***
Наконец, сытые и довольные тем, что не убили друг друга, мы выходим из бургерной. До университета мы добрались пешком, ведь идти не больше пяти минут. Очень удобное расположение, хочу заметить. Если удастся не помереть до того, как перешагну порог универа студенткой, то каждый обеденный перерыв буду сюда ходить. Аомине, с чего-то решивший пооткровенничать, рассказывал о том, какие у него теории на счет всего происходящего. Начал парень с того, что все идет так, как должно было по плану Сейджуро. Капитан ещё года три назад, на церемонии посвящения в семью, обмолвился, что хочет не совсем честно заполучить место оябуна, но очень быстро и эффективно. Все тогда посмеялись и возразили, что здоровье у Масаоми, как у быка, а мозг словно новый, дорогущий ПК. Собственно говоря, это и было заметно каждый раз при взгляде на мужчину, который в свои сорок шесть выглядит на все двадцать восемь и не больше. Даже морщинок нет. Он однозначно посещает косметолога. Но вот заканчивал свой монолог Аомине уже тем, что сомневается в правильности происходящего. Да и чует его жопа все может закончиться очень плачевно. Я же, до сих пор не совсем осознавшая, что вообще происходит и в какие разборки меня пытаются втянуть, прошла за парнем до самых дверей деканата. Пустили нас, самое забавное, слишком просто. Стоило Аомине блеснуть паспортом, как нас пропустили, чуть ли не в ноги покланявшись. Мужчина, представившийся заместителем, а по имени-фамилии Окимару Юкио, уведомил нас о том, что Акаши Сейджуро не забирал документы, не просил отсрочить курс и не появлялся здесь уже более четырех месяцев. Дайки кивнул сам себе, попросил пометить в телефоне Токийский как минус и, развернувшись на сто восемьдесят, потащил меня за собой. В след послышалось тихое пожелание хорошего дня и дверь за нами захлопнулась. Решившись уточнить, для чего нам вообще данная информация, получаю вполне логичный ответ, — Это один из пунктов того, что Сейджуро не сбежал из страны. Нет, — он тормознул, зависнув одной ногой в машине и облокотился о ее крышу, — Он мог, конечно, и не забирая доков, свалить. Но это не похоже на него. Где-то он по любому оставить подсказку должен. — Ты так уверен в нем? — недоверчиво пристегиваюсь, вспоминая про пиво в бургерной. — Все, в чем я уверен — это в любви Сейджуро к загадкам, своей безнаказанности и в том, что его отец открутит ему голову, если мы опоздаем. — Это поэтому ты даже после пива за руль садишься? — скептично поглядываю на парня, который брезгует ремнем безопасности и заводит душную машину. — Я пил безалкогольное. Я зависаю. Какое-то странное наваждение от осознания проносится двухсот двадцатым разрядом по телу, — Погоди, — Аомине с интересом поворачивается ко мне, — То есть, мы ищем Сейджуро не для того, чтобы навалять ему за то, как он поступил с Е-тян, а для того, чтобы нас не опередил его папаша, которого он за нос водил? Глаза Дайки округляются, — Все верно, — он коротко кивает и трогает машину с места, выезжая с парковки. У меня начинается нервный тик. Я с силой сжимаю кулаки, больно впиваясь короткими ногтями в ладони. — А как же Ииноноке? Вы хоть подумали, что она чувствует, когда вы заваливаетесь к ней и говорите про этого мерзавца? Баскетболист долго молчит, сжимая челюсти, кажется, до боли. Черты его лица становятся резче, взгляд на дорогу мрачнее и злее, — А ты не думала, что она всё понимает и сама попросила выяснить, где он? — я хотела возразить. Ещё раз напомнить парню о том, что сделал Сейджуро. А потом вспомнила. Вспомнила, как вместо отправки домой, Ёширо скрылась в больнице Мидоримы, как оттягивала меня от Сейджуро, что бы я ни прибила его ещё тогда. Вспомнила, как она сама лично сказала найти его. Мне стало дурно, — Ты можешь быть не такой упертой и понять… — Не продолжай. Едем дальше молча.***
За прошедшие часы мы успели объехать как минимум четыре заведения. Ночной стриптиз-бар, который был очень кстати открыт, встречал нас тогда очень толстым, лысым дядькой-охранником. На секунду мне показалось, что он даже глаза открыть не может из-за слишком сильно опухших век. А потом он то ли хрюкнул, то ли посмеялся, пожал руку Аомине и пустил нас вперед. Внутри нас встретил уже заспанный парнишка-бармен, чьи черты лица показались мне смутно похожими на лису и крысу. Длинный круглый нос, узкий разрез глаз, пухлые растянутые в ухмылке губы, заполнившие добрую половину лица. Вот у кого точно нет проблем с тем, чтобы запихнуть целую сушину целиком. Бармен криво нам усмехнулся, а я вызвалась поболтать с ним сама. Аомине тенью скользнул к противоположному столику, скучающе зевнул и прикрыл глаза. Я облокотилась о барную стойку и, мило улыбнувшись, задала очень короткий вопрос: «Где Акаши Сейджуро?». Бармен пожал плечами, ответил, что впервые слышит и продолжил натирать бокал для пива. Начав закипать повторно, я перегнулась через барную стойку и резко притянула бедолагу за шиворот. Его глаза мгновенно округлились, и я злобно прошипела, — Где. Гребанный. Акаши. Сейджуро? Бармен икнул, попытавшись отпрянуть от меня, — Парень, не дергайся, — почти мурлыкающий голос Аомине раздался где-то за спиной, — Лучше ответь ей. Иначе тебя с говном сожрут, — я обернулась через плечо. Аомине сидел всё с тем же скучающим видом. И вот тут бармен заговорил. Он быстро протараторил, что буквально вчера вечером сюда заходил странный мужчина с сединой, в дорогом костюме и просил сказать дословно любому, кто спросит про Акаши: «Заходил. Последний раз дней десять назад. Брал красного слона и ушёл в пять утра». Все. Лавочка прикрыта. Сомнений в том, что Сейджуро расставил подсказки и ловушки нет. Оставалось только понять, как это всё перепроверить и соединить в одну конструкцию. Когда время перевалило за четыре часа дня, а голова пришла в норму, то мы уже стояли в магазине, выбирая более точную карту. От Атсуши пришло сообщение, что ему стало скучно и он уехал домой. Я на это лишь пожала плечами, ничего не отвечая. Мой эмоциональный фон пошатнулся, границы морали, кажется, стерлись ещё в тот вечер, и я осознала это только сейчас. Наконец-таки мы остановились на яркой карте с четкой линией всех развязок метро. На вопрос, для чего нам вообще морочиться с картой, Аомине вновь ответил вполне логично — нам нужно наглядно видеть все места, которые мы объехали, чтобы исключить вероятность его нахождения там и понимать, в какую сторону двигаться. Дайки, как оказалось, нихрена не умел визуализировать образы в голове, а в свою, увы и ах, я пустить его при всем желании не смогла. Пошутив, что нам не хватает клетчатых плащей, пробковой доски и красных нитей с лупой, я вынырнула из магазина первой. Аомине моей шутки и отсылки не понял. Карта оказалась с меня ростом, даже чуть больше в высоту, а в ширину так вообще раза в два меня превосходила. Если развернуть её полностью на полу, то получится Атсуши, лежащий, раскинув ноги и руки звездой. Тащить эту громадину досталось, конечно же, ворчащему Аомине. Мне, хихикающей над тем, как он пытается нести ношу аккуратно и не снести кому-то голову, было придумано новое прозвище. Теперь я была Мартышка ростом с горошину. На подкол, не совсем удачно, про банан и хомяка, Аомине получил очень выразительный взгляд и пинок под коленку. — У меня дома не хватит места, чтобы полностью её разложить, — Аомине выглянул с задней части машины, — Поэтому мы едем к тебе! — заявил парень и обворожительно, широко улыбнулся. — Просто признайся, что у тебя дома срач и тебе стыдно приводить девушку в этот хаос, — играю бровями, пристёгиваясь. — И это, может быть, тоже, — он жмет плечами, — Но ещё у меня мрачно, темно и страшно. Да и от тебя пробираться в дом Ииноноке гора-аздо удобнее и быстрее, чем от меня, — он оглядывается по всем сторонам, хмурясь, — Кто этих пидорасов учил так криво парковаться?! — ворчит Дайки, пытаясь вырулить машину из тесных тисков двух других. Я вновь начинаю хихикать, получая в ответ уничтожающий взгляд. Едем мы по заполненным улицам Токио донельзя долго. Время приблизилось к шести вечера, когда мы все-таки добрались до моего дома. Вымотанная и уставшая я прошла в гостиную прямо в обуви. О том, что у меня болит нога я вспомнила лишь тогда, когда плюхнулась с размахом на диван. Тяжелый стон вырвался сам по себе, когда я попыталась стянуть кроссовком другой ногой. Аомине удивился, — Ты помираешь тут? — он присел на корточки, начиная разворачивать карту, — Тащи карандаши цветные. Я подтянулась, облокачивая локтями о колени и смотря на парня, — С чего ты решил, что у меня есть цветные карандаши? — Ну, вы же, девочки, любите порисовать. И скотч не забудь, надо углы к полу прилепить, чтобы не сворачивалась. — Что за стереотипы и приказной тон? — буркнув, не дожидаясь ответа ухожу в свою комнату. Порыскав по столу и найдя-таки маркеры, хромая возвращаюсь в гостиную. Аомине, изогнувшись, держит два верхних угла карты и пытается разглядеть её середину. За время моего отсутствия парень успел закатать рукава, обнажая сетку надутых темных вен и расстегнуть пуговицы на рубашки от начала и до конца. Получилось настолько сексуально, что я, сглотнув слюну, старалась больше не смотреть на парня. Но, честно говоря, получалось плоховато. Аомине, не поднимая взгляда, мотнул головой на карту, призывая меня помочь приклеить ему углы. Я аккуратно прилепила скотч к полу, надежно фиксируя карту. Парень осел на пол, вытягивая длинные ноги и облокачиваясь руками за спиной. Черная рубашка сползла, открыв чудный вид на татуировку. Каюсь, грешна и очень любопытна. Я на коленях подползла чуть ближе, забыв про все нормы морали и очень глупо уставилась на цветных карпов, — Как красиво, — шёпотом, чтобы не спугнуть парня, говорю. Совсем уж оборзев, указательным пальцам провожу по рисунку. Аомине рефлекторно напрягает пресс, от чего вид становится ещё более завораживающим. Карпы, словно живые несутся от лисиц, хищно разинувших пасти. Я очерчиваю жирную линию хвоста рыбки, веду пальцем до её головы, туда, где у парня пупок. На манер собачки поворачиваю голову в бок и продолжаю глазами изучать дальше. Прикусив губу, стараюсь не завизжать от восторга. Аомине Дайки. Живой, теплый и дышит. Он вполне реальный сидит, наблюдая за мной со странным выражением лица. Его ресницы подрагивают, дыхание ровное. Чуть краснея, резко отодвигаюсь назад. — Извини, — тихо мямлю себе под нос, заправляя выпавшие пряди обратно за уши. Голос дрожит. Аомине выдыхает, разглядывая меня с нескрываемым интересом, — Ты первая, кто назвал это красивым, — подмечает, меняя положение на более закрытое. Около полутора часов мы втыкаем на карту, отмечая и соединяя простым карандашом места, которые объехали. Рисунка, как в сериалах не получалось. Иероглифов тоже не выходило. Все заведения были хаотично понатыканы по разным частям города. Оставались лишь близь лежащие окрестности, пару лесов. Устало выдохнув, тру переносицу. Перед закрытыми глазами вновь и вновь всплывает карта. Цветные квадратики, которыми мы обозначали места, плыли на карте и мой мозг отказывался уже воспроизводить адекватно полученную информацию. — Нам стоит отдохнуть, — Аомине, разминая шею, поднялся на ноги, — Пойдем перекурим. Растирая затекшие кисти, поднимаюсь. Аомине молча следует за мной через всю комнату, так же молча усаживает за мной на качели и молча подкуривает сначала себе, потом мне. В воздухе зависает аромат ментола и винограда. Солнце чуть темнеет, потихоньку опуская на окрестности ночную прохладу. В кустах начинается стрекот цикад, а в пруду переворачиваются мандаринки. Я расслабляюсь, прикрывая глаза и стараясь перестать думать. Но получается плохо. Аомине вальяжно разваливается на половину качели, продолжая молчать. — Один говорит, что он брал красного слона в пять утра, второй, что не видел Сейджуро четыре месяца, третий втирал нам дичь про то, как он выпил шестнадцать бокалов шампанского и ушел в пять часов вечера. Мы посетили около пяти заведений, и все несли несусветную ересь, — я выпустила дым большими кольцами. Аомине встрепенулся, резко собравшись в кучку, — Повтори ещё раз то, что нам сказали. — Зачем? — Повтори слово в слово. Я недоверчиво покосилась на баскетболиста, припоминая каждый иероглиф в словах, что мы слышали — Последний раз я видел его четыре месяца назад, он принес… — Докуривай, надо записать на бумагу, — он подскочил, оставив меня в недоумении и бросился обратно в дом. Лениво докурив, совсем не виня себя за неторопливость, бреду в дом. Дайки уже сидит на диване, сложив руки в замок на коленке. Он выжидающе смотрит на меня, одними только глазами заставив скукожиться. Я мотнула головой, зависнув в арке. Выдохнув, сбрасывая напряжение, прохожу к карте. Поудобнее усевшись в позе лотоса, подтягиваю к себе изрисованный листик и ручку. — «Он не забирал документы и не появлялся здесь около четырех месяцев» — задумавшись над тем, в каком формате писать дальше, продолжаю с красной строки. — «Заходил. Последний раз дней десять назад. Брал красного слона и ушёл в пять утра. Акаши-сан выпил шестнадцать бокалов шампанского и ушел в пять вечера. Он все время смотрел на часы, а в половину третьего ушёл. Говорил что, когда наступит конец лета жизнь станет легче и ушёл примерно в девять утра. Возможно, что приходил, но это было так давно, что и вспомнить кажется невозможным.» Я проверила каждый иероглиф, аккуратно выведенный на бумаге. Весь текст казался каким-то абсурдом. А если быть честными, то все, что как-либо связанно с Акаши Сейджуро кажется абсурдным. Как говорила одна из воспитательниц — цирк уехал, а клоуны остались. Я всмотрелась в текст ещё раз, чуть ли не уткнувшись носом в бумажку. Казалось, что если сильно захотеть, то можно понять что-то. Аомине резко опустился на корточки рядом, выдернув лист. Я встрепенулась, хмуря брови от его бестактности. Он повертел-покрутил листик в разные стороны, попытался даже отзеркалить в экран телефона. Но, Дайки лишь разочарованно опустил голову ничего не добившись. — Давай оставим эти письмена на потом? — максимально мягко касаюсь плеча парня, привлекая к себе внимание, — Сейчас можно передохнуть и подумать, что точно мне нужно искать в комнате Ёширо. — Тебе нужен её ноут, компьютер, любые письма или фотографии. Что-то, что связанно с Акаши и как-то может передать информацию из прошлого. Призадумавшись, отвечаю, — То-есть то, что чисто в теории может дать нам подсказку. — Совершенно верно.***
О том, что в дом к Ёширо я полезу ближе к часу ночи мы договорились быстро. А вот о том, стоит ли пытаться рашифровать все подсказки спорили как раз до часу ночи. Уже когда у меня почти слиплись глаза, а мозг активно пытался отключиться, Аомине легонько похлопал меня по щеке. Непонимающе оглядываюсь в темноте. Кажется, что комната освещается только уличным фонарем. Дайки усаживается обратно в кресло, наблюдая за заспанной мной. Потирая глаза, громко зеваю. Часы телефона показывают начало второго ночи. — Слушай, — глаза привыкают к темноте, и я могу разглядеть, как Дайки коротко кивает головой в немом вопросе, — А я что не могу просто так зайти? Обязательно сбивать ради этого режим сна? — Нет, не можешь. Да, обязательно. Подавившись собственным возмущением, все же молча соглашаюсь и бреду в свою комнату. Аомине тихой тенью следует за мной. Проходит за мной во внутренний дворик и усаживается на качели. Пытаясь успокоиться от накативших переживаний и волнения на счет того, как бы меня ни спалили, нервно подкуриваю и свою сигарету. Почему я вообще должна, как воришка, прокрадываться в её дом за информацией? Такое ощущение, будто бы Дайки совсем никому не доверяет и абсолютно везде ищет какой-то подвох. Может быть оно и к лучшему, что не доверяет, но вопросов такое поведение прибавляет массу. Если быть честной, то есть такой противный червячок в моей груди, который шепчет о том, что меня наглым образом используют. Если бы не стратегически удобное соседство наших с Ёширо домов, то и не втянул бы меня никто в этот ворох интрижек. А так я лишь подручный инструмент и не более. Уверенности в данной мысли придает ещё и факт того, что от Аомине ничего кроме каких-то общих фраз я по сути дела ничего не услышала. Кажется, мне обещали рассказать что-то про их жизнь, про ситуацию в целом. Но ничего я так и не услышала дельного. Общие фразы и подколки — да, ворчание по любой мелочи, будь то упавшая слишком громко ручка или очередное «почему?» — да. И не более. Поёжившись от собственных догадок, тушу бычок об урну. Выдохнув и по старой привычке перекрестившись, делаю уже пару шагов к дырке в заборе, но меня тормозят,— Хитоми, не смей включать свет в комнате. Весь сон, который ещё активно витал в воздухе надо мной и волнение от предстоящей авантюры мигом спали, и я расплылась в улыбке, — Неужели великий и непобедимый… — Тебе показалось, Мартышка, — в конце мне почудилось, что он даже как-то беззлобно ухмыльнулся, а после со снайперской меткостью стрельнул бычок пальцами в урну. Демонстративно громко цокнув, закатываю глаза, в надежде, что это было возможно увидеть в тусклом свете луны. Вот что за человек этот Аомине Дайки, почему нельзя быть хоть чуточку сговорчивее и добрее? Нет, нужно обязательно съязвить, подколоть и проявить свой тяжёлый нрав. А характер у парня, действительно, тяжёлый. Вечный командирский тон, холодный взгляд, замашки диктатора и ещё много собирательных мелочей, которые и делают его самим собой. Таким, как многие представляют и пишут об этом, таким живым и со своей историей становления. Но, хочу заметить, что есть в этом парне и даже милые вещи. Или может только для меня стала казаться миленькой вечная складка между бровей, или ворчание, или то, как он чешет затылок задумавшись. Неожиданно ловлю себя на мысли о том, как тупо и глупо весь день только и делаю, что наблюдаю за парнем. А ведь правда, как мне ещё узнавать человека и пытаться с ним сблизиться хотя бы немного, если он сам ничего не говорит? Только и остается наблюдать, да искать смысл между строк. Уже стоя во дворе Ииноноке возле стеклянной двери мне резко захотелось развернуться и пойти обратно. В самом деле, как воришка какой-то! Что я вообще делаю не так, раз мне приходиться пробираться в комнату подруги без согласия её домашних поздно ночью? А может стоит, наконец, прекратить себя накручивать и открыть эту долбанную дверь? Да, кажется, именно этого от меня и ждут. Сбора нужной информации без лишнего шума. Возможно, мне удастся найти что-то такое, что непременно смогло бы чуть поднять меня в глазах Дайки. Треснув себя по лбу, почти шиплю, — Вот же дурная женщина! Дверь, на удивление, и ни в коем разе не на счастье, осталась, как и прежде, открытой. Охнув, чуть торможу в попытках понять, смогла ли я привлечь хоть чьё-то внимание. Но, дом, как был погружен в темноту, так и остался. Облегченно выдохнув, просачиваюсь во внутрь и на всякий случай закрываю дверь. Зная о Хотару-сан, которая периодически любит проснуться посреди ночи и сделать обход дома — стоит перестраховаться и не оставлять следов. А то зайдет в комнату, увидит дверь открытую и мигом наведет шуму. Мне такие радости особо не нужны. Оглядевшись, подмечаю идельный порядок. На белых стенах тут и там разбрызганы пятна черной краски. Полный хаос на стенах совершенно не вписывался в идеально выстроенную и вымытую до блеска комнату. Сама же Ёширо назвала обновку в комнате душевным состоянием и ничего переделывать никому не разрешила. Поморщившись от неприятного давления в комнате, пробираюсь ближе к письменному столу. На цыпочках, словно мышь в амбаре, крадусь. Усевшись поудобнее на стул, складываю руки на холодной поверхности стола.Если я хочу что-то найти, то стоить думать, как Ииноноке Ёширо. Нет, стоит думать, как Белла. Она, как человек, который меньше всего желал находиться не на своём месте, больше, чем уверена, что перешерстила весь периметр дома, абсолютно каждую щелку в своей комнате и весь интернет. Выдохнув, опускаю взгляд на выдвижные полки. Если уж и начинать поиски, то именно оттуда, куда удобно дотянуться рукой. Одна из странных замашек Беллы — организовать рабочее пространство максимально компактно и на расстоянии вытянутой руки, что бы ничего не отвлекало. С одной стороны, очень даже удобно. Выдвижные ящики оказались забиты документами, договорами и папками. Стоит найти во что сложить всю эту бумажную волокиту. Вдруг там что-то полезное найдется. В гардеробной, перевернув каждую полку на предмет чего-то хоть отдаленно напоминающего про Сейджуро, я нашла рюкзак и пару фотографий. Счастливые и явно слишком молодые наши предшественницы сидели на трибунах, а в руках держали плакат с надписью: «Тейко, вперед!». По телу пробежал озноб от осознания того, насколько давно тянется вся эта история и в какую кабалу мы влипли сами того не желая. Уже более хмурая, чем прежде, я разглядывала вторую фотографию. Акаши Сейджуро сидел в кресле, а на его коленях, гордо приподняв подбородок, сидела Ииноноке Ёширо. Одеты они были по-домашнему: растянутые футболки, какие-то цветные шорты и пляжные шлепки. Пара улыбалась настолько искренне, насколько можно было только представить. Чувствовалось даже сквозь бумагу тепло и радость. Я невольно улыбнулась и сама. Если говорить о том, где я нашла вторую фотографию, то сомнений в том, что они однозначно скрывались остаться не должно. В самом дальнем углу, на верхней полке в старой школьной тетрадке по истории. Пройдя ещё раз по периметру всей комнаты, заглянув под кровать, аккуратно заправив её после попыток найти что-то в подушках, я остановилась в самом центре. Оглянувшись, решаюсь забрать ноутбук и ежедневник. Пароль я, конечно же не знаю, но очень надеюсь на то, что у Аомине есть скрытые способности ко взлому. Когда я уже подходила к двери, чтобы выйти, в голову закралась шальная мысль. Раз уж дело тут воняет детективом, то и должно все быть по закону жанра. Сама не веря собственным мыслям, возвращаюсь обратно к столу. Долго, словно ящички заговорят и откроют тайну вселенского масштаба, смотрю на них, а после открываю. Пустое дно, пустое дно, пустное дно… а вот последний, не слишком, но отличается по глубине. Выдохнув, аккуратно постукиваю по днищу. Открываю ящик выше, сверяя звуки. — Да я гребаный Шерлок Холмс! — почти визжу, осознавая собственную догадливость. Заткнув себе рот, боязливо оглядываюсь и прислушиваюсь. Тишина, как была гробовой, так ей и осталась. Расслабившись, возвращаю своё внимание к ящику. Попытка поддеть дно ногтями не увенчалась успехом. Ничего настолько тонкого и твердого, что бы пролезло в тонюсенькую прорезь, под рукой не нашлось. Пришлось аккуратно и максимально тихо вытаскивать его полностью и переворачивать. Дощечка глухо упала на пол, открывая миру сокровища прошлого. Стопка писем разлетелась по полу вместе с фотографиями. — Фу, как старомодно, — пытаясь пристыдить парочку хотя бы перед стенами этой комнаты, недовольно бурчу под нос, — Интересненько… Усилием воли и страхом от раскрытия моего присутствия, я подавила желание начать читать письма прям здесь. Быстренько собрав их в кучку и закинув в рюкзак, поднимаюсь на ноги. Бросив короткий взгляд на зеркало, торможу. В отражении на меня смотрит какая-то девушка. Растрепанная, потерянная, хмурая и, совершенно точно, сбитая столку. Собственно говоря, в отражении, понуро опустив голову, была я сама. Самый главный из всех вопросов, что я задаю себе на протяжении всего вечера — это то, почему я должна словно воришка рыскать в комнате подруги? Покачивая головой, не одобряя собственные действия, я все-таки выхожу из комнаты. Тенью проскользнув в дырку в заборе, упираюсь руками в колени и выдыхаю. Осознание того, что я только что сделала расползлось широченной улыбкой на лице. Глаза цепляются за мужские кроссовки. Аомине Дайки сидит на качелях, облокотив голову о кулак. Мулат хищно ухмыляется, рассматривая мою довольную рожу. Не придумав ничего лучше, в припрыжку подбегаю к качелям и с размаха плюхаюсь поближе к Дайки. Оглядевшись по сторонам и не заметив никого, двигаюсь ещё ближе, прижимаясь вплотную к горячему парню. Раскрыв рюкзак пошире, обнажаю перед Аомине содержимое, — Смотри, что нашла! — По-детски восторженно, шепчу. Аомине ставит рюкзак к себе на колени и очень быстро реагирует на мою просьбу подкурить, — Это все? — он издевательски приподнимает одну бровь. Возмущенно раздувая ноздри, отвечаю, — Там ноутбук! Документы какие-то! Фотографии! Письма, в конце концов! — Да не ори ты! — шикнул Дайки, застегивая рюкзак. Я мгновенно поникла, сжавшись. — Если не найдем ничего в этом, то придется ехать в дом к Акаши. Я встрепенулась, вытягиваясь стрункой, — Вот уж куда-куда, а туда я точно не поеду! — Аомине перевел на меня заинтересованный взгляд, — Ты вообще понимаешь, что значит пробраться в дом к Акаши? Да нас же поймают быстрее, чем мы успеем дойти до комнаты Сейджуро! Дайки встает, разминая затекшую шею, — Тебе не к лицу образ паникёрши, — он пожимает плечами, — Да и кто тебе сказал, что мы будем делать это так же, как делали сейчас? — А как мы ещё это сделаем? — я с недоверием кошусь на парня, затушив окурок, — Неужели просто зайдем, возьмем и все? — Ну, типо того, да, — он покачивает головой, как-то странно ухмыляясь. — Так мы и здесь могли так сделать. Почему не сделали? — Ты сама придумала этот план. — Чего, блять? — Пойдем уже, Мартышка, — он жестом зовет меня за собой, отходит на пару шагов. — А ну стой! — я рывком поднимаюсь на ноги, нагоняя Аомине и тормозя его за руку. Встретившись с его насмешливым взглядом, начинаю закипать. В погоне за тем, как угодить ему, я потеряла момент, когда надо мной начали откровенно издеваться, — То есть, я могла спросить разрешения у Ёширо и просто взять то, что мне нужно? — Аомине утвердительно кивает головой, расплываясь в оскале. Не выдержав открытой наглости, почти кричу, — Совсем ахринел?! Он приподнимает брови, — А что я такого сделал? Всего лишь попросил не наделать много шума, а как ты уже сама додумалась и сделала, — Аомине смотрел на меня так, словно я самая большая идиотка в этом мире. Да я, если быть честной, так себя и чувствовала в этот момент. Парень зашагал вперед, оставляя меня наедине с беззвучной злостью.***
Совершенно опустошенная и вымотанная, как физически, так и морально, я заползла под горячие струи душа. Когда-то мне говорили, что достаточно придти домой, смыть с себя весь негатив и жизнь станет ярче. Физически становилось легче, косточки прогрелись, напряженные мышцы обмякли. А вот на душе скребли кошки. Нарисовав сердечко на запотевшем зеркале, вписываю в него своё и имя Дайки. Улыбнувшись краешком губ отражению и, не забыв стереть сердечко со стекла, выхожу из ванной. Аомине, зевая, идет в мою сторону, — Ты там баню устраивала? — Дайки с ухмылкой оглядывает ванную комнату. Я коротко киваю и пропускаю парня внутрь, — Полотенце положила тебе, футболку тоже. — Бросаю через плечо, прихрамывая в сторону своей комнаты. — Эй, — доносится низкий голос Дайки из-за спины, — Не хочу эту футболку, дай другую. — Я повернулась. Дайки облокотился о косяк, сложив руки на груди и скрючив какую-то детскую обиду на лице. — Я постирала и высушила её после Атсуши, так что не переживай, она чистая. А других у меня нет. — Мне не нравится эта, — продолжал раздражать мой вымученный долгим днем мозг парень. — Спи в трусах, — я легко пожимаю плечами и, развернувшись вокруг своей оси, продолжаю пусть в комнату. — Эй! — меня чуть тряхнуло от этого глупого оклика. Словно на улице парень из подворотни! Я вновь затормозила, сжимая рук в кулаки и с очень натянутой улыбкой повернулась к баскетболисту, — А с ногой у тебя что? Я прикусила губу, размышляя над тем, что ответить, — Абсолютно ничего. Аомине ухмыляется, — Ты пытаешься навязать это спортсмену, у которого почти все кости переломаны и выбиты суставы? — он показательно громко хрустнул шеей, а после поочередно неестественно изогнул каждый из пальцев на руках. Мой внутренний стержень куда-то испарился, — Что с ногой? — уже более мягко поинтересовался Дайки, подходя ближе ко мне. Я опустила взгляд на пушистые тапки с лягушачьими глазками, — Вчера сильно ушибла мизинец, врач сказал, что ничего серьёзного. Просто ушиб. Не стала гипс накладывать, нам сегодня много ходить надо было. — Я подняла глаза и столкнулась с чуть удивленным взглядом Аомине. — А как давно ты заметил? — Ещё утром возле бургерной, — он прикусил щёку изнутри, забавно сложив губы трубочкой. — Если есть ноющие ощущения, то приложи что-то холодное. Я после душа принесу мазь, в машине валяется. Нужно будет втирать массирующими движениями, поможет снять отёк и чуть уменьшит боль. — я хотела что-то возразить и уже открыла рот, когда меня весьма резко заткнули, — Делай, что говорю и не выебывайся. Я осталась стоять на месте, наблюдая, как он скрывается за дверьми ванной комнаты. До чертиков напуганная и ошарашенная поведением парня, раздраженная его приказным тоном, скрывающим за собой желание помочь и очень невинную заботу, я непонимающе хлопала глазами. Чуть отойдя от наваждения, марширую на кухню, дабы найти что-то холодное. В руки попадается только замороженная тушка курицы. Обмотав её полотенцем и приложив к ноющей ступни, смотрю куда-то вдаль перед собой. Из груди вырывается то ли стон, то ли вой и я с силой бьюсь головой о сложенную на столе руку. Удар не отрезвляет, и я повторяю действие до тех пор, пока в глазах не появляются чёрные мушки. Аомине Дайки. Парень, чьи мотивы разобрать сложно. Да я бы даже сказала почти невозможно! Я не понимаю, как один и тот же человек может сначала издеваться, устраивая глупые смотрины того, как ты поведешь себя в той или иной ситуации, а после буквально заставляет принять заботу, которую не просишь. Человек, который не оставляет выбора и права на голос. Его лозунг: «Если я сказал, значит делаем так и никак иначе!». Сказал, придумай, как достать документы без шума. А после выставил идиоткой, заигравшейся в детективов. Сказал приложить холодное к ноге, и я пошла это делать, иначе страшно представить, какое ещё мне прозвище придумают, если не выполню. Он не жестокий, как тот же, к примеру, Акаши Сейджуро. Аомине Дайки жёсткий и твердый. Бронебойный танк. И срать он хотел, наверно, на то, что чувствуют окружающие люди. Но, он ведь не со всеми такой, да? С Тайгой они смеются, безобидно подкалывают друг друга, с Куроко они часто просто болтают, а Сатсуки он и слова лишнего сказать не может, хоть и остается очень вредным. А как мне стать той, рядом с которой останется лишь мальчишеская улыбка со старых фотографий и теплая забота? Я вновь уронила голову на руку, тихонько застонав, — Вот же дура! — Самокритикой занимаешься? — выдохнул над самым ухом Аомине, подкравшись совсем бесшумно со спины. Я согласно кивнула головой на сколько это было возможно, — Что-то вроде того. Краем глаза наблюдаю за тем, как Дайки кладёт рядом со мной тюбик с мазью и тихой тенью уходит. Никаких поддерживающих разговоров. Никаких объяснений своего поведения. Абсолютно ничего, что дало бы мне хоть какое-то понимание его сущности. Я протираю лицо руками, пытаясь отогнать сон и дурные мысли. Накручивать саму себя сейчас не самый лучший вариант. Нужно хорошенько выспаться и уже потом думать, что делать. Телефон показывал начало четвертого утра. В шторке висело сообщение от Ашикавы, которое она отправила ещё часов в десять вчерашнего вечера. Обозвав меня забывчивой курицей, она пригрозила тем, что обязательно заедет сегодня днём и вывернет меня наизнанку. Поёжившись от осознания того, что не хотела бы её видеть, убираю телефон в карман халата. Проходя мимо гостиной, торможу. Аомине, раздетый до трусов, сидел на полу в кипе бумажек спиной ко мне. Я засмотрелась. Разглядывая сочную татуировку, задумываюсь над тем, как так вышло, что уже вторую ночь подряд у меня в доме ночует какой-то парень. Если Атсуши пришлось уговаривать, то Дайки совершенно по-хозяйски закинул носки в стирку и повесил уличную одежду на спинку кресла. Мне его такое поведение совершенно не нравилось, но признаться честно, чем-то впечатляло. В сравнении с тихим, спокойным и очень добрым Атсуши, который словно подружка выслушает твои сопли, поможет советом в трудную минуту и не оставит в беде, Аомине есть полная его противоположность. А зачем я вообще их сравниваю? Выдохнув все переживания, стараюсь максимально быстро уйти в свою комнату. Пусть все переживания и душевые терзания останутся на день, а сейчас стоит отдохнуть.