Office kits.

Ох уж эти пятницы… Никакие сотрудники никогда не хотят работать по пятницам, а уж по предпраздничным пятницам — тем более. Даже прилежный Бэкхён — и тот ещё со вчера готовился сегодня делать работу по сокращённой, так сказать, программе. Ведь, если так задуматься (чем он, собственно, и занимался, кутаясь в одеяло в шесть тридцать утра, проснувшись самостоятельно аж за полчаса до будильника), он всегда выполняет просто огромнейшие объёмы. Можно ведь, как тот же Сехун, например: пошататься часок-другой, поторчать у кофейной машинки и выйти на перекур лишний, хотя бы один, раз? Можно. И на него, как на примерного сотрудника, в такой день никто и внимания не обратит. Вряд ли вообще господин Хван сегодня будет в офисе в первой половине дня — он явится только к вечеру, к тому времени, когда все уже будут готовы начать пьянку. Нет, конечно, на протяжении всего рабочего дня его заместитель Ким Минсок никому спуску не даст, но ведь Бэкхён… Кто вообще посмотрит на него? Кто посмеет заподозрить его в отлынивании от работы? «От работы кони дохнут», — завершал он цепь размышлений совершенно логическим образом, укутанным в одеяло выйдя на балкон и не имея возможности прекратить дышать воздухом просыпающегося, приходящего в привычную дневную динамику мегаполиса. — Доброе утро, — всё ещё сонный и очарованный утренним солнцем младший вовсе не слышит, как открывается соседняя дверь, ведущая на этот же балкон, а возвращается в реальность только лишь от сгустившегося за ночь баса стажёра, который теперь вообще-то живёт через стену. Бён, кажется, вообще об этом забыл. — А… — он как можно скорее ориентируется и одаривает вышедшего к нему Пака застланными тёмно-синим ночным забвением глазами. — Доброе… Как тебе спалось? — Просто замечательно, — разнеженно улыбается тот. — А тебе? — Тоже. Отрубился сразу, очень устал вчера… Вот. Ну, насчёт завтрака… — видно, что младшему ой как неловко: Чанёль в домашнем халате, по-утреннему растрёпанный, да и сразу закуривает к тому же. Бэк не то чтоб очаровывается, просто… просто это так странно. Предыдущий его сосед по квартире (так уж сложилось, что и любовник по совместительству) никогда не любил дышать свежим воздухом по утрам, да и вообще редко выбирался из постели одновременно с Бёном. — Я его не готовлю, так что, может быть, тебе стоит купить каких-то хлопьев и молока, или что-то, чтоб жарить яичницу. — Он пожимает плечами и опускает рассеянный взгляд вниз с балкона, тоже будучи не прочь сейчас закурить. Но он не курит на голодный желудок. — Я и не ожидал, что ты будешь что-то готовить. Мы ведь соседи по квартире, а не супружеская пара, верно? — Чанёль хрипловато смеётся. — Нет, это я к тому, что ты пока вселился без доплаты за завтраки, — шутит в ответ Бэкхён и плотнее подтягивает одеяло. — Ах, но это не будет проблемой в случае чего, — Чан улыбается так лучезарно, что младший задумывается: как вообще можно так улыбаться по утрам будних дней? — Не сомневаюсь, — хмыкает он, усмехаясь уголком губ. — Ладно, я пойду полежу, ещё десять минут до будильника. Можно сказать, личное время. «Можно рядом с тобой?» — молнией проносится в голове у старшего, но, к счастью, там же и остаётся. Чанёль вышел из комнаты, когда Бэкхён, немногим ранее проплыв мимо него на кухню, уже гремел там чашками. Он собирается заварить кофе в своей любимой капельной кофеварке. — О, хорошо, что ты пришел, — оборачивается младший на миг, тут же возвращаясь к своему маленькому утреннему ритуалу. — Мне приготовить две порции? — он кивает на маленькую машинку и облизывается. — Да, если можно, — тихо отзывается Чан, усаживаясь за обеденный стол и всё ещё пребывая в состоянии загрузки. — Боже, этот корпоратив сегодня… — Бэкхён садится напротив и потирает лоб кончиками пальцев. — Не любишь такое? — С недавних пор обнаружил в этом беспроигрышную прелесть, но мне по-прежнему волнительно собираться целым коллективом. — Ты ведь будешь не один, — спокойно отзывается старший. — Да и в возможности выпивать сколько душе угодно, по-моему, одни только плюсы. «Не один»… Чанель сейчас имеет в виду, что он будет вместе с ним, что Бэкхён точно не потеряется в толпе с концами — Чанёль будет находиться рядом и приглядывать за ним. — Ты прав. Всем будет интересно познакомиться с тобой. Ну, тем, кто почему-то не сделал этого в течение недели. — Бэк вообразил себе, что стажёр пользуется небывалой популярностью среди всех коллег, только вот на каком основании, если Чанёль на протяжении всего этого времени не отходил от него ни на шаг? — Да со мной, вроде как, горели желанием познакомиться только Тэён и Сехун, — низко хихикает Пак. — В чём они, собственно, себе совсем не отказывали. — Ох, эти двое… — Бён умиляется реакции Ёля и, понимая, что приготовление кофе окончено, встаёт, чтоб разлить его по чашкам. — Они такие интересные, — вещает, отвернувшись к столешнице. — Ты их недолюбливаешь? — с полуулыбкой интересуется старший, заинтересованно разглядывая спину Хёна. Стоит отметить, что ему очень нравится. — Ни в коем случае. — Бэк расставляет на стол чашки, после чего тянется к верхнему шкафчику, чтоб достать шоколадные батончики. — Я обычно завтракаю как-то так, — раскладывает он сладости у чашек. — У тебя, скорее всего, другой рацион, режим и всё в этом роде, так что… — он пожимает плечами. — Холодильник, плита, кухонные шкафы — всё в твоём распоряжении. — Хорошо, — обворожённо улыбаясь, Пак берёт в руки сладость. — Но ты не подумай, что я, там, какой-то буржуй. Бён неконтролируемо громко засмеялся, что попрепятствовало дальнейшему объяснению старшего, но ни в коем случае его не огорчило. — А ты не думай, что я так категоричен, — вставляет он слова сквозь хохот и разворачивает конфету. — Договорились, — он смеётся в ответ. — Так вот, мне совсем не важно, что есть на завтрак и шоколад… я тоже его люблю. — «Полюбил особенно сильно, когда увидел на твоих губах». — Так что запасусь ещё такими батончиками. — Он внимательно изучает оболочку, чтоб уже завтра (сегодня вечером, он уверен, будет неспособен) набрать таких в супермаркете за углом, да побольше. Чанёль любит не только шоколад. Он ещё и изрядно любит выпить. Штука только в том, что, с тех пор, как отец устроил его к себе на фирму, он почти забросил это дело. Постоянное поступление новых задач, высокие требования, слишком много ответственности сделали своё дело, и ему было попросту не до этого. Конечно, случались моменты, когда он сбегал из дому на выходные, арендовал себе номер в отеле в центре и напивался в барах неподалёку до такого беспамятства, что семья просто не должна была засечь его в таком состоянии. Обычно в те вечера он возвращался в номер и вырубался до следующего утра. Его так устраивало. Что же здесь может не устраивать? Но теперь, вкусив плод самостоятельной жизни, он понял, что пить можно сколько угодно и когда угодно. Потому что нет такого: «Чанёль, завтра суббота, но ты должен перебрать библиотеку фирмы; Чанёль, я послезавтра лечу в командировку, так что подготовь отчёты за весь предыдущий год…». Да и к тому же, кажется, у Пака появился достойный собутыльник (самый достойный на этом свете, Чанёль), и теперь он мог в любой момент просто показать Бён Бэкхёну бутылку шардоне. И всё: понеслась душа в рай, как говорили раньше… Бэкхён же, в свою очередь, не то чтобы готов бежать за первой попавшейся бутылкой. Просто он тоже никогда не отказывается от эликсира, способного вознести до небес в конце самого серого дня. Ведь вся эта работа, заботы взрослой жизни, толчки судьбы и такое прочее, накладывали свой отпечаток на восприятие повседневности. Почему, вы думаете, в Южной Корее, по статистике, самое пьющее население среди стран Азии? Да потому что вкалывают. А после всей этой выжимающей все соки пятидневки самый оптимальный выход — стопка-другая в баре в трёхстах метрах от офиса. Да и потом, он со старшей школы неровно дышал к питьевым жидкостям чуть крепче чёрного чая. Кто, вы бы думали, спаивал всех любовников и товарищей со времён колледжа? Бэкхён, конечно же. Он всегда не против составить компанию хорошему человеку (только одному, ведь он такой с головы до пят интроверт). Свезёт, наверное, этим двоим. — Я собираюсь оставить машину здесь сегодня, — с удовольствием попивая приготовленный младшим напиток, уведомляет Пак. — Да, очень разумно, — поддерживает Бён, — учитывая, какой вечерок намечается. — Можно поехать на работу вместе с тобой? — Чан взглядывает на него из-под бровей с выражением, с каким смотрят дети, когда просят у родителей разрешения на какой-нибудь шаловливый поступок. — Со мной? — Бэк отрывается от чашки, распахивая глаза с удивлением. — На автобусе? — Ну да, — держит тёплую улыбку старший. — А что такого? «Думал, что автобусы для тебя — слишком недостойно» — чем-то в таком духе съязвил бы Бэкхён, если бы Чанёль не попросил его не думать, что он буржуй. Или же им руководило что-то другое? Ведь и не хотелось больше говорить колкостей этому человеку. — Поехали, — младший лишь кивает и тихо выдыхает, мягко, еле заметно улыбаясь. «Он не станет говорить ничего о моём бывшем положении?» — удивляется Чанёль. Он, как и прежде, не обиделся бы, но всё же не слышать подобных подковырок было как минимум непривычно. Утро солнечное и идти до остановки, кутаясь в тёплые шарфы и нежась лицом в приветливых лучах, было слишком приятно. Мало что могло омрачить Бёну такое воодушевляющее начало дня. Встреча с Чонином в автобусе явно входила в этот список. Пока Ёль расплачивался за проезд, Хён увидал его на самом последнем сидении, хмуроватого, как для пятницы перед корпоративным вечером. Он лишь кивнул и опустил взгляд, оплачивая проезд вслед за старшим и садясь с ним вместе на двойное сиденье в середине салона, спиной к Киму. Бён уставился в окно и вздохнул. Даже как-то физически он поник: плечи опустились, а брови свелись к переносице. — Ты чего? — тихо, почти в самое ухо, спросил Чан, пониже к нему наклонившись. — Ничего особо… Просто старого знакомого увидел. Он живёт через остановку. — М, где? Чан вертится по сторонам, надеясь получить пояснение к тому, какого же человека он должен увидеть в салоне вместе с ними, пока не натыкается на печальные, уже знакомые глаза. Обескураженно кивает в знак приветствия и отворачивается. — Ты о Ким Чонине? — удивлённо обращается к младшему. — Ага, — безучастно отвечает тот. — Вы в ссоре? Я помню, что ты говорил о каких-то разногласиях, но, может быть, их удастся уладить? — Чанёль интересуется, потому что ему действительно есть дело, он хочет узнать о наставнике что-нибудь из его личной жизни, чтоб… сблизиться с ним, что ли? Хотя бы немного. — Да мы не в ссоре. Просто прекратили общаться… по личным причинам, — Бэк сглатывает и потупляет взгляд вниз, на свои пальцы, вспоминая те самые «личные причины». Удивительно, но он мало об этом жалеет. Он уже не в том возрасте и не с тем жизненным опытом, чтоб смотреть сквозь розовые очки на мир, на обстоятельства, на отношения между людьми. Он понимает, что всему свойственно заканчиваться, и всякой дружбе суждено продержаться до конца жизней дружащих. Он дружил с людьми в школе, и помнит, как заканчивалась история дружбы с каждым из тех, с кем ему на протяжении какого-то времени было хорошо. Каждый раз это были временные отрезки разной длины, глубина отношений тоже всегда была разная, и причина окончания дружбы тоже всегда отличалась. Но кое-что связывало все эти истории: то, что Бэкхён дружил со всеми этими людьми с одинаковой отдачей. У него было немного настоящих дружеских отношений за всю его жизнь, но во всех этих случаях он отдавал человеку свой максимум. Максимум себя настоящего, максимум искренности, поддержки и тепла. Если бы они тогда не подружились с Чонином, то он бы так и не нашел в офисе никаких отношений потеснее обыкновенных рабочих. А с Кимом так совпало. И так закончилось. Бэк реалист. Он редко терзает себя по поводу того, что происходит. Того, что он совершает. И того, что должно происходить. Ведь наша жизнь — длинная-длинная череда каких-то событий. Самых разных, но постоянно наполняющих наше существование. Какие-то творим мы сами, какие-то обрушиваются на нас, как камни, летящие со скал, какие-то снисходят светом, как божье благословение. Но все они имеют к нам одинаковое отношение, потому что непосредственно связаны с каждым из нас. Почему тогда Бэкхён поник? Ему просто-напросто не всегда было приятно встречаться с призраками прошлых событий. Чанёль всё никак не может раскусить, что же это были за личные причины такие. Он пока не понимает, что такого могло произойти между этими двумя, что теперь они так друг на друга реагируют, но решает всё так же не вмешиваться, потому что пока рано. — На самом деле пятницу слишком романтизируют, — вещал за перекуром О Сехун. Они кучкуются втроём: он, Пак и Ли. Это первый раз, когда Чанёль позволил себе больше двух перекуров за день. — Я вот по пятницам работаю в обычном режиме, даже усерднее. — Он пожимает плечами и затягивается. — Да-а, — гогочет Ли, толкая товарища в плечо. — Именно поэтому каждую пятницу Минсок гоняет тебя больше всех. То из кухни, — переводит взгляд на Пака, объясняясь, — то из столовки. Один раз даже в туалете за видеочатом с девушкой застукал. Чанёль засмеялся. В это время статист, решивший, что хватит ему тянуть эту работяжную телегу, накинув куртку и, конечно же, шарф, тоже спустился на улицу с намерением выкурить сигаретку. Он тихонечко встал в сторонке от шумной троицы, рядом с девушкой из отдела кадров, и прислушался. Ему, на самом деле, было очень интересно, о чём Чанёль говорит с другими людьми. Какой он не с ним? — Это была Нам Джихё, она тогда взяла отгул на работе, а я не мог её упустить! — оправдывается О. — Зато, — тоже пялится на стажёра круглыми глазами, желая разъяснить положение дел, — мы в тот же вечер та-ак развлеклись. — Ой, да расскажи. Кстати, Чанёль, сегодня самый удачный день для того, чтоб познакомиться с прекрасной половиной коллектива. Ну ты понимаешь… — Ли поигрывает бровями и пританцовывает. — Да-да, точно, любая будет рада зависнуть с тобой после корпоративчика! — подхватывает О. — Я слышал, как о тебе говорила менеджер Янг. Она, конечно, постарше тебя будет, но, поверь, о ней такие слухи ходят… — Тэ подкатил глаза и помотал головой. — Говорят, что богиня в постели! — Кто это говорит? — вмешивается О. — Я такого не слыхал. — Сотрудник До рассказывал мне, что у них с Янг была близость. Лучшая в его жизни, если ему верить. — Что обо мне говорила сотрудница Янг? — кажется, из всей болтовни лишь это заинтересовало Чанёля. С чего вообще о нём кто-то что-то говорит? Ему такое не нравится. — Я краем уха слыхал в столовке, — толкует Ли. — Ты тогда обедал со статистом Бёном. Она говорила с сотрудницей Гу о том, что ты ей понравился. — Точно, мы ж тогда вместе обедали! — оживляется Сехун. — Так и сказала Гу: «После корпоратива я точно скучать не буду». — А Гу ей такая: «Почему?». — Вот, а она ей, значит, такая: «Этот новенький Пак однозначно меня захочет». Так что, Чанёль-а, не упусти такой шанс. — Или тебе нравятся помоложе? Если так, то могу свести с сотрудницей Юн. Она, конечно, немного застенчивая, но точно не шлюха. — Точно-точно, не то, что Лим Тэри, секретарша Чунмёна. — Да… Такие, как Тэри, нашему братишке ни к чему, правда ведь? Оба коллеги вперились в Чанёля в ожидании его реакции на весь этот трёп. — Даже не думал, что у вас такие обширные знания по… кхм… ассортименту, — выдаёт Пак, наконец затягиваясь сигаретой. «Ассортимент?» — воспроизводит в голове Бён, что, стоя неподалёку, уже минут десять весь обращён в слух. — Уроды, правда? — тихо обратилась к нему девушка из отдела кадров, ловким движением изящных пальцев отправляя окурок в мусорку. — Надеюсь, этот новенький пошлёт их куда подальше. — Не переживай, Ари, если дело коснётся тебя, то я пожалуюсь Минсоку, — утешающе улыбается Бэкхён. — А уж он-то им устроит. — Я не сею за собой такую репутацию, как все перечисленные, так что меня точно не коснётся, — усмехается Хан Ари в ответ, — но всё же приятно, что в нашем коллективе остались парни вроде тебя. «Я просто гей», — мысленно отвечает Бэк, ухмыляясь. — Знаете, парни, спасибо вам, конечно, что подсуетились, но, боюсь, что меня всё это не интересует, — имеет возможность наконец уловить голос Чана Бён. Когда-то он это уже слышал… — Как?! — в один голос прогудели Тэ и Се. Они, кажется, даже слов таких раньше никогда не слышали. — У нашего братишки уже есть подружка, м-м? — Сехун плутовато усмехается, толкая коллегу в плечо. — Нет, просто… — Чанёль неловко мнётся. «Просто я гей», — проносится ответ по окружности его головы, но наружу не вырывается. Бэкхён, завидев выходящего из офиса Минсока, учтиво кланяется ему и продолжает курить. Он знает, что может стоять здесь сколько угодно, и, если заместитель директора и заведёт с ним разговор о возвращении в офис, то единственной причиной этому может стать только его беспокойство о том, что статист замёрзнет. — Долго вы здесь будете скирдоваться, бездельники? — рявкает Ким, категорически враждебно приближаясь к троице. — И новичка утягиваете в свой омут тунеядства? — он грозно осматривает Пака с ног до головы, пока двое кланяются. Тот, беря пример, тоже склоняет голову в почтительном поклоне, ведь, даже не сталкивавшись с ним ранее, всё равно осознаёт, что это кто-то высокопоставленный. — Господин Ким, мы только вышли… — находит в себе наглость пробулькать О. — Не ври, сачок, я уже полчаса за вами наблюдаю. Валите по местам, разгильдяи, иначе будет вам самое жёсткое наказание: вход на корпоратив закрою. — Простите нас, господин Ким… — мямлит Тэён, дёргая Хуна за рукав и шаркая ко входу. — И по штрафу вам в ползарплаты в этом месяце! — кричит им вдогонку Минсок, оставаясь со стажёром наедине. — Простите меня, господин Ким, — отзывается Чан, следуя примеру коллег. — Я больше не стану подражать их плохому примеру. — Я вообще удивлён тем, что ты с ними якшаешься, — обращается к нему замдиректора. — Тебя закрепили за таким хорошим сотрудником, разве он для тебя не пример? Перекуры разрешены, но, если и дальше продолжишь за ними бегать, то запросто можешь начать относиться к обязанностям так же, как эти двое, а это просто недопустимо. Их-то я собираюсь уволить в следующем месяце, но вот для тебя, слыхал, эта работа важна. Так что, Пак Чанёль, лучше бы тебе подражать авторитетам, а не раздолбаям. — Я понял Вас, господин Ким, — ещё раз смиренно кланяется Пак. — Спасибо Вам, я больше так не поступлю. — Надеюсь на это. В качестве компенсации за это шалопайство потрудись сегодня хорошенько, помоги своему наставнику. Вечером я спрошу у него о тебе. — Хорошо, господин Ким. Ещё раз благодарю Вас. — Чанёль покорным поклоном провожает замдиректора обратно в офис и думает, что нужно подождать, пока он поднимется наверх, чтоб не оказаться с ним в одном лифте. Пока переводил дух, осмотрелся по сторонам. Из-за одной из колонн на него пытливо и снисходительно смотрел Бён Бэкхён, потиравший руки, безо всякого смысла, скорее просто для того, чтоб чем-то их занять. — О… — Чанёль сначала стушевался, а потом поспешил подойти к наставнику. — Бэкхён-а… Тут, вот, произошло такое… — Я видел, — кивает Бэк. — То, о чём я тебе и говорил. И, чтоб ты понимал, о штрафах он не шутил — они действительно получат половину своей зарплаты. — Чёрт, я не думал, что всё так серьёзно, — Пак шепчет, входя с наставником в помещение офиса, и загорается стыдом изнутри. Ведь он теперь на заметке. — Не будь я таким оболтусом, меня бы не взяли на заметку, да? — он почти безнадёжно смотрит на Бэкхёна, ища в нём то ли поддержку, то ли успокоение. Они заходят в лифт и Бён нажимает кнопку с цифрой нужного этажа. — Если действительно сделаешь так, как советовал господин Ким, то ничего тебе не будет, — спокойно отзывается младший. — а если продолжишь, то… — Я не буду продолжать, Бэкхён-а! — Чанёль умоляюще буравит статиста взглядом, так, словно он может что-то решить. — Я больше не поддамся их дурному влиянию, честно. — Ну, делай, как решил, — усмехается Бён. Ему, если честно, с самого начала не понравилось то, что Чан спутался с этими двумя и он справедливо считает, что старший получил по заслугам. Можно сказать, он даже рад такой реакции Чанёля — с такими не слишком деликатными мерами быстрее поймёт, что к чему. А тому спокойствие наставника не даёт ровным счётом ничего, ведь он уже получил предупреждение. — А ты попросишь господина Кима, как бы, снять меня с заметки? — Да ну, в этом нет смысла. Просто, говорю же, делай так, как ты решил, и всё будет развиваться в соответствии с принятым тобою решением. — Бён говорит предельно ясно и достаточно для того, чтоб старший слегка остыл. — Что мне сделать сегодня? Дай мне заданий, да побольше. Пожалуйста… — Для начала, пойдём на обед в лапшичную, — хитро улыбается Бэк. Чанёль прячет в вороте водолазки трепетную улыбку. Раз наставник так спокоен, значит, ему и вправду нечего бояться, стоит только вовремя исправиться. Корпоратив нагрянул быстрее, чем ожидали Чанёль с Бэкхёном. Рабочий день должен был закончиться в семь, но уже в шесть сотрудники потихоньку позвякивали бутылками. Бён в ответ на это лишь недовольно пыхтел, пытаясь сосредоточиться на остатках требующей обработки статистики, а Пак только озирался по сторонам с глазами в пять копеек, потому что, ну как это… за час до конца работы начинать пить? В фирме его отца такого не происходит. Тем не менее, постепенно, с каждым десятком минут, нарастающий гам окутывал их всё больше, и больше, и больше. В семь пятнадцать в офис заявился господин Хван и официально объявил пьянку открытой. Тогда-то всё и понеслось. Пили все: от высокопоставленных до не самых успешных. Даже Ли и О, отпустив тот факт, что им достанется по ползарплаты, пустились в этот пляс, как в последний. Возможно, они ощущали на метафизическом уровне, что этот пляс действительно грозится стать для них последним. В данной фирме, по крайней мере. В офисе живо составили столы, на которых разместили, в буквальном смысле, море выпивки, а еще кучу-кучу съестного, приглушили свет, включили бодрую музыку. В общем-то, всё располагало к удачному разогреву, плавно перетекающему в, так скажем, основной заход. — Эй, братишка! — Сехун наваливается на Чанёля сзади, когда тот отходит к столу с выпивкой, чтоб захватить им с наставником ещё по порции. Они до сих пор сидели в своём рабочем углу и потихонечку чокались картонными стаканчиками. — Ты чего, уделался уже? — оборачивается Пак, осматривая коллегу и пытаясь понять, насколько сложно будет отцепить от себя это «хвост». — Ну так! — коротко кивает О. — Бухич же, Чанёль-а! Где там твой наставник, давай уже напоим его как следует. — Слушай, Сехун-а, — Пак отдирает от себя туго вцепившиеся в него кисти рук. — Думаю, тебе стоит пойти проветриться. Где Тэён? Сходите с ним на перекур. — Чего-о? — пыжится Хун. — Не хочешь признаваться, где спрятал статиста? Так сами найдём. Тэён-а! — он кричит куда-то в толпу людей, из которой тотчас же возникает менеджер логистики. — Не видал статиста Бёна? — Сехун, ты чего? — Тэён кажется куда более адекватным, подхватывающий администратора под руки. — Как надрался… — он вздыхает и смотрит на сисадмина. — А ведь ещё и пары часов не прошло. — Может, стоит отправить его домой? — предлагает Чан, смотря на повисшего на чужих руках О. — Какое домой, мною ещё столько здесь не выпито! — Се барахтается, пытаясь высвободиться, но работает это слабо, ведь Пак тоже придерживает. — Чанёль-а. — К троице подходит с трудом пробравшийся сквозь толпу статист. — Ты ушёл и пропал, я подумал, что-то случилось… — Он кончиками пальцев касается плеча Пака, отчего тот еле заметно вздрагивает. — Ой, а что тут такое? — выглядывает из-за высокого старшего в центр круга, который они втроём создали. — О, статист Бён! — оживляется Се. — Прошу Вас, выпейте со мной. Я хочу выпить мировую со статистом Бёном! — кричит пьяный администратор в толпу, а Чан, кивая Тэёну, живо отводит Бёна в сторону. Тэён просит ещё двоих парней, с которыми у них приятельские отношения, помочь вывести разбушевавшегося коллегу на свежий воздух. Бэкхён слегка перепуган, ведь ему не нравится такое отношение, да и кто знает, чего ожидать от опьяневшего человека, которого он в своё время отчитывал из-за проступков? Он вдруг забоялся, что Сехун в таком состоянии будет способен ему как-то отомстить. Этим и поделился с Чанёлем, когда они вернулись в свой укромный уголок. — Не переживай, Бэкхён-а, — пробасил в ответ Пак. — Если он что-то такое и удумает, то я тут же его остановлю. Ты в безопасности. — Он умиротворяюще улыбается, а Бён замечает образовавшиеся от улыбки морщинки в уголках его глаз. Удивительно — разглядеть при таком свете. — Спасибо, — отзывается бархатно и принимается выпивать принесённое стажёром. Не зря же нёс, старался! Спустя ещё некоторое время простой галдёж плавно перетёк в танцы под какие-то незамысловатые, но задорные мелодии. Бён и Пак, уже достаточно разморенные, тоже пожелали выйти в центр офиса, ко всей толпе танцующих, и тоже делать это, стоя друг напротив друга. А что, друзья ведь могут вместе танцевать. Чисто по-дружески. (По правде говоря, будь они трезвые и при свете — никогда бы не творили такое). Внезапно в нехитрых па, заключающихся, впрочем, лишь в пошлом верчении бёдрами и потряхиванием немаленькой, наверняка искусственной, грудью, к высокой фигуре Чанёля подплыла та, что несравненно ниже и, признаться, округлее. По-женственному округлее. — Милый, милый, что ты здесь делаешь один? — это была менеджер Янг. Она, хищно сверкнув густо накрашенными всевозможными косметическими средствами глазами, принялась обтанцовывать постепенно каменеющего от невиданной наглости Пака и, кажется, норовила полапать. — Эм…я… Чан, хоть и поблёскивает уже глазами от действия какого-то ядрёного пойла, закупленного господином Хваном (алкоголь на корпоративы тот всегда выбирает собственноручно), всё равно ни за что не поддастся таким чарам, потому что, сколько он себя помнит, его всегда интересовали плечи сантиметров так на двадцать пошире, таз примерно вполовину от них поуже, а еще грудь доской, мужской голос и, наконец (как просто), член в штанах. Ёль, решивший откровенно глумиться в ответ на такую исключительную вульгарщину, натянул невинную улыбку и слегка поклонился: — Мы с Вами не знакомы, тётушка*, меня зовут Пак Чанёль! Пак испытующе смотрит на Янг Минчжу, которой, вообще-то, всего тридцать четыре, а та только и может, что стоять (бёдрами вилять уже перестала, даже в ритм музыке) и то открывать, то закрывать рот, подобно рыбе, выброшенной на сушу. Бён, тем временем, стоя позади старшего, прикладывая титанические усилия, чтоб сдержать настойчиво рвущийся наружу смех, лишь тихонечко прыскает в кулак. — Чёрт возьми! — шипит наконец Минчжу и, разворачиваясь на тонких каблуках («Толщиной со спичку», — думает Чанёль, когда их замечает), скрывается где-то у столов с выпивкой. — Да-а, — тянет Бэк, провожая взглядом её округлый зад в розовых рюшах платья. — Завтра ты проснёшься звездой, Пак Чанёль. Точнее, ты можешь ей стать уже сегодня. — Что такого произойдёт? — блаженно интересуется Пак, поворачиваясь обратно к наставнику. — Да ничего особенного, — пожимает тот плечами. — Просто эта женщина жуткая сплетница. — Плевать на сплетни, — ведёт плечами Ёль и встряхивает головой. — Идём курить? Город этим вечером как будто сам весь — сплошная вечеринка. Сияние огней ярче, гам гуляющих людей громче, а сам город… он смотрит на всех своими сверкающими, будто и сам опьянён, глазами и заботливо шепчет каждому на ухо: «Отдохни как следует». Сотрудники J.C.GROUP не лохи, чтоб ослушиваться наставлений такого уважаемого товарища, так что уже через несколько часов от начала корпоратива в окнах офиса с трудом удерживались стёкла, в туалетах были бешенные очереди, а головы уже были отключены у всех. Чанёлю с Бэкхёном всё же ещё удавалось сохранить более-менее здравый рассудок, хоть пьяная разгорячённость и делила с ним первое место. За сигаретой старший поинтересовался: — Кстати, в чём та прелесть подобных мероприятий, о которой ты говорил сегодня утром? — Прелесть? — переспросил младший, косясь (в прямом смысле, потому что в глазах уже подваивалось) на Пака. — Ну да. Ты говорил, что обнаружил её совсем недавно. — Ах, это. Ну, она в том, — Хён затянулся, глядя вдаль на огни города, — что можно затеряться, не испытывая при этом одиночества в те моменты, когда от него становится тягостно. Слиться с толпой. Быть незаметным, самому по себе, но, тем не менее, иметь возможность наблюдать за людьми вокруг тебя. Вот, например, — он, решив отойти от философских рассуждений, засмеялся, — сегодня я имел потрясающую возможность наблюдать за развитием твоих отношений с «тётушкой». — Он мило щурит глаза, невзначай следуя примеру старшего и стряхивая лишний пепел с сигареты. — Ой, я так испугался, — смеётся Чанёль в ответ, явно преувеличивая. — Кошмар, не хочу, чтоб такое повторилось. — Так что тебя на самом деле привлекает? — Бён склоняет голову набок и пристально, пронизывающе смотрит на старшего немножко вверх, изучая его лицо. Он вмиг посерьёзнел, а алкоголь уже развязал язык на задачу подобных вопросов. Развязал ли он язык и на дачу ответов на такие вопросы? Чанёль глубоко вдыхает, собираясь приоткрыть наставнику завесу своей личной жизни. «Будь, что будет» — думает он. Ведь, скажи он это сейчас, то его либо примут, либо от него отвернутся. И он рискует потерять всё: жильё, работу возможно… Но тот, потеря кого страшит его больше всего на свете, так это наставник. Он может сейчас либо брезгливо цокнуть и подняться в офис, к обычным людям, а может… а что он может в другом случае, Чанёль не знает, поэтому решает проверить. Да брось, Пак, ты действительно считаешь, что мужчина с такими бёдрами, такими пальцами и таким взглядом на тебя в некоторые (и нынешний тоже) моменты может быть натуралом? Брось, как бросил окурок в урну. — Ну, я… — Пак запинается, услышав звуки у них за спинами, и оба они оборачиваются. Кого-то начало тошнить, вокруг собралась шумиха, и Чан с Хёном, встрепенувшись, поспешили вернуться внутрь, поэтому узнать никому из них тогда так ничего и не удалось. Чанёль с Бэкхёном уехали, когда пьянка уже увядала, была расхлябанной и сонной, потому что в офисе оставались все те, кто перепил и никуда не двинулся в то время как более энергичная часть коллектива отправилась на афтепати, расплывшись с рабочего места по разным барам. — Мы не пошли на афтепати, — басил Чан Бёну на ухо в такси. Тот пьяно пялился в лобовое стекло (смотреть вперёд было легче, а от взгляда в боковое окно тошнило, потому что картинки за ним мелькали, слишком быстро для охмелённого восприятия меняя одну за другой) и сидел ровно, как по струнке, потому что хотелось скорее выйти из грёбаной машины. — Всё равно, — шептал Бэк в ответ. — У нас будет своё афтепати. Он не обманул. Афтепати действительно случилось. Ввалившись в квартиру, они предпочли отдышаться. От такси до подъезда они бежали, потому что пошёл дождь, а в лифте было слишком душно, чтоб восстанавливать дыхание после даже небольшой нагрузки. Потом Бён, даже не удосужившись вымыть руки, рванул на кухню и зазвенел чем-то весьма однозначно. — Я, конечно, понимаю, что ты наставник и тебе виднее, но, — Чан, проследовав за ним, встал, опершись плечом о дверной косяк, — нас может основательно вштырить после пойла господина Хвана. — Он спокойно наблюдал за тем, как Бён вкручивал штопор в пробку винной бутылки, а потом подошел к нему. — Давай помогу. Ёль обхватил тонкие кисти младшего своими, что погрубее, и они вместе до изумительного легко открыли бутылку любимого бёнового шардоне. Бэк не заметил этой должной воодушевить близости и достал из настенного шкафа бокалы. Всё это время он молчал. Он из тех, кто не знает меры. Если он начал пить, то обязан пить весь вечер. Паку не потребовалось много времени, чтоб просечь эту его особенность. — Мы не пили много на корпоративе, — наконец выдохнул Хён, разливая восхитительно пахнущий цветочным букетом (и что там ещё пишут на бутылках) соломенного цвета эликсир по бокалам. — Но тем не менее, — усмехнулся Ёль, — оно нехило нас взяло. — Не хочешь шардоне? — младший посмотрел на него вопросительно настолько, что даже жалобно, и ненавязчиво протянул бокал на длинной тонкой ножке. Он знает толк в посуде. — Боже упаси, — ласково улыбнулся Чанёль, аккуратно принимая его из таких же изысканных, как сосуд, рук. «С тобой я хочу что угодно», — подумал он, звонко чокаясь с наставником. — Так… хорошо. — Чанёлю даже дышится легко. Они сидят за обеденным столом. Бэк, вальяжно развалившись на стуле, почти отстранённо таращится на широкоплечую фигуру напротив, и всё никак не отнимает губ от своего бокала. Ему настолько хорошо, и почти также устало, что он готов расплыться лужей прямо под этим столом. Или не готов? Без Чанёля точно не готов. — Как хорошо, что у нас оказалась бутылка вина, — отзывается Бэк. Его голос бархатный, расходящийся по кухне прохладным северным сиянием, и плевать, что они так далеко от этого самого севера. — У нас? — переспрашивает Ёль. — Ну да… — Бэк задумывается. Говоря «у нас», он действительно имеет в виду их квартиру, их кухню, их холодильник, и всё остальное, что они теперь делят на двоих. — Не скажу же «у меня», — хрипловато выдыхает он смешком, — ты тоже теперь здесь живёшь. — Точно, — оживляется Пак, делая большой глоток. — Чонин такой глупый, — зачем-то начинает Чан за чувственным перекуром на балконе после двух неполных бокалов. — М? — Бён переводит на него взгляд, совсем слегка шатаясь и поднося лёгкую сигарету к губам. Этот вечер — то, чего он так давно желал. — Почему он так настроен против тебя? — Ёль спрашивает в лоб. Он не может утверждать, что готов к ответу, но с уверенностью может сказать, что настроен его получить. — С чего ты взял, что он против меня? — Бён смотрит изучающе, и прикусывает нижнюю губу. Чанёль готов к любому ответу, и принять его ему кажется большей милостью, чем всё остальное, вместе взятое. — А что тогда случилось? — интересуется Чанёль, совершенно искренне, каким-то шестым чувством предполагая, что ответ даст ему хотя бы небольшую зацепку за личную жизнь наставника, а теперь, по совместительству, ещё и самого близкого соседа. Поверь, Чанёль, это не просто зацепка. Это целая ухватка. «Мы переспали. Я позволил ему трахнуть меня в самой откроенной позе, чтоб забыться после измены бывшего любовника», — пролетает в голове Бёна, но в слова не облекается. Он держит язык за зубами, потому что не знает, как отреагирует стажёр. Он может либо брезгливо осмотреть его с ног до головы и убраться вмиг из квартиры, либо… а что ещё он может, Бён не предполагает. Но и интимную правду о последнем «инциденте» с Чонином предпочитает не открывать. — Говорю же, личные причины… — Бэк потупляет взгляд на пальцы, в которых зажаты сигареты, то на ёлевы, то на свои, и предпочитает отгородиться от стажёра шаблонными фразами. — Личные причины, — Пак подбирается, становясь к Бэку ближе с каждой секундой, — личные причины, — рычит он, чуть ли не глотая табачный дым. — Что за такие за причины? Бэк глотает вино из своего бокала. Оно дерёт горло, уже раздражённое сигаретным дымом, и оседает на дне груди тяжеловатой сладостью. «Мы трахнулись, — думает младший, толкая глоток за глотком. — Я захотел его и позволил себя взять». Ему неудобно. Джинсы давят, волосы на голове мешают. Хочется раздеться и утонуть в постели. Голова не работает. — Ты чего так близко? — выдаёт Хён, доверчиво смотря снизу вверх на Чанёля, чьи глаза уже искрятся неведомой ему ранее эмоцией. Это — любопытство узнать с примесью желания. Необузданного, пожалуй, потому что Чанёль весь выглядел запальчиво. Буйно. Неистово. Его ноздри раздувались, скорее всего, просто в попытке вдохнуть побольше воздуха в жаждущие лёгкие, а глаза горели неясными огнями, скорее всего, просто желающие ещё полбокала и на боковую. Но точно утверждать это Бён не мог. Потому что была в его виде примесь чего-то неизведанного ранее; вожделения — горячего, неукротимого, неприручённого. Тебе ещё предстоит это, Бён. «Предстоит приручить?», — мимолётом, невзначай думает он и смотрит на Чанёля снизу вверх. Отставляет бокал с остатками на встроенную между стенами балкона небольшую полочку позади себя и, пытаясь отдалиться, вжимается поясницей в неё же. Чанёль такой большой, такой наверняка сильный. Это какая-то другая его сторона — не та, что он видел в офисе, не та, что руководила им, когда он вешал вещи на батарею и носил кофе им за стол. Ёль молчит, скорее всего, просто забыв ответить на вопрос, вперившись Хёну прямиком в глаза. Алкоголь подействовал на организм настолько, что, пока не протрезвеет, он чувствует, что не сможет контролировать свои упрятанные где-то в закромах сознания желания. Что руководит его поведением? Они с младшим ведь толком даже не знакомы, и у них складываются не те отношения, в которых можно секс просто на ночь. Нельзя, Чанёль, нельзя. — Чанёль… — повторяется Бён глухо и немного загнанно. Он касается пальцами его плеч в надежде на то, что это подействует отрезвляюще и побудит отстраниться. Знал бы ты, как это подействовало. — Я… — оставшийся, ещё не отключенный кусок разума заставил Пака всё же произнести хоть что-то. Он выровнялся и даже немного отошел. — Я очень пьяный, прости, — выдыхает он в холод за окном хриплым смешком. Всё ещё хорошо держится. У всех есть свои странности и недостатки, и у Чанёля тоже. Но плохое воспитание в их список точно не входит. Бэк тихо вздыхает. Он чувствовал до крайности волнительный трепет, когда Чан вот так нависал над ним, весь такой мужественный, такой красивый. Вряд ли натурал станет так напирать на парня, так что, Бэк, не волнуйся слишком. — Хочешь спать? — разливает Бэк хрипловатый бархат по балкону. — Сначала, наверное, схожу в душ, — глухо отдаётся Ёль фантомным эхом от стен неширокого помещения. — У тебя ещё есть силы на душ, — хмыкает Бён даже с какой-то доброй завистью. Он бы тоже сходил, но уже, кажется, почти пуст. — А у тебя нет? — Чанёль смотрит на него тёплым и будто бы что-то взвешивающим взглядом. Взвешивающим Бэкхёна. — С радостью бы смыл с себя глупый тошнотворный алкоголь прохладной водой, но лучше просто упаду в постель. — Я выносливее тебя, так что… — Чанёль не договаривает: преодолевает расстояние между ними в один широкий шаг и… подхватывает Бэкхёна на руки. Да, вот так просто. Раз — и всё, младшему уже не приходится держаться на ненадёжных сейчас ногах. У Пака они, конечно, сейчас тоже не надёжнее, но он ведь сказал, что выносливее. Поверим ему. Бэк неконтролируемо ахает и на автомате хватает Ёля за крепкую шею. Чтоб упасть было сложнее. — Ты. Чего. Творишь? — по слогам произносит он, не имея воли на то, чтоб сдерживать мягкую и удивительно сладкую улыбку. — Занимаюсь доставкой до ванных комнат, — ласково бормочет Ёль и чуть было не наклоняется к лицу младшего, чтоб поцеловать. Вовремя вспоминает, что они не в отношениях. — Но я ведь тяжелый, — пытается возразить Хён сквозь хохот. — Совсем не как девушка. — Говорит самую провокационную вещь за вечер и выжидающе глазеет на Пака. Всё-таки очень хочется узнать, что он ответит на это. Дать ответ, не раскрывавший бы абсолютно никакой правды о старшем, здесь просто невозможно. Ответ не заставляет себя ждать и для Бёна он, пожалуй, самый прекрасный, который только можно получить. Ёль простецки обнажил всю свою правду: — Никогда не держал на руках девушек, — честно (наконец!) признаётся, сверля ответным взглядом. Терпеливо ожидая реакции на свои слова. Несмотря на то, что сегодня все получают правду на давно тревожащие темы, Бён всё равно решает промолчать о том, о чём так упорно интересовался у него старший. Портить такой момент совершенно не хочется. И всё равно не даёт себе спуску, будучи максимально, насколько возможно, сдержанным. Ему не хочется начинать что-то по пьяни, как это было с Минсу. — Тогда доставляй, — шепчет он, прикусывая губу и поблёскивая глазами. И прячет лицо в тонких ладонях. Чанёль бережно усаживает его на бортик ванной. — Сможешь сам…? — тихонечко спрашивает, присаживаясь перед младшим на корточки и заглядывая в его розовеющее лицо. Он не договаривает. Будет слишком неловко. — Постараюсь, — отвечает тот куда-то вниз с глуповатой и отчего-то сделавшейся отстранённой усмешкой. Как будто в этот момент он концентрировался на других ощущениях. — В твои услуги ведь входит только доставка. Бэкхён, не спешивший вообще лезть в душ, вдруг поморщился и провёл рукой по животу. — Что такое? — Чанёль осмотрел его взволнованно. — Плохо очень, — Бэк согнулся и закашлялся, поспешив затем встать с бортика. — Чёрт, — прошипел Пак и, подхватив его под руку, помог преодолеть расстояние от ванной до унитаза. Так позорно и так ожидаемо после моря алкоголя. Перед этим, за пару минут до этого, его кровь буквально бурлила от непередаваемого ощущения чего-то ядовито расползающегося по телу, чего-то, что не давало покоя в этот относительно спокойный вечер. Его несколько раз вырвало и всё успокоилось. Кипение утихло. Он, живо вдавив кнопку смыва, с измученным тихим стоном осел на полу, опираясь спиной о стену. Чанёль встал на колени напротив него и, накрыв ладонью его коленку, всё так же участливо смотрел. Душ накрылся, по крайней мере бэкхёнов точно. Несомненно, были и положительные стороны. Например, реакция организма, как и тогда, в баре, снова спасла его от ввязывания в нежелательные казусы. — Давай отведу тебя в кровать? — прошептал Пак. — Мойся, — кивнул Бэк на ванну. — Я подожду тебя здесь. Иначе отрублюсь, так и не пожелав тебе сладких снов, — объяснился, видя недоразумение на чужом лице. Чанёль задёрнул шторку с принтом в ракушку и максимально быстро намылся ледяной водой (чтоб стать трезвее). Пару раз, перебивая её шум, спрашивал у Бэка, всё ли в порядке, а тот, давая положительный ответ, даже смог подняться до раковины и умыть лицо водой такой же точно температуры, как в душе. Он снял свитер и бросил его в стиралку, оставаясь в одних джинсах и с упоением представляя, как скинет их сразу же при входе в спальню. Ёль показался совсем скоро, слегка выглянув из-за шторки и попросив подать полотенце. Бэкхён сделался усталым и равнодушным. Никакого запала не осталось, кажется, последний покинул его вместе с рвотой. Он снова спокойный, как всегда, только сейчас ещё и мягкий в придачу, развёзшийся, как мармелад в жаркий летний день. Чанёль, обвязав бёдра полотенцем, решил проводить его до спальни. Бён не видел уже ничего — ни его почти нагого мокрого тела, ни своего такого же оголённого торса, ни всех тех комнат, которые они преодолели до самой заветной, с большой такой мягкой кроватью. Просто огромной для одного Бёна в эту ночь. — Теперь спокойной ночи? — тихо обратился к нему старший, когда они уже стояли в дверном проёме. — Мне сейчас будет очень сложно спать одному, — хрипло (горло саднит ещё сильнее) говорит Бён, перебирает пальцы, отводит ногу назад, пальчиками её скользя по паркету, и ведёт вареным взглядом по плечам Чанёля до его лица. Без единого намёка. Это слышно по его голосу. И весьма понятно для старшего. Пока Пак одевается в домашние шорты в своей комнате, Бён стягивает наконец плотную ткань штанов со своих гудящих ног и закапывается в одеяло. Ёль возвращается быстро, так, что Бэк не успевает отключиться. Они засыпают вдвоём. В одной постели. Никаких предпосылок к близости, даже несмотря на то, что Бён в одном белье. Утром никто из них не будет сомневаться в ориентации своего соседа по квартире.