Когда растает лед

   Очнулся под утро. Я ничуть не чувствовал боли, словно ничего и не произошло. Только длинное перо, белевшее на камне, давало понять, что это не сон. Лед все так же сковывал мое тело. Тогда к чему все это? Ангелы теперь так поступают с раскаявшимися? Ради чего я старался? По сравнению с ними даже демоны милосерднее. Пока я ожесточенно изливал на пернатых свою горечь, совершенно не замечал перемен. Лишь успокоившись, я заметил. Что-то было не так, что-то странное. Я прислушался и не поверил себе. Я отчетливо слышал сердцебиение, причем не моего сердца. Это сердце быстро трепыхалось, словно маленькая пташка в клетке. Быть того не может, это СынРи! Он жив. Каким образом мне стало это известно я не задумывался. Я облегченно вздохнул. Я зря волновался, он добрался до дома. Теперь я чувствую, что он не при смерти, что с ним все в порядке, не считая простуды. После всех переживаний я чувствую такую легкость, словно бумажный фонарик, который отпустили в чистое небо. Я готов парить. Пожалуй, будь я тем фонариком, то смог бы светиться. Ведь чувствую себя счастливым. Раньше я верил, что для счастья мне не хватает чуть больше богатства и власти, потом был уверен, что только свободы, сейчас я точно знаю, кого мне не хватает. Зажмурившись я стал вслушиваться в каждый удар, сейчас для меня это была самая красивая музыка. Пернатый редкостный гад, но все же я благодарен ему. Не знаю как, но теперь я могу слышать мальчика издалека. Я улыбнулся, глядя в голубое небо над головой, и прошептал: “ Спасибо”.    СынРи появился в пещере через несколько дней. Я с замиранием сердца ждал его прихода, вслушиваясь в каждый шорох. Наконец я услышал поскрипывания гравия под ботинками, вслед за которыми увидел долгожданное лицо. Взгляд сразу зацепился за весьма заметные изменения. СынРи слегка осунулся, исчез привычный румянец и появились темные круги под глазами. Это контрастировало с ярко желтой кофтой, той самой, с ромашками. Он подошел ко льду и жалобно посмотрел в мои глаза. Для этого ему пришлось высоко задрать голову. Я забеспокоился. Почему он такой грустный? Что произошло? - Пливет, длакон. Плости, что не плиходил. Меня не пускали. Я болел. - Ничего, ты же здесь. – мягко улыбнулся я. - Я хотел плийти… - сказал мелкий с навернувшимися слезами. - Ты не мог, я понимаю. – сказал я, пытаясь успокоить.   Пожалуйста, не плачь. Я хотел бы обнять тебя, но не могу. Поэтому злюсь на самого себя. - Ты не ласстлоился?   Не расстроился? Я сходил с ума и чуть не умер от одиночества. Если это повторится, я не переживу. Слышишь? - Я скучал. – я выбрал самые скудные слова из всего того, что хотел бы сказать.   Внезапно СынРи заплакал. Слезы потекли по щекам, оставляя за собой мокрые дорожки. Мои волосы подняли ребенка и я прижался своим лбом к его. - Тише, тише. Не плачь. Что случилось? - Я уезжаю к лодителям.   Говорят, беда не приходит одна. Но почему именно сейчас? Я не готов к этой новости. В голове царил хаос и только одна мысль била набатом по сознанию. Он уезжает. Я больше не увижу его. Даже если он вернется через год, это слишком долгий срок для меня. Для меня неделя была пыткой, смогу ли я ждать так долго? Но я не имею никакого права удерживать его здесь. Ребенку будет только лучше, если он забудет сюда дорогу. Находиться рядом с таким чудовищем как я опасно. А так я точно не смогу причинить ему вред. Я должен отпустить СынРи. - Ты должен ехать. – пряча свои настоящие чувства, ответил я. - Я не хочу. – насупился ребенок. - Уезжай.- настаивал я. - Нет! – упрямо глядя прямо мне в глаза. - Так будет лучше. – я старался выглядеть при этом уверенным. - Ты хочешь, чтобы я уехал? – пораженно спросил мальчишка, словно не веря своим ушам. - Да. – максимально твердо. - Ты не хочешь меня видеть? – с умирающей надеждой в глазах.   Как не хочется делать ему больно. Но я должен заставить его поверить в мои слова. Поэтому мое лицо должно выглядеть безразличным. Только бы глаза, полные боли, не выдали с головой. Лгать и притворятся. Разве это не то, что я умею лучше всего? - Да, поэтому уезжай.   Мой голос не дрогнул, хотя я думал, что не сумею это сказать. Лицо мальчика вытянулось от удивления. Он явно не ожидал такого ответа. Он попытался найти опровержение в моих глазах, но я не выдержал его потерянного взгляда и отвернулся. - Длакон!   Главное не смотреть на него, иначе не смогу дальше врать. - Длакон!   Пожалуйста, не зови меня, каждое слово врезается ножом в сердце. Поверь в мою нелепую ложь. Мне так трудно разыгрывать безразличие. А ребенок все продолжает надрываться и звать меня сквозь слезы. - Пожалуйста, посмотли на меня! Длакон!   Я до боли закусываю губу, но не оборачиваюсь. Жаль, что не могу зажать уши руками. - Я не хочу тебя видеть! – кричу я, упорно глядя на скалу. - Длакон… - голос испуганный и молящий.   Он затих. Повисла тягучая тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием. Я не выдержал и обернулся. Мальчик сидел на краю камня и из-за всех сил тянулся своими короткими ручонками ко мне. Луч солнца падал на его лицо, выхватывая еще влажные от слез ресницы. В его глазах было столько печали, словно я был чем-то очень важным и для него. Зачарованный взглядом, я поддался вперед. СынРи кончиками пальцев коснулся моего лица. Я резко отпрянул от совсем невесомого прикосновения, словно от удара, зажмурив глаза, чтобы отогнать наваждение. Но услышал вскрик и звук падения тела. Мои глаза мгновенно распахнулись, и я увидел, что СынРи упал с камня. Он лежал совершенно неподвижно. Я позвал его, но он не отозвался. Вокруг его головы медленно растекалась лужица крови. Паника заволокла все мои мысли. Что с ним? Это я во всем виноват! Если бы я не дернулся, он бы не соскользнул с края камня. Зачем он потянулся за мной? Что теперь делать? Я осторожно дотронулся волосами до его лица, и вновь позвал. Безрезультатно, он без сознания. Ему нужна помощь, ему нужно к людям. Но как? Никого поблизости нет, ни одной живой души. Никто не знает, где пропадает целыми днями мальчик. Его не спохватятся до вечера, а тогда может оказаться слишком поздно. Я должен его спасти. Он не должен умереть. Кто угодно только не он! Ангел моя единственная надежда. Срывающимся голосом я вновь взывал о помощи, только причина была намного важнее. В прошлый раз я думал скорее о себе. Боялся снова стать убийцей, думал не смогу больше жить с таким грузом на сердце. Кругом одно Я. Теперь я готов отдать все, чтобы ОН был жив. Если понадобится и собственную жизнь. - Я снова молю тебя. Пожалуйста, спаси его. Мальчик не заслуживает такой участи!   Вначале послышался шорох крыльев, а за тем материализовался тот, на кого я возлагал свои надежды. Он молча подошел к СынРи и наклонился. - Ты пришел! Спаси его! – взволнованно обратился я к нему.   Ангел разогнулся и посмотрел на меня. - Нет. – резко отрезал он. - Тогда зачем ты здесь? – спросил я, не желая слушать сжавшееся от плохого предчувствия сердце. - Я должен забрать его душу. - Не смей! – закричал я, внутренне холодея. - Почему?   На его лице появились хоть какие-то эмоции. Он с удивлением перевел взгляд с бледного мальчишечьего лица на мое, кипевшее гневом. - Он лучше многих. Он самый лучший человек, которого я знаю. Ты должен помочь! - Я не могу вмешиваться. Если ему суждено умереть в этой пещере, то я ничем не могу помочь. - Он еще жив. Не смей прикасаться к нему. – с угрозой в голосе прошипел я. - Он умрет. – ответили мне без тени сомнений. - Он не умрет! – с непонятно откуда взявшейся бравадой выкрикнул я. - Этого не изменить. Никто не придет на помощь. – спокойно ответил ангел, словно бы вовсе и не вынес только что смертельный приговор. - Этого не может произойти! - Это произойдет через пару часов. – вкрадчиво произнес ложный спаситель. - Забери мою душу вместо его. - Не могу. Хоть бы и с радостью согласился. Он действительно заслуживает жизни больше чем ты. Но я не имею право решать: кому жить, а кому умереть. Это не в моей власти.    Я не смотрел на ангела, не хотел его видеть. Мой взгляд был прикован к маленькому тельцу, распростертому внизу. Не могу поверить, что это мне говорит ангел. Как он может быть таким бесчувственным? - Мне правда очень жаль. – тихо произнес белокрылый. - Сгинь. - меня затрясло от ярости.    Ангел посмотрел на меня долгим тяжелым взглядом, но ничего не сказал. Просто исчез, словно его и не было. Стоило ему уйти, как я взвыл от кипевших во мне чувств. Я выл от боли и бессилия. Все-таки это произошло. Я снова стал убийцей. Все, кто мне дорог, умирают. За что?! Мне все равно буду ли я гореть в аду или нет, просто хочу, чтобы СынРи жил. Почему так? Я останусь жить, а ни в чем не повинный ребенок умрет. Жизнь без него, что беспросветный мрак. Он был единственным лучиком в ней. Его доброта отогрела меня, дала надежду. Без него нет никакого смысла в моем существовании. Как это могло произойти? Если бы не пирамидка из камней, которую мальчик старательно смастерил при уборке, то ему не пришлось бы лежать здесь. Как он умудрился упасть виском на камни? Надо было перенести их подальше, но откуда мне было знать, как все обернется? Даже здесь есть моя вина. Он смастерил пирамидки, чтобы мне было приятно находиться в этом угрюмом месте. Почему ты был так добр ко мне? Я не понимаю этого. Не заслуживаю такого сокровища, как ты. Пожалуйста, не умирай. На протяжении целого часа я звал на помощь. Но никто так и не пришел. Я знал это, но до последнего не хотел верить. Сердце малыша бьется так слабо, что я почти его не слышу. Мне действительно страшно. “Кто-нибудь, помогите! – кричу я, - На помощь!”. Сердце мальчика пропустило один удар. Для меня это молчание было сравни оглушительному выстрелу. Собственное сердце ушло в пятки. Он на грани. Волосы осторожно обвили хрупкое тельце и поднесли к моему лицу. Я боялся не слышать его сердце. Еще один удар и еще один. Держись! Пожалуйста, держись. Но он меня не слышал. Маленькое сердце сократилось в последний раз и остановилось. Нет! Так не должно быть! Нечеловеческий крик, больше похожий на звериный рев, сотряс пещеру. Повторяется! Все повторяется, вот только мстить мне некому, кроме себя…

***

   …Возможно, я избаловал сестру своей опекой, поэтому она сделалась доверчивой и от того – беззащитной? И я искренне верил, что всегда смогу прийти на помощь.    В тот раз я опоздал. Я был далеко, когда почувствовал её зов о помощи. Я торопился к ней, но ещё в полете меня накрыла страшная боль. Мне показалось, что я ослеп и оглох. С трудом выровняв полет, я догадался - произошла трагедия. Я все еще надеялся спасти сестру, но, почти долетев до её местонахождения, понял, что потерял связь. А это могло означать лишь одно… Кружа над землей, я увидел скопление суетящихся людей. Уже зная, что произошло, я бросился на убийц моего близнеца. Земля окрасилась в цвет крови, она была повсюду, даже в воздухе витал ее приторный запах. Не обращая внимания на трупы убитых мной людей, я смотрел только на ее окровавленное тело. Сестру невозможно было спасти - охотники вырезали ее сердце. Я рухнул на колени около искореженных останков и зарыдал. После смерти к ней медленно возвращался человеческий облик. Прижавшись губами к белому лбу, я пообещал отомстить. По одежде охотников я определил деревню, в которой они живут, и твердо решил, что буду убивать. Но прежде я хотел узнать причину смерти моей сестры – никто просто так не нападает на драконов! Я нашел их. Поджег дома по кругу, чтобы взять деревню в огненное кольцо. Поднялся хаос. Люди метались подо мной. Я схватил одного жителя и под угрозой внушительных клыков он указал мне на старейшину поселения. Его глотку я рвал с особой яростью. Причиной, по которой умерла моя сестра, оказалась дочь старейшины. Она была больна, и вылечить ее, по словам местного знахаря, могло только сердце дракона… Меня переклинило. Как. Они. Смеют. Решать. Кому жить. А кому умереть?! Ен Дже, как ты могла полюбить человека? Ну как?!    Сомневаюсь, что кто-то выжил. Помню, что покидал пепелище.    Убийства не заглушили мою боль, в итоге я возненавидел весь человеческий род. Вскоре все окрестности боялись жестокого дракона. Я уничтожал урожаи, похищал скот и убивал людей. Со мной пытались воевать. Но сколько бы не отправлялось отважных рыцарей на бой с драконом, столько новых голов украшало частокол моей “боевой славы”. Особенно я радовался поступлению с новыми начищенными до блеска шлемами. Они очень хорошо вписывались в общий антураж, парадно сверкая на солнце. Когда народных спасителей почти не осталось, люди додумались приносить мне жертвоприношения. Овцы, козы, коровы и птицы. Ну да, я съедал их, но не прекращал своих нападений. Мне стали нести золото и драгоценности. Но и это, разумеется, не остановило меня. Тогда этот темный народ стал приносить мне в жертву прекрасных дев. Девушки кричали, вырывались и плакали, но обезумевшая от страха толпа не слушала их мольбы. Какие же они жалкие, готовы принести в жертву собственных детей, лишь бы сохранить собственные шкуры. Даже звери защищают свое потомство, а люди поступают так. Мне интересно, что отцы говорили дочерям, привязывая их к скале? Я запомнил одну из тех девушек. Она не вырывалась и не кричала, я спросил у нее, почему она не боится меня. Она ответила, что предательство отца для нее страшнее смерти. Она все равно бы погибла, но я постарался сделать ее смерть быстрой. Жаль, что она родилась человеком и в ее жилах текла эта предательская кровь... Угнетение народа не осталось в безызвестности, тогда и появился ангел. Он пытался убедить меня отказаться от мести, но я не дал ему договорить. Ангел должен был остановить меня, но не хотел убивать. Именно по этой причине я здесь. Заточив меня в этой пещере, он, спустя год, вновь объявился. Главное, с какой целью? Читать мне нотации. Честно признать, я его совершенно не слушал. Ангел заводил длинные речи про саморазрушение, говорил о том, что мстить невиновным – уподобляться убийцам сестры. Но встретив лишь одно желание в моих глазах: зажарить на демоническом вертеле распрекрасную ангельскую тушку, плюнул на сие неблагодарное дело и больше не показывался.    Спустя пять веков я, кажется, осознал его правоту. Неправда ли, достаточный срок чтобы все взвесить? Желание мстить не столько исчезло, сколько сменилось беспросветной тоской. Тоской по небу, по полету, по сородичам… Боль отступала и бледнела.    А теперь боль вернулась, вгрызлась куда-то под ребра, потекла расплавленным свинцом внутрь, мешая дышать, вытеснила все остальные мысли из моей головы. Всё, кроме пока еще теплого тельца, перестало для меня существовать. Ничего важнее этого обычного мальчишки для меня нет, весь мир каким-то образом сосредоточился около него. Зачем нужна свобода, если не для кого жить? Прости, что не смог уберечь. Прости. Слезы, одна за одной, потекли из темных от горя глаз. Скатившись с дрожащего подбородка, они упали на лед, и он зашипел, быстро испаряясь. Медленно, но верно, освободились руки. Я попытался прижать ребенка к себе, но руки, пробывшие столько времени во льду совершенно меня не слушали. Освободившиеся ноги подкосились. Не в силах совладать со своим телом, я рухнул на спину. Не ощутил боли, я вообще ничего не чувствовал онемевшими конечностями. Но, падая, я старался защитить вовсе не свое тело, а того, кого пытался прижать к сердцу. Я отказывался осознавать его смерть. Если б знал, какую цену придется заплатить, то предпочел бы остаться во льдах. Я отдам тебе свою жизнь. Не уверен, что сумею, но теперь, когда я не в плену, это возможно. Лед держал в плену не только мою оболочку, но и мой дух, большую часть моей магии. Я отдам свои жизненные силы до капли. Только живи, ладно? Только живи. Я мысленно направил свою силу из сердца к кончикам пальцев. Синие искры срывались с них и проникали под кожу мальчика, направляясь прямо к его замершему сердцу. Я откинул голову и закрыл глаза. Вместе с этими искрами меня покидала жизнь. Навалилась усталость, и захотелось спать. Но нельзя прерывать процесс. Чтобы не заснуть, я стал говорить вслух. - Обещай, что не забудешь меня? Пожалуйста, не забывай. - сказал я, обращаясь к малышу. - Ты выживешь, все будет хорошо. Я не говорил тебе своего имени, теперь скажу – Джи Ён*, меня зовут Джи Ён. Запомнишь? Только не плачь по своему дракону, не надо. Я не мог поступить иначе, ведь я “твой” дракон. Ты же первым нашел меня… - На этом голос сорвался, но я, судорожно сглотнув, продолжил почти шепотом, - Я всегда буду с тобой. Я отдаю тебе свою жизнь, а значит, не исчезну бесследно. Мне не страшно, я знаю, что должен сделать. Ты первый человек, чья жизнь для меня важнее собственной. Спасибо… у тебя получилось, слышишь?.. ты смог… растопил… мой лед… - Силы почти покинули меня. Слова давались с трудом, язык еле ворочался. Мрак затопил сознание. Кажется, это смерть…    Последним, что я услышал, был стук маленького сердца. *Ён - означает Дракон, Джи Ён - Джи Дракон