Одно и тоже дважды не загадывают

      Визажистка Рейчел, чьё имя для японки показалось мне слишком вычурным, приказала открыть глаза. Она поправила огненно-рыжие волосы, и я снова нашла меж ней и Сейджуро странное сходство. Очень надеюсь, что она не очередная внебрачная дочь Масаоми. Судя по красноречивым словам, а точнее интонациям, сквозь которые говорит о своем отце Сей — Масаоми был заядлым гулякой и очень любил женщин. Да и сейчас, судя по звонкому смеху эскорницы — тоже очень любил. Оно и понятно — деньги есть и даже седина не помеха.       — Ииноноке, — обращается ко мней Рейчел, — Думаю, за столь шикарную работу меня можно и похвалить, — она хитро щурит медово-карие глаза, смотря на меня сквозь зеркало.       Похвалить, действительно, было за что. Пастельного цвета, словно невесомый, макияж смотрелся на мне очень свежо. Благодаря её кропотливой, получасовой работе исчезли глубоко залегшие под глазами тени, нездоровый цвет лица приобрел легкий румянец, — Да, Рейчел, ты молодец.       Визажистка улыбается моему отражению, — Если вдруг с макияжем что-то случиться, то я до конца вечера буду на вашем торжестве, — она ещё раз профессионально осматривает мое лицо, чуть машет полной кисточкой по носу, — Так что зови, сразу же прилетит фея и исправит любой недостаток, — она хлопает кистью по кончику носа и отходит, явно очень довольная своей работой.              Рейчел, как я потом поняла была японкой лишь на половину. Отец ее, очередной не сумевший устоять перед азиатской внешностью ирландец, буквально выкрал будущую жену из-под носа у довольно консервативных родителей. Забавная как по мне история, рассказывающая о безумстве любви. Собственно, ничего необычного. Куда ни глянь — одно безумство окружает тебя со всех сторон. Последнее время все слишком бурно вертится вокруг меня нестихающим ураганом. Черт, словно я главная героиня мыльной оперы. Да и ладно. Сейчас важнее решить, что делать с Кариной и Мартой, которые волей своих убеждений записали меня во враги всея народа и не хотят даже разговаривать. С одной стороны — это даже легче, ведь мне не придется теперь им ничего объяснять и вероятность того, что они вновь все неверно растолкуют почти равна нулю. А вот с другой стороны — начинают раздражать игры в молчанку.       Дверь почти бесшумно разъехалась в стороны. Даже оборачиваться не нужно, чтобы понять кто решил меня потревожить. Акаши Сейджуро единственный, кто столь тихо ходит даже в обуви. Словно змей огибает своей аурой со всех сторон, постепенно заставляя жертву задохнуться. А иногда и вовсе в одно движение ломает шею, не оставляя возможности выбраться. Как это происходит и сейчас. Он окутал меня незримой уверенностью в том, что я смогу выпутаться из петли, неумолимо тяжелым грузом тянущей меня на дно и в следующее мгновение затянул ошейник так, что хрустнули позвонки. Я не узнавала отражение в зеркале. Даже от той румяной и довольно симпатичной девушки, в чьем теле я проснулась, остались лишь тусклые серые глаза и обтянутые кожей кости. Моё тело отчаянно нуждалось в помощи, но оказать её или заставить себя больше есть у меня просто не выходило.       — Ииноноке? — в голосе юноши слышится нотки тревожности, — Ты в порядке? Рейчел, по моей просьбе оставила меня ещё около десяти минут назад, лишь лучезарно улыбнувшись и настояв на том, чтобы я отпустила меланхолию. Ох, если бы эта девушка знала, что помолвка не по любви, что я совершенно не готова к таким поворотам судьбы. Наконец, поднимаю взгляд на Сейджуро. Сегодня он, без всяких сомнений, выглядит слишком серьезно и слишком хорошо. Я бы даже сказала, что сейчас в нем очень удачно и очень невовремя слились вся его сладость и вся сдержанная роскошь мира. Парень выглядел очень привлекательно. Приталенный, черный костюм тройка сидел просто изумительно. Натертые до блеска носки туфель, часы из белого золота, ажурная брошь на лацкане и очень аккуратно уложенные назад волосы, — всё это выглядело безупречно.       — Нет, Сей, я не в порядке, — складываю ладонь вместе на коленях, вот-вот готовая сорваться. Глубокий вдох немного помогает привести мысли в норму, — Я совершенно не хочу ни этой помолвки, ни этой свадьбы. Абсолютно ничего, что связанно с этими вещами, — парень слушает внимательно, не вынимает руки из карманов и совсем не меняется в лице, — А после твоего рассказа — запуталась во всем ещё больше и теперь, кажется, вообще ничего не хочу.       — Уж не знаю, как так вышло, что ты делишься своими переживаниями, — он вытаскивает руки из карманов, вытягивает вперед, — Но, раз на то пошло, то я и сам не особо хочу, а смотря на тебя мои руки начинают трястись ещё больше, — наконец я обращаю, внимание на его ладони. Мелкий тремор пробирает его до кончиков пальцев, — Так что не ты одна нервничаешь от происходящего. Я приподнимаю бровь, — Что, неужели всезнающий стратег Акаши Сейджуро тоже дает осечки? — в моем голосе слышится нескрываемый сарказм. Он как-то по-доброму улыбается мне уголками губ, — Как видишь, даже столь гениальные люди, как я иногда заходят в тупик.       Я, посмеиваясь, не могу удержаться от шутки, — Сам себя не похвалишь — никто не похвалит.       Сейджуро, улыбаясь, легко качает головой. Я отвечаю ему такой же вымученной улыбкой и, наконец, осознаю, что мы оба пленники обстоятельств, — Ииноноке, если ты поможешь мне, то обещаю, что до свадьбы может и не дойти, — вдруг неожиданно заявляет парень.       Мои губы немеют, — Это возможно, только если наши отцы слягут в могилу, — мрачно отшучиваюсь.       — Такой вариант я тоже рассматривал, — он подходит ближе ко мне, его голос становится тише, — Но, есть и более гуманные способы избежать всего этого, — я, не веря своим ушам, продолжаю глазеть на юношу в ожидании ответов, — Но, сейчас, — он смотрит на часы, — Нас уже заждались гости.       Он подставляет локоть и выжидающе смотрит, — Акаши, пообещай мне, что я не выйду за тебя замуж, — он удивляется моим словам всего на долю секунды. А я же, как будто услышав голос божий продолжаю требовать, — Пообещай мне это!       — Ёширо, обещаю, что мы все обсудим только после помолвки, — он вновь завладевает ситуацией, — А теперь пойдем, нас ждут.       И я пошла. В очередной раз за последнее время вновь став безвольной куклой. Что-то надломилось внутри, и очень больной раной ныло где-то в груди. Мне безумно хотелось спать. А если быть точнее, то уснуть и снова проснуться в своём спокойном и таком родном мире. Посильнее сжав локоть Сейджуро и в последний раз заглянув в его уверенные глаза, я позволила вывести меня в свет. Вмиг стало настолько неуютно, что я было ринулась обратно в дом, но крепкая хватка Акаши не дала мне этого сделать. Он предупреждающе посмотрел на меня, поведя дальше, вглубь сада и толпы. С левой стороны к нам подошел его отец, окруженный парфюмом дорогой дамы, с правой подлетели папарацци.       — Акаши-сан, — обратилась не понятно к кому из двоих мужчин милая девушка, — Нам бы небольшое интервью, и мы сразу уйдем, — она неловко и смущаясь чешет пухлую щёку.       — Да, конечно, — Сей кивает, — Вы были и так в первых планах, чтобы мы после смогли спокойно встретить это замечательный день. — девушка от его слов зарделась, — Позвольте только нам выбрать уютное место, у моей невесты жуть какие неудобные туфли.       Стоящая рядом с нами эскортница поперхнулась шампанским. Это была слишком нелепая попытка скрыть удивленный смешок. Туфли у меня, действительно, были новыми, и я ещё не успела их разносить. В составе меня, Сея, журналистки, оператора и Масаоми с эскортницей мы двинулись вдоль всего заднего двора. Проходя мимо столов, щедро набитых кейтерингом, я встретилась взглядами с Кариной. Она кивком головы указала куда-то в сторону. Проследив, я заметила Аомине. Он величественно возвышался над очень миниатюрной, в сравнении с ним, девушкой. Милый овал лица очерчивали дреды, а идеально точеная фигура была подчеркнута вечерним платьем. Смотрелись изящно, ничего не скажешь. Он громила и она — миниатюрная, дерзкая девушка.       Сообразила я не сразу, лишь когда мы подошли к выбеленным лавочкам, специально привезенным, как украшение заднего двора дома. Такое ощущение, что они специально стояли в сени сакуры для того, чтобы здесь произошло интервью. Вот только непонятно, почему я о нем узнаю только сейчас и совершенно к нему не готова. Аккуратно пихаю Акаши-младшего в бок, — Кто эта девушка рядом с Дайки?       Сейджуро, не думая, отвечает, — Его бывшая. А что такое? — он помогает мне поудобнее уместиться на лавочке. Джентльмен, что б его черти по кусочкам разобрали.       Пока оператор, что б и его постигла учесть познакомиться с чертями, настраивал камеру, а журналистка подправляла макияж в зеркальце, у меня было немного времени, — Она есть в списке приглашённых? — молодой человек коротко кивает в ответ, — Ужас какой, — ахаю, театрально прикрыв глаза.       Масаоми, неожиданно решивший проявить заботу, уточняюще погладил меня по голове, — Что-то случилось, дорогая? — во всем его естестве сейчас читалось что-то вроде «только посмей съязвить, я сожру тебя с говном, мелкая дрянь!» — Нет, что вы, папенька, все хорошо, — Масаоми, генерал сегодняшней войны, смотрит на меня с яростью, — Просто душновато на улице. Мой жених, резковато повернувшись, тянет лапку к моему лицу, — Милая, у тебя тут что-то на губах, позволь, — он с нажимом давит пальцами на подбородок, закрывая мой рот. Но, стоит заметить, что совсем невесомо касается большим пальцем нижней губы. Намек понят.       — Мы готовы, — радостно сообщает журналистка, — Позвольте, представлюсь и сразу скажу, что мы не хотим занимать много времени, но очень хотели бы слышать развернутые ответы, — есть что-то в ее взгляде хищное сейчас. Мои пальцы нервно перебирают подол платья, — Зовут меня Ашиватора Юи и предлагаю сразу перейти к интервью, шапку мы записали еще по приезде, без вашего присутствия.       — Да, очень хорошая идея, — согласно кивает Масаоми, умещая свое седалище чуть поодаль от Сейджуро.       В наш разговор вклинился оператор, до этого угрюмо расставляющий аппаратуру. Мужчина попросил надеть мини-микрофоны, чтобы нас было лучше слышно. Сейджуро, почти не касаясь меня руками, ловко зацепил все нужные провода у меня на пояснице. Свою же аппаратуру молодой человек умело закрепил на себе сам. А вот надменное лицо Масаоми и не менее противное лицо эскортницы совсем не хотели обслуживать себя сами. Поэтому бедному оператору пришлось ухаживать за ними, словно за детьми. Вот и все, звук проверен, на наших лицах дежурные улыбки и лишь оператор-звукач угрюмо смотрит в камеру, ловя нужные ракурсы.       Журналистка, очевидно, дарит нам самую очаровательную улыбку, что есть в ее арсенале, — Прежде, чем начать интервью для нашего журнала, хотелось бы поздравить вас с этим замечательным днем. В воздухе вместе с этой прекрасной сакурой цветет и любовь, — а еще проигранные деньги моего отца, хотелось, раздолбав им все веселье, добавить, — Подскажите, какие эмоции переполняют вас, Масаоми-сан, как отца? Неудивительно, что начали с главы семейства. Он прямо-таки воспылал, блеснув рядом выбеленных зубов, — Знаете, как мужчина я могу понять порывы юношеского сердца в сторону столь прекрасной девушки, — от его слов меня мелко затрясло. Клянусь, если он продолжит в таком ключе, то я не откажу себе в удовольствии засмеяться как можно громче, — Но, как любой отец я не хочу, чтобы мой сын окончательно терял голову, — достаточно честно, Генерал. Моё ехидство только и росло внутри.       — Масаоми-сан, извините за столь откровенный вопрос, — Юи замялась, не решаясь озвучить свои слова, — Насколько нам известно, в свое время вы так же потеряли голову, если можно так выразиться, так почему же сейчас вы всегда в окружении разных дорогих женщин, — украдкой наблюдаю за реакцией спутницы Масаоми. Она продолжает мило улыбаться в камеру, словно ничего не слышит. Железобетонное самообладание, хочу заметить.       Моя Ехидна сделала тройное сальто внутри. И лишь с Божьей помощью мне удалось не добавить что-то очень едкое ей в ответ. Масаоми ответил почти сразу же, — Это позволяет не расстаться с головой, — Сейджуро, словно почувствовав неладное, положил свою ладонь мне на колено. Стоит мне сейчас пискнуть и он оставит след, напоминающий о том, что не стоит разевать рот, там, где не нужно, — Но, как вы заметили, дорогие женщины под стать очень дорогому мужчине, — его лицо озарила такая счастливая улыбка, что мне захотелось блевать. Вот же старый пиздабол, дак еще и самооценка явно завышена. Сейджуро точно его сын и в этом не стоит сомневаться.       Юи смутилась, столь открытому ответу, точно не ожидая чего-то подобного, — В таком случае, почему вы не препятствуете своему сыну, — а девчонка хороша и очень мастерски умеет найти ещё множество вопросов с подковыркой, — Ведь всем давно известно, что ваша компания держится лишь на холодных расчетах и трезвом уме, — вот тут мне захотелось ей аплодировать.       Акаши-старший жмет плечами, — Я, как и любой другой адекватный родитель, — рука Сея чуть напряглясь на моём колоне. И это был не тормозящий меня жест, а скорее жест, тормозящий самого себя. Как-то мгновенно проникнувшись к этому парню, без тени сомнения и совсем не краснея, приобнимааю его за плечо, укладывая голову поудобнее. Он лишь косо смотрит на меня, расслабив руку, — Я не хочу вмешиваться в жизнь моего сына и его судьбу. Могу лишь поделиться опытом.       Журналистка молчит пару секунд и поняв, что ничего сверхъестественного не получиться выпытать из Генерала, быстро переводит взгляд на нас, — Сейджуро-сан, а можно тогда вопрос к вам. Как такой солидный молодой человек с громкой репутацией холостяка, вдруг решился на такой серьезный шаг? — я лукаво и очень натянуто улыбнулась в камеру.       Сей ответил почти сразу, но я уже не особо вникала в суть их разговора. Гораздо сильнее моё внимание привлекла парочка возле края фуршетных столов. Аомине держался ровно, явно стараясь не позволять себе лишнего на глазах у всех, а вот девица его активничала, как только могла. Яркие взгляды сыпались тут и там и, кажется, что она не одарила своей заученной улыбкой только нашу компанию. Тем временем, с другой стороны сада разрасталась настоящая драма. Марта, пригорюнившись, уплетала за обе щёки сочную вишню, а услужливо подставивший свое плечо Атсуши, подавал ей эту самую вишню. Стоит заметить, что он ещё и косточки аккуратно выковыривал. Чешущий репу Тайга, метал странные взгляды в сторону тяжелого форварда, а вот злющая Карина что-то активно ему пыталась доказать. Санта-Барбара какая-то!       Наконец, журналистка захлопывает свой блокнотик. Оператор выключает камеру, а Масаоми облегченно выдыхает, — Отправьте материалы, которые отсняли на проверку моим людям, — его резко-приказной тон заставляет беднягу Юи сжаться, — На выходе сможете получить адрес отправки.       Мои глаза, кажется, скоро не выкатятся обратно от таких перемен настроения. Девушка пакуется в небольшую сумочку и старается поторопить оператора, которого резкий тон не смутил от слова совсем. Молодец, мужик, уважаю! Привстаю со своего места, чтобы Сейджуро было удобнее снимать с меня все эти приблуды. Парень управляется по щелчку пальцев и возвращает всю аппаратуру обратно владельцам. Журналисты, не торопясь, но очень живо и стараясь не выдать нервняка, уползают от нас.       Наконец мы аккуратно вливаемся в толпу гостей и жильцов дома. Девчонки оживают и, завидев свободную меня, забывают про свои обидки. Но, детский сад на этом не заканчивается. Обиженная на весь белый свет Марта, высказывает недовольство в сторону Аомине и его спутницы. Пышущая праведным гневом Карина, просит убрать ее отсюда как можно скорее. Выслушав все боли подружек, прихожу к выводу — люди не меняются даже под страхом перемен, неизвестности и сомнительного будущего. А ведь и вправду, за все время, что мы здесь Карина и Марта не повзрослели ни на йоту. Казалось бы, в чужом мире нужно вести себя сдержанней, проявить хоть долю здравого рассудка… но нет, нам надо повлюбляться и забыть о том, кто мы и откуда. От подобных мыслей в голове снова образуется кишмиш. Мой мозг отказывается воспринимать данную информацию на трезвую голову. Ловко маневрируя между людьми, мимо меня пробегает молодой официант. Предлагает на выбор шампанское или саке. Что делать с рисовым вином и как его пить не имею и малейшего представления. Выбор остается за игристым напитком. Карина шутит про сигаретку, мол не подать ли такой статной даме раскурить что-нибудь. Да и вообще, по их мнению, я выгляжу сегодня лучше, чем обычно. Конечно, лучше! Спасибо феечке Рейчел.       Через время потихоньку начинают сгущаться вечерние краски. На улице поднимается морской ветер, от чего по коже бегут мурашки. К нашей компании из трех девиц иногда подкатывают разного возраста мужчины. Собственно, откатываются они так же быстро, когда в очередной раз к нам подходят Атсуши и Тайга. Парни этим вечером были надёжными телохранителями, отчего Карина с Мартой навыдумывали кучу сценариев, где все мы агенты ноль-ноль-семь. Да и к тому же сейчас на задании. А вот злобный дядька Масаоми Акаши и сын его, Акаши Сейджуро — тем временем были главными злодеями.       Точно не скажу, но, возможно, это был уже шестой бокал игристого. В очередной раз удивившись моей тяге к расслаблению и утешений, что мне совершенно не свойственно, Карина и Марта опять затеяли промывание костей. В моей голове уже было достаточно пусто, чтобы просто слушать их перешёптывания. Немного расплывчатый Сейджуро почему-то сейчас бегает от одного конца дома, где стоят Кисе и Мидорима, а потом к другому, где стоит Аомине и что-то очень яро пытается объяснить Тайге.       Вокруг начинает странная суматоха, — Дамы и господа! Леди и джентльмены, — разносится эхом в голове. Замечаю Сейджуро, который стоит на хорошо освещенном крыльце, — Не многие знают, чему посвящён это вечер, — он запинается на доли секунды, глазами выискивает кого-то в толпе. Смущенно хихикнув, Карина щипает меня за бок, — Наверно, правильнее будет не чему, а кому посвящен этот вечер, — наконец, мне кажется, что наши взгляды пересекаются, — В этот вечер я бы хотел сделать достаточно ответственный и серьезный шаг в своей жизни…       — Ты посмотри, как изголяется, Бель, — тихо шепчет почти на ухо Марта, — Сейчас точно что-то невъебическое выдаст!       — Да-да! Ты посмотри, как он на тебя глазеет! — поддакивает Карина, потягивая свой бокал с игристым. Глаза обеих горят странным огоньком, будто бы они ждут его речей больше, чем хотят слушать меня.       — Ииноноке Ёширо, прошу тебя, подойди, — Наконец выдает это восьмое чудо света, смотря прямо на меня.       Толпа вокруг осматривается по сторонам, в поисках той самой Ииноноке. В моей груди обрывается последний сосуд, удерживающий сердце на месте, и оно уходит куда-то в пятки. Девочки подталкивают меня, призывая быстрее подняться к женишку. А я, если честно, почувствовал, как мои ноги становятся тяжелее свинца. Боже правый, надеюсь, что он сейчас скажет, будто все это глупый розыгрыш и покажет, с какой стороны меня снимала камера все время. Опустошаю одним глотком бокал, отдаю его кому-то в руки и медленно, нерешительно, делаю первые шаги. В моей голове пронеслась вечность мыслей о том, что на этот раз нужно чертову Змею и зачем он вновь обвивает мою шею удавкой. С разных сторон слышится перезвон шёпота. Впервые в жизни желание людей говорить тихо для меня казалось набатом. А ведь я даже большей части гостей здесь не знаю.       Пестрые женщины и серьезные мужчины оглядывают меня, словно пытаясь сожрать своим взглядом. Солнце клонится к морю и над моей головой включается подсветка. Краем глаза замечаю сковывающий взор Акаши Масаоми. Мужчина смотрит протяжно, долго, а потом, отсалютовав бокалом, отворачивается. Я же поднимаюсь на крыльцо, где меня, улыбаясь самой очаровательной улыбкой, ждет Сейджуро. И чем меня так напугала эта простая просьба?       Убрав из рук микрофон, Сей оборачивается и еле слышно говорит, — Ты же хотела официального предложения, держи, — парень достает что-то из кармана.       Аккуратно и очень изящно под взволнованный гул толпы, Сейджуро опускается на одно колено. Бархатная, белая коробочка, слегка дрожит в его руках. Я же, кажется, сейчас дрожу как банный лист. Возьми себя в руки, наконец, и сделай уже что-то, Белла! Оглядываюсь. Вокруг замершая тишина, лишь Тайга и Аомине о чем-то спорят, ютясь вокруг какой-то коробки. Присаживаюсь на корточки, подпирая подол платья. Руки чешутся сжать его щеки ногтями и не отпускать, пока кровь не хлынет по этой выбеленной рубашке.       — Если бы ты знал, как я тебя ненавижу, — выдыхаю в губы парня, — То сейчас бежал бы, сверкая пятками.       В его глазах пляшут хмельные чертята, — Как жаль, а я уж думал, что ты любишь меня, — сарказм парня сочиться в каждом его слове.       Он одним рывком утягивает меня за собой, поднимая на обе ноги. Когда Сейджуро ловко надевает на мой палец блестящее кольцо, со стороны слышится визгливое «Она сказала да!». В голове немного мутнеет и я все ещё не понимаю, что цирк происходит вокруг. Яркий взрыв немного оглушает. Лицо женишка озаряется сочными красками фейерверка. Какой идиот додумался до этого колхоза? Не понимаю, зачем вообще подкреплять все это фейерверками.       — Что за цирк ты устроил, Акаши, — парень зачем-то обнимает меня и мои слова приходятся ему как-раз на ухо.       — Отец подсказал подыграть немного твоим хотелкам, — он стоит ровно, придерживая и без того обмякшую меня, — А если бы ты знала и об этом, то нужного эффекта неожиданности не получилось. Видела бы ты свое лицо испуганное, — даже сейчас, прижатая к плечу Сейджуро, смело могу заявить, что парень в открытую насмехается надо мной.       — В следующий раз я устрою тебе такой эффект неожиданности — состарившись, не забудешь, женишок, — шиплю на него, пытаясь уже, наконец, отодвинуть прилипшего парня подальше, — А отцу передай, что салюты — это прошлый век, тем более, когда не до конца стемнело.              — Если ты еще не заметила, — Акаши подает мне руку, когда мы подходим к лесенке, — То здесь очень редко темнеет раньше позднего вечера полностью. Да и к тому же, ты теперь всегда сама можешь с ним поболтать по душам, семья как-никак, — издевательский тон меня уже порядком подзадолбал.       Одергиваю свою лапку, — Иди к черту, пока я тебя при всех не послала, — в сердцах выплёвываю, отворачиваясь. Девчонки, щебечущие на манер канареек, подхватывают меня сразу же, уводя поближе к столам с едой и шампанским.       Сейджуро нагоняет нас немного с запозданием, — Радость моя, о том, что произойдет и в честь чего вечеринка, знали немногие, — с виду спокойный и сдержанный, но однозначно очень недовольный происходящим, он продолжает говорить, вводя меня в ступор, — Так что тебе просто придется провести со мной еще пару часов этой вакханалии и мило улыбаться, когда кто-нибудь подойдет поздравить, — он говорит четко, даже немного быстро.       Рядом стоящая Карина тихо присвистывает, — Ничего себе у Вас нрав, дорогой Акаши, — парень косо смотрит на нее так, словно вообще впервые видит, — Зачем ругаться, можно было и сразу предупредить, — она продолжает нагнетать обстановку, не обращая внимания на то, как Марта нервно тычет ее в бок.       На доли секунды мой слух притупляется, и я уже смутно помню, что тогда ответил Сейджуро. В память о том момента врезались лишь бездонно-голубые глаза и почти осязаемая светлая аура. Женщина, на вид которой было лет двадцать пять, а ростом, что говорится с горошину, бесшумно подкралась сзади. Ее тонкая кисть едва коснулась плеча Сейджуро, после чего, ощетившись он обернулся. — Сейджуро-кун, ты чего такой напряженный?       Мне на секунду показало, что я услышала ангельский голос. Приятная улыбка на лице женщины осветила, кажется, половину сада. Реакция Акаши-младшего была, мягко говоря, странной. Взгляд мгновенно потеплел, а от нервных интонаций не осталось и следа.       Юноша слегка склоняется, оказывая уважение женщине, — Здравствуй, мама.       От неожиданности я подавилась собственной слюной, — Я надеюсь, что на сегодня сюрпризы закончились, — прохрипела, давясь воздухом, — Если у тебя, Сейджуро, в рукаве припрятаны ещё пара фокусов, то говори сейчас, иначе меня на скорой увезут с остановкой сердца.       Этот вечер, в действительности, грозился мне уже который раз остановкой сердца. Ещё немного и я точно сбегу из этого кошмарного цирка.