***
Юля не имела ни малейшего понятия, куда она бежала. Они с Василисой все время гуляли по знакомым маршрутам, но она пролетела все знакомые повороты, даже не успев подумать, чтобы повернуть. Ушей коснулся рев волн, и она рванула на звук. Она бежала до тех пор, пока звон в ушах и боль в груди не стали невыносимыми. Тогда она сбавила темп, но продолжала бежать. Холодный песок проникал под шлепанцы и моментально стал жечь кожу в том месте, где резина шлепанцев терла его о ее ноги. Где-то вдалеке начало садиться солнце, и Юля остановилась. Согнувшись пополам, она пыталась сделать глубокий вдох, но это было бесполезно: ее горло сжалось, желчь начала подниматься из ее желудка, и девушка не смогла контролировать спазм, после которого содержимое ее желудка оказалось на песке. Последний раз она ела утром, так что там практически ничего не было, и все закончилось быстро, но Юля продолжала стоять согнувшись пополам, пытаясь выровнять дыхание, как ее учила Марина Васильевна много лет назад. - Юль..? - голос раздался у нее за спиной, обмотанный обеспокоенностью и тонной вопросов. Брюнетка сразу его узнала — он принадлежал Лене. - Ну и холодрыга… - раздался второй голос, вынуждая Юлю обернуться: прямо за Леной стояли Лиза с Ирой. Их щеки и голые плечи с бедрами раскраснелись от пробежки по холоду. Юля почувствовала накатившую волну стыда и выставила вперед руку с оттопыренной ладонью, останавливая троицу, пока вытирала непроизвольно покатившиеся из глаз слезы. Затем девушка провела предплечьем по своему рту и выпрямилась. Она повернулась и уставилась на Лену, стараясь вдыхать и выдыхать так медленно, насколько это возможно. У Лены на лбу собрались капельки пота, а крошечные кудряшки на ее затылке прилипли к коже. - И..? - наконец спросила Юля, понимая, что не было смысла притворяться, будто ничего не случилось. Лена не ответила. Она лишь протянула Юле бутылку с водой, которую не успела бросить в зале. Брюнетка взяла ее не раздумывая, набрала полный рот воды и принялась гонять ее туда-сюда, пытаясь отделаться от противного желчного привкуса. Она сплюнула воду на песок, сделала еще один огромный глоток и проглотила его, закашлявшись. - Ты в порядке? - заботливо поинтересовалась Лена, когда Юля протянула ей бутылку обратно. - Думаю… - начала Юля. Она хотела сказать, что в порядке, но не смогла. - Думаю… Думаю, что нет… - призналась девушка, чувствуя, как сердце снова ускорило свой темп. Лена молча изучала ее с минуту, потом вытянула вперед руку и махнула головой куда-то себе за спину. Юля не сомневалась ни секунды. Она просто шагнула вперед, и когда ее рука оказалась в Лениной, девушка позволила себе оказаться в рыжих объятиях. Их холодные плечи соприкасались, и прежде чем Юля успела заметить, Лена переплела их пальцы, тепло хихикнув, когда мозоли на их ладонях, заработанные непосильным трудом, соприкоснулись, а потом притянула ее к себе еще чуть ближе. Какое-то тягучее чувство поселилось у Юли в груди, но она точно знала, что оно не было вызвано открывшейся правдой: она попросту скучала по Лене, что само по себе казалось ей глупым, ведь они виделись каждый день, но чувство было такое, будто она нашла то, что давно потеряла. - Не хочется портить вам праздник… - саркастично протянула Лиза, привлекая внимание. Девушка вся съежилась от холода и прыгала на месте, указывая куда-то себе за спину: огромный черный внедорожник остановился на парковке перед пляжем, и из него вышел Иван. - Но, кажется, ваш праздник испорчен… - Лиза повернулась к девушкам, оглядела всех троих и недовольно поджала губы. - В машину! - сквозь зубы процедил Иван, указывая ключом от автомобиля, зажатым между указательным и средним пальцами, на каждую из спортсменок. По его интонации было ясно, что если они сейчас не подчинятся, то их ждут еще бóльшие неприятности, чем те, в которых они уже находились. - Живо! - произнес мужчина, тем самым подкрепив всеобщие догадки. Девушки засеменили в сторону автомобиля тренера — синхронно, словно слаженный механизм, а потом забрались в салон. Лиза уселась на переднее сидение, сразу же выкрутила обогреватель на максимум и направила потоки воздуха себе на лицо. - По крайней мере тут тепло… - захихикала она, когда Иван завел двигатель. - Разговоры! - грозно сказал мужчина, даже не взглянув на спортсменок. Вечно веселая Лиза поникла, откинулась на спинку сидения и обняла себя руками, словно ей все еще было холодно. Лена уселась посередине, не давая Юле и Ире сидеть рядом. Обе уставились в окна, думая о чем-то своем. И если мысли Юли ей были более менее понятны, то о том, что творилось у Иры в голове, девушка и не догадывалась. - Надеюсь, вы в курсе, что всех вас ждет наказание?! - как бы между прочим поинтересовался Иван, хотя знал, что девушки ожидали этого. В салоне повисла гробовая тишина, и мужчина принял это за положительный ответ. Юля продолжала прокручивать в голове свою новую реальность: если Борисыч — ее отец, то как долго он знал об этом? Знал ли он это в тот день в больнице, когда оперировал ей колено? Знал ли, когда давал ей эту глупую монетку, смысл которой Юля так и не разгадала? Знал ли, когда Юля приехала в Сочи? Или, может, когда обрабатывал Василисе коленки? Но больше всего ее волновал другой вопрос: почему он столько времени молчал? Юля почувствовала, как ярость поднимается от кончиков пальцев на ее ногах и закручивается в животе: она ненавидела отца за то, что он не приходил почти шестнадцать лет. Перед глазами пронесся каждый ее день рождения, когда она спешила к двери, едва услышав звонок, надеясь, что папа придет и скажет ей, что шел так долго, потому что ему пришлось добираться пешком с Аляски. С возрастом Юля поняла, что пешком с Аляски не прийти, но где-то в глубине души все же ожидала, что отец найдет ее. Потому что для человека хуже всего — ощущение ненужности и отверженности. С этим не сравнится ничто, а человеческой душе это наносит такую огромную рану, что исцелить ее практически невозможно. Так Юле и пришлось жить: с желанием любить и доверять, но невозможностью проявить эти чувства из-за боли, которую она в себе носила. - Волкова к Борисычу, остальные на ковер! - приказал Иван, когда автомобиль остановился у дверей спортивного центра. - Побегать захотелось… Сейчас вы у меня побегаете… - сердито пробормотал мужчина, но достаточно громко, чтобы воспитанницы могли его услышать. Лена уже открыла рот, чтобы раздраженно простонать, но тут же схлопнула челюсти, понимая, что это рассердит тренера еще больше. - Как закончите, присоединишься к нам! - бросил Иван, когда Юля остановилась у лестницы. В любой другой день девушка была бы счастлива, что избежала этой незапланированной гимнастической пытки, но сейчас она готова была ходить на руках, таскать весовые «блины» или лазать по канату вверх-вниз, как заводная игрушка, лишь бы не сталкиваться с отцом.***
Осторожно открыв дверь кабинета, Юля бесшумно шагнула внутрь. Борисыч мерил пространство шагами, и Юля застала его как раз в тот момент, когда он подходил к своему столу. Девушка остановилась у самой двери и спрятала руки за спину. Опустив взгляд в пол, она стала перекатываться с пятки на носок, так и не найдя объяснений собственной неловкости. - Юленька, сядь, пожалуйста… - Олег сглотнул и оступился. Юля подметила для себя, что не переняла от него неуклюжесть, а потом неуверенно, словно под ногами было болото, прошла вперед и уселась на кушетку, которая вмиг показалась ей незнакомой, хотя она была тут бесчисленное множество раз. Мужчина указал рукой куда-то за окно, и Юля проследила взглядом за его рукой. - Можно я расскажу тебе одну историю? - Юля прикусила верхнюю губу, но никакого особого желания слушать его она не проявила. - Я знаю, что кажусь тебе неуклюжим, лысеющим мужиком, но когда-то давно я был влюблен… - выражение Юлиного лица чуть заметно изменилось. - Какое мне дело до того, когда и кого вы там любили..? - огрызнулась девушка, но без особого запала. Было похоже, что она немного успокоилась, и Борисыч постарался сильнее завладеть ее вниманием. - Как-то раз, когда мне было примерно столько же, сколько и тебе, мы пошли на школьную дискотеку, - начал мужчина и, машинально обернувшись, заметил, с каким напряженным интересом Юля слушала его. Мне тогда безумно нравилась одна девочка… - он развел руки в стороны. - Лариса, твоя мать. На самом деле она, я и Васькин отец дружили с самого детства… От этой информации Юля дернулась. В фотоальбомах были детские фото ее матери в компании двух мальчишек: практически точно такие же фотографии были и у самой Юли в компании Максима и Вени. Лариса всегда говорила ей, что это были мальчишки, с которыми она просто дружила в детстве, но на самом деле один из них стал причиной Юлиного рождения, а второй — причиной смерти ее матери. - Она была моим лучшим другой еще тогда, когда большинство мальчишек стесняются дружить с девчонками. У нас были общие секреты, мы делились друг с другом своими фантазиями, мечтами и надеждами. Она первая узнала, что я хочу подать документы в университет Пирогова, и, сказать по-правде, она была единственной, кто считал, что у меня были все шансы поступить туда… - Олег горько хмыкнул и посмотрел на сидящую перед ним девушку, которая с каждой минутой все больше и больше походила на него, словно кто-то настраивал фокус на бинокле. - Лариса верила в меня, и в конце концов я сдал все экзамены, не допустив ни единой ошибки… На самом деле я был тем еще ботаником… Юля продолжала держать лицо, но на самом деле изнутри ее так и распирало. Она жаждала узнать правду каждой клеточкой своего тела, что совсем забыла, что правда в словах говорящего. - Она меня поддерживала. Если бы не она, не думаю, что я смог бы этого достичь… Если у нее и были недостатки, так это некоторый снобизм. На меня он не распространялся, поэтому мне было наплевать, но ей все же нравился другой уровень жизни… Если ты понимаешь, о чем я… - он глянул на Юлю, и та неосознанно повела бровью. - Ей нравились парни на машинах или мотоциклах, а у меня не было, ни того, ни другого. К тому же, пока все развлекались, я подрабатывал в местном морге. Меня мало кто замечал, обо мне никто не говорил, и поэтому мало кто хотел со мной дружить… Юлю передернуло, ведь она узнала в его словах саму себя. Борисыч пристально посмотрел на нее. Ему показалось, что Юля слушала его внимательно, хотя выражение ее лица было таким, словно она делала ему огромное одолжение. Но по глазам было видно, что этот рассказ затронул что-то в ее душе. Или как минимум заинтересовал. - И что дальше..? - Юля подалась вперед и оказалась на самом краю кушетки. Только тогда она поняла, что сидела неподвижно все это время, и теперь ее пальцы на ногах покалывало. Борисыч глянул на часы и присвистнул. - Я опущу кое-какие подробности, если ты не против? - мужчина провел рукой по воздуху, и Юля кивнула. - Наша свадьба все же состоялась. Мне было двадцать три года, и я только закончил университет. Мы стояли в маленькой церквушке, зал был полон гостей — друзей и родственников. Справа стоял священник, а мой самый лучший друг — Вовка — стоял чуть позади меня… - Васькин отец… - вздохнула Юля. Почему-то эта часть истории ей уже не нравилась, но она лишь навострила уши. - Наконец заиграла музыка… - продолжил Борисыч, пропустив Юлино замечание. - Я моргнул, а потом… - он тепло улыбнулся, и сетка морщин покрыла его лицо. - Потом я увидел ее… Точнее даже не ее… А что-то белоснежное, ослепительно сверкавшее в солнечных лучах. Кажется, у меня подкосились ноги, но Вовка успел меня подхватить. Все вокруг засмеялись, но я практически их не слышал. Лариска шагнула вперед… Она плыла ко мне, как в замедленной съемке. Казалось, что все вокруг поблекло и отодвинулось, и осталась только она… - Юля слегка подняла уголки губ вверх, потому что знала это чувство: именно это происходило с ней, когда Лена оказывалась в поле ее зрения. - Она была прекраснее всего на свете… Я никогда не видел ничего подобного, и… - он выдержал паузу, и Юля уже хотела закричать ему, чтобы не тянул, но сдержалась. - Когда Лариса дошла до середины прохода, Вовка сунул мне в руку носовой платок. Наверное, я плакал, как мальчишка, но сам этого даже не заметил. Гости снова рассмеялись, но я не слышал. И вот она уже поднималась по ступенькам. Вот она протянула мне руку, и я тут же почувствовал, как дрожат ее пальцы… - если раньше Юля и делала вид, что рассказ отца ее ни капельки не интересовал, то сейчас ее лицо выражало пристальное внимание. - Лариса прошептала, что у нее такое чувство, будто весь мир лежал у них перед ногами. А я ответил, что она и есть мой мир… - продолжил Борисыч. - Некоторое время она смотрела то на меня, то на мои туфли, то снова на меня. Она явно нервничала, но я особо не придал этому значения, ведь сам был как на иголках… - он прикусил губы и приложил ладонь к подбородку, словно раздумывая, стоит ли продолжать. - И когда мы дошли до самого главного, она вдруг сказала: «Подумай, у тебя еще есть шанс передумать…» — она пыталась сказать мне кое-что, что совсем не хотела говорить… - Юля почувствовала мурашки по спине, понимая, что ничем хорошим это закончиться не могло. - Но тогда я этого не понял и просто повторил за священником: «Я, Красноперов Олег Борисович, беру тебя в жены… При упоминании его полного имени, Юлино лицо чуть дрогнуло, а черты застыли в напряженном непонимании. Она думала о том, что могла быть не Волковой, а Красноперовой. Что могла всю жизнь прожить нормальной жизнью, потому что ей было очевидно, что этот мужчина безумно любил ее мать. Ей было очевидно, что ему было тяжело рассказывать эту историю, словно он начал расчесывать шрам, который так долго прятал под белым халатом. И бередя его, Борисыч точно вспоминал все, что испытывал в момент ранения. - Я клянусь любить и заботиться… Пока смерть не разлучит нас…» - продолжил Борисыч. - Помню, как на этих словах у меня затряслись колени и вспотели ладони. Я хотел вытереть их о штаны, но Лариса не выпускала моих рук. Она, кстати, справилась со своей клятвой лучше меня, но говорила совсем тихо, буквально шепотом… Когда все закончилось, мы вернулись к гостям. Лариса держала меня за руку, и мне казалось, что в церквушке были только мы двое… Точнее нас было двое, но в ту минуту мы стали одним, и все… Буквально все было нам по плечу. Мы были — «мы»! Юля прикрыла глаза, четко представляя себе эту картину. Счастливая мама, счастливый папа и кто-то невидимый позади, который вот-вот все разрушит. По Юлиной щеке скатилась слеза, и Борисыч поспешил достать бумажный платочек из рукава своего халата. На мгновение девушка забыла обо всем на свете и лишь спрашивала себя: «Что еще хранится в этих белых рукавах?» - Потом мы поцеловались, как полагается, и я едва не задохнулся — так долго твоя мать прижимала меня к себе. Я чувствовал, как трепетало ее тело, как подрагивал подбородок, и как слегка стучали друг о друга ее идеально ровные зубы. - мужчина горько усмехнулся, но быстро взял себя в руки. - Стоял август, но воздух был прохладен и свеж. Праздничный ужин должен был пройти в большом шатре в парке на траве. Когда мы вошли и представились, нас почему-то рассмешило это место. - он немного помолчал, а потом покачал головой. - Не знаю, по крайней мере я помню, что смеялся… На душе было легко и радостно, ведь сбылись все мои мечты. Тот день был самым счастливым в моей жизни. Ничто не могло сравниться с той радостью, что я испытал тогда. - Что случилось потом? - сглотнула Юля, наконец прервав его рассказ. Борисыч уставился за окно и долго молчал, чувствуя, как горечь снова наполняет его сердце. - Мы танцевали, целовались, фотографировались то вдвоем, то с гостями, то со свидетелями… А потом пришло время садиться за стол. Потом были тосты за новобрачных. Гости вставали один за другим и что-то говорили… А потом поднялся Вовка… - Борисыч снова надолго замолчал. Вздохнув, мужчина продолжил: - В руке у него был бокал шампанского. Когда он постучал по нему вилкой, привлекая всеобщее внимание, Лариска почему-то сжала мою руку под столом так крепко, и я увидел, что глаза ее наполнились слезами. Она попыталась улыбнуться, но вместо улыбки получилась какая-то пустая и жалобная гримаса, словно она заранее просила у меня прощения. Тем временем Вова поднял бокал и сказал… - голос мужчины прервался. Ему не хотелось вновь заглядывать в прошлое, но было уже слишком поздно. Память не подвела его, и прошлое само вернулось. - Он сказал: «Мы с Олежкой дружим с детского сада, и я рад, что он доверил мне роль свидетеля на своей свадьбе. И я приготовил подарок для новобрачных, который прекрасно подойдет к сегодняшнему торжеству… Он связан с одним из лучших моментов моей жизни… И, кстати, каждый из гостей может своими глазами увидеть, что это такое…» — мне что-то не понравилось в его интонации, но Вовка уже выудил из внутреннего кармана плотный бумажный пакет. Он протянул его мне и сказал: «У каждого под стулом есть копия…» — я с улыбкой на лице смотрел, как выражения лиц всех присутствующих сменялись с веселого любопытства на отвращение и ужас. Почти сто человек разом вдохнули, от чего в шатре образовался полный вакуум. «За Олега и Ларису!!!» — прокричал Вовка. - Олег имитировал жестом поднятие бокала в воздух и опустился на стул. - Лариса схватила конверт, вскрыла его ножом для масла, и на стол высыпалось с десяток фотографий. Свет в ее глазах погас, в лицо стало еще белее ее платья… Она взглянула на меня, покачала головой и зажмурилась. Медленно, будто находясь под водой, я подвинул к себе фотографии. Прошла вечность, прежде чем я сумел сфокусироваться на снимке. Там был номер отеля, газета, датированная началом июня восемьдесят четвертого года, а на кровати — два обнаженных тела. - голос Борисыча превратился в хриплый, почти неразборчивый шепот, и он сглотнул, стараясь избавиться от комка, засевшего у него в горле. - Это был мой лучший друг и моя жена… А на ее пальце блестело кольцо, которое я ей подарил… Юля уставилась на него, округлив от ужаса глаза и широко разинув рот. Оцепенение спало за доли секунды, она вскочила на ноги, подбежала к мусорной корзине, где ее стошнило. Олег подошел к ней, погладил ладонью по спине, а потом снял с себя халат и накинул его девушке на плечи. - Если ты хочешь уйти, ты можешь уйти… - тепло сказал Борисыч. - Что было дальше? - зло спросила Юля. Она стремительно вернулась на кушетку и уселась, скрестив руки на груди. Борисыч подал ей стакан с водой, и она быстро опустошила его. - Я плохо помню, если честно… - нахмурился Олег, вспоминая. - Я поднялся, чтобы побежать за Ларисой, но Вова поймал меня да запястье и прошептал: «Что бы ты ни делал, для нее я всегда буду первым! И она всегда будет моей!» Если Юля до этого и ненавидела своего отчима, то теперь она стала презирать его еще сильнее. Ненависть завязывала узлом ее органы, и ей пришлось приложить физические усилия, чтобы успокоиться. - Июнь — как раз за девять месяцев до моего рождения… - выдавила она, тем самым ответив на один из своих вопросов. - За день до нашей свадьбы мы проговорили всю ночь, а под утро… - Борисыч замолчал, старательно подбирая слова. - Были вместе. В первый и единственный раз. За все те двадцать лет, что я ее знал, я был с ней один единственный раз. - он посмотрел на Юлю, поджал губы и покачал головой. - А ты родилась через полгода… Я до сих пор не знаю, как это возможно… - Мама родила меня, не относив и семи месяцев… - хмыкнула Юля, вспоминая рассказы матери о первых неделях, когда она не могла взять ее на руки, потому что у Юли была настолько слабая иммунная система, что любой вирус мог ее убить. - Мама говорила, что я была чуть больше ладошки и весила, как палка колбасы… - Я ничего не знал… - стал оправдываться мужчина. Он хотел встать перед дочерью на колени и просить у нее прощения. - Она просто испарилась. Исчезла. Я видел ее один единственный раз после нашей свадьбы. В тот день, когда делал тебе операцию… Знаешь, что она сказала мне? - спросил Борисыч. - Что? - Юлин голос предательски дрогнул, она едва сдерживала слезы. - «Она могла бы быть нашей…» - прошептал Борисыч. Юля нахмурилась. - То есть, подождите… - брюнетка вскочила на ноги. - Она не могла не знать! Я записана в свидетельстве о рождении, как Олеговна… Она точно знала… - Юля принялась расхаживать по кабинету, чем напомнила спортивному врачу самого себя. - Она же мне рассказывала, что этот не был мне отцом... - Мне жаль, что я не нашел тебя раньше… - Борисыч схватил ее за плечи, но Юля вырвалась из его рук. - Как давно вы знаете? - спросила она. Ее грудная клетка опускалась и поднималась, и Юле казалось, что ее снова вот-вот стошнит, но в желудке уже совсем ничего не осталось. - Пару недель точно… - Олег пожал плечами. - И пару месяцев догадывался… - Пару недель?!! - вскрикнула Юля, поднимая брови. - И ты молчал?!! - мужчина подметил, что она впервые обратилась к нему на «ты», но легче ему не стало. - Я искал подходящий момент… - пробормотал Борисыч, зная, что это было слабеньким оправданием. - Нашел?!! - процедила Юля сквозь зубы, стараясь напрячь лицо, чтобы сдержать слезы обиды на мать, за то, что не рассказала ей правды, на отца, который вроде бы и не сделал ничего плохого, но за компанию попал под раздачу, на отчима, который разрушил сразу пять жизней, на себя, что раньше не заметила сходства. - Как ты вообще провел этот тест ДНК? Юля подняла опустошенный взгляд на отца. Но слышать ответ она не хотела. Хотела лишь бежать со всех ног к Лене, залезть к ней на колени, свернуться калачиком у нее на груди, как это каждый вечер проделывала Василиса, и просто так сидеть, пока боль не исчезнет. Борисыч пристально посмотрел на нее, и Юля впервые смогла хорошенько его рассмотреть. Она зажала рот ладонями: его лицо выглядело точно Юлина фотография, которую опрометчиво смяли, а потом, одумавшись, выровняли. Ее собственные черты на этом лице были рассечены тончайшими морщинами. Его волосы были всего на один оттенок темнее ее натурального цвета волос, но дара речи ее лишило даже не это — два его верхних зуба были слегка развернуты. Именно поэтому Юля два года ходила с «мостом» на зубах. - Стаканчик… - он вздохнул. - Ты уронила стаканчик, а я обещал тебе его выкинуть… - Ты сунул его в карман… - Юля покачала головой. - А мы подумали, что ты просто рассеянный… - Я и правда немного рассеянный… - улыбнулся Борисыч. Юля пристально посмотрела на него, и в голову почему-то пришел недавний урок физики. Учитель от которого плохо пахло, рассказывал им, что согласно законам физики, если с человеком случилось нечто ужасное, где-то еще должна существовать еще одна его версия. Версия, которая понимает, как ему повезло получить второй шанс. И прямо сейчас Юле очень хотелось стать приверженцем теории квантового бессмертия.***
После тяжелого разговора с отцом, Юля спустилась вниз и присоединилась к пытке Ивана. Прыжки на одной ноге в длину, «колеса» в передние сальто в поролоновую яму, «уголок» на шведской стенке, приседания с гантелями и многое другое сейчас приносило Юле долгожданное облегчение. Еще с детства она знала, что если вымотает себя до такой степени, что будет с трудом держаться на ногах, сил ни на что другое у нее не останется. После тренировки разговаривать с Леной она отказалась, сославшись на то, что ей нужно переварить ту кашу, что сейчас варилась в ее голове, а потом побросала вещи в спортивную сумку и поплелась домой. Ветер хлестал ее по лицу, но сил в девушке не осталось даже на то, чтобы поднять воротник. В окнах их квартиры горел свет, и Юля недолго постояла, наблюдая за желтыми квадратами. Она чувствовала себя опустошенной и какой-то потерянной, хотя никогда не понимала, почему люди используют слово «потеряться». Ведь даже если ты свернул ни на ту улицу и оказался в тупике, перед сетчатым забором или у дороги, ведущей на автомобильную свалку, ты все равно хоть где-то да находишься. Просто не там, куда планировал добраться. Юля вздохнула, покрепче сжав ремень своей спортивной сумки, и направилась в сторону подъезда. Открыв дверь ключом, она услышала голоса из работающего телевизора. Затем раздался детский смех и топот маленьких ножек, а уже через секунду Василиса болталась у нее на талии, бормоча себе под нос, что соскучилась. - Ты устала? - спросила девочка, делая шаг назад. Юля натянуто улыбнулась и медленно кивнула, словно ей что-то мешало. - Тогда раздевайся, а я тебе пока ужин разогрею. - она схватила ремень Юлиной спортивной сумки, и брюнетка не пыталась помешать сестре. - Фу, как воняет… - наиграно хмыкнула девочка, помахав ладошкой у себя перед носом, а потом хихикнула и вприпрыжку ускакала в сторону ванной. Пока Юля стягивала с себя верхнюю одежду и обувь, Василиса надела на себя резиновые перчатки, зажала нос красной пластиковой прищепкой и, разговаривая механическим голосом, принялась доставать Юлины вещи. - Бомба-вонючка замедленного действия! - весело протянула она, закидывая еще мокрый от пота леотард в барабан стиральной машины. - Но я, Волкова Василиса, не дам вам, храбрым воинам, вымереть во второй раз!!! - она остановилась взглядом на каждом из выстроенных в ряд резиновых динозавриков на стиральной машинке. Озвучивая свои действия и весело хохоча, девочка отправила в стиральную машинку все содержимое Юлиной сумки. Стянув с себя перчатки и прищепку, девочка потянулась за унитаз, где стояла голубая коробка со стиральным порошком. Страдающая от проблем со слухом Василиса была очень восприимчива к запахам, поэтому даже к выбору порошка Юле приходилось подходить с особой осторожностью. К счастью, запах порошка «МиФ» не вызывал у девочки приступы неконтролируемого кашля. Она засыпала немного порошка в специальный отсек на машинке и втянула носом воздух. - Морозная свежесть! - снова обратилась она к своим динозаврикам важным тоном, ткнув пальцем в «умывальник» на коробке. Поставив коробку на место, Вася крутанула ручку на машинке до упора, отчего та издала характерный треск, а потом нажала кнопку включения. Девочка была ужасно горда собой, что научилась запускать стиральную машину, поэтому она важно хмыкнула и выпрыгнула из ванной комнаты. - Юля, ты голодная?! - крикнула Вася из кухни, а когда ответа не последовало, то поспешила в комнату, где нашла Юлю у шкафа. - Юль… - осторожно спросила она. - Ты кушать будешь? - Конечно, кнопка… - Юля нежно улыбнулась и погладила сестру по носику. - Что это у тебя? - она провела большим пальцем по квадратной отметине от прищепки, и Вася поспешила отодвинуть ее руку. - Твои шмотки ужасно воняют… - честно ответила Вася. - И ты, кстати, тоже! - она показала сестре язык, а потом заговорила важным тоном. - Так что, юная леди, пока в душ не сходите, за стол можете не приходить! - девочка игриво топнула ножкой и залилась хохотом. Настроение у Василисы редко портилось, чему Юля была особенно рада, поэтому, подыгрывая ей, она отдала сестре честь, схватила нижнее белье и пижаму из шкафа и поспешила скрыться в душе. - Как дела в школе? - спросила Юля, усаживаясь за стол. Василиса наклонилась вперед и втянула носом воздух, чтобы убедиться в том, что Юля действительно приняла душ. Сомнений у нее, конечно, не возникало, но это придавало ей некоторое чувство собственной важности, поэтому Юля всегда ей подыгрывала. - Мы с Леськой сегодня лепили ежиков из пластилина! - она наклонилась вперед и зашептала, словно кто-то мог их услышать. - У меня такой урод получился… - Юля искренне рассмеялась, а Вася выпрямилась и снова заговорила. - Ну, точнее я так думала, пока Леськиного не увидела… - она хихикнула. - Я сначала подумала, что это у нее гнилой апельсин, а не ежик… Или кукла акулова… - она нахмурилась. - Ты хотела сказать «оккультная»? - поправила ее Юля. - Ну да, я именно это и сказала… - беззлобно фыркнула девочка. - Ешь давай, зазнайка! - Вася поджала губки и толкнула тарелку в сторону сестры. Юля не ответила, но на ее бледных губах появилась улыбка. Она с удовольствием запихала в себя порцию макарон с сосиской, а потом обеими руками взяла Василису за запястье. - А со мной сегодня кое-что невероятное произошло… - Юля погладила пальцем нежную кожу у сестры на руке. - Ты видела единорога?!! - Василиса вскочила на ноги и уставилась на сестру блестящими от любопытства глазами. - Лучше… - улыбнулась Юля. - Я видела своего папу… - Василиса посмотрела на сестру широко раскрытыми глазами, в которых застыл невысказанный вопрос. Перед глазами у нее застыло Юлино уставшее лицо, а в ушах громко тикали уходящие секунды. - С папой..? - протянула девочка. Перед ее мысленным взором стремительно прокручивалось, сменяя друг друга, драматическое слайд-шоу, составленное из разных картин и образов. Вот она в домике Мадам Ксанфипы, вот она записывает «хочу, чтобы Юлин папа нашелся» на самолетике и отправляет его в полет за океан. Вот они с Олесей пишут мистическому Богу письмо и отправляют его на небо бутылочной почтой, искренне веря, что вода с небом обязательно встретятся на горизонте. В ушах, где-то под слуховыми аппаратами, звенело столько вопросов: где он прятался все эти годы? Как долго еще планировал прятаться? Как он оказался в одном помещении с Юлей? Как узнал, что она его дочь? Какую боль ему пришлось вытерпеть? — Ответить на все эти бесчисленные вопросы она не успевала, потому что перед глазами снова встали все ее попытки найти Юлиного папу. Этот момент убедил девочку, что если очень сильно чего-то хотеть, то все мечты обязательно сбываются, как и учила ее сестра.