Вот уже который день не задаётся с самого утра. Вчера мое утро началось с того, что в комнате было открыто окно и достаточно прохладный морской ветер задувал под одеяло. Сквозняк в комнате буквально свистел. Являясь человеком теплолюбивым, я, скрючившись в одеяле, пинала Карину в бок, чтобы эта жаркая женщина закрыла окно. Как объяснила мне потом Белла, что тихо-мирно попивала кофеек на кухне, окно открыла Карина, так как в комнате было жарко. По ее мнению, жарко. Собственно, на нее все обвинения изначально и падали, ибо для Беллы было недопустимо сделать так, чтобы мы простыли. Простыли мы — значит, что простынет и она. А уж такой роскошью Белла предпочитала не пользоваться.
А дальше все было, как в ускоренной перемотке видео. Костюмерши, торговый центр, недовольный вид Аомине и его бывшая. А бывшая ничего такая, с явным английским акцентом, длиннющими дредами и осинной, мать вашу, талией. И откуда они такие аномальные взялись? От переизбытка чувств к Айке меня спасала лишь Карина, которая вовремя просекла ситуацию. Периодически она одергивала меня за рукав, намекая, что пора бы мне и заткнуться. Момои же постоянно охала и ахала, когда Дайки в очередной раз прямым текстом называл бывшую стервой. Ситуации я их, конечно, не знаю, но не понимаю, почему если он ее поносит, то мне нельзя? Я может честь оскорбленного мужика отстаивала. Не нравится мне эта Айка от слова совсем.
Тем временем в реальности сегодняшнего дня происходили ещё большие проблемы. Главной проблемой стала непробиваемая, упертая Белла. Подруга закрылась от нас с Кариной, все больше и больше времени проводя с Акаши. Не знаю, с чем это связанно, но точно не с любовью. Не способен этот Гитлер в юбке любить. Атрофировано у нее это чувство. Возможно, что все дело в договоре, про который она нам рассказала ещё до приезда на остров. Но, если моя память меня не подводит, то по договору они должны пересекаться лишь на людях. И очень сомневаюсь, что столь близкие люди для Акаши не знают о фиктивности их с Беллой брачного союза. В общем, вопросов масса, а ответов как обычно ноль. Бублик с дыркой, емае. Карина же на это все плевать хотела с высокой колокольни. Её легкий, даже ветренный характер и чрезмерная любовь к себе, просто не позволяли думать о чем-то, что может задеть эго. Несомненно, она переживала за нашу Снежную королеву, но делала это столь незаметно, что желала им только счастья. Хотя, признаться честно, когда наша Императорская парочка вчера свалила на весь день без предупреждения — Карина всё же дала волю чувствам и нехилую такую обиду на Беллу кинула. Даже на разговор подбила, подключив Момои.
Сейчас же я сидела с Атсуши на кухне, слизывая с ложки очередной крем. Мне было поручено очень ответственное задание — пробовать все, что дают и говорить какое оно на вкус. Готовили мы, кстати, торт на помолвку. Воздушные коржи, облитые сверху до низу сиропом, уже отдыхали в холодильнике. Сейчас главной задачей было вырезать и подготовить декор, взбить крем и собрать всё это чудо. Торт на рисунке Атсуши был просто великолепен. Да и по вкусу все было просто замечательно. Наверное на том мы с парнем, даже и не заметив этого, сошлись — я люблю сладкое, а он это сладкое готовит.
— Слушай, Мурасакибара, — отложив вылизанную до блеска ложку, начинаю диалог, — А давай ты почаще будешь всякие сладости готовить.
Губы парня тронула легкая улыбка, — Посмотрим, Хито-чан, — в обычной, ленивой форме отвечает.
— Ближайший праздник — это день рождения Мидоримы, — Атсуши отрывает свой взгляд на меня, заигрывающую бровями, — Будешь ему что-то печь?
Он отрицательно качает головой, отставляя миску с кремом, — Шин-чан не любит сладкое.
Вот тут мне стало даже как-то обидно, ведь не любить такие вкусности, как по мне — это грех. При чем за такое нужно вариться в отдельном котле. Какое-то время мы ещё сидим в тишине, пока я не вспоминаю забавную историю. С Атсуши в принципе хотелось делиться лишь чем-то легким, не сильно грузить мозг. Сам по себе молодой человек был очень легким в общении и знал много чего интересного о мире кулинарии и, что самое удивительное, садоводстве. Кажется, что он о баскетболе рассказывал не так воодушевленно, нежели о своих увлечениях. Как удалось узнать у своего дома он высадил неприхотливые цветочки, название коих я не запомнила, а на общие застолья частенько таскал десерты. В общем, дружить с парнем было одним удовольствием. Договорились даже, что если буду проездом в Киото, то буду просто обязана забежать на круассаны.
И все бы хорошо, не зайди в наше тихое царство Аомине Дайки. Как там говориться — все люди познаются в сравнении? Так вот, лучше бы предметом сопливых снов для меня стал Атсуши. Аомине был полной противоположностью — поистине ленивый, грубый и местами даже через чур тупой. Вечный сарказм и неумение держать язык за зубами лишь добавляли дёгтя в мед.
— Есть че пожрать, девчат? — с довольной рожей, заходит на кухню Дайки.
Атсуши пропускает очередную колкость, даже не подняв взгляд. Я же, разочарованная обрушением ламповой обстановки, выпуливаю ответ в той же интонации, — Девчонку в зеркале увидишь.
Если в свой адрес я ещё могу перетерпеть колкости и садизм, то в сторону людей, добрых ко мне, не позволю. Всегда отличалась каким-то обостренным чувством справедливости. Из-за чего, кстати, нередко Белле и Карине приходилось заступаться за меня, котят и младших детей.
Баскетболист тормозит возле холодильника, оборачиваясь в непонятках, — Где-то муха пролетела или мне показалось? — парень делает вид, будто отмахивается от насекомого. От эпичности и странности последующих действий Атсуши меня разобрал дикий хохот, — Атсуши, мать твою! — громко начал возмущаться Аомине, когда потирал краснеющий от мощного щелбана лоб, — А ты чего ржешь, мелкая?!
Истерический смех прерывался очередной порцией матов со стороны форварда, когда он получил очередную шпалу по макушке. Мурасакибара возвышался над бедным Дайки, распространяя жуткую ауру и выдавая миру самую маньячную улыбку из всех, что я видела.
— Аоми-ччи, запомни, если видишь медвежонка, то рядом обязательно медведица, — ленивые гласные в его речи совсем не вязались с серьёзным тоном. Но, увы, в такой манере мог разговаривать только Атсуши.
Форвард продолжает протирать дырку в ушибленном лобешнике, надув губы — А ты чего вообще всяких выскочек защищаешь? — не унимался обиженный Дайки.
— На себя посмотри, черномазый, — приподнимаюсь на стуле от неожиданности брошенного в мой адрес оскорбления.
Эмоции парней сменяются с удивленно-вытянутых лиц на две совершенно противоположные. Аомине мрачнеет, хмуря брови. А вот Атсуши, судя по довольной моське и одобряющему взгляду, был готов даже поддержать мой порыв. Хороший он все таки, добрый такой здоровяк. И хрен с ним, что я ему в пупок дышу.
— Слышь, — от его взгляда по спине побежали мурашки, — Советую научиться следить за языком, если жить не надоело, — парень с силой захлопывает дверцу холодильника.
Кажется, что в комнате сквозняк, ибо другого объяснения зашевелившимся на затылке волосам я не нашла. Аомине вышел из кухни ленивой, размашистой походкой. Единственное, что было видно хорошо и отчетливо — это то, как гуляли под кожей напряженные мышцы. Со стороны послышался облегченный выдох Мурасакибары. Я медленно, словно испуганная чего-то, перевела взгляд на парня. Его вид был не менее злобный, чем у ушедшего Аомине.
— Хитоми, — от привычной лени в голосе не осталось и следа, — Аомине прав, — он облокотился о столешницу, заглядывая прямо в самую душу. Что ж они все такие страшные, когда злятся, — Я не всегда смогу быть рядом и в случае чего встать на твою сторону. Атсуши замолчал на полуслове. Растрепавшиеся во время готовки волосы, прикрывали его глаза. Сейчас там плескалось скорее непонимание того, что он сам же и сморозил. От ступора я так и застыла, открыв рот.
— Знаешь, я ведь и не прошу меня защищать, — как-то неуместно и глупо вспоминаю я вслух.
Кажется, что его удивление растворилось в просторах кухни под звуки тишины. Между нами и вправду повисло гнетущее ощущение недосказанности. В моменте стало даже как-то стыдно за свои слова и захотелось провалиться сквозь землю. Вот вечно я так — сначала говорю, а потом жалею. Наверно, Атсуши просто хотел мне помочь, как и многие другие жильцы дома. Ведь в действительности Аомине был единственным, с кем у меня не складывались дружеские отношения от слова совсем. И очень часто кто-то из близь находящихся людей умудрялся выруливать нарастающие конфликты.
Ну а как мне ещё скрывать свои чувства по отношению к Аомине Дайки? И хрен с ним, что такое отношение к нему одному вызывает только больше вопросов. Но и на них ответить можно тем, что он просто идиот, который меня бесит. И многие были согласны с тем, что Дайки бывает совершенно не выносим. А вот обо мне, скорее всего, сложилось мнение будто бы я просто такая же и не умею держать язык за зубами. Впрочем, оно и логично — относись к людям так, как они относятся к тебе. И не важно, что я — мелочь, потеряшка или плакса, а он — черномазый, идиот или просто конченный. Мой запас обзывательств явно был шире, а вот Дайки почему-то скупился на выражения и очень часто, так же, как и сейчас, просто уходил.
Хотя, если так подумать, то есть и хорошие моменты в период, когда мы не огрызаемся. К примеру, можно привести завязанный на десять морских узлов верх от купальника, то, как он проводил меня до пляжа. Или же то, как недавно, назвав меня обезьяной-коротышкой, доставал с верхних полок книги по кулинарии. Что-что, а отставать от Атсуши в умениях готовить было даже как-то унизительно.
— Атсуши, — парень ответил коротким вопросительным кивком, — Ты извини, я чего-то даже и не подумала.
Хотелось бы, конечно, дополнить свои извинения, но парень перебил меня, — Мне не нужны твои извинения, Хито-ччи, — он добродушно улыбается, от чего в животе начинают плясать бабочки, — Я не злопамятный.
— Хороший ты все таки, добрый, — парень жмет плечами, явно став чуть светлее в лице, — Не то, что некоторые, — закатываю глаза, от одного только воспоминания об этой противной роже.
— Хито-ччи, не говори о людях так, будто бы знаешь о них что-то, — интересно, а чего это он такой разговорчивый? — Малыш Аомине не плохой человек. Скорее он привык к такому стилю поведения и мышления, — Атсуши задумчиво откладывает в сторону нож, которым до этого вырезал заготовки в виде листьев.
— Ни за что не поверю, что Аомине может быть адекватным, — прищурившись, наблюдаю за реакцией Мурасакибары.
Парень смотрит на меня секунд с тридцать, словно изучая — Ты же сама знаешь, что может, — он смотрит на меня с точно таким же прищуром, — Так чего тогда колючки показываешь?
Перегнувшись через стол, баскетболист убирает с моего лица упавшую ресничку. Я, недолго думая, сдуваю ее, совсем забыв про желание. Атсуши смотрит на меня все также по-доброму, ничем не отяжелённая беседа вновь завязывается между нами. Я снова чувствую себя более уверенно в разговоре, вновь шучу. Хотя, если быть до конца честной, то на душе остался неприятный осадок, после стычки с Аомине. В принципе последнее время наше с ним общение трудно назвать чем-то хорошим. А тут я ещё со своими обзывательствами. Вот откуда мне знать, что я сейчас не задела его чувства. Может, у него триггер на подобные слова? А я дурочка, взяла, да и ляпнула хрень какую-то.
От грустных мыслей непроизвольно скукоживаюсь. Нижняя губа отвисает, выдавая меня ещё больше. Отвлекшийся на тишину Мурасакибара, замечает рогалик в лице меня. Парень выдыхает и легонько щёлкает меня костяшкой пальца по носу. Удивленная его действиями, выпрямляюсь и получаю поучения о том, что кривая осанка совсем не красит девушек.
Немного возмущенная его действиями, все-таки решаюсь спросить про Дайки, — Слушай, Мура-кун, — он совсем не смотрит на меня, но однозначно очень внимательно слушает, — Как думаешь, стоит извиниться перед Дайки?
Он отвечает почти моментально, — Стоит, но не думаю, что это оценят…
После слов Атсуши для меня загорелся зеленый свет. Конечно, дядя Степа пытался меня остановить и вразумить тем, что нахрен Дайки мои извинения не усрались, но меня уже было не переубедить. Главное, дать мне волю и волшебный пинок. А как и чем оно закончится — плевать я хотела с высокой колокольни. И вот вся такая одушевленная я уже через пять минут стояла на заднем дворе с двумя кружками кофе. Для себя я сделала слишком сладкий и слишком разбавленный сливками. А вот Аомине, как я успела заметить, пил крепкий американо без добавок. Изредка, когда мог кидал дольку лимона. Но в этот раз я решила не рисковать. Да и вообще почему-то перестала быть уверена, что он любит крепкий американо, когда увидела Дайки. Парень сидел на лавочке возле баскетбольного кольца, покуривая сигаретку. Мои же сравнительно быстро нашлись во внутреннем кармане жилетки.
Аккуратно подхожу со спины, замечая, что парень разговаривает по телефону. Приостановив диалог, Аомине перегнулся в спине через лавочку.
— Айка, я перезвоню, — в моменте произношения имени его бывшей моё сердце ушло в пятки. Аомине сбросил трубку, садясь в пол оборота ко мне, — Ну и чего тебе, мартышка?
Вовремя брошенное обзывательство вновь привело в чувство. Теперь уже и Айка не казалась проблемой, — Да вот, кофе тебе принесла, — протягиваю кружку Дайки.
Форвард нехотя, словно издеваясь, берет кружку из моих рук. Он смотрит на кофе, затягивается пару раз. И прежде, чем попробовать, с опаской смотрит на меня, — Если там слабительное, то советую бежать сразу, — парень залпом отпивает пол кружки.
Я, тихо посмеиваясь, огибаю скамью. Присаживаюсь рядом, желая продолжить разговор, — Да не ссы, я не такая злобная.
На улице приятно шелестит листьями клена ветер. В саду переигрывают кто громче канарейки, которых Момои специально привозила из Токио. Облака мирно плывут по нему, создавая из своих форм причудливые картинки и формы. Я вдохнула воздух полной грудью, наслаждаясь моментом. Мы сидели в полной тишине под тенью деревьев, каждый думая о своем. Если не брать во внимание то, что Аомине строчил что-то в телефоне, совершенно перестав обращать на меня внимание, то ничего так, даже романтично получается. Хоть и очень обидно, что я словно пустое место для него. Ну и правильно, нечего было изначально с ним отношения портить. А вообще, если так посудить, то ОЖП всякие в фанфиках ругались с ним и ничего, потом страстно стягивали трусы через голову и совокуплялись. От забавных мыслей и строчек фанфиков из нашего мира невольно начинаю посмеиваться.
Форвард обращает на меня внимание, пусть и не сразу, — Все, мартышка, кукухой едешь? — он крутит большим пальцем у виска. Почти докуренная сигарета тлеет у губ парня.
По привычке заботиться обо всех, выдергиваю бычок, — Да нет, Аомине, — на свою фамилию парень реагирует странно, удивляется, — Просто вспомнила парочку рассказов с твоим участием, которые нашла на просторах интернета, — отпивая чуть остывший кофе, жмурясь проступившему сквозь крону деревьев солнышку.
— Это какие такие рассказы? — он опирается локтем о спинку лавочки, явно очень заинтересованный в дальнейшем моем рассказе.
Неспеша, растягивая момент, оставляю кружку с кофе. Для эпичности момента достаю из кармана сигареты, откидываюсь назад и подкурив, говорю, — А вот такие, где ты в главной роли и бегаешь то за учительницей английского, то за Куроко, — искоса поглядываю за реакцией парня.
Поперхнувшись отпитым кофе, Аомине, заикаясь, ответил, — Это ты про писанину девственниц? — от услышанного я приподняла одну бровь, требуя пояснений, — У нас как-то целые сборы проходили по этой херне. Заебались ржать от того, какие мы или лапочки или суперкрутые, — он жмет плечами.
Задумавшись, продолжаю потягивать сигаретку. Удивительно, что и в их мире есть что-то похожее на фанфики. Надо будет девочкам передать эту информацию, ведь как известно фанаты найдут даже то, что сами персонажи о себе не знают. Вот полезно так и иногда извиняться ходить. Хотя, если так подумать, то я могла эти моменты узнать и от Атсуши. Последний, кстати, сегодня был очень даже разговорчив, обычно от него это редкость. Что уж тут поделать, не любит человек просто так воздух сотрясать.
Не собираясь останавливать и так сложно давшийся диалог, продолжаю — И как ощущения? Ну, после прочтения шедевров.
Парень просит пару секунд времени. Он отвлекается на телефон и вновь что-то усердно строчит. Краем глаза пытаюсь заглянуть в его телефон, но ебучее солнце все портит. Закусив губу, в попытках успокоиться, отмахиваюсь от негативных мыслей. Уж что-что, а мне не привыкать к тому, что парни меня динамят. Может, конечно, дело и во мне. Но, если и во мне, то что я делаю неправильно? Только если за словами в карман не лезу, когда мне что-то не нравится. Да и тут можно привыкнуть. Карина с Беллой вон привыкли и ничего, не жалуются. А мужики эти сопли пускать начинают сразу. Да тьфу!
— Впечатления от этих шедевров разные, — вырывая меня из омута мыслей, заговорил Дайки, — Где-то в точку попали, а где-то такая хрень, что плакать хотелось, — он допивает кофе, опускает кружку на землю рядом с собой. Взгляд парня устремился прямо. Совершенно пустые глаза и ни грамма эмоций на лице. Будто бы что-то случилось.
— Аомине, все хорошо? — парень дергает плечом, когда я кладу на него свою руку. Сжав до боли челюсть от такой реакции, продолжаю всматриваться в его черты.
— Если что-то и случилось, — ощетинившись отвечает парень, — То это не твоего ума дела, Потеряшка.
Сказал, как отрезал. И вправду, кто я такая, что могу себе позволить уточнить, как его самочувствие, — Это был дружеский вопрос, — от нервной обстановки нога непроизвольно начинает дергаться в районе лодыжки.
Если честно, то сейчас меньше всего хотелось вновь кусаться с ним. Вот оно всегда так бывает — вроде как-то и начнет склеиваться, а потом случайная фраза все портит. Иногда я начинаю задумываться о словах Беллы, что не светит нам счастье ни с кем из парней. А уж тем более с такой сложной натурой, как Аомине Дайки. Всё чаще в голове проскальзывают мысли о том, что в своем мире мы сдохли и сейчас варимся в личном котелке. Да, а ребята переодевшиеся чертики. Вроде даже и смешно от таких мыслей… но, знаете рыдать хочется. Почему, когда хоть на секунду начинаешь расслабляться и думаешь, что вот он, тот самый лучик света — небо затягивают облака? От грустных мыслей в груди начинает нарастать ком волнения.
Вырвав меня из мыслей, Дайки заговорил, — А мы с тобой разве друзья? — баскетболист усмехается собственным словам. В его глазах по-прежнему пусто. От его вопроса я теряюсь. Наверное, заметив моё растерянное лицо, он продолжил, — Вот и я думаю, что нет, — Аомине встает с насиженного места достаточно резко. Когда он оглядывается по сторонам, я замечаю, как напряженно гуляют жилки на его нижней челюсти. Юношу однозначно что-то беспокоит, но вот что это? — Спасибо за кофе, Мартышка.
Давившая до этого момента негатив глубоко в себе, я не выдерживаю, — Ну хоть какой-то вежливости тебя родители научили, — выплевываю в сердцах, даже не подумав. Настроение ухудшается с каждой секундой. Сердце щимится в груди от переизбытка чувств.
Реакция Дайки не заставила себя ждать. Высокий, полный злости и ненависти взгляд впился в меня. От неожиданности происходящего я втянула шею поглубже в воротник жилетки. В моменте, ловя на себе хищный, до жути страшный взгляд синих глаз, мне захотелось рыдать. Не останавливаясь Аомине развернулся полностью ко мне. Отрешенный, но все еще очень злой, он медленно наклонился, сравнявшись с моим лицом. Упираясь руками по обе стороны от моей головы Дайки разглядывал меня немигающими глазами. От волнения на ладонях выступил пот. Не знаю, сколько он так простоял, прожигая меня синим пламенем. Аомине просто молчал, убивая неизвестностью еще больше.
— Ты бы хоть накричал, если я задела тебя, — блею на манер овечки, заикаясь.
По спине бежит табун мурашек, когда его губы трогает хищный оскал, — Ещё хоть слово в мой адрес и я отрежу твой ебливый язык.
Когда здоровенный парень, в которого ты по уши влюблена, заглядывает в твои глаза и с маньячной улыбкой говорит подобные вещи, то сомнений не остается. У меня в принципе нет сомнений на счет того, что Дайки держит свои обещания.
***
Аомине Дайки с детства был приучен к молчанию и сдерживанию. Травмирующий душу отец всегда говорил, что мужик не должен показывать слабости. Аомине никогда и не показывал. Вырос он, правда, слегка грубоватым и эгоистичным. Но это же мелочи жизни, верно? Аомине, в принципе считал, что если не могут смириться с бушующим нравом, то и не готовы увидеть истину в глазах юноши.
С самого детства ему никто не говорил, что значит быть лучшим, быть мужиком. Лишь требовали, искажая восприятие. Аомине понял это по своему, постепенно перегорев ко всему, до чего когда-либо проявлял жуткий интерес. Пытаясь угодить и без того повернутому, жестокому отцу, он каждый раз напарывался лишь на пустую бутылку, невнятный слог, а после, если день был не совсем удачный, и на наказание. Так Дайки уже в шесть лет научился молча считать секунды до окончания побоев. В детстве Аомине умел по положению головы понять, проснется ли от его шагов отец или нет. Конечно, сейчас уже поздно винить, да и про мертвых либо хорошо, либо вообще никак. Матери парня доставалось не меньше. Бедная женщина не успевала замазывать синяки, когда появлялись новые.
Все его детство, вплоть до смерти отца, было проведено в ужасной нищете, нелюдимости и избиениях. В причине смерти написали, что не выдержало сердце. И лишь сам Аомине помнит, как обороняясь, заехал последнему головой в солнечное сплетение. Это был случай ни миллион.
Сейчас же, наблюдая за тем, как Айка аккуратно ест спагетти, он был даже в какой-то степени благодарен судьбе за то, что когда-то в его жизни появился этот ураган. Поступление в Тейко не было бы возможным, если бы не тренер баскетбольной команды, случайно увидевший потенциал парня и Айки, которая поддерживала Аомине с тринадцати лет. Познакомились они случайно, когда парень пытался стащить с ее розовой сумочки телефон. Финансовое положение было таким, что Аомине мог и не видеть чего-то вкуснее лапши быстрого приготовления месяцами. Работать парень не мог, а если и были возможности, то мальчишку пускали по бороде за проделанную работу в большинстве случаев. Тогда подростки сильно повздорили и разнять их удалось далеко не сразу. Богатой на родителей девчонке Аомине предложил дружбу почти сразу, как только увидел в отражении лужи синеющий глаз. Айка, на удивление согласилась. И, что самое удивительное, отдала парню тот самый телефон с мягким брелком, сказав, что их общению это только поможет. Раскладушка до сих пор валяется где-то дома у парня. Все с тем же брелком.
— Слушай, — притворно сладко начинает Айка, — А ваше высочество не желает остаться сегодня в моем номере? — свежий маникюр блестит, когда девушка крутит дред пальцами.
Аомине отвечает почти не задумываясь, — Моё высочество желает не только остаться, но ещё и отодрать тебя во все дыхательно-пихательные.
Глаза Ишиваторы наполняются предвкушением. Не сказать, что девушка до сих пор любила Аомине. Она скорее не могла отказать себе в удовольствии и хорошем сексе. Дайки ещё в школе, когда они пытались играть в отношения, зарекомендовал себя, как хороший любовник. А вот чувства Дайки были полны противоречий. Предательств он не прощал, но и забыть до сих пор не смог. То, как поступила Айка, просто исчезнув из его жизни на долгие три года, лишь усугубило тогда положение. В тот момент, когда парень больше всего нуждался в поддержке возлюбленной, её не стало. Сообщения сходили на нет, телефонные разговоры все больше походили на лай собак. Все вокруг, даже верящая в чудо Момои, говорили, что это конец и пора идти дальше. Но только не Аомине. Вот тогда то, наверное, и пошёл разлад в их команде. Сложившись одно на другое, все проблемы сошли на друзей огромной лавиной, раздолбав когда-то очень крепкую дружбу. С этого момента каждый был сам за себя.
— А мы пойдем сейчас или подождем для приличия? — она вот-вот готова подорваться и побежать к отелю.
Дайки видел в ее блядских глазах теперь лишь желание, — Подождем, разумеется, — он скалится, обнажая белые клыки, на одну сторону, заметив непонимание в лице девушки.
***
Захлестнувшая с головой страсть началась ещё в лифте. До шестого этажа молодые люди не смогли спокойно доехать. Поцелуи, грубые и требовательные, вогнали в краску даже закаленную разными видами горничную. Резкое «Свали» от Аомине, подействовало на женщину моментально. Так быстро она ещё не уходила из номеров. Ведь женщина знала, что возбужденный якудза был хуже голодного льва в клетке. Смутил лишь слишком молодой возраст парня. Для якудзы он, и вправду, был достаточно молод. Но вот сверкнувший в темноте Токарев и обвившие его торс карпы, играющие с черной лисицей в салки — не оставили сомнений. Слишком молод для высокого чина якудза, но через чур пугающий и видный для рядового.
Как только дверь за женщиной захлопнулась, Аомине позволил себе стянуть с девушки футболку. Айка потянула Аомине вглубь номера, ближе к кровати. Поцелуи становились глубже, напряжение между молодыми людьми росло. Аомине хотел большего. Ему казалось, что если сейчас девушка решит остановиться, то он просто изнасилует ее. Родной и такой желанный запах сводил парня с ума. Снимая с девушки джинсы, Дайки поймал себя на мысли, что в планах было лишь встретиться. Но, если судьба преподносит такой подарок, то грех им не воспользоваться.
Ишиватора извивалась под Дайки, как змейка. Её стоны распаляли пожар в груди молодого человека. Странное ощущение тоски вперемешку с давно забытым чувством заставляли двигаться внутри девушки быстрее, с каждым разом выбивая из ее груди новые стоны. Руки парня трогали везде, нащупывая новые, более женственные и округлые формы. То, как изменилась Айка за последние три года молчания нравилось Аомине до безумия. Её тело расцвело вместе с самой девушкой. Грудь стала больше, упругая попка насаживалась на член, кажется, ещё быстрее, чем раньше.
Через время Ишиватори уже молит юношу быстрее закончить. Её тело пробивает мелкая дрожь экстаза. Она и забыла уже, что кто-то умеет трахаться так же хорошо, как ее бывший. Аомине выходит совсем неожиданно. До нее не сразу доходит, чего хочет Дайки. Лишь когда он встает с кровати и коленями опирается на край, девушка подтягивается к нему. Член с такого ракурса выглядит еще больше. Недолго думая, она обхватывает головку губами, наблюдая за тем, как блаженно Аомине прикрывает глаза. Ее ручка двигается быстро. Девушка желает как можно быстрее доставить Дайки удовольствие. Ей хватит буквально пары минут прежде, чем рот заполнит горячая сперма. Айка сглатывает, слегка улыбаясь.
Аомине тяжело дышит. Лежащая на его плече Ишиватори кусает губы, вырисовывает на его груди каракули. Наконец ее тонкие пальцы скользят вниз и тормозят на животе. Тормозят там, где его опоясывает грубая, определяющая клан татуировка.
— Слышала, ты стал цепным псом у Змея, — задумчиво бормочет девушка.
Аомине лежал расслаблено, прикрыв глаза, — Про меня даже в Лондоне говорят, — уходит от ответа юноша, поправляя голову девушки. Его губы трогает слащавая улыбка.
— Не уходи от ответа, Дайки, — Ишиватори хмурясь, приподнимается на локтях, — Не страшно?
Парень приоткрывает глаза. Сразу же он ловит на себя хмурый, карий взгляд. Отвечать на подобные вопросы ему всегда было тяжело. Страшно ли ему? Нет. Он давным-давно забыл, что значит страх. Но, согласитесь, звучит бесчеловечно и высокомерно. Дайки предпочитал избегать темы своей принадлежности к якудза. Что сделал и сейчас. Перехватывая талию девушки свободной рукой, он меняет их положение местами. Долгий, глубокий взгляд сверху вниз заканчивается поцелуем.
— Страшно должно быть тебе, — его ладонь скользит вниз по живу девушки, — Айка.
Ничем, кроме как страстью и влечением сложно было бы описать их состояние этим вечером.
