Один
Я даже не знаю, почему я пишу это, я не вижу смысла, я не вижу логической причины писать это, но я всё ещё существую, и я полагаю, что мои отношения с тобой всегда были такими — их никогда нельзя было объяснить логикой. Интересно, с какой целью я тебе пишу, ты ведь не можешь их прочитать, ты никогда их не прочтёшь.
Я полагаю, мне следует начать с рассказа историй, которые произошли с тех пор, как тебя не стало:
• Я нашла своих родителей и восстановила им память. Мы так много плакали, что потом у нас не осталось слёз и мы просто сидели с мокрыми щеками, пока я извинялась снова и снова, а они прощали меня вновь и вновь. Я думаю, что они поняли, что я действительно пытаюсь извиниться перед тобой, но в отличие от них, ты не сможешь простить меня.
• Сейчас отмечают два дня: Победу в битве за Хогвартс и День Поттера. Я сказала им, что ты ненавидишь второй праздник, но меня никто не послушал. Я не знаю, почему люди называют это победой, когда мы потеряли тебя.
• Мои родители настояли, чтобы я посетила психотерапевта. Я не знаю, знаком ли ты с ними, но они похожи на целителей разума (не то, чтобы ты когда-либо видел их, несмотря на то, что я всегда думала, что ты должен был это сделать, и не слишком ли поздно мне это говорить?) Я, конечно, ничего не могу ей рассказать о своей жизни, поэтому мы просто сосредоточимся на эмоциональных «переворотах», как он их называет. Он сказал мне описать свои чувства, на следующий день я пришла с диаграммами, графиками и шкалами, чтобы описать их, потому что я никогда полностью не переживала одну эмоцию, это смесь их всех. Он нашел мой метод интересным, и я рассказала ему легенды о моих эмоциях, и он подумал, что это очень уникально, как я организую их, как будто это картотечный шкаф (знаешь, я считалась уникальной ещё до того, как получила свою магию)
• Мой терапевт считает, что письмо тебе сможет помочь мне справиться с потерей, но я не понимаю, как это подействует, потому что даже сам процесс написания писем заставляет меня съеживаться в воспоминаниях. Иногда я думаю, что увижу полярную сову и приложу письмо с пакетами еды и торта для тебя, но потом я вспоминаю, что вы оба ушли.
Я вернулась на 7-й курс. Я одна из немногих студентов, кто вернулся обратно. Это довольно странно. Я никогда по-настоящему не боялась за свою жизнь в Хогвартсе. Я постоянно теряюсь в своих видениях войны, и, клянусь, я могу видеть разрушенный замок: убежище, убежище и холодная крепость, где Зло теперь уничтожено. Мне интересно, это то, что ты чувствовал все эти годы? Ты всегда видел тёмную сторону войны... Даже раньше, чем это смогли сделать остальные из нас.
Я хожу по своей комнате всю ночь, убежденная, что мы что-то упустили из виду, и на самом деле это ещё не конец. Но я полагаю, что это так, не правда ли? Если бы это было не так, ты бы всё ещё был здесь. Я бы рассказала тебе больше о Хогвартсе, но я не хочу огорчать тебя, это не так, как было ни было.
Иногда, когда я нахожусь в библиотеке, я настолько погружаюсь, что почти забываю, что тебя здесь больше нет. Рон приходит за мной, и мы оба смотрим друг на друга с мрачным чувством потери, которое только мы можем понять. Это то, что ты чувствовал, когда я окаменела проклятым Долохольвом, замученная в поместье Малфоев?
Я не знаю, как часто я буду писать. Я не знаю, буду ли я писать. Мои мысли так навязчиво запутаны, когда я пытаюсь закончить прошлый год в Хогвартсе. Мне больно всякий раз, когда я надеюсь, что никогда не увижу это снова, потому что я больше не могу ходить по коридорам, задаваясь вопросом, снимешь ли ты свой плащ-невидимку и появишься, и всё это было просто дурным сном. Я также провожу так много времени, исследуя крестражи и пытаясь понять, где ты ошибся, когда с решимостью отправился в лес.
Я также пытаюсь отпустить отчаяние, о котором ты не подумал сказать мне раньше. Может быть, я могла бы помочь. Это не имеет значения сейчас.
Два
Я знаю, что это не имеет смысла, но иногда я не сплю допоздна, ворочаюсь и смотрю в потолок своей спальни, пытаясь придумать, что делать. Не с точки зрения карьеры, о нет, я работаю в Министерстве по освобождению различных магических существ, это изнурительно и это вознаграждается, но я до сих пор не знаю, что делать.
Я НЕ ДОЛЖНА БЫЛА ВЫЖИТЬ.
Там. Я сказал это, и это грустно, но я не должна была выжить. Я не должна. Как мне удалось остаться в живых, когда так много других людей ушли, и ты ушел? Мы были лучшими друзьями. Ты первый человек, которого я полюбила, и я знаю, что не первая. Полагаю, что у Рона всегда будет преимущество передо мной, но я та, кто сказал тебе, что мы вместе, и я глупо верила в это всё время, когда ты никогда не верил. Ты пошел один, ты даже не вспомнил, что мы в этом вместе.
Когда Рон оставил нас в палатке, ты сказал мне, что никогда не оставишь меня так, но вот мы здесь. Тебя больше нет, а я — жалкое оправдание того, что называют живым. Я думаю, что какая-то часть меня ушла с тобой, но не самая необходимая часть, потому что быть здесь мучительно. Я не хочу быть здесь. Прости за то, что столько раз придиралась к тебе из-за Сириуса.
Я стёрла воспоминания своих родителей, потому что была уверена, что умру, и не хотела, чтобы они горевали. Я подумала, что будет легче, если я уберегу их от потери ребёнка. Несмотря на мою веру в то, что я умру, я этого не сделала и это так несправедливо.
Мой терапевт сказал мне, что я испытываю чувство вины выжившего, что является психологическим состоянием. Я добавила его в свои списки вещей для изучения и исследования. Думаю, я могу поделиться этим с тобой. Почему ты не сказал мне, почему ты не сказал мне, почему ты не сказал мне
• Вина выжившего
• Создание крестражей из живых существ
• Влияние крестражей на души живых существ
Я не хочу тебе писать. Я не думаю, что смогу. Это слишком болезненно. Я думаю ты помнишь, что мой боггарт потерпел неудачу, а твоё отсутствие было для меня самым большим. Я вижу это в глазах Рона каждый раз, когда он смотрит на меня.
Три
Мой терапевт считает, что я сталкиваюсь с неопределенностью, потому что теперь никто не полагается на мои знания и интеллект для выживания. Лучшая жизнь? Да. Выживание? Нет.
Я не знаю, когда мы стали полагаться на него для выживания. Был ли фундамент заложен в первый год или год в бегах? Я действительно не знаю, за исключением того, что теперь, когда я сталкиваюсь с чужим предметом или понятием, я не могу успокоиться, пока полностью не изучу его и не пойму, а затем, когда я закончу, я чувствую себя опустошенной. В чём смысл? Это никому не нужно, это не вопрос жизни или смерти, даже если я отношусь к этому так. Мне поручают одно задание на работе, я провожу беспокойные часы, изучая, понимая и собирая информацию, и сдаю её гораздо раньше, чем ожидалось. Я думаю, что я единственный человек, которого ругают за это.
Мне насильно сказали взять отпуск, иначе меня уволят, что просто ужасно, я думала поехать к родителям, но не пошла. Я думал о каждом человеке, которого могла увидеть, но у меня было так много причин не идти, я думала о большинстве из вас и почти отправилась в лес искать кольцо, прежде чем сказать себе, что я нелогична.
Я думаю, это потому, что я чувствую, что это моя вина, что ты ушел, что, может быть, если бы я немного больше училась, я могла бы спасти тебя. Итак, теперь мой мозг относится ко всему так, как будто это вопрос жизни и смерти, так было всегда для тебя? Я даже не могу понять, как моя единственная сила стала моей собственной слабостью.
Я постоянно возвращаюсь к воспоминаниям о том году. У меня есть карта, где я проследила наш путь, я чуть не замерла, когда поняла, что если я наклоню голову, она будет похожа на молнию, и я подожгу её. Я снова и снова посещаю эти места и ненавижу себя за всё то, что подвела тебя. Я чуть не потеряла тебя, когда тот змей чуть не убил тебя в Годриковой Впадине, но я полагаю, что это не имело значения по сравнению с тем, как я подвела тебя, не пойдя за тобой в лес. Почему ты не взял меня, чтобы увидеть воспоминания, почему ты думал, что ты сам по себе, я поддерживала тебя во всем.
Иногда, когда я на работе, я почти слышу тебя. Твой смех, нежный упрёк, чтобы я перестала работать, рывок, чтобы отпустить мои книги. Я мгновенно просыпаюсь, оглядываюсь в поисках вспышки твоих спутанных волос или зелёных глаз, но кроме меня и оглушающей тишины никого нет. Ты не здесь, не так ли? Тебя больше нет.
Четыре
Это первый в истории День Поттера. Не могу справиться (взяла выходной, закрыла свою каминную сеть, затемнила весь дом, защитила его больше, чем он уже защищён, наложила заклинание блокировки звука на мою комнату и пролежала в постели весь день, крича)
Пять
Мы с Роном поссорились, и каждый из нас чувствовал, что ты всё ещё здесь. Я почти могла представить тебя во время этого. Как бы ты попытался вмешаться или молча постоял в стороне, позволяя нам остыть. Иногда я думаю, что моя самая любимая часть ссоры с Роном была последствием, когда ты был со мной в течение нескольких дней после этого. Осознание того, что на этот раз этого не произойдет, поразило меня так сильно, что я рухнула на пол и оставалась там, пока не увидела, как исчезают солнечные лучи.
Из-за нескольких книг, написанных о твоей жизни, я получила так много писем, что мне пришлось заблокировать свои совиные посты. Я отклоняла все приглашения дать интервью, пока Рон решил поговорить о тебе. Я отмечаю здесь наше разное воспитание: он был шестым ребенком в семье, где делиться было идеальным определением любви. Я единственный ребенок, который считает наличие собственного человека своим определением любви. Может быть, поэтому мне тоже нравилось драться с Роном — потому что потом ты был в моем распоряжении.
Я взяла себя в руки, пошла в свой кабинет, а потом часами просматривала свои воспоминания о тебе в Омуте памяти. Это не то же самое, это не то же самое, это не то же самое. Я пыталась понять, что ещё я могла бы сделать. Воспоминания о войне были настолько тяжёлыми, что я забыла, что просматриваю их, и пригнулась, чтобы не попасть под действие заклинаний.
Я не поехала на Рождество в Нору. Сейчас это очень печальное дело. Они потеряли в своих глазах двух сыновей, и эта потеря настолько глубока, что все задыхаются в ней. По крайней мере, у Рона есть семья, с которой нужно справиться.
Ты был моей семьёй в этом мире. У меня украли шанс пригласить тебя сюда и вылечиться вместе. Мы были вместе в тот год в бегах, когда оба были сиротами. Мои родители никогда не встречались с тобой должным образом, но иногда я чувствую боль на их лицах, когда они видят, как я сижу в постели и пишу тебе. Они думают, что это не помогло мне двигаться дальше. Я даже не знаю, что означают эти слова.
Мой терапевт считает, что я должна признавать и чувствовать всё. Я не должна презирать себя за это, но я просто не могу это описать. Не хватает слов, чтобы описать это.
Хотела бы я написать тебе нормально. Хотела бы я в точности перенести внутреннюю часть своего разума на пергамент, чтобы показать тебе, на что это похоже, вот что ты чувствовал, когда я приставала к тебе по поводу Окклюменции. Прости, мне очень жаль.
Шесть
Есть четыре факта, которые я собираюсь обсудить в этом письме:
• Прошёл год с тех пор, как я начала их писать. Иногда я задаюсь вопросом, записываю ли я эти вещи, чтобы они, наконец, были стёрты из моего тела и разума, и я никогда не могла притворяться или думать о них. Кажется, я поняла, что произошло в битве. Почему ты ушел. Я притворяюсь, что до сих пор не знаю, потому что не хочу знать сейчас.
• Хотела бы я писать так, как думала о тебе; навязчиво и непрестанно. Я бы записала себя в срывы. Слова, которые, словно щупальца, уходят в бездонное ничто. Я могла бы писать тебе больше, если бы думала об этом меньше.
• Мои мысли снова путаются. Ничего не имеет смысла. Я умоляю свой разум придать этому смысл, но он уже давно обернулся против меня.
• Я шагаю, как призрак в ночи. Я вижу войну. Я вижу смерть. Я думаю о сказках и историях и о том, как герои всегда умирали в одиночестве. Ты был один. Я чувствую себя одиноко. Это то, что ты чувствовал в лесу, ожидая, пока он наложит заклинание?
Мы с Роном снова помирились. Мы провели ночь, говоря о тебе, и этого было почти достаточно, чтобы снова ощутить твоё присутствие. Но тебя здесь нет, тебя здесь больше никогда не будет, всё просто — мой мозг пытается двигаться дальше. Иногда мы с Роном смотрим друг на друга в замешательстве. Я поворачиваюсь к нему, ожидая твоих тихих замечаний, доброты и юмора, а он поворачивается ко мне, ожидая верности, преданности и дружбы. С ужасом мы понимаем, что мы оба пытаемся искать тебя в другом. Никто не может быть таким, как ты, никогда не будет такого, как ты, я не могу найти тебя больше ни в ком.
Семь
Прошло много времени, но я не забыла тебя, я бы никогда себе не простила, если бы забыла тебя, но я была так занята, пытаясь лоббировать законопроекты в Министерстве. В конце концов я отправилась на площадь Гриммо, 12. По закону твои маггловские родственники не могли претендовать на него, что меня очень обрадовало, потому что, если бы они это сделали, я бы лично подняла восстание.
Мой терапевт подумал, что это хорошая идея. По его словам, это приведёт к некоторому закрытию.
Я не использовала магию, когда подняла твою брошенную одежду, уронив её, как будто ты просто вышел и скоро вернешься. Я вдохнула, но запаха не было, но я так отчаянно искала, что мой мозг обманул меня, думая, что я чувствую твой запах.
Аккуратно упаковав все свои вещи, я стала ждать закрытия. Я не знаю, приходил ли он вообще. Я не думаю, что это произошло. Потому что всё, что я делала, это сидела часами, пока мой разум был заперт в воспоминаниях. О тебе. О нас. Я помню, как в последний раз мы были здесь и ушли, не зная, что мы никогда не вернемся вместе, я не могу этого вынести, если ты не знал, что никогда не вернешься, когда отправился в лес, потому что, если ты не знал, значит, ты хранил много вещей в своём сердце, чтобы рассказать мне позже.
Я вхожу в свой Омут памяти — теперь в нём только одно воспоминание, настолько глубоко отпечатавшееся в моей памяти, что я могу процитировать его слово в слово. «Гарри Поттер», — говоришь ты, и я вхожу в купе поезда вместе с собой помоложе. «Ты серьезно? Я, конечно, всё о тебе знаю!»
Я положила все свои письма на полку над камином. Как только закончу, это письмо тоже пойдет в коллекцию. Я знаю, что ты их не читаешь. Я знаю это. Все эти сообщения просто где-то там, дрейфуют во тьме, в никуда... Я не знаю, где ты, но надеюсь, что ты в мире. Ты заслуживаешь покоя.
Я сожалею обо всем.
Потом
— Ой, Гермиона, — сказал Рон, входя на площадь Гриммо, 12. Он нервно сглотнул, когда вошел в дом, жуткая тишина вызвала звон в ушах. Дом был полностью очищен от какой-либо мебели и вещей — в планах было превратить его в музей. Отправив несколько заклинаний обнаружения, которые вернулись пустыми, он пожал плечами. Должно быть, она уже ушла в Косой переулок.
Повернувшись, он уже собирался выйти, когда услышал слабый шорох, похожий на листы пергамента. Он направил палочку на полку над камином, но ничего не увидел. Он старался не дрожать, уходя, после смерти Гарри это место стало действительно жутким.
На площади Гриммо толстая коллекция неотправленных писем валялась на земле — никто не мог их поймать.
