Портрет Джулиана Морроу

      – Поразительно видеть вас спустя столько лет, – Джулиан тепло улыбнулся и нежно коснулся щеки Чарльза. – Вы так повзрослели с тех пор.       На нём тёмно-коричневый костюм, белая рубашка и бабочка. Он сильно постарел с тех пор, как мы виделись в прошлый раз, но овал лица сохранил аккуратность, а взгляд – лёгкий намёк на удивление.       – Смею предположить, вы ждёте объяснений.       Мы всё ещё стояли как вкопанные. Камилла – скрестив руки. Чарльз – с рубашкой в руках, которую собирался кинуть. Никто не шелохнулся с тех пор, как Джулиан вышел из шкафа.       – Что ж, объяснять пришлось бы долго, поэтому скажу только, что у меня появились проблемы, серьёзные проблемы, которые решить было невозможно. Оставалось только испариться. Но в наши времена, понимаете ли, даже испарившихся отыскивают, поэтому я постарался сделать так, чтобы меня и не искали.       Я перевёл взгляд на Фрэнсиса. Шок на его лице медленно сменялся выражением гнева.       – Конечно, мне меньше всего хотелось огорчать моих друзей, близких, позволить им считать, что я умер. Поэтому, на самом деле, мы с Велти и постарались сделать похороны как можно более камерными, чтобы большинству моих дорогих друзей не пришлось наблюдать эту печальную картину. Но о вас, мои студенты, я не переживал. Вы бы не стали сильно горевать. К смерти вы относитесь по-философски, – он сделал небольшую паузу. – Это я знаю наверняка.       Я не сомневался ни секунды: это намёк. Может быть, даже угроза. В голове не укладывалось, что это происходит. Я мог бы поверить, что Джулиан инсценировал свою смерть, что он был серым кардиналом при государственном перевороте в какой-нибудь небольшой стране, что он знает, кто убил Мэрилин Монро – но чтобы он так грубо угрожал!       Он тут же воспользовался нашим замешательством.       – Я хотел бы побеседовать с вами, но вижу, вы слишком ошеломлены тем, что увидели. Что ж, вас легко можно понять. Но времени у меня, к сожалению, нет. Меня ждёт машина.       Из шкафа он достал кожаный портфель. Я моментально посмотрел на стол, где мы оставили его фальшивые документы – там их уже не было.       – Как же мне жаль, что мы не можем пообщаться подольше, – это его выражение лица: как будто он сожалеет ещё больше, чем мы. – Но на этом я вынужден распрощаться.       Он взял со стула пальто, кивнул нам и исчез за дверью.       – Вы тоже это видели? – Фрэнсис первый прервал тишину. – Или это у меня такой приход был?       Чарльз как будто вышел из оцепенения. Он злобно взглянул на Фрэнсиса и кинул на пол рубашку.       – Он опять сбегает. Видимо, разрушил жизнь кому-то ещё и теперь бежит.       – Перестань, – бросила Камилла. – Он не рушил нам жизнь.       – Да что ты? – опять вспыхнул Чарльз. – Посмотри на нас!       – Не он в этом виноват. Он не знал, что случится во время мистерии, и не знал, что мы планировали сделать с Банни.       – Но он нас создал.       Я сам не ожидал, что заговорю. Я обычно не ввязываюсь в чужие семейные споры, но Камилла неправа.       – Он забрал нас в свой класс, оградил ото всех остальных на год и лепил из нас, что хотел.       Чарльз закивал.       – Я о том же говорю. До него мы были нормальными. Он нас учил «вступать в область высокого», презирать всё примитивное и мирское. Поэтому никто из нас на самом деле не любил Банни. Потому что он нормальный. С футболом и с обыкновенной девушкой. И знаете что? Всё лучшее, что со мной случалось, тоже было мирским. Типа вечеринок, или любви, или тех нескольких месяцев, которые я прожил в Техасе. Но я вернулся, потому что уже не могу иначе. Джулиан сделал нас такими, что мы больше не можем наслаждаться нормальными, примитивными вещами. Мы уничтожаем и презираем всё нормальное. Он в ответе за то, что слепил из нас, да? – Чарльз повернулся ко мне за поддержкой. – За то, во что мы превратились. Но он этого даже не осознаёт.       Чарльз расстроенно закачал головой.       – Я должен с ним поговорить.       Он уверенно направился к двери.       – Не надо, пожалуйста, – застонала Камилла.       Но Чарльз отмахнулся от неё и выбежал из комнаты.       – Чарльз, блять, – выдохнул Фрэнсис и поспешил за ним.       Камилла посмотрела на меня. Я не собирался в это ввязываться, но её взгляд, такой умоляющий. Как я на неё смотрел, когда просил жениться на мне.       В этот момент я окончательно смирился. Она навсегда привязана к тем, кого надо спасать: Чарльз, Генри. Я могу быть рядом, но только для того, чтобы помогать ей спасать тех, кого она любит. Так я и поступил. Я же друг.       – Пошли, – успокаивающе кивнул я, и мы вместе вышли из кабинета.       И Джулиан, и Чарльз с Фрэнсисом поворачивали не налево (к лестнице), а направо, в ту часть коридора, где оставалась только одна дверь. Её мы с Камиллой и открыли.       За дверью была небольшая площадка и винтовая лестница вниз, ведущая в оранжерею. Фрэнсис с Чарльзом только что скрылись за дверью на улицу. Мы с Камиллой поспешили за ними.       На улице было жутко холодно. Дождь уже перестал, но остались слякоть и грязь. Туман только сгустился.       Чарльз быстро и решительно шагал за Джулианом, который шёл куда-то влево, в противоположную от ворот сторону, видимо, к чёрному ходу. Фрэнсис пытался остановить Чарльза: уговаривал его, дёргал за рукав, но всё бесполезно.       Самое страшное случилось моментально. В тумане я только увидел сливающиеся фигуры, услышал голос Чарльза («Стойте! Стойте, я же сказал!»), глухой удар и тишина.       Мы с Камиллой переглянулись. Её влажные глаза.       Когда мы подбежали, Фрэнсис и Чарльз всё ещё молча стояли у фонтана. Фрэнсис озадаченно тёр лоб. Из пустого серого фонтана торчали ноги Джулиана. Его голова покоилась на дне, в растекающейся луже крови.       – Он жив?       Фрэнсис посмотрел на меня удивлённо.       – Не знаю, ты же врач.       – Я не…       Глупо было спорить. Я просто наклонился и попытался нащупать пульс. Уже было поздно. Морщинистая кожа Джулиана ещё не остыла, но сердце его уже не билось.       – Я не хотел… – губы у Чарльза дрожали, глаза налились слезами, – я не хотел, правда. Он никак не останавливался.       Камилла подошла и взяла его лицо в ладони.       – Тише, тише, ничего страшного, всё будет нормально.       Чарльз продолжал плакать, а Камилла – смотреть ему в глаза и уговаривать.       Я всё смотрел на затылок Джулиана. Хорошо, что он упал лицом вниз.       – Бери за ноги.       Голос Фрэнсиса вернул меня в чувство.       – Что, прости?       – Ты за ноги бери, а я – за голову.       Он перешагнул через бортик фонтана и присел на корточки, чтобы поднять голову Джулиана.       – Ну?       Я перевёл взгляд на Камиллу. Она тоже смотрела на меня. Они слишком многого хотят. Дружба с ними слишком дорого мне обходится.       Кажется, в тот момент я и лишился розовых очков. Генри – маньяк. Джулиан – трус. Чарльз – алкоголик. Фрэнсис – невротик. А у Камиллы комплекс спасателя. Они все ненормальные.       Я взялся за ноги Джулиана и вместе с Фрэнсисом потащил его к пруду.       Да, они все ненормальные, но нормальность мне претит. Унылое детство в Калифорнии, тупые студенты, которые и предложения не переведут на латынь без ошибок, кольцо в бардачке для Бекки.       Мы положили тело на землю, и Фрэнсис начал набирать камни и складывать их Джулиану в карманы и за пазуху.       Я хотел бы спасти Джулиана. И Банни тоже. Ни одному, ни другому я зла не желал. Я знаю, что мы поступили плохо, и я хотел бы всё изменить, но не могу.       Но ведь ещё я знаю, что Фрэнсис, Камилла и Чарльз сделают для меня что угодно, прямо как я для них. Я не видел ещё ни одной группы людей, связанных так, как мы друг с другом.       Фрэнсис рассовывал камни по карманам Джулиана. Я подошёл, развернул его к себе, схватил за лацканы пиджака и поцеловал. Пару секунд Фрэнсис соображал, что происходит, потом я почувствовал, как он напрягается и отталкивает меня.       – Ты в своём уме, Пейпен? – он нахмурился.       Видимо, я выглядел расстроенным, потому что он тут же добавил:       – Дай хотя бы закончить с Джулианом.       Я помог ему с телом. Когда дело было закончено, мы разулись, закатали штаны, чтобы не промочить их, и отнесли тело подальше от берега. Оно тут же ушло ко дну.       Мы с Фрэнсисом стояли и смотрели. Я обернулся к Маколеям. Чарльз положил голову Камилле на колени. Они оба наблюдали за нами. Фрэнсис утешающе приобнял меня за плечо.       – Давай вместе куда-нибудь уедем, – сказал я.       – Хорошо, – вздохнул Фрэнсис. – Но ты пойдёшь к психотерапевту.       Я хожу к психотерапевту, как мы и договорились. Правда, мало что могу ему рассказать и хожу только ради Фрэнсиса. Не думаю, что психотерапевт вообще мне помогает. Он периодически спрашивает, счастлив ли я. В этом году я начал говорить «да», чтобы ему казалось, что прогресс есть. На самом же деле, думаю, что счастья таким, как мы, не полагается. Не после всего, что мы сделали. Так что, несчастлив я был бы и с Бекки, и один. А с Фрэнсисом, Камиллой и Чарльзом хотя бы есть Смысл. Он нам заменяет Счастье.