Раньше она была красивой.
Воплощением изящества и грациозности. Умопомрачительным сочетанием властности и утонченности.
Всегда на каблуках, стук которых эхом отдавался в пустых коридорах стадиона. В платье, полуоблегающим миниатюрный силуэт. Зачастую в платке, из-под которого струились локоны закрученных каштановых волос. В темных очках, скрывающих острый взгляд. С украшениями, делавшими ее образ более женственным. И неизменно — с сигаретой, зажатой меж ее тонких пальцев.
За ней всегда следовала охрана — высокие жилистые мужчины, в одинаковых черных костюмах, — на фоне которых она казалась миниатюрной и хрупкой.
До тех пор, пока не открывала свой рот.
Помнится, даже Тецудзи не мог с ней долго спорить. Он причитал, что курение на трибунах запрещено, и женщина внимательно слушала, а когда мужчина заканчивал, ее губы, намазанные яркой красной помадой, размыкались и говорили:
— Заткнись, Тецу. Я не одна из тех собачек, что послушно выполняют твои приказы. Поднимай свою самооценку за счет других, я тебе не по зубам.
Несмотря на ее невысокий рост, казалось, что она смотрит на всех сверху вниз.
Рико часто засматривался на Мэри Хэтфорд. Он уже видел Кейли Дэй, мать его первого друга и сводного брата, но это было так давно, что ее образ смыло волнами времени из его памяти. А эта женщина была здесь и сейчас, она была той, кто давал отпор Хозяину, и глазом не моргнув. Ей даже не приходилось повышать голос.
Да, тогда ее сила впечатляла.
От которой сейчас, казалось, не осталось и следа.
В бесформенной больничной одежде, с отросшими волосами, секущимися к концам, глубокими синяками, залегшими под ее потерявшими блеск пустыми глазами, и засушенными потрескавшимися губами, она совсем не была похожа на ту Мэри из воспоминаний. Она более не могла ходить: перед тем, как поймать, ее подстрелили, и пуля задела один из позвонков, навсегда парализовав нижнюю часть тела. Ее также постоянно кололи седативными препаратами. Их ввели после того, как она несколько раз разнесла палату и пыталась покончить собой.
Рико упивался этим видом. Ненависть, взращиваемая годами, преобразовалась в восторг, когда он впервые встретился с ней после возвращения Натаниэля в Гнездо.
Жалкая. Ничтожная.
Сука.
— Я принес тебе цветы, надеюсь, тебе понравится, — сдержанно произнес он и положил букет на прикроватную тумбочку.
Мэри смотрела в потолок, сложив руки на животе. Ее грудь мерно вздымалась вверх-вниз, ресницы дрожали, когда она медленно моргала.
— Не притворяйся. Я знаю, что сегодня тебя ничем не пичкали. Ты нужна мне трезвой.
— Ты не привез моего сына, — прошептала Хэтфорд с укором.
— Ему незачем здесь быть, — усмехнулся Морияма. — Хочешь погулять? Врачи разрешили вывезти тебя в сад, подышать свежим воздухом. Покурить.
Рико поднялся, выглянул за дверь и отдал персоналу распоряжение, чтобы ее подготовили.
Он выкатил инвалидную коляску на улицу, и женщина зажмурилась на секунду от ослепляющего солнца. Прогулки ей устраивали редко, в основном только тогда, когда с визитом приезжал сын. В остальное же время она лежала в палате, без возможности увидеть наружность.
Морияма был взбудоражен, когда узнал условия, в которых содержали эту мерзкую женщину. Самое то для человека, совершившего, по его мнению, преступление.
Они остановились у фонтана, где парень занял удобную позу на скамейке, закинув одну ногу на другую.
— Хочешь покурить?
Мэри не ответила, но от зоркого взгляда Рико не укрылись ее дрогнувшие пальцы. Тогда он достал зажигалку, открытую пачку из своего кармана и подал ей. Когда женщина протянула ладонь, чтобы забрать, тот перевернул упаковку и сигареты посыпались вниз.
— Ой, — наигранно удивился Морияма. — Прости, я такой неловкий. Поднимешь?
Хэтфорд перевела безжизненный взгляд с земли на Рико и не сдвинулась с места. Дернула подбородком и ухмыльнулась, слабо, но дерзко.
Вау.
Он вспомнил, каким Натаниэля вернули в Гнездо. С каштановыми волосами и коричневыми линзами, он так походил на свою мать, на ту, кого Морияма ненавидел, что в ту же секунду парень рассвирепел и заставил Жана смыть этот образ с Веснински. Однако кровь не вода, и гены все-таки взяли свое.
— Не хочешь? Ну и ладно, — невозмутимо сказал Рико.
— Ты наконец перестал играть в клоуна, раз моего сына здесь нет, — ответила Мэри. — Это прекрасно. Меня тошнило от спектакля, который вы устраивали, притворяясь слащавой счастливой парочкой.
Это была просьба Веснински: изобразить близких друзей, как в детстве, чтобы не беспокоить мать. Сделать вид, что у них все хорошо и радужно. Кто бы мог подумать, что женщина их расколола.
— И что же раньше об этом не сказала? Заботилась о чувствах Натаниэля? Поздновато. — Морияма улыбнулся. — Если ты хотела, чтобы он был счастлив, не нужно было его рожать, — сузив глаза, прошипел он.
Хэтфорд сморщила неприятную гримасу, а затем быстро взяла себя в руки и ухмыльнулась.
— Ты сейчас говоришь об Абраме или о себе?
Ее слова обернулись стрелой, поразив Морияму в самое сердце. Она смазала их ядом, самым смертоносным и опасным. Парень среагировал быстрее, чем смог осознать, и влепил звонкую пощечину. Вцепился пальцами в ее волосы, сжал до побелевших костяшек. Затрясся от злости.
Мэри поднесла ладонь к его лицу, коснулась щеки. Ее взгляд выражал спокойствие и безмятежность.
— Бедный-бедный мальчик, — прошептала она. — Такой потерянный, такой несчастный. Брошенный, никому не нужный ребенок.
— Замолчи! — прорычал Рико. Прямо сейчас эта тварь укладывала его на лопатки, и он никак не мог вернуть самообладание.
— Ранишь всех, мучаешь, унижаешь, потому что не можешь добраться до того, кто это с тобой сделал, — продолжила она и улыбнулась. — А мой глупый сын, в которого ты так жадно вцепился, словно голодная собака в кость, и рад потакать твоим детским желаниям.
Морияма ударил еще раз.
— Разве можно так обращаться со своей тещей, зятек? — издевательски пропела Мэри. — Никакого воспитания. Ох, прости, забыла, что тобой никто не занимался. Сирота при живом отце. Бедняжка.
— Я вырву твой язык, — пригрозил Рико, почувствовав укол в районе груди.
«Обнулить эмоции. Включить холодный разум», — напомнил себе. Повторил еще раз. Но тупая боль не проходила, она вместе с кровью распространялась по всему телу.
— Ты мне ничего не сделаешь, — провоцировала Мэри. — Я заложница твоего брата, не тебя. А ты никчемный щенок, возомнивший из себя невесть что. Твое место — на поле, более ты ни для чего не годишься.
Так говорил ему дядя.
«Ты прежде всего человек, а потом уже экси-игрок», — говорил другой человек.
«Спаси меня», — попросил он же.
— Хватит, — процедил сдавленно Морияма. — Здесь одно ничтожество, и это ты. Посмотри на себя, — перешел в атаку, — сидишь в инвалидной коляске, ни на что неспособная, жалкая. Ты даже сыну своему не можешь помочь. Знала, что твой благоверный муж скоро окажется на свободе? И что у него в планах прийти за расплатой?
Мэри отмахнулась.
— Его сучка, Лола, итак навещает меня каждый месяц. Очень утомляет рассказами о том, сколько раз и куда меня топором ударит ублюдок Натан. Повезло, что меня тут обкалывают, иначе я бы придушила ее голыми руками.
Нет, сила в ней явно не угасла, видимо, просто подавлялась препаратами. В ее глазах, жестах и поведении не было и капли страха за себя. То, что так увлекало Рико в Натаниэле, последний унаследовал от той, кого Морияма терпеть не мог. Иронично.
— О, или ты… быть не может, — ахнула Хэтфорд, — волнуешься за Абрама? — она схватилась за живот и засмеялась. — Трогательно. Заботливый женишок.
— А ты? Ты не беспокоишься за него?
Несмотря на то, что женщина казалась невозмутимой, в ее нервных движениях прослеживалось напряжение. Конечно, мать всегда переживает за свое дитя. Особенно после отчаянной борьбы за его жизнь. Борьбы, в которой потерпела поражение.
— Дай мне сигарету, — потребовала Мэри. И Рико, тоже признавший проигрыш в словесной схватке, кинул ей новую пачку. Хэтфорд сделала долгую затяжку, устремив задумчивый взгляд в сторону деревьев. Помолчала некоторое время, а затем вымолвила: — Натаниэль принадлежал Мориямам с самого рождения. Подобно Кевину, ставшему твоим сводным братом, мой сын должен был стать компаньоном Ичиро. Я не хотела рожать, узнав, на какую судьбу его обрек собственный отец.
Рико приехал сюда не для того, чтобы слушать истории, но Мэри отвечала на те вопросы, которые сотни раз прокручивались в его голове.
— А потом я встретила одну женщину, которая находилась почти в таком же положении, как и я. Она сама и ее ребенок были обречены, но при этом продолжала улыбаться. Поглаживала младенца и говорила: «у каждого человека должен быть выбор. Кто знает, вдруг мой сын вырастет и сможет выбраться из замкнутого круга насилия и зла»? — Мэри выдохнула дым, и он струйкой поднялся вверх, растворяясь на фоне безоблачного неба. — Бедняжка, доброта погубила ее. Однако мне наш разговор дал многое. И я решила, что рожу Абрама и воспитаю его так, что он сам сможет управлять своей жизнью.
Хэтфорд потушила бычок и достала новую сигарету.
— Почему именно Натаниэль? Неужели не было других кандидатов? — задал вопрос Рико, который давно волновал его и не давал покоя.
Женщина издала тихий смешок и состроила кислую мину.
— Причина банальна. Это же ваша семейная черта, — произнесла она с презрением и тыча пальцем в его сторону. — Собственничество. Обладать и брать. Подчинять и унижать. Мой брат, Стюарт, был бесплоден. Абрам — единственный потомок Хэтфордов, клана, который бросил вызов могущественным Мориямам. Что может быть унизительнее, чем сделать их отпрыска своей послушной собачкой? — Сделав короткую передышку, продолжила: — Ичиро просто хочет вернуть свое, вот и все. И пока ты играешь на поле клюшкой и мячом, он играет человеческими судьбами.
«Свое».
«Младший Лорд лишь на время сдал его нам в аренду».
— Тогда почему он сразу его не забрал? Зачем засунул в Гнездо?
Мэри снова засмеялась, в этот раз громко и истерично. Ее смех резал слух и царапал, царапал больно, будто то, что последует за ним, окончательно разобьет Рико. Смутные сомнения сдавили грудь и невидимой веревкой обернулись вокруг его шеи, словно петля.
Настроение женщины изменилось в секунду.
— Да потому что Абрам хотел доказать, что как экси-игрок он будет ценнее! — прокричала Хэтфорд. — Потому что он хотел к своим друзьям, играть с ними в свою тупую игру.
Нет.
Колкая дрожь пробежалась по телу, вонзилась спицами в кожу, добралась до костей.
— Ты лжешь.
— Сбегать никогда не было его выбором. Я приняла это решение за двоих.
Нет.
Замолчи.
— Тебе, наверняка, не рассказывали, как нас удалось поймать. А я расскажу, — настаивала женщина. — Мой маленький сентиментальный сын прихватил с собой фотографии. И хотя я говорила ему похоронить прошлое, он этого не сделал. А здесь, — она обвела рукой пространство, — в прекрасной солнечной Калифорнии он умудрился выронить эти ебучие фотографии! И ладно бы выронил…
Рико накрыл уши ладонями, словно маленький ребенок. Но что в детстве, что сейчас это не помогало.
— … он умудрился за ними вернуться! Именно так ищейки Натана вышли на наш след.
— Хватит, — судорожно выдохнул Морияма.
— У них с Ичиро состоялся разговор, после которого он пришел ко мне. Весь такой счастливый, воодушевленный. «Мама, я кое-что придумал», — спародировала Мэри сына. — «Если до выхода отца из тюрьмы я докажу, что на поле более эффективен, мне разрешат остаться в Воронах».
Нет.
Нет. Нет. Нетнетнетнетнетнетнет.
Петля на шее затягивалась, земля под ногами тряслась так, словно вот-вот развернется.
Она лжет. Это неправда. Это не может быть правдой.
— А потом, — Рико вздрогнул, потому что знал, что было «потом», — прямо перед дебютом ты принял гениальное решение и отправил его в самую отстойную команду. Лисы, кажется?
— Хватит.
— Нет уж, заткнись и слушай, ублюдок, — возразила Мэри жестко, ее голос был холодным и злым. — Даже там, вместо того чтобы играть, он занимался какой-то хуйней, которую ты ему поручил.
Каждое слово забивало гвоздь в его грудную клетку, разрывало органы, дробило кости.
— Если кто-то и виноват в том, что Ичиро с Натаном придут за ним, то это только один человек. И у него еще хватило наглости заявиться сюда и спрашивать, не беспокоюсь ли я за сына?
Рико отбросило в воспоминания, на три с половиной года назад. В то самое утро, когда ему сообщили, что Натаниэль возвращается в Гнездо. Только теперь он смотрел на картину совсем другими глазами, словно без фильтров, без постоянных рикошетов скачущих от волнения чувств.
***
— Добро пожаловать домой, Натаниэль.
И Веснински, покалеченный, с синяками, желтыми, фиолетовыми и зелеными, с покрашенными волосами и искусственным цветом глаз, улыбнулся.
— Рико, Кевин, я…
— Тащите его в подвал.
Тогда Морияме показалось, что это была ухмылка. Эмоции внутри него бушевали и взрывались, их осколки летели, бились о стену злости и рикошетили, коверкая и искажая восприятие, как оптическая иллюзия.
Натаниэля привязали к стулу и засунули в рот тряпку, чтобы не орал. Первым делом нужно было отмыть краску с его волос и снять линзы. И пока Жан мыл голову, Рико показалось, что этого мало.
Он схватил черное полотенце, накрыл им испуганное лицо с большими голубыми глазами, в которых застыл шок, и, взяв кувшин, начал лить воду. Тело Натаниэля затрепыхалось, запястья и лодыжки дернулись в попытках освободиться, а из-под ткани послышался приглушенный вой.
Рико мстил.
За всю ту боль, что ему причинили, за расколотое вдребезги сердце, за разорванное доверие.
Он схватил Натаниэля за подбородок, повертел голову, осмотрел все раны, огладил большим пальцем скулу.
— Здесь отлично будет смотреться «четверка». Знаешь, что она означает на японском? «Смерть».
— Пока нельзя, — прохрипел тогда Веснински.
«Пока».
Рико не обратил на это внимание.
Он был взбешен, когда дядя подтвердил, что никакой татуировки не будет и что Младший Лорд строго-настрого запретил трогать его лицо, а также переходить грань в наказаниях.
— Что с тобой произошло? Что ты творишь?!
Его возмущения казались неуместными, ведь это Натаниэль сотворил с ним такое, своим побегом, своим возвращением. Своей какой-то сделкой с Ичиро.
— Рико, давай поговорим.
— Кевин, держи покрепче его ноги. Жан, заткни ему уже рот.
***
Морияма рухнул на колени.
Каждый, просто каждый раз, когда Веснински пробовал до него достучаться, разбивая костяшки в кровь, парень закрывал перед ним дверь. Сам, собственными руками. Он даже не дал ему шанс объясниться.
Все, во что он верил, вмиг исчезло, рассыпалось, как карточный домик. Рико почувствовал опустошение, будто из него выкачали всю кровь и вынули душу. Все его убеждения оказались не более, чем туалетной бумагой: подтереть жопу, измазать в говне и выбросить.
Он считал Натаниэля предателем и наказывал.
Считал, что последний выбирает не его, и впечатывал свой образ в виде шрамов и психологических травм.
Хотя…
— Это всегда был ты, — выплюнула Мэри. — Наверное, потому что я облажалась. Не научила его, как следует думать. С каждым визитом взгляд Абрама тускнел все больше. И пусть он пытался улыбаться, я видела в его глазах разочарование и усталость. Поэтому меня так тошнило. Глупый мальчишка, боялся признать, что я была права. Но от матери ничего не скроешь.
Хэтфорд смерила Рико презрительным взглядом и достала еще одну сигарету.
— И каким же говнюком надо быть, что даже неугомонный Абрам заебался, — заметила женщина. — Я знаю, зачем ты сюда пришел. Ждала, когда этот день настанет. Но я хотела, чтобы ты знал. — Она схватилась за поручни инвалидной коляски и наклонилась так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Твоя помощь моему сыну — не благородство, не одолжение, а
искупление и исправление ошибок.
Морияма отшатнулся от нее, словно от прокаженной. Спрятал лицо в ладонях, будто это могло укрыть его от всего мира. Но самые страшные демоны таились не снаружи, а внутри: они разгоняли бег сердца, заставляли кровь в висках стучать и пульсировать, покрывали его кожу ядовитыми сожалениями и жгли.
«Обнулить эмоции. Включить холодный разум», — напомнил ему мозг вовремя, пока пылающее чувство вины не заглотило его целиком, как большая огненная рыба.
Он внезапно подумал, что во всем виновата Мэри. Если эта мразь не выкрала сына, Рико не впал бы в заблуждение и ярость. Не натворил глупостей, не испортил то, что маленькие мальчики строили. Не потерял бы Кевина, Натаниэля и, самое главное, себя. Они продолжали бы играть в одной команде, как друзья, как члены Идеального Корта. Вместе достигали побед, делили радости и горе. Дэй и Веснински улыбались бы, как раньше, тепло и лучезарно.
И Рико не был бы так одинок.
Он бы не возвращался в пустую комнату, не разглядывал часами другую половину. Не обрабатывал раны, полученные от дяди, сам. Не утешался бы за счет гнобления Жана и Эллиота.
Не связался бы с Мартинесом, не встрял в интриги. Забыл бы об отце и брате, сконцентрировался на тех, кто рядом.
«Бы».
И это «бы» возникло из-за нее. Хэтфорд ножницами разрезала будущее, которое могло быть.
Руки Мориямы оказались на ее горле быстрее, чем он это осознал. Пальцы надавили на трахею, перекрывая доступ к кислороду. Лицо женщины покрылось красными пятнами, с губ сорвались рваные вдохи.
Все из-за нее.
Блять, из-за нее.
— Не… — прохрипела Мэри, — не. от… тв… ру. Абр…ам.
«Спаси меня, пожалуйста».
Рико тут же ослабил хватку, отошел от закашлявшейся и старающейся отдышаться женщины. Взволнованные сотрудники, дежурившие неподалеку, уже бежали к ним.
Она права. Как бы ему ни хотелось, Хэтфорд должна умереть не от его рук.
— Ты сделаешь то, что должна. В день, когда Лола снова приедет сюда. В букете, который я принес, спрятаны бутоны аконита, но я уверен, что ты их сразу увидела, — сказал Рико, отряхивая одежду от пыли.
Один из медработников сразу направился проверить пациентку, а второй обратился к парню с мнимым дружелюбием.
— Все в порядке, мистер Морияма?
— Вы же знаете, иногда с тещами бывает тяжко, — отшутился Рико и протянул ладонь со спрятанной в ней крупной купюрой. — Не хочу выносить сор из избы.
Мужчина ответил на рукопожатие.
— Да-да, конечно. Я все понимаю.
— Что ж, тогда я поехал. До свидания, — попрощался Морияма.
Его все еще трясло, но больница была не самым подходящим местом, чтобы дать волю эмоциям. Предстояло многое обдумать и не забывать о предстоящем чемпионате. Столько всего разом навалилось, и он просто не представлял, как будет разгребать все дерьмо.
— Стой! — окликнула его женщина. — Дай мне увидеться с ним! Дай мне увидеть Абрама!
Рико развернулся на пятках, посмотрел на Мэри, на ее отчаяние и безнадежность, и улыбнулся самой коварной улыбкой, на которую был сейчас способен.
— Нет.
***
Вернувшись в Гнездо, он тут же ворвался в комнату, где когда-то жил Натаниэль, а ныне — Эллиот. Не глядя на застывших Моро и Мэйна, он прошел к тумбе и дернул за кольцо.
Однажды Рико уже заглядывал в этот ящик. Он обнаружил там старую фотографию, с потертостями от многократного складывания, с багровыми застывшими каплями крови, перепачканную в чем-то еще. Она лежала на самом верху.
И он не стал смотреть дальше. Закрыл полку и больше никогда к ней не приближался. А чистильщиков предупредил, что если хоть кто-то коснется этой полки, то сразу же получит пулю в лоб. Но чтобы не вызывать гнев дяди, замок ставить не стал.
Сейчас ему было жизненно необходимо увидеть то, что там лежит.
Фотографии и газетные вырезки, датированные годом, пока они были в бегах. То есть, Натаниэль все это время следил за ними? Собирал информацию, складывал и хранил?
Когда Морияма увидел их в первый раз, подумал о том, что таким образом Веснински хотел смягчить гнев, мол, «посмотрите, как нам было хорошо вместе, давайте жить дружно».
Это злило и одновременно причиняло боль.
Но сейчас, после рассказа Мэри, все обрело совершенно иной смысл. Рико взглянул на мир по-новому, без иллюзий, застлавших его глаза.
Блять.
Блять. Блять. Блять.
Он посмотрел на свои руки. Испачканные кровью. Умытые слезами. Единственного человека, который был готов их держать.
«Это всегда был ты».
Это всегда был Рико.
Он сам, сам же отправил Натаниэля к Лисам! Тем самым дав повод брату забрать его. Дав возможность Веснински сблизиться с Лисами, сблизиться с блядским Эндрю Миньярдом!
Он запустил действия, чтобы повергнуть врага и забить гол, но те самым неожиданным образом отрикошетили и попали прямо в сетку соперника.
Рико схватился за голову, зарылся пальцами в волосы. Его мозг вскипел, словно туда залили кипяток, грудь задрожала от сбивающегося дыхания, колени подогнулись.
— Эй, с тобой все в порядке? — осмелился спросить Жан.
Нет. Не в порядке.
Ничего не было в порядке с самого начала.
С той самой первой встречи восемь лет назад на корте. С того самого взгляда голубых глаз. С той самой первой мысли о небе, по которому больше не придется скучать.
С первого шрама, который Рико оставил на нем. С синяка. С ожога. С манипуляции.
С первого поцелуя. С засоса. С первого секса под наркотиками.
Ничего не было в порядке.
Ему хотелось заглушить свою боль, накрыть ее куполом, оставить в вакууме и придушить. Но он не мог оторвать ее от себя, отделиться, только на время заблокировать. Поэтому он покинул Эллиота и Жана, оставив их в полном недоумении, и направился в кабинет дяди, чтобы забрать припрятанный в одном из шкафов коньяк.
Пусть его изобьют, переломают, покалечат.
Так будет даже лучше.
Физическая боль затмит душевную.
Но это будет после.
Сейчас Рико закрылся у себя, сделал пару глотков обжигающего напитка. В тишине голоса монстров становились громче, они протягивали к нему острые когти, скребли и хохотали. Примеряли на себя облики отца, брата, Лисов, Мэри, Эндрю, Эллиота и Жана. Насмехались над ним, указывая пальцем. В темноте их лица принимали уродливые карикатурные очертания и пугали.
— Хватит, — попросил Рико.
— Что хватит?
Голос Натаниэля был тихим.
Морияма с удивлением осознал, что все это время держал мобильник, прижатым к уху. Цифры отсчитывали уже тридцать секунд.
— О, Натаниэль, здравствуй, — произнес парень.
— Привет. Хотя мы вроде уже здоровались.
Рико отпил еще немного коньяка, совершенно не понимая, что говорить. На фоне послышалась какая-то возня и звук захлопнувшейся двери.
— Прости, ты позвонил так внезапно, я не успел выйти. Так что ты хотел? — извинился Веснински.
— Как тебя встретили? — спросил Морияма. — Твои друзья обрадовались твоему возвращению?
Наверняка, Лисы сделали это лучше, чем он сам несколько лет назад.
— Нормально, и они мне не друзья, — аккуратно ответил, чтобы не вызвать подозрений.
— Тебе, — Рико перевел дыхание, — нравится там?
— Нормально, — повторил Натаниэль. — Что за вопросы? Если это очередная игра, то…
— Просто скажи мне правду.
Веснински замолчал, явно анализируя их диалог.
— Ты обдолбался? — поинтересовался он непринужденно.
Рико усмехнулся: это было так в его стиле.
— Просто немного выпил.
— Ты выпил? — Было ли это взаправду или пьяный мозг обрисовал все так, чтобы Морияма услышал нотки тревожности в чужом вопросе. — Что случилось?
Глаза защипало от проступившей в них влаги. Что-то теплое скользнуло по его щеке и лопнуло на губах, как мыльный пузырь. Что-то теплое и соленое.
Он почувствовал себя ведром, забытым и оставленным под дождем. Оно наполнилась, и сейчас содержимое переливалось через края.
— Пить тебе нельзя ровно так же, как мне думать, — вынес вердикт Натаниэль.
Эта неудачная шутка, что, была попыткой утешения?
Он невыносим. Совершенно, блять, невыносим.
— Если серьезно, что произошло?
Рико сбросил звонок и откинул телефон в сторону.
Всхлипнул.
Уткнулся носом в колени.
Прошептал.
— Я ошибся.
