С того момента, как мы экстренно вернулись в Токио, прошло двое суток. Экран телефона показывал три минуты двенадцатого, девятое июля. В очередной раз выдохнув, блокирую телефон и утыкаюсь в окно. В бургерной возле Токийского так ничего и не изменилось. Все та же пышногрудая официантка, замыленное окно и отвратительный чесночный соус. Но, знаете, и я не королева Англии, чтобы мне самое лучшее подавали. Будем довольствоваться тем, что дают. Надеюсь, что они просто когда-то сами обосрутся от того, что продают честным людям. А может и не совсем честным, раз я сейчас только мысленно пытаюсь навести порчу на понос, а не говорю им все в лицо.
Но, раз на то пошло, то кому моя правда сделала хорошо? Белле я говорила, что бы она была аккуратнее с этим Императором-психопатом. Она же просто отмахнулась, как обычно, и сказала, что родилась в рубашке. Карине я тоже говорила, чтобы она не игралась со своей стервой мамочкой и была послушной дочкой. А теперь что? Одна в больнице, а вторую мать выставила из дома. Если Беллу под своё крыло упрятал Мидорима, разместив в одной из семейных клиник, то Карину спас, что не удивительно, Тайга. История забавная. Приезжают, а дверь опечатана. Истерики и слезы, ругань на весь головной офис агентства и вот, принц Кагами Тайга торжественно вручает её свои ключи от квартиры. Спросите в чем причина? Наебывать родителей и блокировать их номера меньше нужно. Сказала, что приедешь через три дня, а сама пропала на десять дней и даже в черный список внесла? Получи и распишись в документе о том, что ты больше не являешься моделью ТокМоделс. И чем люди думают, когда совершают столь глупые поступки?
С другой стороны, даже хорошо, что у меня всего лишь дерьмовый чесночный соус. Беру картошку фри и, засмотревшись на подъехавшую машину, промазываю. Ткнув картошкой в стол, вместо соуса, тихо матерюсь. Не успела я отойти ото всех курортных приключений, как эти же приключения сами идут ко мне. Вот прям берут и в наглую топают своими двумя в мою сторону. Складывается впечатление, что это написанный кем-то дурным недороман. Со всех сторон окружили проблемы, терпкий запах мужского одеколона и одни сплошные интриги. И вот хоть бы одна тварь божья помогла распутать этот клубок хитросплетений, чтобы я, наконец, могла выдохнуть. Но нет же, они все с упертостью барана продолжают активно создавать все новые и новые повороты судьбы.
— Я присяду? — с недоверием оглядываю полупустой зал. Аомине судя по всему не умеет читать по глазам и все-таки садится напротив меня.
— Ну и зачем спрашивал, если все равно сел? — подпираю подбородок ладонью, отвечая парню.
Он жмет плечами, — Это был вопрос из вежливости, — Аомине жестом подзывает официантку. Она неторопливой походкой идет к нам, прямо-таки просияв от радости, — Двойной эспрессо и два острых, — Официантка хотела открыть рот, но Аомине её прервал, даже не посмотрев, — Это все, свободна.
— Какой ужасный вкус в еде, — от представления столь дивного вкуса мой язык скрутился узлом, — Ты явно лечишь запор.
Он оглядывает стол, усмехается, — По твоему набору вообще сложно представить, что лечишь ты, — сложив руки на груди, Дайки откидывается на спинку стула.
Тихо фыркаю, закатив глаза, — Не разделенную любовь, — запиваю свои слова ванильным милкшейком. Закусив картошкой фри в чесночном соусе, вновь флегматично отворачиваюсь к окну.
Он скептически выгибает одну бровь, — С твоим-то характером не удивительно, что неразделенная.
От такого комментария я подавилась напитком, — С твоим характером я удивлена, что у тебя вообще кто-то был.
Мы обменивались ядовитыми фразочками до того момента, пока Дайки не получил свои бургеры и эспрессо. Залпом выпив кофе, он откусил смачный кусок бургера и медленно пережёвывая, уставился на меня. Наконец-то услышав тишину, с облегчением смотрю на экран телефона. В шторке висит сообщение от Атсуши. Парень интересует о том, как я и не нужна ли мне поддержка. Нужна. И очень сильно, между прочим. За последнее время произошло слишком много всего, что стоило бы с кем-то обсудить. Но Атсуши не тот человек, с кем бы мне хотелось это делать. Если правильно понимаю, то Мура-кун знает намного больше обо всех этих интригах, но со свойственным ему покерфейсом продолжает с завидной регулярностью выслушивать мои теории заговора. И молчит же, зараза этакая. Партизаны бы приняли его с распростертыми объятьями в свои ряды.
Аомине выдохнул, — Я к Ииноноке собираюсь. Мидорима попросил заехать. Поедешь со мной?
Я перевела взгляд с телефона на него. Вновь посмотрела на сообщения Атсуши.
Прокрутила в голове последнее предложение от Аомине и кивнула головой, — Чего это ты добрый такой? — прищурившись, смотрю в его глаза.
Он быстро дожевывает и встает со своего места, — Не хочешь, не едь. Я тебя не заставляю.
Подскакиваю в след за ним, — У тебя что, тоже биополярка, как у капитана вашего? — выплываю со злости, пролетая первая к дверям.
Он как-то странно усмехнулся, но ничего не ответил. Припоминая последнюю поезду с ним, прыгаю на заднее сиденье. В прошлый раз я и не обратила внимания на то, какой мягкий в машине салон. Не обратила внимания на то, что играет в машине любимый мною рок. Хоть и ехал Аомине приличные шестьдесят, в желудке все равно завязался тугой ком волнения. До самого здания клиники мы ехали молча. У меня было достаточно времени, чтобы вновь погрузиться в свои мысли о последних новостях.
Что Беллу, что Карину я в последний раз видела позавчера в три часа дня. А после мы разъехались в разные стороны. Бель наотрез отказалась от нашего сопровождения и махнув ручкой, села в машину с Мидоримой. Если честно, то я так и не поняла, для чего ей госпитализация. Акаши постарался в тот вечер. Что уж там, меня от одной мысли об этом выворачивает наизнанку. Будь моя воля я бы вцепилась в его шею обеими руками и придушила на месте. Но, стоит заметить, что каких-то серьезных травм он ей не нанес. Хотя, спорить с наследником семьи врачей было бессмысленно. Карина после проводов Ииноноке дождалась моего водителя, и я с кошками на душе сказала ему вести меня домой. Если честно, то хотелось вернуться обратно на остров и пока никто не видит осуществить все свои кровавые мыслишки по отношению к Императору-психопату.
Я уже была в пустом доме, когда пришло сообщение от Карины. Подруга рыдала в голосовое о том, чем обернулся для неё игнор матери. Женщина, совершенно забыв, что у неё молодая, амбициозная и немного туповатая дочь, разорвала контракт со своей моделью. Квартиру она опечатал ещё до приезда Ашикавы. И как я уже говорила, спас блондинку рыцарь Тайга. С Касуми мы благополучно разругались, так как она ждала от меня поддержки, а получила лишь голые факты. Она могла позвонить матери, сказать, что задержится. Могла не закидывать её в черный список. Да и в принципе могла думать не только о том, что происходит сейчас. Звучит, конечно, так, словно я обвиняю во всем только Ашикаву. Но это не так. На самом деле эта ситуация для меня не ясна до конца, и я не совсем понимаю её. Как можно было поступить так со своим ребенком? Не понимаю и того, как можно так отнестись к своему родителю. Пусть и не родная, но мы здесь играем роли.
В светлом холе больницы нас встретил сам Мидорима. Блеснув очками, он скептично оглядел нашу парочку, но пообещал не задавать вопросов о том, каким чудом мы оказались вместе. И правильно сделал.
Шинатаро медленно вел нас по людным коридорам, рассказывая о состоянии Беллы, — Закончу, пожалуй, тем, что она наотрез отказывается разговаривать, — он выдохнул. Остановившись возле двери с пометкой «Вход строго по пропускам», Мидорима провел ключ-картой по сенсору, — С тех пор, как мы сели в машину она не произнесла и слова. К еде не притрагивалась со вчерашнего ужина.
Аомине непонимающе посмотрел на товарища, — А я тут при чем?
Шинтаро ответил очень туманно, — У дев сегодня важная встреча и душевные разговоры в гороскопе.
Я закатила глаза, — А у тельцов нервный срыв и меланхолия?
Мидорима улыбнулся краешком губ, посмотрев на наручные часы, — У тельцов сегодня счастливое время суток обед, а по прогнозу на день неожиданная поддержка и помощь в принятии решений.
— Ну, ахринеть теперь!
От таких новостей у меня дёрнулся глаз. Вся дёрганная и заведенная, захожу в палату к Ёширо. Запах стерильности и больницы дошёл до меня почему-то только сейчас. Почесав нос костяшками пальцев, громко втягиваю воздух. В голове мгновенно от таких ароматов становится совсем дурно. Но, стоит заметить, что аромат мяты, витавший по всей палате, подействовал на меня более, чем успокаивающе.
— Чем пахнет? — продолжая зачем-то принюхиваться, шёпотом спрашиваю у Шинтаро.
Он приподнимает очки, — Успокоительные.
Киваю сама себе. Коротко и ясно, — А зачем ей успокоительные? — я окинула быстрым взглядом подругу.
Ёширо лежала на спине, раскидав чернющие волосы по всей подушке. Ииноноке, однозначно, спала. Грудь девушки мерно поднималась и опускалась, а сама она совсем не шевелилась. На всякий случай, чтобы наверняка убедиться в том, что она жива, подношу указательный палец к ноздрям. Почувствовав теплое дыхании на своей коже — успокаиваюсь окончательно.
Мидорима многозначительно выдыхает через рот, — Сегодня ночью она постоянно подрывалась в слезах и почти не спала. Пришлось действовать немного по-другому. В принципе вся возня с больницей нужна только для того, чтобы проверить её на разного рода болезни…
Я от таких новостей аж воздухом поперхнулась, — То есть, это не для того, что б её подальше от вашего капитана-психопата припрятать? — во мне от одного только воспоминания его лица и голоса начала вновь закипать кровь, — А для того, чтобы он не боялся свой член куда-нибудь засунуть? — я оглядела парней. Они переглянулись между собой, — Вы совсем ахринели?!
Шинтаро покачал головой, прикусив губу, — Хитоми, ты немного неправильно поняла. Как врач я не могу действовать против воли своего пациента, а также не могу её принудительно заставить пройти обследование. Документы на оплату, действительно, подписал Сейджуро ещё до того, как мы всей уехали на море. А вот документы на обследование подписала сама Ёширо.
Я выставила вперед ладонь, призывая его замолчать, — Стой. Ничего не понимаю! — зажевывая губу, нервно оглядываюсь на Ииноноке, в надежде, что она не спит. Но нет, глаза подруги по-прежнему закрыты, а дыхание совсем мирное и спокойное, — Где этот чертов Акаши, бляха-муха? — громким шёпотом кричу на парней.
Аомине, облокотившись о подоконник, смотрел в открытое окно. Он хмурился, разминая в пальцах сигарету. Наконец, почувствовав мой взгляд, он повернулся. Но, что удивительно смотрел парень не на меня, а куда-то за спину. Я обернулась. Пристальный взгляд металлических глаз заставил поежиться. Неприятный холодок пробежал по спине.
— Ну наконец-то! Рассказывай давай, что происходит? — я подлетела к кровати и уселась на краешек, подогнув одело.
Ииноноке нахмурилась, смотря за мою спину, — Где Сейджуро?
От столь наглого игнорирования моей персоны мне оставалось лишь уподобиться рыбке и, проследив за взглядом подруги, тоже повернуться к парням. Аомине все так же буравил Ииноноке взглядом. Стоит заметить, что очень задумчивым, и даже каким-то вопросительным взглядом. Шинтаро присел на рядом стоящий стул и совсем стал похож на врача, когда достал из нагрудного кармана ручку и небольшой блокнотик. Он что-то усердно выводил на бумаге, наблюдая за моей подругой. Вот только хрен знает подруга она теперь мне или нет, ведь первое, что спросила — это где этот долбаный Сейджуро. Даже как-то обидно, если честно.
— Ёширо, как твое самочувствие? — будничным тоном обратился Мидорима.
Но, так же, как и я был проигнорирован, — Вы не ответили на мой вопрос.
— К сожалению, мы не можем ответить на этот вопрос, — Ииноноке наконец перевела свой взгляд с Аомине, на Шинтаро и тот продолжил, — Дело в том, что он должен был вернуться сегодня утром с острова, но от него нет никаких вестей. Телефон выключен со вчерашнего вечера, геолокацию отследить невозможно. Точнее последняя точка, где он был — это аэропорт.
Аомине, стоявший до этого спокойно, хрустнул шеей, — И почему я узнаю об этом только сейчас, сукин ты сын? — сигарета рвется в его пальцах. Теперь в палате пахнет не только мятой, но и табаком.
Между нами тянется гнетущая тишина. Грозовые тучи, кажется, собрались над нашими головами. Иначе я не могу объяснить это напряжение, что буквально искрится в воздухе. Я сгибаюсь пополам, облокотившись локтями о колени. Зарывшись пальцами в волосы, тихо скулю от непонимания и осознания своей беспомощности. Под грудью, в районе желудка, закипает злость. Почему каждый раз, когда дело касается Акаши Сейджуро — все идет по причинному месту?
Я открываю рот первая, — Да и пусть катится этот ваш Акаши Сейджуро куда подальше! Что, мало бед принес? — приподнявшись, дергаю за воротник больничной одежды. Ёширо в неприязни кривится, выражает свое недовольство злющим сопением, — Мало тебе, ещё нервишки пощекотать захотелось?
Мидорима вклинивается в наш разговор, — Дело в том, что без него, действительно, многое станет ещё хуже, — он кивает головой в такт своим словам.
Я в недоумении кошусь на него, — Ты кого в этом убедить пытаешься — нас или себя?
— Эй, Мартышка, сказано, что хуже будет — значит будет хуже, — Аомине оторвал свой силуэт от подоконника. Прошел ближе к нам и уселся на второй стул, — Кто, по-твоему, защитит её, — он ткнул пальцем прямо в Ёширо, — От Масаоми?
— А зачем ему защищать её от собственного отца? Разве это не он сам лично их посватал? — уровень непонимания в моей голове рос в геометрической прогрессии. Хотелось плюнуть на все, скрутится в клубочек и спрятаться за плинтусом собственной комнаты.
— Хитоми, — голос подруги казался очень слабым сейчас, — Мы в жопе ещё большей, чем ты можешь себе представить.
— Да ты совсем из ума выжила? — подскочив на обе ноги, сама не осознавая, зачем-то повышаю голос.
Дайки тянет меня за руку, — Мартышка, успокойся.
— Хитоми, — Ёширо подтягивается, желая занять более вертикальное положение. Мидорима быстро сообразив, приподнимает подушку, чтобы ей было удобнее, — Я объясню все немного позже, если смогу, конечно. Главное, что б Акаши ещё больших глупостей ни совершил. А для этого его надо найти.
— Акаши, Акаши, Акаши! Нахрена он вообще существует? — я задрала подбородок к потолку, упираясь руками о бедра, — Что за вселенская подстава и закрученные повороты судьбы, я не понимаю?
Ииноноке зевнула, — А теперь вы все свободны. Что-то я утомилась.
Я опешила. Часто моргая, смотрю на нее в надежде, что это шутка какая-то неудавшаяся. Но нет, Ёширо скатывается по своей королевской перине, приспускает подушку и закрывает глаза, напоследок сладко зевнув. Аомине и Мидорима молча поднимаются со своих мест. Дайки окликнул меня уже возле выхода, мол иду я или закрыть мою бренную душу в палате с человеком, у которого атрофированы все теплые чувства. Так он, конечно, не выразился, а всего лишь опросил меня на выход.
Понурив голову, лениво плетусь вслед молчаливых баскетболистов. Вот вроде даже и не обидно, ведь я давно привыкла к её холоду. Но со временем это становится все больнее и неприятнее воспринимать. Принимать столь хамское отношение к себе становится ещё отвратительней. Возможно, я просто начала снимать с себя личину хрупкой и беззащитной. И теперь готова сама принимать решения, не следуя за кем-то вроде Ёширо.
За глубокими, немного меланхоличными рассуждениями в моей голове, я и не заметила, как Мидорима быстро провел нас до местного кафетерия. Люблю подобного рода места за очень негуманную цену и почти полное отсутствие посетителей. Выразив свое недовольство в сторону цен на кофе, получаю в ответ взгляд полный скептичности. А я и забыла за всеми своими рассуждениями, что это детище родителей Шинтаро. Неловко вышло, однако. В попытках сгладить ситуацию, неопределённо пожимаю плечами и все же прикладываю карту к терминалу. Сильная и независимая женщина. Сама и кофе себе оплатить могу, и Акаши этого сама найду. Знать бы только, где искать этого прохвоста. А стоит ли вообще? Надеюсь, что его самолет просто где-то разбился и утонул на просторах Тихого океана. В таком случае мне не будет жаль потраченного на его поиски времени. Как и не будет его жаль, если при встрече я смогу выцарапать Сейджуро глазенки. Отпиваю кофе и задумчиво гоняю его по рту. А на вкус ничего так, даже более, чем хорошо.
— Эй, Мартышка, — меня неслабо пихают в плечо. От такого нахальства я чуть со стула не навернулась, — Ты с нами вообще?
Стараясь посмотреть на Дайки очень выразительно, отвечаю — Аомине, — поправляю подвернувшийся ворот от рубашки и усаживаюсь в удобное положение, — Ты всегда такой идиот, или только на людях? — огрызнувшись, вновь утыкаюсь взглядом куда-то за спину Мидоримы.
— Да нет, только когда тебя вижу, — в не менее грубой форме отвечает Дайки.
Улыбнувшись, продолжая на выдохе, — У тебя при виде меня гормоны шалить начинают? — Лицо Дайки мгновенно вытягивает в немом шоке, а Шинтаро давится чаем, закашливаясь. Да я и сама чуть краснею от своих слов. Все самые крутые фразы из моего рта вылетают всегда случайно. И обычно я сразу же заливаюсь краской, — Это поэтому ты таким невыносимым становишься, да? — решив сразить парня своим остроумием наповал, поигрываю бровями и пододвигаюсь ближе к его плечу.
— Иматсуджи, — тянет мулат, наклоняясь ближе ко мне, — У тебя что, мозг плавится, когда красивых парней видишь?
Я закатываю глаза, — Из красивых тут только Шинтаро, и тот не в моём вкусе, — от накативших эмоций совсем по-детски высовываю язык, замычав.
Шинтаро не выдерживает, разрывая мою с Аомине зрительную битву, вытянув ладонь между нашими лицами, — Вы своими брачными играми сейчас здание подорвете, расслабьтесь, — Смущено отодвигаюсь назад, запивая нервы кофе.
— Было бы с кем брачные игры устраивать, — бубнит себе под нос Дайки, дернувшись в другую от меня сторону.
— Я того же мнения, уважаемые, — уже менее раздраженно бросаю очередную колкость.
Мидорима показательно громко ставит на столик чашку чая, — Я, кажется, попросил вас успокоиться! — закатив глаза, отворачиваюсь, — У нас есть более важные проблемы.
— Надеюсь, что эти проблемы затонули на дне Японского моря! — резко обрываю Мидориму на полуслове и снова отворачиваюсь.
— В таком случае я должен быть где-то в лесу с дыркой во лбу, — без тени улыбки или сарказма, будничным тоном заявляет Дайки.
Мой детский интерес не дает промолчать, — С чего бы это вдруг? — вопрос остается проигнорирован. Оба парня молча переглядываются и, кажется, начинают какой-то зрительный диалог, — Если у вас тут какие-то важные совещания, то могли бы и сразу сообщить. Я не торчала с неприятными личностями, а уже отправилась бы на поиски, прошу заметить, ваших проблем!
Аомине спокойно покачивает пустую кружку, — Это касается и твоей подруги. Так что проблема у нас общая.
Откинувшись на спинку стула, язвлю, — Касуми тоже её подруга, но она почему-то не сидит здесь.
Дайки жмет плечами, — Правильно, она сидит у Тайги, а уж он точно не позволит втянуть Ашикаву в подобного рода интрижки.
— Да с чего бы он решал, что ей делать?
Аомине очень удивляется моему вопросу, — А почему не должен?
Где-то глубоко в голове я понимаю, что работать вместе было бы гораздо легче, ведь они точно знают больше. Но терпение лопает. Трескается на миллиарды осколков, когда до меня доходит, что Аомине специально тянет кота за яйца. Я отчетливо вижу этот довольный своими пакостями взгляд, еле сдерживаемую улыбку и предвкушение моего ответа. Но, нет. Задолбали эти чёртовы манипуляторы. Мне нужны ответы, а не игры в кошки-мышки.
— Хорошо, — скрипя зубами, сдержанно прыгаю на важную тему, — С чего начнем поиски и зачем его вообще искать? Он же не пиратское сокровище, да и награду за него правительство не предлагает.
Шинтаро довольно кивает моей стойкости, — Начнем с того, что вообще никто не знает, как я понимаю, об отношениях Ёширо и Сейджуро…
Перебиваю Мидориму, пытаясь прояснить для себя кое-какие моменты этой несчастной истории — Погоди, о каких отношениях идет речь? — непонимающе перевожу взгляд с одного парня на другого, — Насколько мне известно, то их связывает только какой-то нелепый брачный договор.
Шинтаро смотрит на меня непонимающе, — Дело в том, что они состояли в отношениях ещё до аварии, но очень удачно скрывались. Настолько, что никто не знал, как, когда и где они познакомились. А уж тем более об это не знает Масаоми, — я слушаю внимательно, стараясь не обращать внимания на косой взгляд Дайки, — Получается так, будто Сейджуро водил собственного отца за нос и манипулировал им.
— Так Масаоми сам посватал их, разве нет?
Шинтаро запускает пальцы в густую челку и оставляет на ней лёгкую небрежность, — Мы все так думали. Больше, чем уверен, что он и сам восхищался гениальностью идеи объединения семей для расширения своей территории.
Шестеренки в моей голове начинают со скрипом крутиться, — Хочешь сказать, что Сейджуро искусно дергал за ниточки, лишь постепенно подталкивая отца к принятию подобного решения? Но, на твоем празднике что-то пошло не так, ведь какая-то крыса копала под Сейджуро и в конце концов слила информацию Масаоми, — в такт своим домыслам вожу пальцем в воздухе, — Он же, в свою очередь, прозрев, решил вывести сына на эмоции, найдя слабое место, — мои глаза раскрываются ещё больше от осознания, — И, собственно, ещё раз убедился в том, что его смогли переиграть.
Снайпер поджимает губы, — Да, ты права. И все, чего я сейчас опасаюсь — это ответной реакции от Масаоми.
Нервно усмехаюсь, — Не убьёт же он собственного сына за такие детские приколы.
Аомине, до сего момента молчавший и очень внимательно слушавший нас, наконец подал голос, — Ты себя в этом пытаешься убедить или нас?
— В самом деле, парни, — пытаюсь улыбнуться и развеять обстановку радостным тоном, — Он же обычный бизнесмен со строительной компанией. Не будет же он рисковать собственной шкурой ради убийства строптивого сыночка?
Баскетболисты переглядываются между собой и почти синхронно тяжко выдыхают. Я же загоняюсь и сжимаюсь ещё больше, когда Дайки хищно скалится, — Так ты, Мартышка,
совсем ничего не знаешь, да?
***
Домой я добиралась, как ни странно, все тем же транспортом. То есть, довез меня Аомине. Наверное, молчать наедине, изредка перебрасываясь колкими фразами, вошло уже в привычку. Хотя, какая тут привычка выработается за три поездки. Скорее всего такое происходит в силу бараньих характеров. Мулат пообещал заехать завтра за мной утром, часов в одиннадцать. Зачем, спросите вы? А Бог его знает, зачем. Сказал лишь, что объяснит некоторые тонкости их жизни, а после мы прокатимся в пару мест и узнаем информацию. Надежды мне такие покатушки не внушали, конечно, но раз уж ввязалась во все эти игры судьбы, то буду любезна сотрудничать с баранами. Точнее, баран там только один и тот мне до безумия симпатичен, остальные же так, в сравнении, просто овечки.
Заходя на территорию дома, по привычке поворачиваю голову в лево. Через резной забор очень хорошо виден участок Ииноноке. По вымощенной камнем тропинке, не торопясь шагает экономка со своей свитой из двух горничных. Не увидев ничего интересного, ускоряю шаг и совсем скоро просовываю ключ в замок. В моём же доме все было не так пафосно, как в соседнем. Горничная была наёмная из клининговой компании и менялись они стабильно раз в две недели. Захаживали не часто. В основном по средам, иногда и по просьбе в воскресенье. Повар здесь так же постоянный отсутствовал. В основном готовила мать, если они, конечно, были не в командировке. А были они там, хочу заметить, будто бы круглогодично. Ибо за те несчастные пару месяцев, что мы здесь, я их ни разу не наблюдала на пороге дома. Раз в неделю мне стабильно писали, скидывали денег на карманные и оповещали о том, что оплатили клининг. А так перебиваюсь я теперь лапшичкой, всякими вредностями и доставкой. А при настроении заруливаю в дом к Ёширо и ужинаю там.
Скинув кроссовки, прохожу в гостиную. На заднем дворе, в пруду, плещутся Мандаринки. Зашторив окно, резко сведя оба портье вместе, плюхаюсь на диван и подтягиваю поближе ноутбук. Система прогружается быстро, лишь тихонько оповещает меня о включении и в комнате вновь наступает тишина.
—
«Хито-тян, ты добралась до дома?» — всплывает сообщение от Атсуши.
Прикусив губу, набираю ответ, — «Да. Аомине подбросил.»
Ответ приходит почти сразу, будто моего сообщения ждали, — «Малыш Аомине?»
—
«Угу, встретились в бургерной возле Токийского, а потом вместе навещали Ё-тян в больнице. После этого у меня есть некоторые вопросы. Ответишь?»
Атсуши что-то долго печатает, а после мне приходит короткое сообщение, —
«Да, задавай»
—
«Это не интернетный разговор. Может, если не сложно, заедешь ко мне в гости?»
Ответа не было чуть больше десяти минут. В какой-то момент я начала подозревать, что моё предложение было каким-то странным и немного не логичным, от чего мгновенно захотелось удалить все сообщения. Но, спасительный ответ все же пришел, —
«Да, я могу приехать. Какие сладости предпочитают твои родители?»
Я призадумалась. А ведь и вправду, будь они здесь, то о дружеских посиделках в просторах дома и разговорах за чаем пришлось бы забыть. Ведь я совершенно не знаю, как отнеслись бы родители к такому рода времяпровождению. Да и надумали бы чего лишнего ещё. Оказывается, в их отсутствии есть и свои плюсы, —
«Они в командировке. Так что бери десерты на двоих!»
—
«Хорошо, Хитоми-чан. Скоро буду»
Я всегда считала, что слова «скоро буду», то и значат, что человек приедет хотя бы в течение часа. Но, нет. Атсуши неторопливо перешагнул порог моего дома аж через два с половиной часа. Оправдал себя парень тем, что застрял в пробках на выезде из центра Токио. Да и в кондитереской долго не мог определиться, что из сладкого привезти. На это я лишь посмеялась и пригласила парня в гостевую. Дабы не смущать впечатлительного японского мужчину, удобно умещаюсь в соседнем от дивана кресле и жду, пока разместится сам Атсуши. Он неловко оглядывается, пытаясь понять, есть ли в доме ещё кто-то. А может, просто разглядывает интерьер. Впрочем, мне не особо важно.
Начало разговора клеится чуть неловко, и я даже испытываю некий дискомфорт от ленивых, коротких ответов. Но, все-таки открытая меренга и горячий чай спасают положение. Атсуши даже начинает улыбаться и в конце концов заводит тему о моих опасениях. Парень расскаывает странные вещи, которые мне слышать хотелось меньше всего. Я, конечно, опасалась, подозревала, но совершенно не хотела принимать факт того, что светлые, молодые парни — якудза. Да, немного ещё не доросли и являются лишь приемниками наследства, но факт остается фактом.
Я слушала рассказы о буднях в страхе за семью, себя и товарищей, открыв рот. Неимоверно сильно хотелось обнять парня, пожалеть и приободрить. Но, его слова о том, как ко всему можно привыкнуть — заставили отшатнуться. В голове строем солдат громко отшагивали разные мысли, сердце колотилось от волнения. Я рисовала образы его рассказов и сопоставляла с тем, что уже видела. Сразу вспомнилось то нападение. И я открыла для себя ещё одну тайну. Аомине слишком спокойно спустил курок. А это могло значить лишь то, что это его не первое убийство. По спине пробежал холодок, а в глотке застряло осознание тугим комом. Стало резко дурно. Я извинилась перед Муро-куном и молнией пролетела в ванну. Холодная вода немного снимает со щёк румянец, проступивший от волнения. Ещё немного привожу себя в чувство, поглядывая на отражение в зеркале. Наконец, тон лица выравнивается и, бегло просушив кожу махровым полотенцем, я собираюсь обратно.
Резкая боль в мизинце на правой ноге заставляет вскрикнуть и страдальчески загнуться. С гостиной слышится топот и совсем скоро, прыгая на одной ноге, попутно не забывая материть тех, кто придумал пороги, я врезаюсь в Атсуши. Парень огромной скалой возвышается на моим гномьим тельцем. Поднимаю жалобный взгляд вверх. Длиннющие руки тянутся ко мне и изначально я даже испугавшись, пытаюсь отшатнуться, но все равно остаюсь схвачена. Мурасакибара двумя руками поднимает меня до уровня своего лица. Нервно усмехаюсь, болтая ножками в воздухе.
— Хито-чан, все в порядке? — он слегка нахмурился, смотря прямо в мои глаза. А я и не замечала раньше, что они у него красивого, фиалкового цвета с глубокой пурпурной окантовкой.
В очередной раз скорчившись от боли в попытках согнуть пальцы на ноге, немного истерично отвечаю, — Вот поставил бы ты меня на землю, то я бы точно поняла, как мне!
Удивившись, Атсуши опускает меня на пол. Резкая, тянущая боль пробегает от мизинца к колену. Шмыгнув носом, пытаюсь проморгаться от проступившей слезинки, — Больно, блин!
Парень неодобрительно качает головой, вновь поднимая меня. Подхватив под колени, он усаживает меня на одну руку, как ребенка и несет в сторону дивана. В дверном проеме парню приходится наклониться, от чего я в страхе вцепилась обеими руками в его шею, на пару секунд даже забыв, что у меня болит палец. Меня аккуратно, как принцессу, садят на диван и опускаются рядом на корточки.
Атсуши легонько подхватывает мою ступню, смотрит на цветастый носок и поднимает взгляд, — Снимешь носочек?
Я мгновенно выдергиваю ногу из его рук, краснея, — Да не болит там уже ничего!
— Хитоми, не веди себя как ребёнок, — парень смотрит на меня максимально серьезно и пытается ухватиться за мою ногу.
Перекатившись на соседний край дивана, шипя от неприятных ощущений, забиваюсь в угол. Если честно, то мне от слова совсем не нравятся собственные ступни. Они выглядят крайне странно и всегда вызывают негативные эмоции. Поэтому что дома, что в гостях я хожу в носочках. Была мысль и мыться в носках, чтобы не наблюдать раздражающе плоскую стопу и выпирающие кости, но до меня дошло, что это уже клиника. А уж речи о том, чтобы показать их кому-то без стеснения…боже упаси, лучше умереть.
— Ничего я не как ребенок, — опасливо поглядывая на парня, отвечаю, — Эй, ты чего? — он усаживается рядом, смотря на меня максимально серьезно. Атсуши тянет свою длинную руку к моей ноге, перехватывает за голень и быстро стягивает носок. Я вжала плечи в шею, отводя взгляд куда-нибудь подальше. Стараясь не думать, что мою ступню сейчас разглядывает какой-то парень, от чего мне невероятно стыдно, тихонько блею, — Ну что там?
— Я не врач и нам придется ехать в больницу, — утвердительно кивает собственным словам и поворачивает голову в мою сторону.
Я же мысленно представляю сколько людей увидят мои ужасные ноги, а после будут обсуждать громадный размер. В сравнении с общим ростом, ноги и вправду получились какие-то большие. Все-таки тридцать девятый с половиной — это вам не симпатичный, девичий тридцать шестой. А у меня ещё и плоскостопие в добавок ко всему.
Судорожно кусая губы от волнения, почти визжу, — Не поеду я никуда, Атсуши! Это ещё там на мои ужасные ступни смотреть будут! — я осеклась на полуслове. Парень удивленно захлопал глазами, переводя взгляд с меня на ноги и обратно. Я совсем засмущалась, складывая руки на груди, отвернувшись, — Что?
Он недолго молчит, а после очень тепло отвечает, — Хитоми, у тебя очень красивые ноги. Такие прикольные и большие. Ты прям как гном!
От услышанного мне захотелось провалиться сквозь землю, но вместо этого я зашлась в истеричном хохоте, — Атсуши! Пошёл к черту!
***
В больницу меня все же уговорили съездить. Точнее, как уговорили? В наглую закинули на плечо и увезли на метро в травматологию. И как бы я ни билась в истерике, как бы ни пыталась отказаться и убедить Атсуши в том, что мне это не нужно — он неприступной скалой двигался вперед. Даже не слушал мои доводы и аргументы. В самой же травматологии меня успокоили чуть сильнее обычного ушибом. А ведь я и вправду влетела в порог пальце достаточно сильно. Удивлена, что не сломала.
В больнице, на предложение наложить гипс на пару дней, во избежание перелома или трещины в кости, полагаю, я благополучно отказалась. Не хочу, чтобы Дайки меня завтра не Мартышкой, а Инвалидкой называл, а после постоянно торопил. Так что по итогу мне прописали лишь недельный покой, поменьше тревожить палец, да и вообще сказали не двигаться. Все рекомендации я благополучно пропустила мимо ушей и уже было хотела двинуться к выходу, но доперла, что Атсуши забыл про мою обувь. На это парень лишь пожал плечами и предложил покататься на нём до дома.
— Ну, раз уж мне не придется ходить самой, а моим верным конем будешь ты, — закидываю ноги на плечи парня, — У-у-х! — Атсуши встал в полный рост слишком резко, от чего я почувствовала себя слоником на шариках, — То, мой верный конь, пошли гулять по вечернему городу. Все равно народу немного!
Вот так вот мы и шли до самой темноты. По пути зарулили в гипермаркет, купили мне мороженое, а Атсуши пачку снеков. Правда вот перед входом в магазин пришлось сползти с его плеч на спину, ибо заходить в двухметровый проем на высоте в три метра оказалось немного не удобно. Прохожие косились на нас, ведь не каждый день увидишь такое зрелище, но мы благополучно не обращали на это внимания.
Дома мы оказались в начале десятого вечера. На моё упрямое предложение остаться в одной из гостевых комнат Атсуши согласился лишь с третьей попытки. И то, только потому что я ему начала рассказывать, как его бедного может маньяк прихлопнуть в подворотне. На это он лишь посмеялся, но согласился остаться и поберечь мои нервы.
Прыгая на одной ноге, я искала по всему дому сменную одежду для парня. Но смогла найти лишь безразмерную серую футболку в своем гардеробе, в которой я сама была похожа на Дюймовочку, а вот на парне она оказалась почти в самый раз. Разве что чуть прикрывала линию паха. Забрав у Атсуши одежду, не торопясь ковыляю в прачечную и закидываю вещи в стирку. Пожелав на обратном пути спокойной ночи, забуриваюсь в свою комнату. Чешу спутавшиеся за вечер волосы, смываю остатки макияжа и укрываюсь с головой одеялом.
***
Утро среды по обыденности встречает меня сообщением от Ашикавы, свистом Мандаринок из пруда и слюной на подбородке. Совсем забыв про больной палец, со стуком спускаю ноги на прохладный пол. Зашипев от боли, прикладываю холодные пальцы к мизинцу в попытках унять неприятные ощущения.
—
«Я палец вчера сильно ушибла. Да и с Аомине надо по делам съездить. Давай уже вечером состыкуемся?» — пишу в ответ на предложение приехать ко мне в гости, посплетничать, от Ашикавы.
—
«Ох, чёрт! Что я пропустила за последние двое суток, подруга?»
—
«А что пропустила я, что Тайга теперь решает, как тебе делать?» — совсем беззлобно усмехнувшись тишине в ответ, поднимаюсь с кровати и медленно ковыляю в сторону терассы, —
«Я напишу тебе вечером.»
В ответ приходит короткое согласие и снова тишина. Удобно уместившись под крышей плетеной качели, подкуриваю сигаретку. Первый никотин разливается сладкой нугой по телу. В голове образуется вакуум, и я чувствую эйфорию. В ляжку утыкается что-то мокрое и теплое, от чего мне приходится разлепить глаза. Черный алабай смотрит на меня ласково. Глажу собаку семьи Ииноноке по белой проточине на груди, щекочу за нос. Пес очень довольно укладывается на солнце возле качели.
Противный автомобильный гудок бьёт по ушам. Пес вскакивает на ноги и убегает от меня с громким лаем на свою территорию через дырку в заборе. Нехотя ковыляю на передний двор. В просветах забора виднеются знакомые номера. Аомине продолжает сигналить, явно ожидая, что ему позволят заехать во двор. Выдохнув, открываю ворота с телефона и жду парня у дверей дома. Аомине паркуется и выходит из машины.
— Привет, — вяло махаю парню ладонью, оглядывая его с ног до головы, — Это прикол какой-то по жаре в черном ходить?
Он оглядывает свои черные джинсы, черную рубашку и черные кроссовки, а после язвит в ответ, — Это прикол какой-то к назначенному времени ещё даже зубы не почистить?
Я зеваю, пропуская колкость мимо ушей, — Пойдем, сделаю тебе кофе, а после поедем.
— Тогда ещё пожрать че-нибудь дай, я с утра по городу мотаюсь.
Флегматично пожимаю плечами, заходя в дом. Уже на кухне Аомине увлекается телефонным разговором. Вслушиваться я не стала, предпочитая готовить завтрак на троих. Ничего необычного: бутерброды и кофе. Смотрю на Дайки и держу в руках дольку лимона. Он отвлекается, думает, а после кивает и я закидываю её ему в американо. Наконец он прекращает задумчиво угукать в телефон и полностью увлекается бутербродами. О том, что их больше не осталось на тарелке я понимаю лишь когда сама нащупываю только глянцевую поверхность, вместо мягкого хлебушка.
— Доброе утро, Хито-чан, — в дверном проеме очень вовремя вырисовывается заспанное лицо Атсуши, — О, малыш Аомине, и тебе доброе утро.
А может и не совсем вовремя Атсуши решил проснуться, ведь со стороны мулата слышится издевательский смешок.
