Рикошет

Итак, он здесь. Эндрю понял это по настойчивому, нетерпеливому стуку в их дверь, по визгу Эллисон, отборному мату Сета Гордона и бессовестным всхлипываниям Мэтта со словами «бро, бро-о». Ники тут же бросил приставку под недовольный цок Аарона и помчался на выход, а Кевин нехотя снял наушники, оторвался от ноутбука с трансляцией матча и по-птичьи склонил голову набок, не понимая, из-за чего суматоха. И пока до него медленно доходило, что происходит, Ники уже почти выдернул дверь с петель с восторженным криком на весь коридор. Эндрю поежился от образовавшегося сквозняка и, лениво потушив сигарету о подоконник, закрыл окно. Его лицо оставалось бесстрастным, когда он услышал возгласы «Вернулся! Вернулся!», но под кожей все зудело так, будто туда запустили рой пчел. Хотелось верить, что это от холода, пробравшегося под толстовку, однако парень никогда не был настолько глуп. Он опустил стопы на ковер и попытался сделать шаг, когда проклятая эйдетическая память услужливо подкинула вполне себе четкие картины эверморских событий. Они рассыпались фотографиями по полу и выросли невидимым барьером, не позволяя ступить дальше. Миньярд остановился, бросил короткий взгляд в дверной проем, где высокие фигуры сокомандников скрыли за собой человека, которого он ждал. И ненавидел. Как тогда, на стадионе в Гнезде: снова близко, снова далеко. Снова за чьей-то спиной, снова за толстым массивным стеклом, которое не разбить, не перепрыгнуть, не добраться. — Погоди-погоди! — воскликнул кузен, вырываясь из групповых объятий. — Я кое-что привез тебе из Нью-Йорка! — Ники, неси это в нашу комнату! — крикнула Дэн вдогонку. — И бухло, если есть! — добавил Сет. — Так, мелкий пидаренок, ну-ка рассказывай… Эндрю уловил лишь рыжую копну волос, которую унесло волной тел, окруживших Веснински. Взбудораженный Хэммик скрылся в спальне, где послышался шум раскидываемых коробок. Через несколько секунд он выбежал с пакетом в подмышке и развернулся к братьям. — Вы идете? — Я пас, — ответил Аарон, вырубая телевизор и глядя на часы. — Мне нужно… эм, в библиотеку. Тогда Ники посмотрел на Эндрю и Кевина, подозрительно замолкнувших, и, не дождавшись от них никакой реакции, пулей вылетел за дверь. Аарон покинул их спустя пару минут. Миньярд и Дэй остались наедине с повисшей между ними напряженной тишиной. Дело в том, что был уговор: все должны думать, что Эндрю лечится в Истхейвене. Именно поэтому он покинул Гнездо раньше: чтобы отправиться в больницу и позволить братьям забрать его оттуда. Только вот легенда дала трещину, когда в холле, завидев Миньярда, Кевин сморщился, будто съел что-то кислое, ну или услышал, как кто-то поносит экси. Они ни разу не говорили об этом, но Эндрю знал, что Кевин знал. Ведь Рико не упустил бы шанс поднасрать и в очередной раз попытаться сломить волю сводного брата. Миньярд взял пачку сигарет, прошел на кухню, вытащил бутылку виски и накинул на плечи пальто. Он чувствовал, как внутри Дэя поднимается волна паники и истерики, ведь пока очаг пожара далеко, переживается все легче. А тут огонь разгорелся прямо за стенкой, и Эндрю не собирался в этом участвовать. Он поднялся на крышу, подошел к краю, сел, свесив ноги, и посмотрел вниз. Страх тяжелым камнем булькнул в желудке и сжал в тиски трахею. По крайней мере, это было понятно и знакомо. По крайней мере, к этим ощущениям он давно привык. Бояться высоты, физической, материальной, настоящей, и тянуться к ней было намного проще, нежели переживать тоже самое, но с человеком. Который в любую минуту мог пропасть, бросить, исчезнуть. Почему из семи миллиардов людей именно он? Самый подозрительный, самый непредсказуемый, самый несвободный, самый… самый желанный. Эндрю сотни раз прогонял эти мысли, но в голове то и дело всплывали воспоминания того дня: то, как его ладонь прижалась к испещренному шрамами впалому животу; как его глаза жадно вцепились в наполненные искренностью и пониманием ледяные глаза; как позже он впился своими губами в чужие, грустно улыбавшиеся губы. То, как ожидал почувствовать привычную тошноту, змеей ползущую от его желудка к горлу, но получил лишь внезапно обхвативший его жар. То, как в паху сразу стало горячо, а дыхание сперло от нехватки кислорода. И то, как Натаниэль ответил на поцелуй. А после оттолкнул и сбежал. Парень глотнул виски и затянулся сигаретой. Алкоголь обжег, и это жжение вновь было чем-то знакомым. «Это похоже на сублимацию», — сказала Бетси. «Это похоже на решение проблемы», — ответил ей Эндрю. Би с ним не согласилась. «Разница в том, что тут ты сам контролируешь процесс, верно? Ты можешь пойти на крышу, взглянуть страху в лицо и показать ему средний палец, а затем уйти. Ты можешь пить то, что причиняет тебе вред, а можешь этого не делать. С твоим «побочным эффектом» так не получается?» Эндрю раз за разом прокручивал последний разговор с психологом и каждый раз пытался убедить себя, что вообще-то нет, с побочным эффектом так тоже получится, стоит лишь захотеть. Вот только на практике работало все по-другому. Поэтому он сидел на крыше, поэтому пил виски, поэтому избегал встречи с человеком, которого ждал. Когда Миньярд вернулся в их комнату, то не обнаружил Дэя на прежнем месте, зато услышал голоса: взбудораженный Ники и недовольно-удивленный Кевина. — То есть, как еще и Натаниэлю? — В смысле как? — возмутился кузен. — Это вечеринка в его честь. Конечно, он тоже поедет. Раз ты не можешь помочь подобрать ему одежду, лучше подумай о том, как уговорить Эндрю и Аарона поехать с нами. — Подожди, — пробурчал Дэй, — мы сейчас об одном и том же Натаниэле говорим? Внутри Эндрю мгновенно вспыхнули интерес и искра непонимания. Он подошел ближе к двери, но не вошел, предпочтя остаться в проеме и просто послушать. Кевин стоял, оперевшись на стол, со сложенными на груди руками, пока Ники придирчиво осматривал вешалки с одеждой, которую обычно надевал в клуб, а затем отбрасывал их на кровать. — А что в этом такого? — спросил Хэммик. — Ребята хотят отвезти его развеяться. Даже тренер дал разрешение! — А он? Он согласился? — не унимался Дэй. — Он это и предложил! — ответил Ники. О, это было что-то новое, совершенно необъяснимое. В задаче под названием Натаниэль Веснински, которую Эндрю разгадывал с момента его появления, появилась еще одна непредсказуемая переменная, и это очень и очень усложняло все. Поведение парня, как минимум, было странным, как максимум — безумным. Миньярд не верил в то, что предложение поехать в клуб было частью новой игры Рико. Натаниэль после всего произошедшего ни за что не стал бы их подставлять. И стоило Эндрю допустить эту мысль, как по позвоночнику пробежал холодок, словно за шиворот бросили скользкую сороконожку. Он начал доверять Веснински. Плохо. Очень плохо. Потому что это было нечто неконтролируемое, неподвластное холодному разуму. И пока сам Миньярд занимался анализом и вычислениями, подсознание давно сняло с него все повязки, вручило ножи в чужие руки и развернуло его спиной. — Эндрю! Как давно ты здесь стоишь? — окликнул Ники. — У меня отличные новости. Натаниэль предложил всем поехать в клуб. Мы же поедем, да? Кстати, где шмотки, которые ты покупал ему в начале года? — Мы. Никуда. Не. Поедем, — разделяя каждое слово, произнес Кевин. — Эндрю, скажи ему. Миньярд молча прошел в комнату, открыл свой шкаф и протянул коробку кузену под ошалелый взгляд Дэя. Эндрю не промолвил ни слова, но этот жест можно было расценивать, как согласие. Прожигающий взгляд коснулся затылка, когда он снял с полки полотенце и направился в душ, но парень решил его проигнорировать. Так же, как и всегда. Его не особо волновали желания капризного подопечного, ровно так же, как и его настойчивые требования без капли просьбы в них. Зато волновали изменения, за которыми никто не поспевал. Веснински, как фокусник, менял облик и повадки, стоило моргнуть на секунду. Так какая же маска выбрана на этот раз?

***

Внутренний зуд усилился, когда Эндрю наконец увидел Натаниэля. Кожа буквально завибрировала, будто по его венам пустили ток. Остатки надежды на то, что этот человек все еще мог оказаться лишь миражом, истлели, как и сигарета, зажатая меж пальцев. «Но я не галлюцинация». Веснински одним своим видом будил в нем торнадо, образованное смешением темных и светлых воспоминаний. «Хлоп». «Хлоп». Ники прошлепал по подтаявшему снегу и вызвал неприятное раздражение в груди. — Ты слишком громкий, — процедил Миньярд, щелчком отбросив окурок. По языку прошелся кислый привкус тошноты. — Я слишком радостный, — поправил его Хэммик, вообще не чувствуя атмосферу. — Давно мы не были в «Райских Сумерках». Я успел соскучиться по Роланду. А еще так хочется полюбоваться Натаниэлем в этой одежде. Он такой красавчик, даже Сет засмотрелся. Эндрю залез на водительское сиденье и уже оттуда через лобовое стекло проследил за тем, как группа старшекурсников остановилась недалеко от выхода из общежития. Ники проскакал к ним, вклинился в беседу и указал в сторону Монстров. А затем взял Веснински за руку и потащил к ним. Натаниэль на мгновение остановился, спросил что-то. — …вот это ажиотаж был! — долетели обрывки фраз, когда Хэммик открыл заднюю дверь. — Так мы лишились нашей малышки, и теперь ездим на арендованной. Но ничего, тут тоже удобно. Садись посередине. — Всем привет. Плечи Кевина тут же дернулись и застыли в напряжении, в зеленых глазах промелькнул то ли страх, то ли беспокойство. Он походил на испуганного ребенка, которого застали врасплох. Натаниэль спокойно пробрался назад, и взгляды троих пересеклись в одной точке на зеркале заднего вида. Пальцы Эндрю тут же потянулись к микшеру и выкрутили музыку на полную громкость. Братья накрыли уши, однако их возмущения растворились в рычании двигателя. Веснински улыбнулся. Он улыбнулся, и Миньярд был знаком с этой улыбкой, полной понимания и принятия. Такую он видел тогда, в Гнезде, когда холодное лезвие едва не распороло кожу на горле. Тогда парень прочитал его намерения. Нет, не мог же он и сейчас пробраться внутрь головы и увидеть то, что Эндрю старался скрыть? Они помчались на магистраль. Так быстро, что совсем скоро оставили позади автомобили старшекурсников. Эндрю крепко сжимал руль, двигался рвано, ловко обгоняя других, бит стучал в ушах, перекрывая голоса внутренних демонов. Он пропустил остановку возле забегаловки «У красотки», лишь бы скорее добраться до клуба и залить в себя алкоголь. У Роланда, наверняка, завалялось несколько пакетиков крекерной пыли для желающих. Неразрешенные вопросы всплывали, как трупы в застоявшемся пруду, и их невозможно было игнорировать. Натаниэль больше не смотрел на свою ногу с трекером, напротив, его взгляд приковался к окну, а точнее, к тому, что было за ним. Он вглядывался и вглядывался, будто хотел запомнить. И когда Миньярд заметил это, слегка сбавил скорость. Когда они добрались до пункта назначения, Ники облегченно вздохнул. — Подумать только, я чуть не оглох! Это что такое было? — Выметайтесь, — прервал его тираду Эндрю и, дождавшись, пока все выйдут, поехал на VIP-парковку. В клубе было громко и душно. После снятия с таблеток мир перестал пестреть так, как раньше, и диско-шары с их переливающимися всеми цветами радуги прожекторами не так привлекали. Миньярд быстро отыскал Лисов, сдвигавших столы с помощью официантов на втором этаже, но вместо того, чтобы присоединиться к ним, прошел сразу к бару. Роланд, общавшийся с другими посетителями, кивнул и, отдав последний коктейль, подошел к нему. — Не видел вас в полном составе с Хэллоуина, — бросил он. — Вам как обычно? — Да. И два шота текилы сразу. — Ух ты, тяжелый денек? — Бармен поставил перед ним шоты и принялся готовить остальной заказ. И тут его внимание что-то привлекло. Он сощурился, затем рассмеялся. — А, кажется, я понял закономерность. Мальчик-зайчик сегодня с вами, поэтому вы вместе? — Он нагнулся достаточно близко к барной стойке. — Идет сюда. — Еще один шот. Эндрю почувствовал легкое головокружение и жжение внизу живота. Хотелось верить, что это кусается алкоголь внутри пустого желудка. Но оно было другим, и даже если разум противился, нечто другое это различие признавало. — Эндрю, — прозвучало за спиной. И мир закрутился сильнее от этого голоса, словно кто-то бросил Миньярда в стиральную машину и нажал на кнопку включения. Парень не оглянулся, не повернулся, не развернулся. Так близко. — Нат, бро, я помогу тебе! — прорезался уже другой голос. — Ребята хотят уже выпить. Пойдемте? Так далеко. — Ты иди. Мы подождем вторую партию и тоже подтянемся. И снова близко. — Натаниэль, давно не виделись! — поздоровался, подмигнув Роланд. — И я рад тебя снова увидеть. — И почему-то, возможно, просто показалось, слова произнесены были обреченно и искренне, будто их хозяин не верил, что они увидятся и теперь действительно счастлив. Роланд налил еще текилы, хотя его никто не просил, поставил перед ними два шота с газировкой и, сославшись на загруженность, отошел к другому концу стойки, начиная заполнять напитками второй поднос. Веснински пододвинул стул и взобрался на него. — Эта ситуация кое-что напоминает, — сказал Миньярд настолько невозмутимо, насколько мог себе позволить. — Ты сам всех собрал и теперь снова избегаешь их. — Есть разница в том, чтобы бежать от кого-то или бежать к кому-то, — возразил Веснински. Эндрю позволил своему взгляду скользнуть по нему. И он помнил, конечно, помнил, что подбирал одежду точно по размеру. Лонгслив и узкие джинсы должны были прилипать к телу, облегая силуэт, а не висеть, как на бракованном манекене. Натаниэль исхудал, и даже несмотря на это, оставался чертовски привлекательным. В груди вспыхнула злость вперемешку с нервирующим возбуждением. Будь на то его воля, он бы собственными руками выдавил эти эмоции. Но кожа вибрировала, лоб покрывался испариной и пот скатывался по позвоночнику вниз. — А как это пьется? — спросил Натаниэль, указав на текилу. — Ты будешь пить? — Мы ведь приехали для этого, — пожал плечами он. — Так как? Это было интересно, поэтому Эндрю поднес шот ко рту, облизнул края, покрытые солью, выпил содержимое залпом и сразу же закусил лаймом. Внимательно проследив за ним, Натаниэль повторил те же действия. Его глаза зажмурились на секунду, кадык подпрыгнул при глотке, а затем он закашлял. Капли алкоголя блеснули на бледных губах, и парень вытер их рукавом. — Это отвратительно, как это можно пить? — Не пей, если не умеешь. — Я хочу, — заупрямился Веснински. — Ну, напиться. — Зачем? — Я отвечу на вопрос, но позже. Можно мне что-нибудь менее горькое? Его поведение интриговало, притягивало и манило. Миньярд позвал Роланда и дозаказал егермейстер. Ликер был почти такой же крепости, как текила, но на вкус более сладким и приятным. Они втиснули весь алкоголь на второй поднос и понесли его на второй этаж. Лисы тем временем выпили почти всю первую партию и уже собирались на танцпол. Элисон и Сет спускались вниз по лестнице, Аарон с Ники шли следом. Кевин уже напился: его взгляд плыл, и мыслями он был не здесь. Мэтт, Дэн и Рене общались, когда Эндрю плюхнулся рядом с ними на кресло. — Бро! — подскочил сразу Бойд к Натаниэлю. — Мы решили подождать тебя. Идешь танцевать? — Да, давайте, — сразу согласился Веснински, чем вызвал удивление у всех оставшихся. — Но сначала… — Он один за другим выпил то, что ему заказали. — Теперь можно. Мэтт присвистнул, а Дэн радостно захлопала в ладоши. — Вот это да! Нам же никто не поверит, если расскажем! Их радость не разделили только три человека: Эндрю, Кевин и Рене. Тревожность пустила корни внутри Миньярда. Что-то явно не сходилось в поведении вернувшегося блудного сына. Оно было слишком неосторожным и развязным, никакой осмотрительности и аккуратности, присущих ему прежде. Натаниэль расслабился, и это беспокоило. Что, блять, происходит? — Может, не стоит так много пить? — сделала замечание Рене. — Брось, дайте моему мальчику повеселиться! — заступилась Дэн, уводя улыбающегося Веснински на танцпол. И, конечно, никто даже не заподозрил неладное. Они все были слепы, как новорожденные котята, и новая маска наивного весельчака, которую натянул парень, стала пеленой на их глазах. — Это плохо-плохо-плохо, — пролепетал на истеричном Кевин. Эндрю взял рокс с виски и подошел к перилам, оставив заботу о Дэе на Рене. Люди внизу слились в неразборчивую кашу, их вытянутые вверх руки образовывали волну и качались. Свет от прожекторов скакал от одного к другому, как солнечные зайчики, и парень следил за его траекторией, ища своих в толпе. Сет и Элисон танцевали в обнимку в углу, Аарон торчал у барной стойки, переговариваясь с бывшими коллегами, Мэтт и Дэн развлекали Натаниэля почти в самом центре. Бойд хватал парня за кисти и двигал ими в такт громкой музыке, пока последний не вырвался и не начал двигаться сам. Он смеялся, откидывая голову назад, подпрыгивал, выпячивая руки вперед, тряс бедрами, повторяя за Дэн. И впервые выглядел таким свободным и беззаботным, словно отрекся от всех мирских страданий. Так выглядело сумасшествие, так выглядел излом. Сквозь трещины которого на поверхность пробиралось безумие. Эндрю сглотнул. И начал искать Ники, не позволяя себе задержать взгляд на Веснински дольше, чем необходимо. Рядом с ним ошивались его няньки-старшекурсники, а вот кузена нигде не было видно. Интуиция Эндрю кричала об опасности, и в самом деле, спустя пару минут фигура Хэммика в яркой рубашке мелькнула возле уборных и прошмыгнула в толпу. За ним бежал какой-то парень, и Миньярд тут же напрягся. — Пригляди за Кевином, — рыкнул он Рене и направился к лестнице. Внизу зеваки образовали плотное кольцо, и Эндрю начал грубо расталкивать их, подавляя нарастающую тошноту при каждом прикосновении к голой коже. — Что в слове «отъе-бись» тебе было непонятно? — услышал он знакомый голос, очень раздраженный и злой, когда почти пробрался в середину. — Отвали, мелюзга. — Мой друг сказал тебе «нет», твой мозг, если он есть, способен обработать отказ? Или тебе расшифровать? Ники сказал тебе «пошел на-хуй». Когда Эндрю, наконец, оказался в эпицентре, увидел лишь, как тот самый парень, что гнался за кузеном, занес кулак. И прежде, чем Мэтт или кто-либо успел среагировать, Натаниэль оказался впереди: заблокировал удар, сделал подсечку и повалил мудака на пол. — Натаниэль! — вскрикнула Дэн. Мэтт бросился к нему на помощь, но был остановлен яростным шипением: — Не лезь. Веснински сел на живот обидчика и ударил того в челюсть. Из носа обидчика хлынула кровь. — Извинись. — Да пошел ты- Удар. Еще один. И еще один. Эндрю впервые видел Натаниэля таким. Взбешенным. Хищником, вышедшим на охоту, а не жертвой. Перед взором открылась еще одна грань, ранее скрытая в тени. — Из-ви-нись. — Ухмылка, злая и сумасшедшая, расползлась по лицу. Такая дерзкая и устрашающая, будто перед ними был совсем не тот человек. Он нагнулся ниже и прошептал что-то на ухо парню. Тот задергался, пытаясь скинуть Веснински с себя. — Извини, окей? Извини! — завопил он. — Я понял! «Нет», значит, «нет»! Натаниэль схватил его за волосы и повернул голову в сторону Ники. — Не передо мной — перед ним. — Натаниэль, этого достаточно, — успокоил Хэммик. — Все хорошо. Веснински отпустил недоумка и слез с него. Его пальцы все еще дрожали, костяшки стерлись и окрасились в бордовый. Гнев в пьяных и оттого мутных глаза растаял, стоило ему взглянуть на друзей. Улыбка, до этого больше похожая на оскал, приобрела мягкие черты. Дэн, застывшая, как статуя, наконец, отмерла и кинулась к нему. — Круто ты его уделал! — Даже я тебя на секунду испугался, чувак! — поддержал ее Мэтт. — И я бил этого засранца? А если бы он мне ответил? — прокомментировал Сет. — Пойдем в туалет, отмоем твои руки. Толпа постепенно начала рассасываться. Но Эндрю остался стоять на месте. В голове вновь все перемешалось: цепочка, которую он собирал, оборвалась, и бусинки, аккуратно нанизываемые на нить, рассыпались, покатившись в разные стороны. Остаток вечера он провел за столом, попивая виски и не желая отвечать ни на какие расспросы Рене или слушать пьяные разговоры подвыпивших Лисов, восхваляющих Натаниэля. Позже, когда они ехали обратно, Ники, убедившись, что пьяный Веснински задремал, спросил: — Это, конечно, было очень сексуально и я начал любить нашего красавчика еще больше, но, что черт возьми, это было? — Настоящий Натаниэль, — ответил Кевин, уныло глядя в окно. — Знакомьтесь. О, и это определенно имело смысл. Миньярд понял, что ошибся в своих рассуждениях в самом задатке. Веснински не надевал маску, напротив, — снял ее. В состоянии алкогольного опьянения он уже не мог контролировать себя и вживаться в роль, как следует. Хах, решил показать настоящего себя, кролик? Будь Эндрю под воздействием таблеток, рассмеялся бы, громко и звонко. Дитя Гнезда не переставало удивлять и увлекать. Самая неординарная загадка в его жизни, заставляющая внутри все трепетать и чесаться. Когда они приехали в дом в Колумбии, все разбрелись по кроватям, но Натаниэль остался на крыльце, чтобы проветриться и прийти в себя. Эндрю, проверив, что братья и Кевин уже храпят, взял плед с дивана на кухне и тоже вышел на улицу. Веснински сидел на ступенях, слегка подрагивая и пуская облачка пара изо рта, которые постепенно растворялись в синеве ночи. Миньярд кинул на его плечи одеяло, сел рядом и достал сигарету. Закурил. — Им не нравилась старая личность, поэтому они решили прокачать твое программное обеспечение? — задал вопрос, старательно избегая упоминания имени «Рико». — Скорее, вернули к заводским настройкам, — отшутился парень. — Можно? — он потянулся к чужим пальцам. — Так-так-так, еще один талант, да? Французский, — Эндрю отдал сигарету и зажег себе вторую, — немецкий, японский, язвительный. Актерское мастерство, искусство лжи, а теперь еще и боевые навыки? — Мир полон сюрпризов, — пожал плечами Натаниэль. — Ненавижу сюрпризы. Итак, в чем фокус? — перешел к расспросам Миньярд. — Фокус? — переспросил Веснински. — Птенца выпустили из гнезда и сняли с него датчик слежения? — Ах, ты про это, — он вытянул ногу вперед и подтянул штанину, оголив лодыжку. — Да, как видишь, сняли. Что-то не складывалось. Это не имело смысла: больной ублюдок вроде Рико не мог просто так отпустить объект одержимости. — Поводок обычно снимают тогда, когда уверены, что животное точно не сбежит. Что происходит? — Моя очередь! — сменил тему Натаниэль. — Мы ведь играем в правду? Ники сказал, что фанаты Воронов разгромили твой Лексус. Он подлежит восстановлению? Эндрю напрягся, что не получил ответ на свой вопрос. Но правила есть правила, они были тем, во что он всегда верил. Он получит свое, времени достаточно. Поэтому Миньярд просто стряхнул пепел и ответил: — Нет. — О. — Плечи парня поникли. Густые облака заволокли небо и скрыли за собой луну, накрывая огромной тенью улицу. Взгляд Натаниэля тоже потемнел, стал задумчивым и загадочным. Интересно, о чем он размышлял в этот момент? Винил ли себя в этой ситуации? Наверняка, Лисы растрепали о том интервью, а бесцеремонный Ники приправил эту историю завываниями о потерянной «малышке». В любом случае, Эндрю сделал то, что сделал. И принял на себя ответственность, несмотря на недовольство Аарона, бьющегося в конвульсиях Кевина и нервный срыв Ваймака, на голове которого появился еще один седой волос. «Ты вроде хотел решить проблему, а не стать ею», — недовольно пробормотал тогда тренер. Оправдываться Миньярд не стал. Пока все только и делали, что ныли, он пошел в наступление. Пусть Веснински и забрали, между ними все еще висела сделка, свою часть которой тот, осознанно или неосознанно, но все же выполнял. Натаниэль также был нужен, чтобы сдержать обещание перед Кевином. Ха. Он вспомнил свой разговор с Би, где она объясняла стадии принятия неизбежного. Теория в тот момент показалась очень занятной и необычной, поэтому парень отодвинул чашку с какао в сторону и прислушался. «Первая — отрицание, — загнула пальчик женщина. — Вторая — гнев, третья — торги, и…» Эндрю признал, что Натаниэль нужен. Но с условием. О, стадия торгов. — Я кое-что придумал! — Заряженный энтузиазмом голос Веснински вытолкнул из толщи воспоминаний. — Сможешь отвезти меня кое-куда? — Куда? — Чарлстон. Это же вроде в Южной Каролине, да? Далеко до него ехать? — Два с половиной часа. — Отлично, если выедем сейчас, то успеем к пробуждению остальных. Натаниэль поднялся со своего места, аккуратно сложил плед и, повесив его на поручень лестницы, прошел вперед. Под его ногами хрустнула покрывшаяся инеем земля. Парень приподнял подбородок и вытянул ладонь. — Снег пошел, — выдохнул он. — Зимой иногда такое бывает, — съязвил Миньярд. — Мы поедем? — Ты не ответил на вопрос «зачем»? — Ты не спрашивал. Подловил. Натаниэль все смотрел на небо, не в силах оторвать свой взгляд. А Эндрю пользовался моментом и смотрел на него. Чувствовал, как внутри начинает расцветать тепло, не жгучее, а приятное и мягкое, как ласковое весеннее солнце. И пока оно не распалилось так сильно, что могло обжечь легкие, Миньярд встал и отвернулся. — Я за ключами.

***

До Чарлстона они добрались спустя три часа. Останавливались пару раз, чтобы сходить в туалет и купить энергетики, поскольку бессонная ночь все же давала о себе знать. Да и Натаниэль, словно малое дитя, постоянно оглядывался по сторонам и улыбался, как придурок. — Полегче, ты не в магазине со снаряжением для экси, — осадил его Эндрю, но заметно замедлился, чтобы дать время поглазеть на все достопримечательности, мимо которых они проезжали. На краю сознания звенел колокольчик тревожности. Он впервые был так далеко от Кевина, и с каждым километром, каждой минутой цепь обещания, которая их связывала, натягивалась сильнее, больно сдавливая запястье. Миньярд успокаивал себя, что Мориямам сейчас не до Дэя, что тот спит крепким сном и что они успеют вернуться до начала его панической атаки. — Куда конкретно нам нужно? — Можешь остановиться у церкви Святого Михаила. От нее недалеко до кладбища. — Чью могилу посетим? Твоих мозгов или инстинкта самосохранения? — Твоего чувства юмора. И это было похоже на прежнего Натаниэля. Остроумного и языкастого. Такого, каким он открылся до отъезда из Пальметто. Без карикатурного сумасшедшего веселья в голубых глазах. Без леденящей душу ухмылки на смазливом лице. Кевин назвал его настоящим, Эндрю так не казалось. Начинало светать, на горизонте меркли последние звезды, и тени могильных плит на кладбище становились длиннее. Прохладный морской воздух обдувал их лица, когда они обходили один памятник за другим, пока, наконец, не оказались у огромного мавзолея, огороженного высоким забором. Сердце Миньярда пропустило удар — когда он прочитал «НАТАНИЭЛЬ» — и продолжило биться дальше, когда увидел фамилию «РАССЕЛ». Веснински взломал замок на калитке и пробрался за ограду. С обратной стороны здания находилась маленькая деревянная пристройка: в ней были различного рода инструменты, бутылки с водой и упаковки с семенами для рассады. Видимо, они там лежали для тех, кто за этим мавзолеем ухаживал и поддерживал порядок. Парень сел на корточки, отодвинул края пыльного ковра и начал щупать пол. Эндрю все еще не понимал, что они здесь делают, пока одна дощечка не заскрипела и от удара по одной из сторон не подскочила с другой. — Отлично, никто не нашел наш тайник, — обрадовался Натаниэль и вытащил оттуда маленький черный прямоугольный пакет. — Что там? Остатки здравомыслия? Крупинки адекватности? — выглянул из-за его плеча Эндрю. — Расскажу на обратном пути. Пошли, пока охранники нас не поймали. Это было что-то новое, странное и до ужаса раздражающее. Они пересекли полштата, поздней ночью, после того, как развлекались весь вечер в клубе, оставили дом без присмотра. И в итоге вся затея была лишь ради того, чтобы поехать на кладбище, взломать замок на могиле незнакомца с именем Натаниэль, и забрать какой-то сраный пакет? — Выглядит это все подозрительно, понимаю, — дождавшись, пока они тронутся с места, сказал Веснински. — Да ладно? — Миньярд не стал скрывать сарказм. — Чарлстон был первым пунктом назначения после нашего побега с мамой. — И Эндрю ухватился за эту информацию. — Она дружила с Расселами. Они помогли нам сделать поддельные паспорта и на время укрыли у себя. Помню, мама привела меня на кладбище и сказала, что я должен похоронить свое прошлое здесь, рядом с тезкой. Так я умер в первый раз. Он зацепился зубами за скотч и разорвал край пакета, поколебался мгновение, а затем вытащил содержимое. Два паспорта, детские перчатки для экси, обручальное кольцо и… целую стопку стодолларовых купюр, аккуратно перевязанную резинкой. Судя по толщине, сумма была внушительная. — Мама везде оставляла заначки на всякий случай, — объяснил парень, пряча в карман все остальное. И тут до Эндрю дошло, к чему вел Натаниэль. В его голове все сложилось в ровную линию, где точкой А был вопрос про автомобиль, а точкой Б — пачка денег в чужих руках. И прежде, чем тот смог бы раскрыть рот, Миньярд процедил сквозь стиснутые зубы: — Нет. — Тебе нужна другая машина, не будешь же ты вечно ездить на арендованной. Вряд ли страховая покроет все издержки, — аргументировал Веснински, даже не уточнив, что значил отказ. Он понял все без слов. Как всегда. И это бесило, выводило из себя, раздражало. До побелевших костяшек, до зуда под кожей. — Я не нуждаюсь в твоей благотворительности. — Это не благотворительность, — возразил Натаниэль. — Мама украла деньги у Мориям. Если судить объективно, то это просто возмещение причиненного ущерба. — Не дождавшись ответа, парень нахмурился. — И это меня называют упрямым? Просто возьми их. Эндрю успешно игнорировал собеседника. Разглагольствование про возмещение совсем не впечатлило его, ведь возмещать по сути было нечего. Он сделал свой ход и заплатил за это. Вот и все. И словно прочитав чужие мысли, — опять, — Натаниэль сердито вздохнул: — Если тебе не нравится концепция компенсации, давай заключим новую сделку. Взаимовыгода, все дела. Он когда-нибудь перестанет лезть к нему в голову? — Что ты хочешь? Натаниэль замолчал, задумавшись. Посмотрел на Эндрю, скользнул взглядом своих красивых голубых глаз по профилю, будто сканируя. Миньярд внимательно следил за дорогой, но на тех участках тела, где останавливался взор другого человека, кожа начинала гореть и плавиться. В машине внезапно стало слишком душно, и он приоткрыл окно, впуская в салон поток свежего прохладного воздуха. — Хочу, чтобы ты перестал закидываться крекерной пылью, — наконец выдал Веснински. И это было почти смешно, потому что Миньярд не ограничивал его в выборе вообще. Тот мог попросить что угодно. Для себя. Но после столь долгих размышлений он все-таки попросил. Для Эндрю. Забавный. — Праведник, — произнес парень. — В этот раз ты вообще не употреблял ее, значит, и отказаться будет легко. К тому же, ты слез с таблеток и теперь тебе не нужно сглаживать синдром отмены, верно? — Мне вообще ничего не нужно. — Сочту это за согласие, — довольно ответил Натаниэль и закинул купюры поглубже в бардачок. И все же некоторые вопросы не давали ему покоя, но Миньярд настолько вымотался и обессилел, что сгенерировать их во что-то членораздельное попросту не мог. Они витали в его сознании в виде призрачных образов, пока не обретших четкую форму. Эндрю оставил эти мысли дозревать, а сам, как только они всем составом доехали до общежития из Колумбии следующим утром, сразу же завалился спать.

***

Проснувшись поздним вечером, Эндрю ощутил полную дезориентацию во времени и пространстве. Голова гудела и кружилась, будто побывала в микроволновке. На щеке отпечаталась подушка. Да и во рту все пересохло, поэтому он прошел на кухню, чтобы налить воды и проглотить таблетку аспирина. В гостиной Кевин читал книгу по экси, полулежа на насыпном кресле. Аарон штудировал конспекты, а Ники вовсю трещал, вероятно, с Эриком по телефону. Причем так громко и энергично, что Эндрю почти физически чувствовал, как натягиваются струны собственных нервов. Приглядевшись получше, он заметил беруши в ушах брата и наушники на Дэе. Эндрю хотел курить, но не был уверен, что вытерпит пошлую болтовню кузена и не кинет в него один из ножей. И тогда накинул пальто, чтобы отправиться в свое привычное место, дарующее тишину и спокойствие. На лестничной площадке завоняло гарью, послышался треск костра. Миньярд ускорил свой шаг и распахнул дверь. Натаниэль, стоявший у железного ведра, стенки которого лизали языки пламени, вздрогнул от неожиданности и тут же накрыл емкость крышкой. — Что, птенчик, холодно? Или твои приемные родители настолько тебя плохо кормят, что ты решил полакомиться поджаренными студентами? — А, это ты, — улыбнулся Веснински и выдохнул. — Пытаюсь сжечь прошлое. — Пытаешься? — уточнил Миньярд, подходя ближе. Натаниэль вертел в руках маленькую вещь, в которой парень узнал те самые детские перчатки для экси. — Это подарок. От человека, которого больше нет. Эндрю прокрутил в голове список тех, кто это мог быть, быстро фильтруя и исключая одного за другим. Насколько ему было известно, мать еще жива, а от отца он бы не стал хранить никакие подарки. Все остальные, с кем Миньярд был знаком лично, тоже были живы и относительно здоровы. Если только это не… — Раз он мертв, то ему уже все равно, — высказался он. — Ты бы лучше подумал о том, как будешь перед администрацией оправдываться за поджог. — Если бы я жег на земле, меня бы быстро спалили охранники. А тут рядом дымоход. Натаниэль засунул перчатки в карман и прошел на край крыши, безмолвно приглашая Эндрю присоединиться. — Почему не выбросил их? — Не знаю, — признался Веснински. — Наверное, боюсь, что вместе с ними сгорят и мои остатки человечности, ведь я ничем не лучше того монстра. Чушь. Миньярд еще не встречал человека, более самоотверженного, чем тот, кто сейчас сидел по правую сторону от него. Переубеждать он, конечно, не собирался, не понимал только, почему Натаниэля внезапно пробило на откровения. И тут до него тонкой струйкой донесся запах алкоголя. — Ты пьян, — констатировал Эндрю. — Взял пиво у Мэтта. Он сказал, что это поможет забыться на время. Конечно, Мэтт. Глупый-глупый Мэтт, не видящий дальше своей слепой привязанности и тупого обожания. Прямо сейчас Натаниэль рассыпался на мелкие кусочки, что совсем неудивительно после всего произошедшего. Рано или поздно, это должно было произойти. Парень возложил на себя слишком тяжкий груз и теперь медленно, но верно, прогибался под ним, позволяя впечатать себя в пол. Но Миньярд не успел ничего сказать, последующие слова выбили весь воздух из легких. — Я должен был подстроить аварию, — выпалил Натаниэль, — когда в машине будем только ты и я. — Что? — опешил Эндрю. — Все должны были видеть, что у нас ухудшаются отношения, — тем временем продолжил Веснински. — И тогда все бы подумали, что это я подстроил, чтобы устранить тебя, — предположил Эндрю низким, почти хриплым, голосом. Его глаза потемнели от ярости. — Таков был первоначальный план? — Да, — подтвердил Натаниэль. — Это в точности повторило бы ситуацию с твоей матерью. И тогда старое дело, считавшееся случайностью, вновь открылось бы. А Морияма сделали так, чтобы тебя осудили сразу по двум делам. К тому же, доверие к тренеру, как к человеку, взявшему под свое крыло убийцу, тоже пропало бы. Черт. Это был опасный, очень опасный план. Трудно представить, какие последствия могли быть у Лисов. Но теперь наконец-то все сходилось, картина предстала целиком. Почти. Несколько деталей никак в нее не вписывались. — Что по тебе? — прошипел Эндрю. — Ты ведь мог тоже пострадать. Внутри закипал гнев, тьма обволакивала непроходимым туманом обзор. Волна, огромная и несущая разрушения, поднималась со дна его треснувшей души и… — Рико этого и хотел. Тогда Хозяин не смог бы использовать меня на поле, я стал бы бесполезной… — Натаниэль сглотнул, набрал кислород в лёгкие, — игрушкой. Как для его дяди, так и для Младшего Лорда. — Он прикрыл глаза, и на его лбу прочертилась вертикальная морщина. — Даже если тебя оправдали, ты бы не смог вернуться в спорт никогда. И я бы это сделал ради Жана и мамы. Сделал бы… — И почему тогда ты не довел дело до конца? Интуиция подсказывала, что Эндрю не хотел слышать ответ на этот вопрос, он не хотел слышать ответ на этот вопрос, он не хотел… Впервые не хотел. — Из-за тебя. И Эндрю пропал. Исчез. Растворился. А вместе с ним и вся злость. Это было похоже на бесконечное падение в пустоту: полная потеря контроля, почвы и опоры. Да. Миньярд определенно не хотел слышать ответ на свой вопрос. Но Веснински сказал эти слова так легко и просто, будто это являлось какой-то аксиомой. Будто они говорили не о том, что касается жизни и смерти, а о мороженом. Уж лучше бы они часами говорили о мороженом. Парень стерпел бы разговоры даже об экси. — Заткнись, — зачем-то сказал Эндрю, хотя Натаниэль уже замолчал. — Я ненавижу тебя. — Все в порядке, если ты меня ненавидишь, — ответил Веснински. — Так и должно быть. — Мне не нужна твоя защита. Просто перестань играть в мученика и отойди в сторону. Но ты ведь этого не сделаешь. — Миньярд испытал разочарование, потому что понимал, что да, он этого не сделает, потому что… — Нет, если это означает, что я потеряю тебя. И вот снова. Снова это чувство растерянности. Из которого родился искрящийся импульс. Необъяснимый, необоснованный, противоречащий всему рациональному. Достаточно сильный, чтобы заставить Миньярда схватить Веснински за толстовку и резко притянуть к себе, но не настолько, чтобы закончить задуманное. В голове — бардак. В груди — взрывающиеся звезды. В паху — жар и теснота. И все решилось одной единственной фразой, слетевшей с улыбающихся губ: — Да.