Одно и тоже дважды не загадывают

      Второй день подряд моё утро начинается не с тишины и покоя, а с того, как с меня наглым образом стягивают уютное одеяло. Проснулась я ещё минутки две назад и очень упорно пыталась силой мысли заставить портье съехаться вместе, дабы скрыть грёбанное солнце. Поэтому и не обратила особого внимания на то, как в комнату бесшумно кто-то заполз. Аомине, коварно улыбающийся, стоял напротив моей кровати и очень наглым образом разглядывал меня.       — Ты совсем оборзел, придурок? — злобным, противным тоном процедила я, оторвав голову от подушки.       Аомине, раздавшись самой любезной ухмылочкой из всех, что была в его арсенале пожелал мне доброго утра, накрыл полностью одеялом и ушёл. Ничего необычного. Всего лишь раздражающий моё утро Аомине в трусах с какими-то детскими замашками. Пожав плечами от неизбежности провального дня и плохого настроения, обеспеченного на всё оставшееся время, смиряюсь со своей участью и иду умываться. А после, уже сидя на кухне во вчерашних джинсах, скорчив ожидающую мину и подперев подбородок рукой, на кухне меня дожидается Аомине. Не решаясь на какие-то бесполезные диалоги, молча завариваю две чашки кофе, достаю заветренный батон ветчины и плавленый сыр. Посмотрев на Дайки, который всем своим недовольным видом, одними только глазами спрашивал: «Женщина, ты меня этим собралась кормить?». В добавок ко всему он очень выразительно поднял одну бровь. Выдохнув, так же молча достаю пару яиц и молоко. Немного специй, соусов и уже минут через пятнадцать перед баскетболистом стоит ароматная тарелочка рулетов, поджаренная ветчина и подстывший кофе.       Дайки с видом настоящего гурмана сначала нюхает, потом долго вертит тарелку и наконец закидывает в рот кусочек. Он недолго молчит, — Пересолено. — выносит свой приговор парень и продолжает молча есть.       — Не нравится, не ешь. — отпивая кофе, выдаю то, что думаю.       — В следующий раз сделаешь лучше. — максимально спокойно, не отрывая взгляд от тарелки, совсем убивает меня Аомине.       Я недовольно морщусь, стараясь сдержать в себе гнев, — Не будет следующего раза.       — Будет. — настолько убедительно отвечает парень, что я давлюсь кофе. — Мне придётся пожить у тебя немного.       Совсем опешив, от неожиданности его заявлений с самого утра, давлюсь кофе второй раз подряд. Недовольное сопение сопровождается покрасневшими щеками, — С чего бы это?       — За моей квартирой следят. Так что мне придётся пожить у тебя, Мартышка. — я хотела что-то возразить, но слов не нашлось. — Поэтому тебе и придётся готовить, ибо питаться на постоянной основе фаст-фудом я не собираюсь.       Я задумалась над правдивостью его слов. Если за его квартирой следят, то самым безопасным местом являлось где угодно, но не рядом с домом Ииноноке. Да и почему я вообще должна готовить, если приедет Момои? Тяжело выдохнув, не решаюсь что-либо сказать по этому поводу и лишь продолжаю молча буравить его взглядом. Прошу заметить, очень злым и растерянным взглядом. То есть, ещё вчера вечером он показался мне хорошим, даже заботливым, пусть и не совсем понятным, а сегодня он решил начать день максимально по-идиотски. Мало того, что не дал мне поспать, довольно грубо разбудив. Так ещё и решил, что может жить у меня и рассчитывать на завтраки? Что за мерзкий парень?!       — А как же сменные вещи? — единственное, что я решилась уточнить было именно это. Может и не так плохо, что обстоятельства складываются именно в таком порядке и у нас будет возможность сблизиться? Точнее у меня появилась отличная возможность узнать человека лучше и пошире открыть глаза.       Дайки отставляет тарелку и придвигает ближе кружку с кофе. — Тайга привезет мне своих. — он отвлекается на сообщение в телефоне, — К слову, уже привез. Так что можешь открыть им дверь.       Если бы за то, что я закатываю глаза мне давали деньги, то я бы стала богаче, чем Акаши Масаоми. Уверяю Вас, настолько часто мне ещё никогда приходилось быть столь раздраженной, как рядом с Дайки. Какие-то эмоциональные качели, мать вашу! В дверях появляются две счастливые рожи. Искренне завидую им и, быть честной, хочу закрыть дверь обратно, чтобы не видеть этого счастья. Аж противно становится от своего положения. Но, делать нечего и на самом деле мне становится даже как-то легче, когда Ашикава очень крепко обнимает меня. Лицо подруги, как и всегда, свежо. Легкий макияж с тонкими стрелками, конский хвост и выглаженная до идеала мужская рубашка, которая скрывает короткие шорты. Она светится от радости. Рядом стоит, слегка улыбаясь мне, Тайга. Спокойный, невероятно красивый и точно такой же, как Ашикава, яркий парень. Они нашли друг друга. Хочется радоваться за них, но вместо этого я чувствую лишь тоску и апатию. В мгновение из меня как будто высосали весь жизненный сок. Будто потерялся вкус к жизни. А ведь ещё вчера я была безумно рада обществу Аомине Дайки. Сейчас же во мне плескались злость, обида за разбитые ожидания и зависть к Ашикаве.       Она смогла. Даже попав в другой, более жестокий, чем мы представляли, мир — она смогла найти счастье. Несмотря на препятствие в виде матери, собственную нерешительность и страхи — она нашла в себе силы не сдаться. А я же, как высохшая рыбка не берегу моря, могу лишь молча курить и слушать её рассказы о том, как Тайга пообещал разобраться с матерью, о том, как он хорош в постели и о том, как они съездили к Ииноноке, привезли ей фруктов.       — Эй, — подруга легко стукнула меня в плечо, — Ты слушаешь? — она нервно выпустила дым изо рта. Мы как раз остались наедине, покуривая сигаретки.       — Да-да, — отмахиваюсь, как от назойливой мухи, — Ты сказала, что Ёширо чувствует себя хорошо и вы даже пообсуждали твою личную жизнь, — хмурюсь, — Где в этот момент Тайга-то был?       Ашикава, прищурившись, ответила, — Да нет, родная, об этом я говорила минут пять назад. Сейчас я молчала. — от её слов я оцепенела. Стало как-то неловко за собственную невнимательность. Я почесала щёку, смотря на подругу и пытаясь придумать, как выкрутиться из ситуации. — Чего виснешь? — она тепло и ласково улыбнулась, хватая мою свободную ладонь двумя своими.       Пожимаю плечами, аккуратно освобождая руку из её объятий, — Да так, ничего. Просто спать хочу.       — И чем же ты таким всю ночь занималась? — тянет Касуми.       Я в очередной раз закатываю глаза, тяжело выдыхая, — Выставляла себя полной дурой. А что, по его наглой роже не видно? — максимально напряжённо цежу сквозь зубы.       Касуми задумчиво вертит зажигалку между пальцев. — По его роже вообще что-то сложно понять, если честно. — она откидывается на спинку качелей. — А если ещё честнее, то я вообще не понимаю, что между вами происходит.       — В том то и дело, что абсолютно ничего. Ему просто нравится издеваться надо мной! — чуть краснея от своих слов, резко обрываю фразу. Ашикава наблюдает за тем, как меня словно молнией пронзает осознание. — Вот же гадёныш. — и чуть более тихо, добавляю, — Еще и жить у меня собрался.       — Что? — глаза подруги вспыхивают от удивления, а после в них появляется что-то змеиное.       — Что? — я приподнимаю брови.       — А это хорошая возможность, — она кивает собственным словам, задумчиво кусает губы, вгоняя меня своим молчанием в ступор.       Я все-таки решаюсь уточнить у нее, что она имеет в виду. — Хорошая возможность для чего?       — Трахнуть его. — она смотрит на меня косым взглядом, распаляясь в хищной улыбке.       — Что? — почти шёпотом, неуверенно переспрашиваю. Вдруг мне просто послышалось?       Но нет. Мне не послышалось ни в первый, ни во второй раз. Подруга твердила одно и тоже, рассматривая свои ногти. Говорила она об этом настолько спокойно и легко, будто бы я каждый день кого-то тащу в постель. И Аомине Дайки, исходя из её слов, должен был стать чем-то очередным, наскучившим и неинтересным. Она предлагала мне попробовать и отчаянно втирала в мой распухший разум мысль о том, что я просто хочу его. Что моё сердце бьётся не чаще от любви, а от того, что он мне симпатичен, как половой партнер.       — Да иди ты! — наконец не выдержав, резко поднимаюсь на ноги, — Тебя послушай, так я вообще любить не должна. Сама-то тогда чего за Тайгой таскаешься? — я прищурилась, наблюдая за тем, как Ашикава элегантно встает с насиженного места.       — У нас это взаимно. А у тебя - не больше, чем желание. — она по-философски поднимает пальчик вверх, шагая вслед за мной в дом, — Но, если так хочется, то я попробую поговорить с Тайгой. Пусть там как-нибудь разузнает, что надо этой наглой роже от тебя. — подруга ласково улыбается, потрепав меня по макушке. — Но, — она мгновенно становится серьёзной, — Я ваших отношений вообще никаких не одобряю! Не нравится он мне!       Отмахнувшись от Ашикавы, лениво шоркаю по полу в сторону гостиной. Аомине с Тайгой сидят на диване друг напротив друга о чём-то неторопливо беседуя. До меня доходят лишь обрывки и то, не совсем понятные, так как над ухом продолжает щебетать не о чем Касуми. Тайга, заметив нас, заулыбался ещё шире. Глаза его, кажется, наполнились таким щенячьим восторгом, что аж самой улыбаться захотелось. А вот Аомине, смерив нас колким прищуром из-за плеча, отвернулся так же резко, как и посмотрел. Настроение снова ухудшилось. Сказать, что они как небо и земля. Ничего не сказать! Стабильно недовольный Аомине с серьёзной мордой и беззаботный, лёгкий Тайга. Чувствуется разница, как в воспитании, так и в менталитете. Возможно, что всё дело в том, что Аомине у нас чистокровный, закоренелый японец, а вот Тайга — лишь наполовину японец, долгое время живший в более свободной и раскрепощённой стране. И зачем я опять его с кем-то сравниваю?       — Эй, Мартышка! — Аомине садится в пол оборота, разваливаясь на половину дивана. — Собирайся, нам ехать надо.       Я мгновенно сжимаюсь, вспыхивая румянцем. — Куда?       Аомине бросает короткий, едва уловимый взгляд на Ашикаву, а после переводит его на меня. — На кудыкину гору, помидоры воровать. — он демонстративно отворачивает к Тайге, всем своим видом показав, что разговор окончен. — Вас довести до дома, все равно по пути?       Я наблюдаю за тем, как Тайга легко жмет плечами, как согласно кивает головой. Рядом ошарашенно выпучив глаза присвистывает Касуми. Она что-то тихо пробормотала, смотря то на Аомине, то на меня. Я же смогла лишь отстраненно мотнуть головой, опустив голову. Смирение одна из важных частей нашей жизни. По крайней мере психолог в детском доме достаточно рьяно пыталась мне это вдолбить в голову. Умиротворение и покой всегда остаются на первом месте, иначе душу захватит гнев и обида. Кажется, как-то так она говорила. Хорошие слова, ничего не скажешь. Вообще, чем-то подобным голову промывали почти всем деткам. Иначе большая часть бы превратилась в обиженных на жизнь людей. Ведь когда-то их уже бросили и ничего, кроме непонимания и обиды в голове, действительно, не остается. Вот и я, натягивая на ступни очередные разноцветные носки, думала о том, как сдержать свой гнев. В зал походить может быть, грушу побить? Нет ничего страшнее слепой ярости, которая меня сейчас переполняет до краев от невозможности высказать все, что думаю. Пропаганда о смирение слишком уж дурно повлияла на меня. В какой-то момент я взъерепенилась, выпустив коготки, а сейчас ничего против сказать не могу. Хоть Аомине и не важная часть моей жизни — свет клином не сошёлся на нем, но вот чувства и сердце велят молчать.       На фоне что-то трещит Ашикава. В основном она не понимает, как у меня хватает терпения, чтобы не послать наглую рожу Аомине куда подальше. А у меня и не хватает, раз на то пошло. Я просто начинаю более наплевательски относиться к тому, что происходит вокруг. Ведь если на каждую мелочь реагировать эмоционально, то никакие клетки не сбережешь. Флегматично качнув головой, одаряю подругу пустым взором. Хотелось бы, конечно, расплакаться, но сейчас не подходящий момент. Стоит задуматься о задаче, которая поставлена передо мной. А какая это задача? От осознания того, что не имею ни малейшего представления о том, куда мы едем, поворачиваюсь к Касуми. Она недовольно морщит нос, сложив руки на груди. Всем своим естеством она выражает негодование о сложившейся ситуации. Мне же остаётся лишь отмахиваться и говорить, что не стоит лезть. Это моя игра. Правило которой, к сожалению, диктует Дайки. «Иногда стоит и прогнуться под мир, чтобы он не прогнул тебя.» — вспомнились слова кого-то из воспитателей, что мне сказали ещё в классе шестом. Я тогда взбунтовалась из-за школьной формы, ведь совершенно не хотела носить юбку. Драные джинсы мне нравились больше, чем юбка-солнце ниже колен. Касуми же называла это прикидом монашки и продолжала носить, Ёширо говорила, что такие правила и нарушать их не стоит. А вот я устроила словесную перепалку с классным руководителем и сбежала с уроков. После чего меня буквально за руку приводили и отводили в школу вплоть до конца шестого класса. Юбку, к слову, я так и продолжила носить наравне со всеми. Вот и возникает вопрос — чего хотела, зачем бунтовала?       Касуми оценивающе оглядела мой прикид. Она все ещё недовольно вздыхала и закатывала глаза. — Выглядишь так, будто на детский утренник собралась.       Я оглядела себя. — Действительно, как на утренник. — жёлтая свободная футболка с рисунком розового слоника, растрепанная шишка, чуть подведеные черным карандашом глаза и широкие светло-синие бриджи чуть ниже колена. А в довесок ко всему жёлтые носки выше косточки. — Да и ладно.       — Не боишься, что твой нервный принц заставит переодеваться? — она ядовито щурится, прикусив нижнюю губу.       Мы напряглись, когда в дверь постучали достаточно громко и неожиданно. Сначала показался очень подозрительно спокойный Аомине, а из-за его плеча любопытно выглядывал Тайга. Глаза Кагами сначала расширились, а потом он поднял палец вверх, широко улыбаясь. А вот его величество Аомине дёрнул бровью, закусив щёку изнутри. — Переоденься, Мартышка. — лицо его, настолько спокойное, что даже жуткое приняло чуть более насмешливый взгляд и тень ухмылки.       Неловкое молчание прервалось взорвавшейся Ашикавой. Я мгновенно залилась краской и, кажется, что из ушей повалил пар стыда и возмущения. Смех Касуми, заливистый и даже немного истеричный, ввел в ступор появившихся парней. Аомине, чуть пройдя в комнату, повернулся к Тайге и покрутил пальцем у виска. Кагами непонимающе смотрел на Ашикаву и явно пытался вспомнить номер скорой помощи, ибо подруга уже, держась за живот одной рукой, второй вытирала проступившие слезы. Захотелось кинуть в нее что-то тяжелое. Под руку попалась только расческа. Деревянная и достаточно увесистая, чтобы, прилетев точно в лобешник подруги, она взвизгнула поросенком и теперь уже метала в меня молниями подобно Зевсу.       — Я же говорила, Хито-тян! — простонала Касуми, надув обиженно губы.       — О чем? — аккуратно уточнил Тайга, присаживаясь рядом с возлюбленной и рассматривая её раскрасневшийся лоб.       — Да так, потом расскажу. — она неловко вывернулась, чуть завалившись на локти. Тайга довольно кивнул. И все же смотрятся они очень гармонично и будто бы даже дополняют друг друга.       А вот в дверном проеме, облокотившись плечом о косяк, стоит чуть помрачневший Аомине. Глаза его, полные скуки, смотрят прямо на меня. Я чуть румянюсь, прикусывая губу. — Не смотри так, всё равно не переоденусь! — напористо проговариваю на выдохе, надув щёки.       Дайки молча смотрит на меня с пол минуты, а после фыркает, закатив глаза. — Твои проблемы, я предупреждал.

***

      Тайга и Касуми были благополучно высажены прямо возле дома уже спустя минут сорок. Ехала я, что удивительно, на переднем сиденье. Аомине сам открыл передо мной дверь и фыркнул на возмущенного Тайгу. Аргументировал свой поступок Дайки тем, что их розовые сопли с Ашикавой будут отвлекать от дороги. Я же даже как-то приободрилась, ведь меня розовыми соплями, как оказалось, не считают. Да и дверку в машину открыли. Эх, иногда Дайки бывает и привлекательным. Усмехнувшись своим мыслям, невольно бросаю косой взгляд на парня. Он сосредоточенно смотрит на дорогу, держа руль одной рукой, а второй облокотившись на выступ возле окна. Одежда его изменилась самую малость, лишь рубашку сменил на белую футболку, которая была размером больше, и подвернул джинсы. Но, черт, как же это футболка в корне изменила восприятие парня. Теперь он казался более умеренным, спокойным и даже слегка домашним. Будто бы даже черты лица смягчились. Это я уже промолчу о том, как сексуально вздулись венки не шее парня, как ласково футболка припала к разгорячённому от жары телу, и как же быстро у меня свело дыхание от его вида.       Мы затормозили на одном из светофоров при выезде из городских небоскребов. Аомине широко зевнул и только сейчас я заметила залегшие под глазами тени недосыпа. Стало неловко, когда он повернулся в мою сторону и осипшим от долгого молчания голосом попросил достать из бардачка какой-то пропускной. Я чертыхнулась, смущённо отведя взгляд от парня. Бардачок открылся не с первого раза и, видимо это был какой-то знак свыше, что не стоило мне лезть туда. Глаза раскрылись от удивления, когда прямо в них, как по заказу, бросилась пачка презервативов. Кричащими цифрами было напечатано XXL. Я подавилась воздухом, стараясь скрыть удивленный вздох. Чуть помедлив и совладав с собственным смущением, спокойно перекладываю пачку на панель и зарываюсь с носом в бардачок.       — Не большеваты? — невозмутимо бросаю в слух, желая подколоть Аомине за все его шуточки.       Дайки, шумно усмехнувшись, отвечает с издевкой. — Нет, даже жмут немного.       Выдохнув, уже более нервно перебираю содержимое ящика. Ручка с золотой гравировкой, папка с документами, страховка, водительское удостоверение, фотография со времен Тейко и абсолютно никакого намека на пропуск. — Тут его нет. — почти пропищала, резко откинувшись на спинку сиденья.       Аомине, закатив глаза, недовольно цокнул языком. — Должен быть. Смотри внимательнее.       — Я смотрела. — сложив руки на груди, бубню под нос.       Аомине тяжело выдохнул, сжимая челюсть до появления жилок. И вправду, нервный какой-то. Машина плавно притормозила, съезжая на пустую обочину. Аомине щёлкнул по аварийке. В моменте стало очень жарко. Воздух буквально исчез из лёгких, а его место полностью заполнил терпкий парфюм Дайки. Он наклонился слишком близко, протянувшись к бардачку свободной рукой. Второй он облокотился об подстаканник, кончиками пальцев, как бы случайно, коснувшись моей ляжки. Я повернула голову влево, желая хоть как-то себя отвлечь от разглядывания шеи и затылка парня. И мои глаза раскрылись ещё шире, ведь за окном заблестели рисовые поля. Вокруг нас окружали поросшие высокими деревьями холмы, зеленые и безмятежные они возвышались над нами в десятке метров. Ярко залитые светом зенитного солнца поля покрывались блестящей рябью. Сочный спектр зелени завораживал своей красотой и безмятежностью. На секунду мне показалось, что я сплю. Ведь в реальности такого просто не бывает! Мелкие островки суши поросли аккуратно остриженным кустарником, а в воде по колено стояли люди. Они неспешно что-то перебирали в земле, совсем не обратив на нас внимания. Я застыла и даже не сразу поняла, что Аомине уже некоторое время дышит мне прямо в шею.       Я медленно повернулась, внутренне сжавшись от его близости. Он с интересом рассматривал меня, хитро ухмыляясь. — Мы можем тут чуть задержаться? — промямлила, задержавшись взглядом на губах парня.       Он даже как-то невовремя, чертовски соблазнительно, провел по губам кончиком языка. — Можем и не чуть-чуть.       Совсем не обращая внимания на сказанное, мигом отстёгиваю ремень безопасности и выпрыгиваю из машины. Легкие наполняются свежим запахом скошенной травы и удивительной прохлады. Я с замиранием сердца поднимаю взгляд на громко крикнувшую в небе птицу. За ней клином летит и оставшаяся стая. Я подхожу к отбойникам и, облокотившись ладонями, смотрю вниз. Расстояние небольшое, можно даже при великом желании спрыгнуть прямо к полям. Но, пожалев белые кроссовки, продолжаю восторженно пялиться на бескрайние просторы.       — Насмотрелась? — Аомине стоит за моей спиной, уперев руки в бока. В его взгляде нет прежней скуки или сарказма. Наоборот, лишь зеленые просторы и какая-то даже мальчишеская радость. Он, как и я, наслаждался видами.       Я отворачиваюсь обратно, стараясь дышать как можно чаще. — Нет, давай еще немного. — подумав, очень тихо, позволяя ветру унести звук, добавляю. — Пожалуйста.       Я не слышу ничего в ответ. Лишь могу наблюдать, как Дайки расслаблено становится рядом, прикрыв глаза. Словно поддавшись спокойствию здешних красот он становится будто бы беззащитным. Морщины разглаживаются и его лицо приобретает новые для меня эмоции. Детская невинность. Синие, дикие огни в его глазах гаснут, уступая место умиротворению. Я с замиранием сердца, кошусь на него, стараясь запомнить каждый момент. Не каждый день можно увидеть, как он, словно став мальчишкой-подростком, позволяет себе чуть улыбнуться. Не так, как обычно. А более открыто и добро.       — Достаточно, я считаю. — его выражение вновь, очень неожиданно, становится скучающим.       — Угу. — я бросаю последний взгляд на поля и плетусь вслед за ним. — Пропуск-то нашел?       Он чешет затылок, открывая дверь. — Да, в кармане джинс был.       Я недовольно морщусь. — Зато меня по любому в голове обматерил. — в груди что-то замирает от его наглой усмешки. Я недоверчиво сажусь на своё место, пытаясь сопоставить в голове произошедшее.       Он что… флиртовал со мной? Да нет, бредятина какая-то!       Отмахнувшись от глупой мысли, пристегиваюсь. На душе становится однозначно спокойнее. Все же природа благотворно влияет на меня. И не только на меня, судя по тому, как расслабился в сиденье Дайки, вальяжно развалившись на пол машины. Он лениво вёл машину дальше, управляя только ладонью и чуть придерживая руль пальцами снизу свободной рукой. Совсем скоро заливные поля сменились на более оживленную местность. Постройки, одна другой краше, встретили нас пропускным пунктом. Аомине опустил окно и чуть даже вылез, прикладывая пропуск к магниту. Шлагбаум поднялся, открывая нам дорогу на закрытую территорию. Дома, построенные внешне в традиционно-японском стиле с изогнутыми крышами и высокими пристройками, стали в ряд по обе стороны.       — А куда мы приехали? — я от удивления даже высунула кончик языка, рассматривая проносившиеся в окне дома. Желтые, красные…       — Я же говорил, что к Масаоми поедем.       Моё сердце замерло. Я перевела ошарашенный взгляд с окна на свои носки, оценивающе их оглядывая. — А ты мог сказать, что мы едем именно сегодня?       Аомине пожал плечами. — Я говорил переодеться, если ты об этом. Надо было слушаться.       — Я собачка, по-твоему, просто команды выполнять? — недовольно кошусь на парня, скукожившись на своё месте. — Нельзя было напрямую сказать? — Дайки демонстративно промолчал, вгоняя меня в краску. Обиженно надув губы, отворачиваю от него. Надо срочно придумать, как отомстить ему, что больше не смел без предупреждения везти меня куда-то. Идиот.       Дом семейства Акаши мало чем отличался от более ранних. Разве что выполнен был из массивного дерева красного цвета. Широкие, высокие ворота открыли перед нами двое молодых парней. Аомине даже посигналить не успел, будто бы нас ждали здесь. Но на пороге дома, сходу оценивающе осматривая мой прикид, появился не сам Масаоми, а очень серьёзная женщина преклонного возраста. Казалось бы, не так уж и далеко от города, а люди здесь будто другие. Вся окрестность пропитана Японией. Даже женщина перед нами была одета в розовое кимоно с очень красивой вышивкой цветов. Вокруг время словно замерло. Все было таким неподвижным и будто бы застряло где-то там, далеко в прошлом. Не хватало лишь самураев.       Женщина глубоко поклонилась. — Здравствуйте Аомине-сан, Иматсуджи-сан.       Я удивлённо повернулась к Дайки, тыкнув себя пальцем в грудь. «Она знает меня?» — так и читалось в моём взгляде. Наверно поэтому он снова раздраженно закатил глаза. — Хироши, нам бы к Акаши-сама попасть.       Женщина суетливо забегала глазами. — Да, конечно, Аомине-сан. Только он сейчас немного занят, у него гости. — Дайки поднял бровь в немом вопросе. — Но, могу вас проводить в комнату ожидания и предложить чай. Акаши-сама, как освободится, обязательно подойдет к вам.       — Мужчина на расхват, как горячий пирожок с вокзала. — глупо улыбнувшись, шучу я. И мигом ловлю два недовольных взгляда. Не растерявшись, закрываю рот на воображаемую молнию и выбрасываю ключик.       — Хироши, будьте сказочно добры, проводить нас. — Дайки злобно смотрит на меня, от чего становится неловко. Но, я стараюсь не унывать и продолжаю улыбаться.       Мы прошли по моим подсчетам метров двести по широким коридорам дома, но так ни разу и не попали во внутрь. Наоборот, очутились на заднем дворе. Точнее в комнате, убранной так, будто это открытая терраса. До сих пор не могу выучить все эти японские термины. Хоть Ёширо и пыталась относительно недавно впихнуть в мою дырявую память все обозначения — запомнила я лишь, что пол почему-то называют татами и по традиции сидят на подушках за низким столиком. Раздвижные стенки были открыты и показывали нам вид на сад сакур. Сегодняшний день обещал убить меня не только плохим настроением, но и выстрелом в сердце, продолжая заставлять любоваться красивой Японией.       Хироши ушла, оставив нас наедине. Как я поняла, улетучилась женщина за Масаоми и чаем. Если первое было для меня сравнимо со смертным приговором, то от второго я бы не отказалась. Почему-то именно сейчас во мне проснулся голод. Виной всему, скорее всего, шалившие нервы и гормоны. Цикл, как на зло, никто не отменил и исправно раз в месяц я в течении недели запихиваю в рот всё, что кажется вкусным. Аомине по-хозяйски уселся в позу лотоса на одной из подушек и смиренно ожидал Масаоми. Он молча и хмуро что-то печатал в телефоне, совершенно забыв про меня. Такой расклад меня мало чем привлекал и я, аккуратно опустившись на соседнюю подушку, прилипла к столу. Громкий вздох никак не привлек внимание парня и в ход пошла тяжёлая артиллерия. Я кончиком пальца ткнула его в руку сначала легонько, а потом, не увидев реакции вновь, ткнула ещё сильнее.       — Да что?! — почти прорычал Аомине, резко блокируя телефон и кладя его экраном в низ.       — Ничего. — обиженно надув губы, отворачиваюсь от него.       А с другой стороны, чего я хотела добиться, нервируя парня? Вот опять и возникает вопрос — чего хотела, зачем тыкала? Сама не знаю. Бывает такое, что чего-то хочется, а что хочется совершенно не имеешь представления. Вот и я словно на перекрестке очутилась. В одной стороне Масаоми, элегантно присаживающийся напротив нас. С другой стороны — безмятежная жизнь затворника. С третьей стороны… А, погодите? Я резко вытянулась, как по команде: «Смирно!» и зачем-то даже втянула живот, щёки и выпучила глаза от удивления.       — Здравствуйте, Масаоми-сама! — сама того не ожидая, слишком громко отчеканила я.       Хозяин дома как-то по-доброму душевно улыбнулся. — Здравствуй, Хито-чан. — мужчина кивнул мне. Масаоми сложил руки в широкие рукава своего кимоно и уставился на нас таким леденящим душу взглядом, что захотелось прорасти корнями и стать деревцем. — С какими новостями прибыли, мальчик Аомине?       Я нервно усмехнулась, пытаясь подавить нарастающую тревогу. Аомине вел себя гораздо спокойнее и чувствовал себя явно лучше, чем я. По крайне мере по нему и не скажешь, что его как-то пугает резкая смена ауры вокруг. — Буду краток, Акаши-сама. — упомянутый коротко кивнул, чуть отстраняясь от стола и позволяя разукрашенной под гейшу девушке поставить чайник. Она ловко открыла дверцы в столе, открыв вид на мини мангал и зажгла его одной спичкой. — Сейджуро-сан пропал по дороге с острова. Все пути поиска ведут в никуда. Нам нужна ваша помощь и разрешение на выезд из города. Стоит проверить весь Киото.       Я слушала лишь в пол уха, больше наблюдая за изящными действиями молодой девушки. Она лебедем осела за спиной Масаоми, опустив взгляд и покорно ждала пока вскипит чайник. Неужели этот мужчина настолько богат и влиятелен, что может позволить себе подобные изыски? А может он просто долбанный извращенец? Сам же он держался статно, держа ровную осанку и чуть приподняв подбородок. Он очень внимательно слушал, что говорит Аомине и ни разу не перебил. Похвально. А вот я же держалась плоховато. Скукожилась, стараясь скрыть хоть немного дурацкий принт на футболке и не поднимая взгляда от чайничка. Казалось, что если я это сделаю, то меня испепелят молнии.       — В общем, ты хочешь организовать поисковую группу с привлечением властей. Верно, Дайки? — я украдкой глянула сначала на Масаоми, который чуть свёл брови на переносице и сомкнул губы тонкой нитью, а после на Дайки. Вид у парня был серьёзным, даже как-то через чур. Мне и самой захотелось сделать лицо более серьёзным и напыщенным, как у мужчин.       Чайник забурлил. Я отвлеклась от разговора, вновь засмотревшись на девушку. Она бабочкой вспорхнула со своего места и очень тихо опустилась на колени возле короткой стороны столика. Её тонкие пальчики аккуратно подхватили тонкие фарфоровые чашки круглой формы, лишённые каких-либо ручек. Девушка насыпала в каждую из трех чашек по немногу листовому чаю и залила кипятком. Все это время девушка не поднимала взгляда, четко выполняя свои обязанности и продолжала держать натянутую улыбку. В моменте мне даже показалось, что она вот-вот расплачется. Уж слишком она напряженная была. Кружки мгновенно раздались горячим паром. Даже со своего ракурса я смогла уловить, как дернулись мускулы на её лице, когда она взяла в руки первую чашку. Её пальцы напряглись, слегка покраснев от температуры, и она максимально быстро поставила чай перед Масаоми. Он совсем не обратил внимания на то, как она плотно сжала губы от неприятных ощущений и тут же схватила вторую чашку. Она нервно дернулась, ставя чай слишком близко к краю стола лишь на половину.       Мой мир на мгновение замер. Чашка встала лишь на половину и, покачнувшись, со звоном упала на стол. Я даже не успела подумать прежде, чем подставила ладони к ляшкам Аомине. И, слава богам, что я очень внимательно следила за действиями девушки, иначе сейчас от боли взвыла не я, а Дайки. По телу пронеслась волна боли. Ладони мгновенно покраснели от лишь слегка остывшего кипятка. Сейчас мне казалось, будто бы руки засунули в горящие угли и боль не хотела отступать даже когда я, ощутимо прикусив нижнюю губу, пыталась плотнее прижать их к груди.       — Твою мать, Хитоми! — Аомине опомнился первым, подскакивая со своего места. Я краем глаза увидела, как он молнией пронесся к высокой, широкой вазе и рывком выкинул оттуда какие-то цветы.       С другой стороны стола нависли грозовые тучи. — Идиотка! — дурниной проорал Масаоми, хватая перепугавшуюся девушку выше локтя. Он резко поднялся на ноги, утягивая её за собой.       Внутри меня что-то перевернулось, когда я услышала звонкий шлепок. Повернув голову, я сквозь проступившие слёзы смогла увидеть, как бедная держится свободной рукой за щеку, зависнув в воздухе. Её и Масаоми разделял жалкие полметра. Масаоми занес руку для второй пощёчины. Наверное, я не отошла от шока, когда, открыв рот, чтобы что-то крикнуть в защиту девушки, потянулась вперед. Упираясь руками, как я думала, в стол, попыталась уцепиться за рукав её кимоно, чтобы спасти от второго удара. Но, смогла лишь болезненно вскрикнуть. От удара-то я её спасла, ведь Акаши старший, широко раскрыв глаза от удивления, замер. Положение у меня было крайне печальным. Я опустила взгляд вниз, туда, где левую кисть ласкали маленькие языки пламени. Угли впились под кожу, обжигая изнутри. Кажется, мне было уже не больно, в крови поднялся адреналин, и я могла лишь смотреть, как от меня отслаивается кожа. Моё окаменевшее тело резко отдернули от стола.       — Суй руки! — громом скомандовал мужской голос.       Я застыла во времени, борясь с желанием заорать на все помещение. Топот чужих ног, звон раскрывшихся седзи и истеричная волна, окатившая сначала руки, а следом и всё тело. Вода в вазе зашипела вместе со мной. Я взвыла, сильно зажмурив глаза. Попыталась выдернуть руки из холодной воды, но Аомине лишь крепче сжал их, не давая мне вытащить. Меня разом окатило потом от нахлынувшей рези по всей длине рук.       — Мне больно! — я вновь попыталась отстраниться, задергавшись. Открыв глаза, я начала часто моргать, пытаясь хоть что-то различить сквозь пелену слез. В глазах Дайки проскочили искры страха, и он рявкнул в самое ухо, придвинувшись ближе ко мне. — Сиди смирно, Хитоми! — он неловко пересел за мою спину, продолжая плотно одной рукой сжимать мои и даже сильнее их запихивая в вазу.       — Хироши, лед, мази! — орал с правой стороны Масаоми на женщину.       Она что-то запричитала, громко охнув. Девушка в руках Акаши взвизгнула. Кое-как раскрыв глаза, я медленно повернула голову, в попытке рассмотреть, что происходит. Но, ничего аморального на этот раз. Масаоми, с силой сжимая руку девушки, поволок её за собой. От его ауры повеяло холодом и мне даже показалось, что звонкой пощёчиной девушка не отделается. Но, раздумывать об этом сейчас не было сил. Я постаралась сделать всё, что смогла, чтобы спасти её. И, судя по всему, нужно было молча наблюдать. Того и гляди целее была. Сейчас же я могла лишь обессилено откинуться на грудь Аомине и тихонько шмыгать носом. Дайки недоверчиво обнял меня свободной рукой и сам, кажется, прижался плотнее.       Я усмехнулась от дурной мысли, решившись её озвучить. — Это, получается, и в огонь, и в воду со мной можно, да?       Спиной я чувствовала, как его сердце бьется чаще моего, а шеей ощущала участившееся дыхание. — Не на столько же буквально, Хитоми, блядь!       Я постаралась не обращать внимания на то, каким грубым был его голос и продолжила диалог, стараясь отвлечься от жжения. — Ты можешь отпустить. Я не стану вытаскивать руки. — на мои слова ответа не последовало. Дайки лишь чуть ослабил хватку, уткнувшись лбом в мою макушку. Ну что ж, так даже легче.

***

      Я осмотрела на свои ладони, туго перетянутые бинтом. Хироши постаралась на славу, затягивая бинты так, чтобы они не распались по дороге. Горько усмехнувшись, перевожу взгляд на фасад больницы, к которой меня привёз Дайки. Он заботливо отстегнул ремень безопасности и открыл для меня дверь. Жаль, что руку не подал, что бы было удобнее вылазить из заниженной машины. Но, и на том спасибо. Здание, фигурное и почти полностью выкрашенное в белый, мне было хорошо знакомо. На высоком крыльце, засунув руки в карманы длинного докторского халата, стоял хмурый Мидорима. Он поправил, сверкнувшие закатным небом, очки и сдержано кивнул в знак приветствия.       — Даже знать не хочу, почему вы снова вместе и травмирована вновь только она. — он указательным пальцем ткнул в мою сторону, заставив нервно хихикнуть. Голос его был холодным и отрешенным, а в глазах плясали черти.       Дайки громко цокнул. — Вот и не открывай рот тогда вообще, раз тебе не интересно.       Я подняла ладони на уровень глаз, выдохнув. — Пойдемте уже, делать с этим что-то.       Долго парней упрашивать не пришлось. Мы дружной тройкой двинулись в здание. Путь до кабинета Шинтаро занял три этажа на лифте и пару десятков метров лабиринта из коридоров. Если бы мне пришлось идти самой, то, уверяю, я бы заблудилась ещё в поисках лифта. Наконец ключ-карта пискнул и дверь съехала в сторону. Кабинет у Шинтаро, залитый багровым светом заката, представлял из себя просторное помещение, обставленное светлыми стеллажами с папками и массивным столом возле окна. Здесь пахло мятой и чем-то ещё. Я принюхалась, различая запах белых роз. Они стояли внизу возле стола в стекляной вазе. Я огляделась, подмечая и остальные элементы интерьера. По левую руку расположились белая, мягкая кушетка, передвижной столик с небольшим количеством различных тюбиков и бинтов. Судя по всему, Мидорима подготовился к нашему приезду.       — Хитоми, — Шинтаро скинул халат на спинку кресла, оставшись в свободных штанах в белую полоску и светлом лонгсливе с высоким горлом. Я вопросительно промычала. — Как нога?       Усмехнувшись, усаживаюсь на кушетку. — Знаешь, я даже и забыла про неё!       Аомине расположился в кресле возле стеллажей, раскинув руки по обе стороны. Он внимательно наблюдал за действиями Шинтаро, который уже двигал в мою сторону свой стул. — Это даже хорошо. — почти одним словом протянул Мидорима. Он сел напротив, взяв мою ладонь в свои руки. Ту, что пострадала меньше и принялся её разбинтовывать. — Жар, тошнота, озноб наблюдаются? — каким-то даже будничным тоном спросил Шинтаро, оглядывая мою кисть. Она чуть припухла и покраснела. — Вот так нажимаю, больно?       — Немного тошнит и холодно как-то. Но, нет, не больно. Скорее неприятно       — Хорошо. Шевелить можешь? — я согласно кивнула, слегка сжимая кисть в кулак. Мидорима кивнул сам себе и отпустил руку, принимаясь распутывать вторую. Вот тут мне стало уже и больно, и неприятно. Бинты прилипли к подсохшей коже так, что Шинатаро пришлось отодрать их от кожи. — А вот это уже хреновенько.       Аомине слегка напугал меня, неожиданно заговорив очень низким басом. — Надеюсь, не придётся ей руку ампутировать?       — Нет, не придётся. — Шинтаро повернулся к Аомине, всем свои видом показывая раздражение. — А вот тому, кто додумался забинтовать стоит не то, что ампутировать, а оторвать без наркоза.       Дайки широко оскалился. — Попробуй скажи это Масаоми про его любимую Хироши. — парень театрально приложил руку на сердце, закатывая глаза и часто моргая. Получилось комично, от чего я не смогла сдержать смешок.       Наконец, когда Шинтаро уже печатал на компьютере рекомендации и назначения, я смогла более менее расслабиться. Кожу пересаживаться не придется, руку ампутировать не будут. Голос Мидоримы, чётко скандировавший все записанное в слух, разрезал пустую тишину. Дайки вышел покурить, услышав про ожёг второй степени. Я же, нервно гоняя язык по рту, готовилась к худшему. Но, нет, обошлось.       Мидорима, приложив карту к магниту, серьёзно посмотрел на меня. Мы уже стояли за приделами его кабинета и готовились идти в палату к Ёширо. — Слушай, Хитоми. — парень на секунду замолчал, словно решаясь что-то спросить. Мы тихонько двинулись по коридору. — А ты случаем не знаешь, Ииноноке никогда не ставили шизофрению или раздвоение личности?       От такого вопроса я аж воздухом подавилась, округлив глаза. — Не-ет. — пожимаю плечами, задумавшись. — А что такое? Мидорима вновь собирался с духом, глядя перед собой в пустоту. Вид его был напряженным и угнетающим. — Просто мы сегодня проводили сеанс гипноза, так как нам надо было понять, помнит ли она хотя бы обрывки отношений с Сейджуро. Есть ли это в её сознании…       — Шинтаро, не тяни, пожалуйста. — строго оборвала я парня, остановившись.       Баскетболист остановился со мной. Он устало потёр переносицу. Перекатился с пятки на носок, собираясь с мыслями и продолжил говорить. — Видишь ли, на вопрос о том, как её зовут ответила - Изабелла. — моё сердце пропустило пару глухих ударов от его слов. Дыхание сбилось, а пульс участился. — А на вопрос о том, что она помнит о Сейджуро, ответила, что её молодым человеком был какой-то Олег. — в ушах зазвенело от волнения и дальше я слушала сквозь шум воды. — Даже смогла очень точно описать его. Хитоми?       Я мотнула головой, отгоняя страх и наваждение. — К сожалению, не знаю, о чем ты, Шинтаро. — я натянуто улыбнулась, быстро засеменив ногами вперед.       Кажется, что скоро я сойду с ума от таких поворотов судьбы…