— Долго собираешься играть со мной в молчанку?
Майки головы не поднимает. Глаза жмурит и хочет закрыть уши, чтобы не слышать нежеланного гостя. Но цепи не позволяют даже лишнего вдоха сделать. Он чувствует его взгляд на себе. Парня тошнит из-за запаха крови, а если ещё и вспомнить кому она принадлежит, то в груди ядро начинает болезненно сжиматься.
— Тебе не убежать от меня, парень.
Манджиро кашляет, выплёвывая подступившую к горлу рвоту. Как он это ненавидит.
Кто-нибудь… Помогите. Существо напротив него оказывало невероятное давление. Обычно
тот пассивен и ничем кроме головной боли и раздражающих комментариев не тревожит, но бывали моменты, когда
ему становилось скучно.
Парень тяжело дышит, стараясь унять дрожащее ядро. Слышится неожиданный треск, который заставляет Майки замереть с широко распахнутыми глазами.
— Слышал? Оно вновь треснуло, — напротив сидящее существо довольно лыбится, ведь скоро наступит
тот самый день. День, когда он сможет получить власть в этом мире.
Сано осмеливается взглянуть в до ужаса пугающие красные глаза. Ничто и никогда не вызывало у него такой дикий страх, как эти блестящие садистские искры. Будто в отражение смотрит. Это существо можно было легко спутать с Майки, ведь они идентичны. Как две капли воды.
— Не хочешь вновь взглянуть в каком состояние твоё ядро? — не дожидаясь ответа
он проламывает рукой грудную клетку Манджиро, доставая оттуда маленький шарик, в котором заключена не только могущественная энергия, но и жизненная сила парня. — Какой-то ты тихий. Даже не пискнул, — существо заглядывает в лицо парня и со словами «сейчас исправим» вновь проникает в грудную клетку, грубо задевая и разрывая сосуды, доламывая рёбра, упорно добираясь до сердца.
Манджиро зубы сильнее смыкает, чтобы не вырвался крик боли. Жмурится, шипит, но не более. Он не собирается удовлетворять потребности этой дрянной твари, которая всё никак угомонится не может.
Тот замечает, что парень никак не реагирует, поэтому рывком хватается за сердце. Через секунду слышит долгожданный вскрик и тяжёлое дыхание. Не то, что
он ожидал, но и этого пока достаточно.
Свободной рукой двойник хватает Майки за волосы и притягивает к себе. С удовольствием рассматривает бледное лицо мученика. Проводит языком по щеке, слизывая запёкшуюся кровь.
— Не противься мне, парень. Ты же знаешь, что по итогу проиграешь, — и эта ядовитая улыбка, ради которой Сано готов себе глаза выцарапать лишь бы не видеть её. — Ой, я ядрышко твоё обронил, кажись. Мы же на него посмотреть хотели, — его отпускают, давая немного времени, чтобы в себя прийти. А в глазах темным-темно. Зрение никак не хочет фокусироваться на силуэте. Парень старается часто и глубоко не дышать. Боль разрядом распространяется по всему телу. Только цепи позволяют Майки хоть как-то устоять. — О, нашёл! — послышалось неподалёку.
Как же он устал. Оставьте его в покое. Не трогайте.
Просто дайте умереть.
— Хей, Манджиро, давай поиграем, — перед его лицом вертели мёртвым телом «Такемичи», словно тряпичной куклой. Существо искажает голос и получается очень похоже на то, как говорил мальчик. — Смотри, мы теперь с тобой похожи. Парные дырки в груди! — внутри Майки закипала ярость. Он готов сейчас же разрушить оковы и вытерпеть всю боль лишь бы свернуть шею своему второму Я. — Злишься на меня? —
он смотрит невинно. Словно маленький ребёнок, не понимающий за что тот провинился. — Это из-за него? — существо встряхнул мальчишку и широко улыбнулся, зная ответ. — Мы мило смотримся? —
он притягивает маленькое личико к своему. Любуется густыми ресницами и пухлыми губами, а позже принимается вальсировать, волоча за собой тельце.
Сано больше не может этого терпеть. Подаётся вперёд, вставая на ноги. Режущую боль игнорирует, как и давление оков. Чёрные глаза опасно полыхают, заставляя красные искры обратить на него внимание.
— Прекрати!
И существо тут же останавливается, довольно смотря на паренька.
Он замечает, как цепи ломаются, не смея больше удерживать экзорциста. Сано промелькивает золотистой вспышкой и мгновенно оказывается напротив своего двойника. Ногой замахивается и наносит мощный удар, впечатывая существо в «пол». Тело мальчика, как и ядрышко подхватывают, заботливо прижимая к раненной груди.
Майки согнулся пополам от резкого приступа кашля. Он чуть не захлебывается в собственной крови, но на ногах продолжает стоять твёрдо.
Грёбанное пространство. Грёбанные кошмары. Грёбаный ублюдок!
Парень раскрывает дрожащую ладонь и внимательно рассматривает своё ядро. Чёрные трещины окутывают белый шарик. Манджиро морщится и зло цокает, понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт.
— Скоро оно полностью раскрошится, уступая место тёмной энергии, — слабо шептал двойник.
Тот продолжал лежать с пробитой башкой, смотря в темноту. Лёгкая ухмылка не сходила с губ. — И тогда настанет мой звёздный час, — последовали весёлые смешки, которые вынудили Майки вновь замахнуться для удара. Существо отлетает на несколько метров, а парень аккуратно укладывает тело мальчика и медленно направляется к нему.
— Этого никогда не случится, — тот садится на корточки, хватая двойника за волосы, пробивая его головой пустошь под ногами. Он не обращает внимание на летящие во все стороны брызги крови. Главная цель сейчас это навсегда заткнуть надоедливый голос. — Я не позволю.
Он отбрасывает тело, заставляя лечь на спину, и кулаки разминает, замахивается, бьёт по знакомому лицу, смотря, как с каждым ударом оно превращается в кровавое месиво. Мешкает лишь когда видит вновь появившуюся ухмылку.
— Однажды ты сломаешься… Как в тот день, — двойник расплывается в сумасшедшей улыбки. Хлюпает сломанным носом и заливается истерическим смехом. — И ТОГДА ВСЁ БУДЕТ КОНЧЕНО! ВСЕ ТВОИ ДРУЗЬЯ УМРУТ! — удар. — ЭММА! — ещё один удар. — КЕНЧИН! — ещё. — БАДЖИ! — почему он не затыкается? — И ДАЖЕ ТВОЙ ЛЮБИМЫЙ ТАКЕМ-
Молния пронзила существо, заставляя того закричать от боли и умолять, чтобы парень остановился, но Майки продолжал выпускать энергию до тех пор, пока не почувствовал запах горелой кожи.
— Верни меня, — хрипит Сано. Он знает, что эта тварь не мертва. Лишь очередной раз играется с ним. Сам же Майки чувствует, что не в силах даже руки поднять. Они не смогут с ним умереть в этом пространстве, но режущая боль даёт о себе знать. — Не молчи. Я знаю, что ты жив, сука.
Но ответа не последовало. Манджиро замечает, что губы двойника еле двигаются. Он наклоняется, чтобы разобрать невнятное бормотания.
— Повязываю руки, повязываю ноги, лишаю мышц и сил, лишаю разума и зрения…
Что за херня?
Существо повторяет эти строчки ещё несколько раз, а после затихает и выдавливает хриплый смешок. Красные глаза широко распахнуты и точно смотрят в кромешно чёрные.
— Мы с тобой одно целое… Ты… Я… Мы вместе поставим этот мир на колени…
Майки ничего не успевает ответить, как тут же ощущает лёгкость в теле, а после падает в пропасть.
…
Парень подрывается с земли, часто дыша и чувствуя, как холодные капельки пота неприятно скатываются по лицу и спине. Он оглядывается и замечает спящих товарищей вокруг него.
Вернулся. Майки облегчённо выдыхает и вновь падает на мягкую траву. Прислушивается. Голоса в голове не слыхать.
Наконец успокоился, ублюдок.
Оборачивается на громкий храп и замечает рядом лежащих Нахою и Кейске, которые видят уже сон эдак десятый. Манджиро вновь подымается, не до конца понимая почему эти двое здесь. Доракена и Мицуи нет на месте, а это значит только одно. Вторая группа сейчас на дежурстве и не соизволила разбудить своего главу.
— Блять, — взгляд цепляет тёплое и очень знакомое хаори, которым заботливо накрыли Майки, — Ханагаки.
Парень подымается, чувствуя, что готов прописать одному своему товарищу при первой же встрече. Он хватает «Бабу», на плечи накидывает хаори и торопливыми шагами направляется в лес, готовя такие речи с претензиями главе «Чёрных Драконов».
Среди тёмных силуэтов высоких деревьев внимание Сано привлекает свечение, исходящие где-то из глубины. Ему бы по-хорошему друзей найти, но любопытство одолевает его, поэтому с тропинки сворачивает и следует за загадочным голубоватым светом.
Ноги Майки приводят на полянку, усеянную цветами, на которых отдыхали светлячки. Именно от них исходит это голубоватое свечение. Парень осматривает местность и дивится красотой природы.
Аж дух захватывает. Он делает шаг вперёд и это пугает букашек. Те лениво улетают с цветов и устремляются наверх. К небу. Желаю придать ему ещё большей красоты своим заманчивым свечением. Один светлячок направляется прямиком к Манджиро, возле носа останавливается и будто упрекает за свой нарушеный покой. Потом на нос усаживается в качестве наказания и жопкой виляет, пристраиваясь поудобнее. Это заставляет Сано улыбнуться.
— А ты дерзкий малый, — он пытается жучка на палец усадить, но тот ни в какую. Майки смеются, когда светлячок щекочет чувствительную кожу лапками, на землю присаживается и голову откидывает, любуясь луной.
— Скоро полнолуние, — раздаётся за его спиной. — А следом и праздник
Цукими Мацури.
Парень даже оборачиваться не стал, зная кто к нему обращается. Он ложится на цветы, не отрывая глаз от неба. Внезапно вся злость, с которой он сюда мчался, пропадает.
— Какого хрена ты меня не разбудил? — он слышит шорох приближающихся шагов. Ханагаки останавливается, смотря на союзника сверху вниз. Следом за Сано садится на землю и внимательно смотрит в тёмные омуты, ища ту самую жуткую красную искру. Не находит. Тихо выдыхает.
— Ты ворочался во сне. Я не хотел тебя тревожить.
Майки усмехается, вспоминая какой «интересный сон» ему снился. Глаза прикрывает и носом воздух тянет, желая наполнить грудь цветочным ароматом.
— Цукими Мацури тоже планируешь вместе отметить? — это было сказана с кокетливой интонацией и некой издёвкой. Такемичи фыркает и отворачивается от парня.
— Больно надо, — кажется, всё-таки кто-то хотел предложить эту идею. Тот смешно губы дует, и Манджиро хохочет, ещё больше смущая юношу. — У тебя часто бывают кошмары? — он желает поскорее сменить тему.
— Кошмары? — переспрашивает парень, задумавшись. Стоит ли пространство, в котором он время от времени прибывает назвать простым сном или кошмаром? Он не знает, но вещи, что там творятся предпочитает не вспоминать.
Это… Ужасно. — Может быть. Я не знаю.
— Как это?
Сано пожимает плечами и улыбается светлячку, продолжающему сидеть и внимательно слушать парней.
— Я стараюсь их тут же забывать, потому что… — перед глазами пронеслись обрывки из сегодняшнего «сна». Два слова «я боюсь» застревают в горле и Майки не осмеливается их произнести.
Такемичи замечает перемену в интонации союзника. Он может понять Сано. Кошмары очень неприятны. Одни легко забываются, а другие неприятно оседают в груди, не давая сделать глубокий вдох. Несколько дней мучают тебя, забивая голову ненужными переживаниями.
— Я… — юноша хотел было поделиться с Манджиро своей историей, но в последний момент его начали охватывать сомнения.
А стоит ли? Они не настолько близки, чтобы вот так мило беседовать о личных переживаниях. Такемичи хмурится, цокает и следует примеру союзника. Тоже ложится на цветы.
Светлячки кружили вокруг них хоровод. Глаза блестели от восторга, а Майки сам того не замечая засмотрелся на синие огни. Он ждал, пока Ханагаки продолжит говорить, хоть и думал, что тот вновь закроет тему и поспешит уйти от него.
— Я очень боюсь засыпать. Потому что там меня всегда ждут «монстры» прошлого, — последовал печальный вздох и такая же улыбка. — Мне страшно оставаться с ними один на один, — очаровательный взгляд переводят на светловолосого парня, заставляя сердце того ёкнуть. — Тебе тоже страшно?
Майки неуверенно кивает.
— Но у тебя хватает смелости хотя бы взглянуть страху в глаза. А я бегу… Потому что трус.
— Не говори так, — Сано вспоминает мальчика и то, как он поддался порыву заглушить того навсегда. — Лучше уж бежать, нежели совершать те действия, из-за которых тебя будет не отличить от монстра.
Такемичи смотрит на слегка печальное выражение лица Манджиро и чувствует вину. Думает, что сказать лишь бы вновь появилась задорная улыбка.
— Я знаю, что нам стоит сделать! — это получилось так громко, что заставило Сано дрогнуть, а Ханагаки покрыться лёгким румянцем. — Надо вызвать баку.
Парни несколько секунд молча смотрят друг на друга, пока Майки не срывается. Жучок улетает с носа неугомонного, понимая, что спокойно ему не дадут посветить. Из-за его громкого смеха юноша сильнее краснеет, но стыда не чувствует
(если только немного). Лишь облегчение, что его товарищу сейчас очень весело. А улыбка красивая такая, пленящая. Сам Такемичи не смог сдержать тихого хихиканья.
— Нам по семь лет что ли? — сквозь смех говорит Сано. — Весь из себя такой серьёзный постоянно и сейчас выкидываешь подобное, — Майки принимает сидячее положение и снимает хаори. Юноша тоже поспешил привстать, думая, что союзник собирается уйти, но каково было удивление, когда его плечи заботливо укрывают. Бордовый цветок, схожий с лилией, срывают и заводят за ухо юноши, поправляя тёмные кудряшки. — Спасибо за беспокойство. Мне гораздо лучше.
Ханагаки взгляд отводит, надеясь, что его покрасневшие щёки не сильно видны и в хаори укутывается, улавливая незнакомый аромат на свой одежде. Ладонь накрывает горячую щеку. Пальцы скользят по подбородку, слегка поднимая его и вынуждая синие огни обратить на себя внимание. Сознание обволакивает приятный цветочный запах и трепещущее чувство. Такемичи видит в тёмных глазах своё отражение и то, насколько он сейчас нелепо выглядит. Чувствует на своих губах чужое дыхание, хочет вперёд поддаться на встречу неизвестным, но таким сладостным
(и желанным) чувствам, но в последнее мгновение его окутывает страх.
Так нельзя!
Он опускает голову, избегая мягких уст Майки. Его сердце бешено бьётся и одновременно болит. Чего он так испугался? Новых чувств и эмоций? Неожиданных действий парня? Или того, что вновь может обжечься об одну и ту же печь?
— Скажи мне… Что ты сейчас делаешь?
Майки сам не знает. Ему просто захотелось понять, что это за трепет в груди, откуда и от чего он появился. Действовал, полностью полагаясь на чувства, эмоции и сердце, к которому, как некоторые твердят, надо прислушиваться.
Он убирает руку с нежной кожи и заглядывает в лицо союзника, но тот лишь отворачивается от него, не желая встречаться с чёрными омутами.
— Сглупил… Такого больше не повторится, — он подымается на ноги и спешит покинуть эту злосчастную поляну.
Надо ж было на неё наткнуться. Светлячки провожают его, напоследок вскружив над светлой макушкой.
Такемичи остаётся совсем один.
И как так всё вышло? Не стоило следовать за Манджиро. Не стоило начинать диалог. Не стоило делится с ним.
Не стоило…
Если мы заговорили о том, что не стоило делать Такемичи для сохранения дистанции, так ответ кроется в их первой встрече спустя десять лет. Тот самый шарф, которым Ханагаки укутал замёрзшего Майки. Он остался под горой обгоревших досок в Эримосе. Одинокий, брошенный всеми и позабытый.
Юноша вынимает цветок из волос и осматривает его изящно выгнутые лепестки. С силой сжимает, замахивается, желая выбросить его куда подальше. Да так, чтобы затерялся в этой поляне на веки-вечные, но замирает. Руки дрожат, на языке неприятная горечь.
— Да чтоб тебя! — его крик пугает окружающих букашек. Ткемичи падает на землю, устремляя взгляд на сжатый кулак. Разжать его не решается, не хочет смотреть на этот уродливый цветок, но и избавится от него не может.
Так и остаётся лежать, прислушиваясь к звукам природы и думая о случившемся. О ненужной близости, о прошлом, о Сано и главное о своих чувствах.
— Ненавижу… Как же я ненавижу это всё…
Поговори со мной. Я хочу тебе верить, но боюсь. Я хочу вернуться в прошлое. Не оставляй меня. Я боюсь. Пожалуйста. Только ты... Ты нужен мне.
