Тебе...не больно?...

— Нина, Салам ещё не приходил? – спросил Костя, расписываясь в журнале. — Нет. Я думала, вы вместе придёте. — Мы вчера с ним немного поругались, и он ушёл к своей Юле. Я надеялся сегодня с ним поговорить, потому что мы оба на сутках. Вчерашняя ссора произошла как раз таки из-за этой самой Юли. Костя доказывал Саламу, что их отношения ни к чему хорошему не приведут. А Гафуров не хотел ничего про это слушать, аргументируя тем, что он очень её любит, и тем более её брат ничего не сделает своему будущему родственнику. Лазарев назвал его наивным идиотом и он ушёл. — Я сейчас ему позвоню. Скорее всего, он просто опаздывает, — сказала Нина, ища его номер в телефонной книге. — Тоже на это надеюсь. Даже думать не хочу про то, что с ним могло что-то случиться. — Вот и не думай. Тебе сейчас привезут тяжёлого со сломанными рёбрами, иди готовься. Когда на звонок никто не ответил. Регистратор не сдалась и пробовала звонить ещё. После пятнадцатой попытки она сдалась не потому что устала звонить, а из-за того, что случился обвал здания и всех многочисленных пострадавших везут к ним. Их приёмная была больше похож на огромный муравейник. Там было очень много людей, которые постоянно что-то спрашивали у регистратора. Но она не могла дать точной информации никому, потому что большое количество операций все ещё продолжалось. Как только Нина получила списки погибших, то сразу же вывесила их на стенд и вернулась к себе за стойку, чтобы немного отдохнуть. Ещё одна попытка дозвониться Гафурову не увенчалась успехом и женщина поняла, что он сегодня вряд ли явится. Дубровская отправилась в ординаторскую, сообщить эту новость вернувшемуся с операции Пастухову, чтобы он мог кого-то оставить с Костей до утра. На его просьбу согласился Хромов, и они продолжили спокойно отдыхать. Остальная половина дня прошла спокойно. Поступило несколько человек ранений средней тяжести. Всех спасли и никто не умер. Костя болтал о чём-то с Ниной, пока не услышал какой-то грохот из ординаторской. Забежав туда, он увидел лежащего на полу Хромова. Быстро осмотрев его и измерив уровень сахара в крови, он определил, что у него гипергликемическая кома и ему нужно его нормализировать. Вколов ему инсулин, он отправил его в палату, попросив медсестёр приглянуть за ним и если что-то случится, то звать его. — Нина, я в ординаторской вздремлю, если кого-нибудь привезут - разбуди. — Хорошо. А я пока попробую позвонить ещё раз Саламу. Костя ушёл спать, но заснуть не получилось, потому что он размышлял где же мог быть его друг. Пропускать смены не в его стиле. Даже опаздывать на них. Он всегда приходил на работу раньше других. А один раз даже на пол дня и у него получилось почти двое суток. Поэтому Земенская поставила его на плановые на следующий день. Через десять минут заснуть всё-таки получилось и ему приснился очень странный сон. Костя и Хромов сидят в ординаторской и рассматривают какие-то бумаги. И вдруг слышат стук по стеклу. Повернув голову, они увидели Нину. — Иван Николаевич, Костя, в приёмное можно? Они выходят посмотреть кого же им привезли и Костя впадает в шок. Салам лежит на каталке без сознания. — В операционную, — говорит Хромов и они увозят его. Оказавшись там, Костя начинает делать ему прямой массаж сердца. — Давай, Салам, давай! — Костя… Костя, не надо, – начал останавливать его Хромов, пытаясь удержать. — Щас… Щас… Иван Николаевич… — Лазарев всё ещё надеется, что он очнётся, — САЛАМ!!! — Костя, оставь его. — НЕЕТ!!! — он начинает понимать, что Хромов пытается ему сказать, что Салама уже не спасти. — Костя, это всё. — НЕТ, НЕЕТ, НЕЕТ! — Костя… Костя… Костя, — начал звать его голос Нины и он резко открыл глаза. Проснувшись в холодном поту, Лазарев понял, что это всё был всего лишь сон. — Чё разорался то? — Кошмар приснился. Ты Салама нашла? — Да, но скорая нашла его раньше. — Что? — спросил он и, не дожидаясь ответа, выбежал в коридор. На каталке лежал избитый Салам, его почти было не узнать из-за многочисленных повреждений на лице. Выхватив сопроводительный лист у врача скорой, он отправился с ним в смотровую. — Давайте его в операционную, — крикнул Костя санитарам. — А что, Хромову уже лучше? — спросила Нина, которая вызывала анестезиолога. — Нет, он на ногах не стоит, какая ему операция. Я сам всё сделаю. — Костя, тут хирург нужен, — запротестовала Дубровская. — А я по твоему кто? — Ты ассистент. Земенская запретила тебе самостоятельные операции. Или ты забыл? — Я не забыл. Но вот только он умрет, если я ему не помогу. Ты это понимаешь? — Костя, я понимаю лишь то, что если он умрёт на операционном столе, тебя точно посадят. — Ничего не хочу слышать. В третью операционную его. Анестезиолога мне пришли. Косте было страшно. И не потому что ему, возможно, грозит увольнение за неподчинение приказу главврача. А потому что ему нельзя ошибиться, иначе он потеряет друга.