Неделю назад
Этот разговор должен был быть решающим. Он должен был быть тем, что поставило бы жирную точку в их отношениях, кляксу, если быть точнее. По крайней мере так тогда казалось Чонгуку. Тем не менее все сложилось куда благоприятнее, чем он предполагал. — Видишь, ты не знаешь, что мне ответить, Чонгук, — Пак вздыхает, поднимая глаза в небо. У Чонгука в этот момент в голове шестеренки крутятся молниеносно, жаль недостаточно быстро — смазать бы их все-таки стоило. Поэтому он не может ничего сказать. Как говорится в простонародье: «Слов нет, одни слюни». — Ну раз ты молчишь, я с твоего позволения ухожу тогда, — настроения у Чимина как не было, так и нет. Пак поправляет рукой шарф и последний раз смотрит Чонгуку в глаза. Они у него чистые, блестящие и такие родные. Парень видит каждую складочку, появившуюся возле глаз от частых улыбок. Жаль сейчас Чонгук не улыбается, хоть напоследок сделал бы лучшему другу подарок. Но не успевает Чимин сделать и шага, его вдруг цепко хватают за руку, все еще задевая порезы, спрятанные за слоями одежды. Ему неприятно, оттого он и лицо вновь кривит, искренне надеясь, что человек напротив этого не замечает, но выходит, как обычно, наоборот. — Хён, что такое? — обеспокоенным голосом произносит Чонгук, смотря на то, как друг выдирает руку из цепкой хватки. — Что, тебя только на это хватает? — он раздражен, потому что это все, что Чон смог сказать за это время, пока молчал. Обычное любопытство, не более. — Дай сюда руку, — он тянется, чтобы взять ее снова. — прошу, хён. И Чимин даёт. Парень думает, что это, возможно, тот самый последний раз, когда они могут находиться так близко к друг другу, касаться кожи холодными пальцами, смотря в глаза со всем трепетом, который остался. Чонгук закатывает рукав Пака и не до конца понимает что видит перед собой. Порезы? Этого просто не может быть. У него начинают трястись руки, потому что он не хочет признавать происходящее, не хочет допускать мысль о том, как его хён до этого дошел. — Ну что ты так на меня смотришь? — не выдерживает Чимин. — Порезов никогда не видел? Чон не знает, что на это ответить. Да, видел и немало, но не на руках близкого ему человека. Труднее от того, что знаешь из-за чего, а точнее из-за кого они появились. Причина и есть он сам, к огромному его сожалению. — Хён, дай мне, — он берет его теплую ладонь в свою холодную. — нет, дай нам, последний шанс. Я тебя умоляю, давай встретимся еще раз, в этот раз точно последний. Мы нормально поговорим, чтобы прояснить все до конца. Чимин руку не выдергивает, ему приятно вот так стоять с Чонгуком посередине улицы, приятно наблюдать, как смотрят на них прохожие. Может, кто-то думает о том, что они чертовы психи, а кто-то, наоборот, завидует такой открытости. Это забавно и приятно ощущать. Парень не удивлён напористости Чонгука. Он всегда был таким смелым, всегда брал от жизни все до последней крошки, но в их «дружбе» все было немного по-другому. Чимин для него был пушистым и мягким комочком, которого ни к чему принуждать нельзя было, разве что, нередко поступали предложения сходить на крышу «полюбоваться закатами» с подругами Чонгука. На это Пак всегда давал свой четкий отказ, что всегда было причиной для смены настроения в их общении, однако на отношения в дальнейшем это никак не влияло. Чимин знал: «Побесится и перестанет». Да уж, набесился так, что не только с девочками завязал, но и с Чимином. Хотя, может все-таки рано отчаиваться, может будет и на их улице праздник…***
Чонгук после того, как они поговорили, домой не пошел. Точнее он-то пошел, но не сразу. Его не очень светлую голову посетила мысль, что здорово было бы проследить за тем, с кем у Чимина была встреча. Не за тем упырем с кудрявыми волосами, а за своим собственным братом. Хосок его бесил всегда, с самого детства. Бесил тем, что его родители всегда были на его стороне, всегда дарили много подарков, разрешали творить все, что вздумается. Но это, конечно, его никак не касалось бы, если бы мать не ставила этого сопляка в пример. Она как будто сама не понимала, что у Хосока и успеваемость хорошая, и кружки он разные посещает только благодаря своим родителям. А у Чонгука родители были не сахар, точнее их вовсе не было, рос с приемной матерью, а отец все время был в разъездах. Так что он до сих пор считает, что их не было. Мать вообще ему весь мозг проедала по кусочку каждый день на протяжении того времени, как он с ней жил. Хосок даже не его брат, если так смотреть. Они все ему никто, абсолютно каждый, кроме Чимина, с которым Чонгук так плохо обошелся. И с которым, с какой-то стати, все время крутится этот долбанный Хосок. Он даже не понял, с какого момента начал испытывать подобные чувства. Чонгук каждый день после того случая, когда он услышал разговор Чимина и Хосока, думал о своем отношении к другу. Не хотел он его отпускать вот таким образом, но и не понимал, почему отвращения не чувствует. То, что он там Чимину наплёл возле подъезда, скорее эмоциональный всплеск. Внутри ему было чертовски обидно за то, что его лучший друг, которого он считал самым близким к себе человеком, обманывал его все это время. А потом еще и рассказал этот секрет Хосоку, мать его. Да, Чонгук и раньше ощущал что-то странное в области груди, когда Чимин бежал к нему навстречу, чтобы заключить в объятия. Парень улыбался своей широкой улыбкой, щурил глаза, обхватывал Чона своими крошечными руками и сердце всегда пропускало удар в такие моменты. Поэтому он вовсе перестал давать разрешение на объятия с ним, потому что вызывал Чимин внутри Чонгука непонятные чувства. Так что он регулярно пользовался тем фактом, что он ненавидит гейство и все в этом духе. Было безумно больно смотреть, как глаза хёна тускнеют, улыбка спадает с милого лица, а руки больше не обхватывают его тело. Но теперь, когда обстановка накалилась, мыслительные процессы в голове Чонгука ускорились. Он понял, что решение нужно принимать незамедлительно. Чтобы всякие Хосоки, называющие его хёна цветочком, не приступили к более активным действиям. Чона буквально лихорадит, когда он видит их вместе, а после всех этих встреч, он стал видеть их еще чаще. Даже после того, как они уже договорились о том, что Пак даст ему второй шанс, он все равно увидел их. Солнечный день, непривычный для такого месяца, как октябрь. Птички еще сидят на веточках деревьев и поют свои последние песни. Чонгук тоже сидит, жаль не на веточке, но на том, что находится почти у дома Чимина. Он ждёт, когда тот появится в поле его зрения, хотя даже не знает, ходил ли Пак на работу сегодня. Время четыре часа дня, поэтому если брать вариант, что хён все ещё в магазине, то куковать Чонгуку тут придется долго. Но, к его счастью, а после и сожалению, Чимин пришел раньше, чем того ожидал Чон. Пришел, да еще и не один, а с одним неприятным таким типом. Хосок его зовут. Да, Чонгук не может смириться с его существованием, а тут он вдобавок позарился на то, что ему не принадлежит. Чону Чимин тоже не принадлежит, но это он общается с ним чуть ли не с самого рождения, а кто есть Хосок? Что он из себя представляет и кем для Пака является? Никем, так считает Чонгук. С этой лавки он почти не слышит разговор этих двоих, зато очень хорошо видит, что Хосок своими лапищами трогает Чимина сначала за лицо, потом за плечи, а после и вовсе целует в щеку. Да как он смеет вообще? Неужели они встречаются? Почему Чимин просто стоит и улыбается в ответ на все эти вольности? Чонгука эта ситуация возмущает до предела. Он готов встать и переломать этому Хосоку все пальцы, чтобы вообще хёна не касался. Чон сидит смотрит на это, а потом вдруг осознаёт, что покраснел весь, прерывисто дышит и уже сжал кулаки. Все это совсем не похоже на то, как должен реагировать на подобные вещи просто друг или даже лучший друг. Так не должно быть, поэтому вывод делается моментально: он по уши влюблен в Чимина, окончательно и бесповоротно. Хочет он этого или нет, но ситуация такова и ее нужно принять. Осталось только дождаться их встречи. Ох, только бы дождаться.***
Время такая удивительная штука: летит беспрестанно. В этот раз так и случилось. Никто не заметил, как уже наступила середина октября: листья на деревьях полностью окрасились оранжево-красным, словно огонь, цветом, но еще не опали, ведь мороз пока не ударил по ним. Встреча бывших друзей была назначена на пятнадцатое октября на три часа дня. Каждый из них глубоко в душе ожидал ее, перебирал в голове возможные варианты диалогов, продумывал то, что скажет, когда увидит родной взгляд, но никто не мог знать точно, чем она для них обернётся. Чимин надел серое пальто, обмотав горло черным кашемировым шарфом. Очень долго обувался. Он хотел опоздать, хотел показать Чонгуку, что не так сильно зависим от него, что даже при наличии к нему недружеской симпатии, бежать сломя голову на их встречу он не будет. Но в груди теплилась какая-то надежда, такая слабенькая, но заставляющая его ноги буквально лететь навстречу любимому человеку. Дорога казалось безумно длинной, Пак то и дело смотрел на наручные часы, боясь опоздать. Ему почему-то казалось, что Чонгук не будет ждать, он уйдёт, они не поговорят, больше не встретятся, никогда не смогут даже взглянуть друг на друга. Парень не понимал, откуда взялись эти мысли, отчего так боязно на душе, отчего так сильно трепещет сердце и руки трясутся, как бешеные. Это и есть любовь? Страх потерять хоть какую-то связь с человеком теперь можно назвать любовью? Или он просто боится остаться один? Чимин уже не хочет думать, не желает больше закапывать себя глубже, тем самым лишь делая себе хуже. И, витая в собственных мыслях, Пак сам того не замечая, уже доходит до нужного места. Это огромная белокаменная беседка, с красивыми резными скамьями внутри. Чимин выбирал место. Здесь обычно встречаются парочки, они с Чонгуком тут никогда не были. Странно, что он вообще согласился на такое, ведь уже не лето, да и негоже натуралу наедине с геем сидеть в таком романтичном месте. Чонгук уже на скамейке. Он съежился и нос у него покраснел от холода. Неясно вообще, сколько он тут сидит и как долго Чимина ждёт. Его, конечно, жутко жаль, ведь Пак любит его, но на разговор он настроен серьезный. Несмотря на всю его бесконечную и искреннюю любовь, Чимин должен показать, что он не просто тряпка, об которую можно вытереть ноги, он в первую очередь человек, со своими чувствами, переживаниями и какими-никакими принципами. Пак подходит к нему, тихо здоровается, садится на холодную скамейку и начинает говорить. — Ну что, когда начнётся то, ради чего мы собрались в столь неприятный день? — нужно держать планку, не расслабляться. — Ты пришёл, — улыбается Чонгук и просто смотрит на Чимина. А ему непривычно такой взгляд на себе ощущать. Чон смотрит не как обычно, а странно для того, кто решил остаться просто друзьями. — И это все? — он ожидал немного другого. — Ты же не собирался принимать мои чувства, думал и даже сейчас думаешь только о себе, о том, как тебе плохо без меня, — слово «тебе» Чимин выделяет с особым выражением, — но как же ты хотел дружить со мной, зная, что я не просто смотреть на тебя хочу, а целовать? Каждый сантиметр твоего лица… Парень замолкает, будто все, что до этого было в голове, вдруг резко испарилось. Стало ни больно, ни легче — стало никак. Не так он себе представлял их встречу. Он думал, что Чонгук будет возмущаться, гнуть свою линию, продолжать настаивать на их дружбе, но он просто молча смотрит и улыбается. Да так улыбается, что в груди у Чимина разливается тепло. А ведь этим самым теплом, они могли бы стать для друг друга сами. Просто ни один из них не готов взять все в свои руки. Казалось бы, Чонгук такой храбрый, горячий, не сдержанный в своих словах парень. Однако он не может что-то сделать с напряжением, нависшим над ними. Даже нежная улыбка Чона никак не разбавляет ситуацию, только делает ее более неясной для Чимина. От того и непонятно: то ли тучи заслоняют свет, то ли их недопонимание и спрятанные далеко в сердце обиды прячут от них солнце. — Чимин, — звучит не так, Чонгук не желает называть его хёном сейчас, атмосфера не позволяет, — я долго думал над нашим с тобой общением, нашей дружбой, которая вот так просто прервалась, — он тяжело вздыхает, а потом поднимает свою голову и смотрит на человека рядом с собой. Пак хочет возразить, сказать что-нибудь колкое, но не выходит. Парень смотрит на него слишком нежно, по-особенному. Чимин просто не может нагрубить ему сейчас. — Мы друзья детства, знаешь, трудно было принять тот факт, что ты как-то иначе относишься ко мне, — Чонгук рассматривает лицо Чимина и ностальгически улыбается, — я помню, как ты защищал меня от школьных задир, помню, как тогда пообещал себе, что вырасту и стану сильным для тебя. — И стал… — не может промолчать Пак. — Да, я стал той версией себя, к которой и шёл все это время. Но я совершенно забыл, ради чего я так старался, — он молчит, хочет сказать то, что боялся произносить. — Я ради тебя всё это делал. Ты безумно дорог мне, каждый твой палец, каждый волос на твоей голове я готов защищать. Ты больше, чем.. — тяжело, как же ему тяжело говорить эти слова. Чонгук замолкает. Он смотрит в пол и поочередно сжимает руки, все еще надеясь, что с небес спустится фея и решит эту проблему за него. Какой же позор. Теперь понятно, почему Чимин общается с Хосоком. Тот открытый, ясно выражает мысли. А Чонгук быдлан и тормоз, ему лишь бы кулаками помахать, ему так все говорят. — Прости, меня трясет до безумия, — чуть ли не дрожащим голосом произносит Чон, — Я чувствую, что ты для меня не просто друг, Чимин, — сердце Пака в этот момент делает тысячу ударов в миллисекунду. — Ты для меня и не просто возлюбленный. Ты родная душа, ты мой дом, такой теплый, нежный, милый и самый-самый. Чимин уже не слышит ничего, не ощущает, как порывы ветра путают его волосы, как с неба начинает моросить. Он слышит лишь собственное биение сердца, чувства, они такие яркие сейчас: душа словно пылает. — Поэтому, если ты позволишь, то я бы хотел, чтобы мы начали все с чистого листа, — он вновь смотрит на Чимина, радуясь, когда видит на его лице восторженную улыбку. — Наше прошлое останется, со всеми своими проблемами, ссорами, радостями и успехами, сейчас я хочу начать второй том нашей с тобой истории. Я люблю тебя, хён. Чимин подлетает с места и со всей силы обнимает человека, сидящего рядом. Он просто не может поверить, что все это сейчас с ним происходит. Больше похоже на игры его подсознания. Грудь Чонгука такая крепкая и широкая, обнимая его, чувствуешь себя таким крошечным, слабым. Пак вдыхает знакомый запах ментоловых сигарет, смешанный с ароматом хвойного парфюма, и вдруг начинает плакать. Первая слеза одиноко скатывается по щеке, а за ней еще десятки таких же капают на плечо Чонгука. — Хён? — обеспокоено спрашивает Чон и приподнимает лицо Чимина, чтобы внимательно его рассмотреть. — Я не верю, просто не могу. — Я совру, если скажу, что я сам в порядке, — он большим пальцем правой руки вытирает следы от слез со щеки Пака. — Но в наших отношениях я тот, на кого ты можешь положиться. Теперь я тебя никуда не отпущу, Чимин. Чонгук берет лицо бывшего друга обеими руками, пристально смотрит в родные глаза и нежно касается его губ своими. Они безумно холодные и потрескавшиеся от того, что он их постоянно облизывал от волнения, но необычайно мягкие, сладкие и самые любимые. Чон любит в Чимине абсолютно все. Паку такой поцелуй понравился, но он так долго ждал этого момента, он думал, что подобное возможно только в самых безумных мечтах, однако это реальность. Чимин уже сидит у Чонгука на коленях и не может больше терпеть: он прижимается своими губами к чужим и пытается продлить эти прекрасные ощущения. Чон берет инициативу на себя, углубляя их поцелуй. Бабочки в груди у обоих кружат в прекрасном танце, они точно не ожидали, что такой момент когда-нибудь наступит. Чимин берет своими маленькими ладонями голову Чонгука, пока они целуются, и начинает перебирать волосы. Он так давно мечтал это сделать. А Чон готов в лужу растечься от огромного спектра эмоций, которые он сейчас ощущает. Сердце неистово стучит, внизу живота тянет. Кажется, он влип в это болото по полной, но вытаскивать его оттуда не нужно, Чонгук сам разберётся, как поладить с его обитателями.