Мне нужно от тебя все больше и больше, Я хочу быть обожаемой, ведь я…
— Принцесса капризная! — возмутился Саша, не отрывая от подушки головы, однако глаза его сверкнули возмущением, а крепкие пальцы на плече Йоханнеса вздрогнули. — Мы договаривались. — Что… Что? Что ты сказал? — Клебо сузил глаза до щёлочек, на мгновение даже растерявшись и жадно втягивая воздух в опустошённые от слишком резкого выдоха лёгкие. В ту же минуту Йоханнес подскочил, садясь на кровати, тем самым вывернувшись из захвата пальцев Большунова, который его и не удерживал. — Большунов, как ты меня назвал?! Казалось, а может, и не казалось, что норвежца задели эти слова, настолько явно в его взгляде сквозили удивление с возмущением вперемешку. Складывалось впечатление, будто эти два ощущения борются в нём между собой, и, судя по всему, возмущение побеждало. — Что ты услышал, Йоханнес, то и сказал, — отозвался Александр. Оправдываться и придумывать, почему у него вдруг вырвалось такое сравнение, он не хотел, ведь и вырвалось оно не вдруг, Большунову давно было понятно, кого ему порой напоминает Йоханнес. Нужную информацию он до любовника донёс, однако Клебо её воспринимать, видимо, не пожелал. Как и всегда, когда информация ему не нравилась. Саше, однако, было интересно наблюдать за парнем. — Что на этот раз не так? — Всё! Всё не так! — одеяло полетело в сторону Саши, являя подтянутое спортивное тело норвежца, матрац скрипнул, распрямляясь, когда тот оказался на ногах. — Даже не смей думать, что прав! Александр в полном спокойствии вернул одеяло Йоханнеса на кровать, а тот же, кипя, метнулся в ванную. Переругиваться через стену и шумящую воду обоим показалось нерезонным. Однако, встречая Клебо на выходе после утренних процедур, русский не заметил в его настроении особых перемен. Вода Йоханнеса в чувство не привела, он хмурил брови, метал молнии взглядом и однозначно оставался при своём мнении. Саша хотел с ним, конечно, поговорить, но сейчас это было бы плохой затеей, так как понеслись бы вопли. — Я сказал, мало, — снова начал Клебо размешивая в кружке кофе, едва Александр с полотенцем в руках показался на кухне. Резкие, со сквозящим раздражением, движения норвежца говорили о том, что хоть он и перестал орать в данный момент, единственная искра — и пожар разгорится с новой силой. Саша усмехнулся. — Я тебе сразу сказал, ты продолжаешь требовать, — говорить Александр старался спокойней, хотя прекрасно понимал — вопли не заставят себя ждать, продолжайся разговор дальше. Естественно, норвежца чуть не подкинуло от переполнивших его эмоций. Кофе выплеснулся несколькими коричневыми каплями на столешницу, грозясь застыть позже грязными разводами, однако Клебо это сейчас занимало в последнюю очередь. — А я сказал, что можно позже! — повысил он тон. Саша отметил, что щёки Йоханнеса снова заиграли румянцем и подумал про себя, что появись тот не от скандала, а от, к примеру, смеха или другого чего-то более приятного — было бы намного лучше. — Мне нужно поехать раньше. — Что может быть настолько важным? У тебя отпуск, замечательно, вот и проведи его до последнего дня со мной! Что тебе делать на сборах на два дня раньше их начала?! — Да хоть вкататься, — пояснил Большунов, однако действия слова не возымели. Йоханнес пожал плечами, дёрганно отхлёбывая кофе из кружки. — Я всегда появляюсь на сборах вечером накануне, и ничего, видишь результат, — заявил он. Однозначно, понимание того, что Саше надо, и то, что он его заранее предупреждал, пролетело мимо Клебо. Поначалу Большунов объявил, с какого числа по какое у него свободные дни отпуска, и Йоханнеса это устроило, он принял к сведению то, что ему сказали, но стоило Александру уточнить, что отпуск его на самом деле на два дня больше, чем он собирается отдыхать с Йоханнесом, из того в ту же секунду полезли возмущения нескончаемым потоком. Аж слова Саше вставить было негде. — На что ты меня променял?! — стенал норвежец. Клебо некоторых вещей не понимал. Вот как ему объяснить, что он хочет ещё заглянуть с родителями на дачу и кое-что помочь отремонтировать. Йоханнес тут же сделает круглые глаза и поинтересуется, неужели у Саши не хватит средств нанять профессионала. Нет, про встречу с родителями тот и не спорит — он со своей семьёй тоже в тёплых, близких отношениях, поэтому совсем не против, если Саша потратит день на родных, только недоумевает, какое при встрече с ними удовольствие ещё и что-то забивать молотком. А вот зачем Большунов ещё один день тратит на то, чтобы вкататься перед сборами, в голове у норвежца уложиться не может. «Сборы — это и есть «вкататься», — заявил он. «С тобой мы всегда можем покататься вдвоём, не вижу препятствий, — добавил Клебо следом. — Ты просто не хочешь оставаться со мной лишний день!» Этот вопль говорил о том, что мириться с раскладом, обрисованном Александром, Йоханнес был не намерен. Говори хоть что, а тот продолжит настаивать.Ты говоришь, что со мной сложно, Но в этом всегда виновны другие.
Саша приготовил себе завтрак в полной тишине, прекрасно понимая, что Йоханнес не сводит с него взгляда, отпивая глоток за глотком из кружки. В тишине же русский приземлился за стол. — Ты не хочешь побыть со мной ещё один дополнительный день! — заявил Клебо громко тоном не терпящим возражений. — Думаешь, я не понимаю! От того, чтобы не возразить, Александр всё же не удержался, несмотря на то, что разговор этот у них уже был и не раз. — Это не так. И ты прекрасно знаешь. — Я прекрасно знаю, что ты сваливаешь раньше и тратишь второй день из нашего совместного отпуска, хотя это необязательно! — Тебя всё сначала устраивало. — Пока я не узнал, сколько у тебя на самом деле отпуск! — Йоханнес вскочил из-за стола. — Ты можешь тот день пропустить, ничего не случится! Просто не хочешь! Стукнув стулом, Клебо метнулся к двери, Александра словно обдало негодованием норвежца, а тот же пронёсся в комнату. Большунов приступил к завтраку, полагая, что буря на данный момент миновала, но через пару минут Клебо выскочил из комнаты, уже одетый в футболку и джинсы, на ходу накидывая куртку — утро выдалось прохладным — и нагнулся зашнуровать кроссовки. Александр развернулся в сторону прихожей, поднимаясь с места и шагнув в дверной проём. — Йоханнес, мы с тобой обсуждали. — Я ничего не желаю знать! — Йоханнес… — Всё! Не хочу об этом говорить! Хлопнула входная дверь, и Клебо скрылся из номера быстрее быстрого.Я знаю, что у меня большое эго, Хотя и не понимаю, в чем тут проблема…
Большунову с самого начала стало ясно, что Йоханнес снова не контролирует свои эмоции, однако остановить его всё равно попытался — не хотелось разгонять скандал. Бежать следом он посчитал неуместным — решил, что норвежец выйдет на свежий воздух, остудит мысли, и те потекут в правильном направлении, поэтому возвращать его не было смысла. Александр приземлился обратно доедать завтрак, а после заняться уборкой стола. Крошки от печенья, мытьё тарелок — это всё не заняло больше пятнадцати минут, и Саша направился в комнату. При бросаемом иногда на экран смартфона Сашином взгляде Йоханнес обнаруживался онлайн в соцсети, и это говорило о том, что с ним всё хорошо. Большунов сначала подумал написать тому, но заметил, что Клебо поменял статус под своей аватаркой: «Не звонить, не писать, не отвечу!» При наборе Сашей текста прилетело гневное сообщение, что всё в порядке, не надо ему сообщений. Большунов отложил смартфон, под бормотание телевизора занявшись комнатой. Заправил постель, раздвинул шторы, пуская в помещение свет. И даже сам заметил, по-доброму улыбнувшись мыслям, что всё это время заглядывал в экран, посматривая, в сети ли Клебо, и успокаиваясь каждый раз зелёной точкой онлайна. *** Йоханнес вернулся через три часа. Что-то точно изменилось в его облике — отметил Александр, возящийся в это время на кухне и выглянувший из неё, встречая Клебо. Норвежец, выпрямился, пихнув кроссовки ногой поближе к стене, чтобы не мешались посреди коридора, и развернулся к Большунову — тогда уже стало понятно, что конкретно в нём было новым.Мисс Примадонна, да.
На руках норвежской звезды красовались нарощенные ногти. Длинные, примерно на сантиметр выходящие за пределы пальцев, квадратной формы, розового цвета с рисунком же из ярко-розовых цветов. Стразы даже издалека блестели, и оказалось их по нескольку на каждом ногте. От раздражения Йоханнеса не осталось ничего и в помине. Сверкая улыбкой, он кокетливо двинул плечами, шагнув в кухню мимо немного оторопевшего Саши. Саша на самом деле таких изменений не ожидал. Глядя на эти розовые ногти, ярким пятном выделяющиеся во всём образе Йоханнеса, он соображал, что сподвигло норвежца на подобный шаг. А Йоханнес, казалось, и не чувствовал никакого дискомфорта. Наоборот, любовался своими ногтями, пробовал что-то хватать, постукивал ими по начисто вытертому Сашей столу — и, кажется, ему нравилось. — Йоханнес, это вот… что? — Александр кивнул на руки Клебо, когда тот схватил стакан, потом ложку, потом кухонную рукавицу, пробуя, удобно ли. Норвежец взглянул на Сашу, мягко улыбающегося возле двери. — Вышел за дверь, полез в телефон. Отвлечься хотел, а там наткнулся. Вот. Нашёл салон, — Йоханнес вытащил из кармана гаджет, кивнул на него и оставил на столе. Взгляд Клебо приобрёл томность, он плавно поднялся со стула и неспешно обогнул стол, не сводя глаз с Большунова. Тот же чуть склонил голову, наблюдая за норвежцем. Оказавшись рядом, Йоханнес потянулся к лицу Саши, проводя по щеке подушечками пальцев. Большунов ждать себя не заставил — его руки сразу же оказались на талии любовника, прижимая к Саше. Губы нашли губы, жаркий поцелуй увлёк обоих, Йоханнес водил ладонью по щеке Большунова, всё больше отдаваясь приятным ощущениям. На мгновение оторвавшись, Александр взглянул вблизи на ногти Йоханнеса. Впечатляюще — на каждом было по два острых уголка. Однако русский вернулся к губам напротив, жаждущим продолжения. Довольно быстро обоим стало не хватать только этого. Большунов подхватил Клебо под ягодицы, что тому пришлось обхватить его бёдрами. Йоханнесу это понравилось, он, не разрывая поцелуя, что-то простонал в губы Саше, не скрывая своего возбуждения, и сразу же вцепился пальцами тому в плечи. Целуясь и прижимаясь друг к другу, они быстро добрались до спальни привычным маршрутом и оказались на кровати. Саша явственно ощущал, как страстно цеплялся и отдавался Йоханнес, чьи эмоции били через край. И сам Большунов медлить не желал, поэтому уже вскоре норвежец довольно стонал под Александром, царапая ему широкую спину острыми ногтями. — Большунов, — позже Йоханнес не переставал прижимать к себе Сашу, источая полное удовлетворение произошедшим. Русский, сощурившись и слегка улыбаясь, не сводил взгляда с него. — Знаешь?.. — взгляд Клебо стал хитрее, тот облизнулся, сам не осознавая, насколько провокационно это выглядело, и Саша чуть приподнял брови, показывая, что слушает. — Я расцарапал тебе спину. И буду ещё, пока ты здесь! Чтобы ты не уехал раньше. Иначе все на сборах увидят результат наших тренировок. Настолько лукавый у Йоханнеса при этом был взгляд, что Большунов ненадолго забылся, залюбовавшись им. — Йоханнес, — Саша улыбнулся шире, заставляя теперь мысли того вылететь из головы от одной лишь своей улыбки. — Мне не стыдно показать. Раз царапал, значит, нравилось. Пару секунд соображая, а потом поняв, что проиграл, норвежец приоткрыл рот от растерянности, чем Александр и воспользовался, неожиданно прильнув к шее того губами, жарко целуя. — Так и быть, уступлю тебе полдня перед отъездом, — прошептал он Йоханнесу на ухо, покрывая шею новыми пятнышками засосов.Я получаю, что хочу, потому что требую этого, А не потому, что этого заслуживаю…
— Полдня? — рассеянно повторил Клебо, запрокидывая голову и больше всего уже желая ощущать ласки этих губ на себе. — Да. Но пока у нас весь отпуск впереди. Прелестные ноготки, Йоханнес, — Александр провёл языком вдоль шеи того, заставляя выдохнуть, подчиняя его страсть себе, нависая сверху и чувствуя внутри вновь разгорающийся пожар от близости желающего его тела, чувствуя, что того, что было, совершенно мало. — Большунов! — стон норвежского лыжника раздался в комнате, и ногти Йоханнеса снова приступили к рисованию полосок на Сашиной спине.