночам? Или это магия Крисании начала исцеление, пока он спал в ее объятиях? Просто сказать? Жаль, она не понимала, насколько это для него непросто. Хотя… когда он в последний раз пробовал? Рейстлин решил, что завтра подробно расспросит Карамона о Тике. Если следовать логике Крисании, положительный опыт брата должен прибавить ему шансов. Он навсегда останется в своих глазах трусом и слабаком, если не привяжет к себе Крисанию всеми возможными способами. Тем временем она легла на бок и сползла куда-то вниз. От размышлений Рейстлина отвлекли губы, покрывающие робкими поцелуями твердеющую плоть. Он опустил глаза. Даже смотреть на это было невыносимо приятно! Крисания остановилась и взглянула на него, медленно поглаживая двумя пальцами по всей длине. - Пожалуйста, - попросила она. – Я очень хочу попробовать… И я вижу, что ты тоже хочешь. Она снова вернулась к поцелуям. Стремясь дать и узнать, как можно больше, Крисания неуверенно сдвинула рукой верхний слой бархатной кожи. Новый поцелуй пришелся прямо по возбужденной головке. - Ты же не пытаешься доказать мне свои чувства подобным образом? – пробормотал Рейстлин, вытягиваясь на матрасе. Он принял решение. Пусть она делает, что захочет. Иногда он, возможно, будет ей подсказывать. - Сегодня можно начать с таких доказательств. Крисания не была уверена, что делает все правильно, но Рейстлин так чутко откликался на любую подобную ласку, что уточнения могли подождать. Она продолжила одаривать твердую плоть быстрыми влажными поцелуями. Его бедра подавались навстречу каждый раз, когда она переходила к самому кончику. Он словно ждал от нее чего-то… …В следующий момент Рейстлин ощутил, как жар ее рта расправился со всеми оставшимися сомнениями.