«Светит месяц, светит ясный, светит белая луна...»
Тонкий детский голос доносился из необъятной темноты. Ничего не видно. Будто лишилась зоркого зрения. Неясно, где она находилась. Комната? Коридор? Просторно иль тесно? Куда ни посмотри везде плотная чернота. Нет возможности разглядеть хоть какие-то очертания, но она шла на странный зов. Босиком. Ступни обволакивал холод. Шёл вверх по ногам, беспокоя шёлк ночной сорочки, разгонял по телу мурашки. Не было страха. Не боялась на что-то или на кого-то наткнуться, споткнуться или упасть. Спокойна, будто чётко знала, что опасаться ей здесь нечего. А тем временем песня слышалась всё ближе и ближе...«Осветила путь дорожку мне до милого двора...»
Слова смутно знакомы. Она точно где-то, когда-то слышала эту песню и разум об этом кричал. Неожиданно в носу почувствовался аромат корицы и вишни. Такой уютный, родной. Резко остановилась. В спину дунул ветер. Распушил волосы. Разлетелся подол сорочки. Навалилось осознание... Посередине горла встал ком. В темноту, еле слышно, почти одними губами задала вопрос: — Мама? Как по щелчку пальцев включился приглушённый свет. Тепло обволокло тело, будто заключило в объятия. Она стояла посередине детской комнаты. Куча игрушек, рисунки на стенах, колыбель у окна и... недалеко от себя приметила стул, на котором сидела фарфоровая кукла с большими синими глазами, показавшиеся ей живыми. Чем дольше она смотрела на неё, тем яснее понимала, что комната принадлежала ей... Всё здесь принадлежало ей... Когда-то. В прошлом. И песню, которую она слышала до этого, исполняла ей в далёком детстве мама, сидя у колыбели. Что-то внутри ёкнуло, будто бы надломилось. Непроизвольно по щекам потекли слёзы, стекая по шее на белый шёлк. В носу защипало. Виски сдавило. Грудь резко вздымалась с каждым новым всхлипом. По стенам начали разрастаться трещины и части отделялись одна за другой, будто кто-то одним махом разбил её окружение. Она ничего не понимала. Всё рушилось на глазах. Тьма вновь подбиралась к ней со всех сторон и отовсюду слышались чьи-то голоса. Противный страх пробрался под кожу, вызвав мелкую дрожь. Очень скоро она не почувствовала под ногами опоры и полетела в неизведанную бездну... — Александра! До ушей девушки донёсся приглушённый голос подруги. Сложилось чувство, будто бы их отделял какой-то барьер. — Александра, проснись! Ну же! Тёплая ладонь обхватила плечо и активно затрясла. Кое-как Александра раскрыла веки, встретившись взглядом с размытым силуэтом. Кожу на щеках будто что-то стянуло. На глазах ясно ощущалась тяжесть. — Александра... Гюльнихаль дотронулась до лба подруги и осознала: — Ты вся взмокла! Полина не соображала. Дыхание сбилось и сложилось впечатление, что она пробежала целый марафон. Сердце гулко, в быстром темпе стучало в грудную клетку. Не хватало воздуха. Жарко. Когда зрение наконец сфокусировалось девушка приподнялась на локтях и взглянула на сидевшую рядом Гюльнихаль. Вид у подруги был заметно беспокойным, с тенью страха. — Что... Что случилось? Голос осип, как после громкого крика. — Тебе, наверно, приснился кошмар. Ты звала родителей. Плакала во сне. Размахивала руками. Я проснулась от того, что ты меня пихнула в бок, — сбивчиво проговорила Гюльнихаль, будто всё это снилось ей. Александра втянула воздух полной грудью и размеренно выдохнула, успокаивая себя. Смахнула с лица прилипшие волосы. Огляделась по сторонам. Девушки ещё спали, а солнце уже находилось в зените. Лучи освещали собой ташлык. Затем вернула взгляд к подруге, и почувствовала укол совести. Тихо сказала: — Прости. Сильно больно? Гюльнихаль ободряюще улыбнулась, махнула рукой и придвинулась ближе, шёпотом ответив: — Ни капли. Ты ведь не могла контролировать себя пока спала, — затем в тёмных глазах Полина уловила сочувствие, даже некую жалость. Девушка накрыла её ладонь своей. Сжала. — Бедная. Ты ещё не можешь отпустить... И Полина поняла без лишних слов, что имела в виду Гюльнихаль. Дни пролетали, летели недели, проходили месяца. Не было ни единого момента, когда бы девушка не вспоминала своих родных, что остались в далёком двадцать первом веке. Как они? Что там происходит? Эти вопросы крутились в голове, не давая покоя. И если днём можно было отвлечься занятиями, уборкой или простыми разговорами с девушками, то по ночам её накрывало. Вот уже не первый раз она засыпала в слезах и просыпалась с ними же. Не отпускало... Вернее не хотела отпускать сама Полина. Хотелось вернуться в своё тело и время. — Да... Это на самом деле очень сложно. Как справляешься ты? Александра ни разу не видела понурую Гюльнихаль. Девушка всегда была приветлива, оптимистична и на памяти не было момента, когда бы подруга упоминала о своей семье. Порой казалось, что она их попросту забыла. Но Полина откидывала эти мысли. Ей казалось невозможным забыть тех, кто любил тебя и кого любишь ты. — Я... Продолжить не вышло. Гюльнихаль перебил скрип открывшейся двери. В ташлык бодрой походкой вошла Нигяр-калфа и похлопав в ладоши, прокричала: — Девушки, поднимаемся! Убираем спальные места и готовимся к завтраку! Сегодня важный день! Наш Повелитель наконец возвращается из похода! Время пролетело достаточно незаметно. Почти год назад Султан выступил в поход. И за такой срок произошли перемены. Фирузе-хатун удалось забеременеть и вот-вот должны начаться роды. Сама девушка в общении была довольно приятной, проводила много времени в ташлыке, болтая с остальными хатун. Большую половину ей удалось расположить к себе, но и завистницы конечно же остались. Сама Александра относилась к ней нейтрально. Могла перекинуться парой слов или даже больше, однако ближе не подпускала. Махидевран Султан на вид казалось смирилась с соперницей, но было хорошо заметно, как она натягивала невозмутимую улыбку на публику. И Полина знала, что стоит ожидать от неё подвоха... Что насчёт Валиде, то Фирузе не вдавалась в подробности, когда та вызывала её к себе. Однако однажды мать Султана посетила фаворитку сына и Полине удалось услышать разговор... В один из дней Нигяр-калфа обратилась к Александре с просьбой, хотя скорее это был даже некий приказ. Нужно было сходить в бельевую и взять новый комплект, чтобы отнести его в комнату фавориток, которую делили между собой Фирузе и Айше. Без всяких препирательств Полина выполнила наказ и когда подошла к дверям покоев, то через приоткрытую щель услышала знакомый голос. В повышенном тоне говорила Валиде: — Запомни, мой сын никогда не будет принадлежать лишь тебе одной! Придет время, он вернётся из похода, ты родишь и получишь соответствующий статус, но на большее не надейся! Есть многовековые традиции, устои, которые следует безукоризненно соблюдать и никакой речи не может быть о любви. Я надеюсь ты будешь благоразумной, Фирузе. Не совершишь ошибок. Полина краем глаза заглянула внутрь и увидела ровно выпрямленную фигуру. Айше Хафса стояла к ней спиной, закрывая собой Фирузе. От девушки была видна лишь макушка. Однако по следующему ответу она поняла, что фаворитка Султана была довольно зажата перед госпожой. — Я вас услышала, госпожа. Не переживайте. От меня не будет проблем... — Очень на это рассчитываю... Дальше послышался шорох краёв платья, шаги. Полина отпрянула от двери и заметалась по сторонам, спрятавшись за первый попавший выступ. Валиде Султан прошла мимо и к счастью не заметила скрывающуюся девушку. Александра выдохнула.«Несладко бы пришлось, если бы спалила. А Фирузе уж слишком мягкая. В который раз убедилась, что Валиде важно лишь влияние на сына. Однако в тихом омуте как говорится... Может Фирузе не такая уж простушка...»
— Александра-хатун, отомри! Девушка казалось передёрнулась всем телом. Рядом стояла Нигяр и внимательно наблюдала за задумавшейся хатун. Полина же поняла, что вот уже некоторое время стояла столбом, держа в руках одеяло. — Что с тобой происходит? Ты в последнее время сама не своя, — с неким подозрением спросила калфа, не сводя глаз с Александры, чтобы уловить её эмоции. Сама же Полина не сразу нашла что ответить, так как мыслями находилась ещё далеко в себе. — Я... Да так... Просто задумалась... Нигяр вздохнула и укоризненно помотала головой. — Не доведёт тебя это до добра. Возьми себя в руки. Будь внимательней. И убери скорее постель. Все девушки давно закончили. Полина широко распахнутыми глазами оглядела ташлык. И правда: спальных комплектов не наблюдалось, а сами девушки сидели, болтая в ожидании завтрака. — Хорошо. Я сейчас всё быстро... Но Нигяр-калфа уже прошла дальше. Тем временем с небольшого балкончика у покоев Валиде Султан всех свысока осматривала Хатидже Султан в компании верной подруги Гюльфем. Пробежавшись взглядом почти по каждому углу, госпожа обратилась к хатун: — Ну что думаешь, Гюльфем? Кого мне взять? Гюльфем всегда немного смущалась, когда сестра Султана советовалась с ней по каким-то вопросам и этот раз не стал исключением. Сестра Султана искала себе дополнительную служанку. Взгляд быстро скользнул по ташлыку и вернулся к Хатидже. Хатун ответила: — Госпожа, я не могу решить за вас. Выбор только ваш. Хатидже одарила Гюльфем короткой улыбкой и вернула взгляд к девушкам, что уже садились завтракать. Поначалу ее внимание привлекала девушка с рыжими волосами, которую она смутно помнила, но затем взор перешел на другую, что сидела чуть подальше. Госпожа наклонилась к Гюльфем и проговорила: — Видишь ту, что почти в самом конце? Светловолосая. Гюльфем без труда нашла таковую и кивнула. — Вижу. — Сходи и скажи, чтобы её после завтрака привели ко мне. Хатун отошла от перилл и поклонилась своей госпоже. — Как прикажете, Хатидже Султан. За трапезой все разговоры девушек были конечно же о скором возвращении Султана. Полина со всех сторон то и дело слышала: Повелитель, повелитель, повелитель и постепенно это начинало раздражать. Неосознанно девушка сжала ложку, резко зачерпнув содержимое тарелки и отправила в рот быстро пережевав. Окружённая говором о Сулеймане, Александра упустила тот момент, когда в её мыслях появился другой человек... Ибрагим. С последнего момента их встречи прошло достаточное количество времени. После ухода из его покоев больше не представлялось возможности увидеться, а уж потом случился поход. Первое время он часто посещал её думы, но с течением времени образ Паргалы являлся всё реже. Его вытесняли мысли о семье, о той жизни, которую она проживала год назад, переживания. Сейчас Полина не понимала, что чувствовала. Было лишь одно навязчивое желание: вернуться домой. Каждый похожий друг на друга день вводил в уныние. Когда она последний раз ощущала свежий воздух? Представится ли возможность понежиться под солнечными лучами? В гареме как в клетке. Если не двигаешься дальше, то так и потухнешь в его стенах. Это не давало ей покоя, тяготило, предчувствовала что-то нехорошее, казалось, сводило с ума. И тут уже не было места амурным делам. По крайней мере Александра думала так сама. — Интересно, зачем она им понадобилась? — донеслось до ушей Полины. Девушка вынырнула из бескрайних волн дум и обратилась к Гюльнихаль. — О чём речь? Подруга придвинулась ближе и заговорила полушёпотом: — Приходила Гюльфем-хатун и зачем-то увела с собой Гюнель. Обе синхронно обернулись, будто увидели бы что-то важное и повернулись обратно. — Ааа, понятно. Впрочем, Полину не волновало кто, куда и для чего увёл малознакомую ей девушку. У самой всё несладко...***
Уже вечером по случаю грандиозного возвращения Падишаха из похода с победой в гареме устроили пышный праздник. По ташлыку разливалась танцевальная музыка, под которую небольшой компанией двигались девушки. Александра и Гюльнихаль сидели в стороне и поедали предоставленные сладости. Кидая взгляды на членов правящей династии, темноволосая мечтательно произнесла: — Они такие красивые. Носят роскошные платья, прекрасные украшения. Не знают, наверно, бед, — затем неожиданно повернула голову к рыжеволосой. — Александра, хотела бы ты стать госпожой? Полина тем временем наблюдала за явно беспокойной Махидевран, что не находила себе места, то и дело ёрзая по подушке и смотря на выход из ташлыка. На вопрос Гюльнихаль ответила не сразу, помедлила, не сводя взгляда с матери наследника. — Сомнительное удовольствие...«Домой хочу. Надоело здесь. Воздуха будто не хватает. Каждый день одно и тоже! Так ещё нельзя даже на улицу выйти! Как там интересно родные? Год прошёл...»
— Я так не думаю. С титулом обретаешь свободу в действиях. Никаких наказов, — продолжала грезить Гюльнихаль. — В нынешнем времени свобода – это лишь поводок, который можно только удлинить, но не избавиться, — резко отчеканила Александра. — И вообще, с каких пор тебя интересует власть, Гюльнихаль? Подруга похлопала глазами, явно не ожидая такой резкой перемены в настроении девушки. Затем поспешила замять тему. — Да так... Просто. Щербет вкусный, правда? Полина покосилась на Гюльнихаль про себя подметив:«Что-то с ней не так... Не уж то метит на место Фирузе? Смешно. И Махидевран странно себя ведёт... Стоп! Сулейман же сейчас проводит время с фавориткой, а в своё время роза подала им на стол яд...»
И в этот момент в ташлык на всех парах залетел Сюмбюль, подбежав к Валиде Султан. Евнух шепнул ей что-то на ухо и Хафса подскочила с места, а за ней и Хатидже. Обе поспешили на выход. Махидевран осталась стоять на месте и лишь смотрела им вслед. Музыка стихла. Веселье закончилось.