Хорошо, наливай (Большунов/Клебо, G)
21 июня 2022, 01:13
Примечания:
Посвящаю тебе, Гаара, и нашим с тобой приколам) Я тебя обожаю)
Йоханнес стоял поодаль после гонки и наблюдал за награждением. На пьедестал он посматривал с досадой. Опять масс-старт и опять не в тройке даже. Со стадиона убраться хотелось подальше. Победа в Кубке отодвигалась для него всё решительнее и решительнее.
Только русский лыжник на этом пьедестале заставлял его оставаться здесь и смотреть на себя. Александр позировал с медалью, и Клебо тянуло быть тут. Мало того — и подойти хотелось.
Большунов расположился на третьем месте. Бронза, но русский однозначно недоволен — Йоханнес знал, что Александр в каждой гонке выкладывался по полной, для победы.
Александр видел издалека Йоханнеса, но приблизиться не имел возможности из-за награждения, журналистов, болельщиков. Большунов усмехнулся в маску. Было видно, как Клебо переживал поражение — однако, масс-старт для него не спринт, где установлена его безраздельная власть, и Йоханнесу опять пришлось сегодня туго.
До награждения Клебо не успел поздравить русского с бронзой, поэтому подошёл после.
— Поздравляю, — быстрое, отведя глаза, рукой пожимая руку. Йоханнес уже хотел отойти, но услышал слова в свой адрес.
— А с чем конкретно поздравляешь? — резко повернув голову обратно, Клебо увидел то ли насмешку, то ли скрытую серьёзность — по одним прищуренным глазам над маской и не разобрать. — С бронзой или с чем-то ещё?
Йоханнесу хотелось ответить, с чем, но, поняв, про что Саша говорил, он помедлил.
— С чем ещё можно?
Большунов покачал головой, теперь уж точно усмехнувшись, снова выговаривая ломано на непривычном международном:
— На день рождения-то ты так и не пришёл.
— А ты всерьёз? — Йоханнес, кажется, только сейчас догадался, что его звали по-настоящему. Глаза расширились, щёки залила краска, хорошо, что он в маске стоял.
Остальные спортсмены, слезши с пьедестала, лениво перебирали инвентарь, шли переодеваться, переговаривались с тренерами, намереваясь отбыть со сборными в отели, сновали репортёры. Александр же подмигнул, уже рассмеявшись.
— Конечно. Думаешь, я зря говорил, что водку оставил? Она тебя ждёт.
Йоханнес молча смотрел на Большунова несколько секунд.
— Вашу водку ещё называют огненной водой. Я обожгу язык.
Тихий искренний смех заставил норвежца ещё больше смутиться.
— Ты просто не умеешь её глотать.
— А ты научишь? — вырвалось ироничное, но русский кивнул.
— Да. Приходи, наш отель знаешь, где. Буду ждать.
Александр ещё раз взглянул на норвежца и поспешил к своей сборной, ведь тренеры уже смотрели в его сторону, ожидая.
***
Стук в дверь отвлёк Большунова от проверки одежды перед вылетом. Пройдя в прихожую и потянув на себя дверную ручку, Александр приподнял брови.
— Всё-таки пришёл? — он отодвинулся чуть в сторону, пропуская Йоханнеса внутрь. Клебо вошёл, вперившись взглядом на несколько секунд в лицо, а затем зашарил глазами по помещению, ища вешалку.
— Да, буду дёргать тебя за уши, — отозвался норвежец, вешая куртку и шапку на указанные Большуновым крючки.
— Тогда я тебя тоже, — Александр наблюдал за гостем, сложив руки на груди и оперевшись о косяк.
— Эй! Это твоя традиция, не моя! И день рождения твой.
— Я дождусь твоего и подергаю.
— Сначала дождись! — улыбнулся Йоханнес, раздевшись и следуя за русским в комнату. — А я это сделаю сейчас.
— Только после рюмки, — лукавым взглядом Александр поймал Клебо, уже садящегося на диван.
— Ты специально для меня водку оставил?
— Да.
— Мог бы и допить, я бы не обиделся.
— Нельзя мне много, я же спортсмен, — пожал плечами русский лыжник.
— Это сколько же ты мне оставил?!
Большунов открыл холодильную камеру, доставая бутылку с прозрачным напитком. Поставив её на столик перед норвежцем, он еле сдержал смех при виде того, разглядывающего с самым сосредоточенным видом эту бутылку.
— Йоханнес, что с тобой?
— Мне столько нельзя, — Клебо поднял взгляд от бутылки на Большунова.
— А ты не пей столько, — на столике уже образовалось два стакана.
Открутив крышку, Клебо потянул носом, принюхиваясь и тут же отшатываясь от водки.
— Ну и запах!
— Её не нюхать надо, а пить, — рассмеявшись, пояснил Большунов. Клебо уже с опаской косился на бутылку.
— Чем её закусывают?
— Традиционно — огурцом. А так, чем угодно.
— Традиции, так традиции, — ответил норвежец. — Давай огурцы.
Александр, накрыв на стол, приземлился на тот же диван и уверенным движением разлил водку по стаканам, заполняя их наполовину.
— За что выпьем? — поинтересовался он у Йоханнеса.
— За тебя, у тебя день рождения. Поздравляю, — Клебо одарил Сашу улыбкой, чокнувшись с его стаканом своим и уставился в него. Решившись и зажмурившись, он принялся пить быстрыми глотками, практически сразу ощущая горячую волну, схватившую за горло и скатывающуюся в желудок.
— Кхе!.. Как вы… Её пьёте?! — изумлению норвежца не было предела, как и желанию быстрее погасить огонь, раскатившийся по глотке. Йоханнес метался взглядом по столу и Большунову, ища помощи.
— Закусывай! — заботливо подвинутая ближе тарелка с огурцами оказалась кстати. Холодные огурцы приятно успокаивали, и Йоханнес ощутил, что ему полегчало. — Ох, хорошо пошла!
Во все глаза Клебо наблюдал, как практически одним глотком русский опрокинул в себя содержимое стакана, сразу же закусывая и только поморщившись.
— Куда?! Ты уже недавно пил.
— Это ради тебя, Йоханнес. В одиночку пьют только алкаши, — пояснил Большунов. Выглядел он вполне довольным, будто не пил ту же самую, как оказалось, обжигающую внутренности водку. Норвежец не мог поверить глазам — они только что пили одно и то же, а реакция у них совершенно разная. — И, надеюсь, ты ужинал.
— Нет ещё.
Большунов кивнул.
— Зря.
— Итак, я ещё не тянул тебя за уши, — предвкушающе объявил Клебо.
Александр в ответ только улыбнулся, заставляя Йоханнеса залюбоваться собой.
— Уверен, что встанешь?
— А чего бы и… Эй. Не могу, — попытавшийся было встать Клебо, ощутил слабость. Вокруг поплыло, будто реальность уезжала. Он попытался уловить её глазами, но вокруг как-то странно ехало пространство. Вроде, и всё в порядке, но, когда норвежец пытался остановить на чём-то внимание, это начинало ускользать от него. — Большунов!
— Ты пьян, Йоханнес. Я же говорил, что зря не ужинал, — Александр наблюдал за этими попытками и в то же время следил, чтобы Клебо, не оставляющий попыток подняться, не упал куда-нибудь и не ударился. — Так что драть уши ты мне сегодня не сможешь.
— Да я тебе… задницу надеру, понял? — сконцентрировавшись, выдал Йоханнес, постаравшись состроить грозное выражение лица. Глядя на это, Саша чуть не расхохотался.
— Когда? Сегодня?
— Не сегодня. Завтра, — хотя бы своё теперешнее состояние Клебо оценивал трезво.
— Завтра нет гонок.
— Ну, когда будут.
— Как тебя развезло с одного неполного стакана… — покачал головой русский. Норвежец упрямо смотрел на него, видимо, имея на этот счёт другие соображения.
— Я трезв!
— Сколько пальцев? — Александр вытянул вперёд ладонь, показывая Йоханнесу.
Тот прищурился и пригляделся.
— Два.
— Один.
— У тебя два средних пальца! — выпалил Йоханнес.
Александр снова улыбнулся.
— Указательный вообще-то. Показывать средний, тем более человеку в твоём состоянии, некрасиво.
— Я в порядке! — упорствовал Клебо. — И вообще… Я так хотел тебя… поздравить… что не успел на ужин. А ты… называешь меня пьяным.
— Ну-ка, скажи «Петропавловск-Камчатский».
— Петр… Пера… Перто… Тьфу, что за странное слово?!
— Это название города, — с улыбкой пояснил Саша.
— Как же они там живут? — ужаснулся Клебо.
— По-русски это произносится легко, — Александр уже прятал улыбку, до того смешно было наблюдать за норвежцем. — А называть турнир Топпидреттсвека нормально, думаешь, легко произносить?
— В самый раз!
— Тоже язык сломаешь, — усмехнулся Саша.
— А ты его тренируй, — заявил Йоханнес.
— Норвежский учить предлагаешь?
Клебо в ответ неловко развел руками:
— Почему нет. Тебе он нравится.
— Нравится, — не стал отрицать русский.
Решив не мучать того дальше, Большунов поднялся и, открыв дверцу холодильника, отыскал в его недрах непонятное Йоханнесу блюдо.
— Холодец, — объявил Александр ему, поставив нечто, похожее на мармелад, но с мясом, на столик. — Не волнуйся, он вкусный.
Йоханнес вначале попробовал небольшой кусочек, но, раскушав, налег на холодец, будучи голодным.
— Не кружится больше? — поинтересовался Большунов, видя, что у норвежца прояснился взгляд.
— Немножко, — Клебо смущался, осознавая, в каком состоянии только недавно находился. Лёгкое головокружение ещё оставалось. Он ещё ни разу не напивался так, чтобы не стоять на ногах.
— Только что ты был такой смелый, — подметил Большунов, мигом вызывая вспышку возмущения у норвежца.
— Я всегда смелый.
— И как, ещё попробуешь?
— Встать или выпить? — уточнил Клебо.
— А ты хочешь выпить?
Йоханнес впился взглядом в Александра, даже не сразу находясь, что сказать.
— Нет, я больше не буду!
Саша только улыбнулся в ответ и такие хитрые у него были при этом глаза, что Клебо даже слегка потерялся.
— Сколько ты выпил, считай, ничего не пил.
— Сколько же надо?
— Йоханнес, — начал Саша. — Ты за мой день рождения выпил?
— Выпил.
— А первого числа ещё был Новый Год.
— Новый год? Ах, да.
— Это второй праздник. А раз праздник…
До норвежца дошло, к чему клонил русский. Впрочем, как надо пить водку, он уже посмотрел, поэтому…
— Хорошо, наливай, — выдохнул Йоханнес, наблюдая, как Александр щедро наливает им в стаканы крепкий напиток.
— За Новый год.
— За Новый год! — стаканы звякнули, и у Клебо снова не получилось выпить всё махом, как Саша. Опустошив стакан, он снова схватился за огурцы и холодец.
Однако, предотвратить головокружение и опьянение у норвежца не получилось. Он довольно быстро заметил, что вокруг снова начинается карусель. Улыбка опять стала блуждать на его губах, а щёки раскраснелись как после гонки. Саша тайком любовался на это зрелище, не имея желания упускать что-то из вида.
— Да, это не коктейль с текилой, — изрёк Йоханнес глубокомысленно.
— Текилу пьёшь, а водку боялся?
— Я не пил чистое… такое вот… чтобы.
Язык у Йоханнеса заплетался, а взгляд то впивался во что-то, то бездумно скользил вокруг. Внезапно, вперившись внимательно в Александра, норвежский лыжник сделал недовольное лицо.
— Большунов, даже если тебя… двое, победа… будет за мной.
Саша фыркнул, на что Клебо только попытался нахмуриться, однако у него ничего не вышло.
— Как же ты пьян.
— Я не…
— И что мне теперь делать? Тащить тебя на себе?
— Ты же… не курьер. Всё хорошо, я сам… дойду.
— Куда ты дойдёшь? Ты до конца коридора не доползёшь, — возразил Большунов, хорошо видя, как на Клебо подействовала водка. Это даже не водка, а самогон, но Йоханнесу, пожалуй, сейчас говорить об этом не надо. Алкоголь на Александра тоже возымел действие, но Сашу просто тянуло улыбаться, рассудок сохранялся и голова не уезжала, в отличие от норвежца.
— Почему ты не пьяный? — поинтересовался Йоханнес, замечая, что Большунова не унесло, как его.
— Мне столько мало, чтобы опьянеть, — ответил русский. — Тебе не стоит больше.
— Тогда мне надо… в мой номер, — заявил Йоханнес, пытаясь подняться. Намерение у него было твёрдое, а вот ноги не очень, и потому это напоминало барахтанье.
— Тебе нельзя к себе, — Большунов прекрасно видел, в каком состоянии находился норвежец, поэтому мыслей об удачном исходе этого похода не допускал.
Йоханнес удивился.
— Мне что, на лавочке спать?
Он предпринял ещё одну попытку встать, но Александр прекратил его возню, перекинув через плечи руку и усаживая обратно на диван.
— Снаружи журналисты. Свои знают, где ты?
— Я сказал… что к друзьям, — пояснил Клебо, по инерции пьяного тела наклоняясь ближе к русскому.
— Замечательно, — ответил Большунов. — Я лягу на диване.
Йоханнес прижался к плечу русского, пригретый. Он приподнял голову с довольной улыбкой, от опьянения медленно моргая распахнутыми глазами, заставляя русского любоваться этой картиной.
— Тогда я тоже лягу… на диване, — выговорил он, тихо хихикнув и удобнее располагаясь около бока Саши. Тот не отводил своих глаз, наблюдая за быстро меняющимися эмоциями в глубине взгляда норвежца. Клебо внезапно чем-то озарило, и он озадаченно начал рассуждать: — Получается, я тебе… два подарка… должен.
— За Новый год я тебе тоже должен, — заверил Йоханнеса Александр. Тот поднял голову, шевеля губами, что-то прикидывая и всматриваясь во взор напротив совершенно без смущения. — Надо подумать… что тебе подарить.
Большунов улыбнулся в ответ. Рука Александра уверенно скользнула ниже, устраиваясь на талии норвежца, удобно прижимая того к русскому. Клебо всё-таки смутился, отводя взгляд, но тут же удобно устроился щекой на плече Большунова, бормоча что-то непонятное на английском вперемешку с норвежским.
— Спи, Йоханнес, — негромко произнёс Александр, обнимая того. Клебо уже закрыл глаза, продолжая улыбаться.
Большунов ощутил, что дыхание норвежца выровнялось, стало понятно, что тот уснул. А сам Саша, потихоньку накрывая пледом их обоих и откидываясь вместе с Йоханнесом на спинку, всё рассматривал его, не желая отвести взгляда. А в сумерках за окном уже зажигались фонари, освещая с улицы их обоих в полутьме комнаты уютным мягким светом.