Связанные. Ваниль и имбирь.

Что-что, а вечеринки Джисона "посиделками" назвать никак нельзя: они всегда заканчиваются в ванной комнате в обнимку с белым другом или в отключке в какой-то из комнат. Однако Хенджин к таким людям никогда не относился, но и паинькой не был. Именно поэтому в руках то ли третья, то ли четвёртая бутылка соджу, в ушах стоит гул от басов музыки, неподалеку смеётся компания нескончаемых друзей Хана, а в голове кроме мыслей о Чане ничего нет. С каждым горьким глотком желание набрать заветный номер, услышать карамельный голос, рассказать все, что в голове сильнее.  Джин роется по карманам, пытаясь вспомнить, куда засунул этот чёртов телефон, пока приступ смелости не прошел. Припев новой песни оглушительно бьёт по барабанным перепонкам - расслышать даже собственные мысли невозможно, не то что голоса извне, отчего Джин не следит за происходящим - зря. Мобильник совершенно грубым и бесцеремонным образом забирают из рук.  -Ты чего такой грустный, малыш? - перед Хваном стоит самый неприятный человек на свете, называющий его крайне ужасно. Почему Джисон позвал Ин Ука и не сообщил?  -Я просил не называть меня так, - Хенджин тянется за телефоном, что находится в руке у Кана, но тот отводит её назад.  -Джинни, ну сколько ты ещё будешь дуться? Я же извинился, - взгляд у него ещё более стеклянный, чем у Хвана. -Отдай телефон.  -При одном условии… - Кан расплываются в улыбке.  Ин Ук, пользуясь заторможенностью Джина, тянется к его губам, яростно их сминает, кусает, не даёт вздохнуть. Противно. До чего же Хенджину противно, липко и омерзительно. Пересилив себя, он все же выхватывает телефон, отталкивает от себя парня и, поджав искусанные губы, убегает в ванную комнату.  Только заперев дверь на замок, он позволяет себе проронить слёзы. Почему? За что с ним так? Разве он заслужил? Разве дал повод обращаться с собой так?  Джин с трудом опирается на раковину (голова то и дело кругом ходит), брызгает прохладной водой на лицо и переводит взгляд на свое отражение. Не самая лучшая картина - волосы в беспорядке, из глаз до сих пор текут слезы, нос красный, губы в собственной крови, руки трясутся, а в горле ком стоит, что не проглотить.  Одно имя в голове бьёт набатом: Чан. Пусть придёт, вытащит отсюда, пусть обнимет, успокоит. Пусть все произошедшее на этой вечеринке Хенджин не вспомнит никогда. Не помня себя, он набирает Бана.  -Привет, Хенни. Как проходит вечер? - от Чана слышать сокращение своего имени поразительно приятно.  Голос Бана, чуть с хрипотцой от спросонья (само собой, большая часть людей уже спит в два часа ночи), со спокойным тембром, заставляет выдохнуть с облегчением.  -Чани, забери меня отсюда… пожалуйста… - Хенджин правда постарался вложить в слова всю жизнерадостность, на которую был способен в данный момент, но слова еле выдавились с пугающее даже самого Хвана интонацией.  -Уже выхожу, пришли адрес. Бельчонок, все хорошо? - прозвище.  Оно не звучит так похабно и вульгарно, как "малыш" Ин Ука. Бельчонок - что-то родное, приятное на слух.  -Ммм, вполне. Просто… я был не против, если бы ты приехал поскорее.  -Хенни, через полчаса буду. Я могу говорить с тобой все это время, хочешь? - в дверь агрессивно стучат.  -Йа! Сколько можно там сидеть! Тут очередь! -Эм, нет. Всё в порядке.  -Скоро буду, - вызов завершился.  Хенджин скатился по стенке, обхватил колени руками. В глаза бросилась красная нить на запястье. Он едет. Мог отказаться, мог послать далеко и надолго, но он подорвался посреди ночи за ним. Придало ли это осознание Джину сил? Определённо.  Чана разбудил телефонный звонок. Внутри кольнуло беспокойство. Хенджин. Ему звонил Хенджин. На часах 2:25. Джин (да и любой человек) не стал бы звонить просто так в такое позднее время. Значит, что-то произошло. И чует Бан, что-то не очень хорошее.  -Привет, Хенни. Как проходит вечер? - спросонья Чан явно не самый быстро мыслящий человек.  Очевидно же, что плохо, если Джин звонит ночью.  -Чани, забери меня отсюда… пожалуйста… - остановите Землю, Чан сейчас сойдёт. То, как Джин назвал его только что, может лишить Чана последнего рассудка. Безусловно, приятно, но одновременно означает, что Хван точно не отдаёт отчёт своим действиям.  -Уже выхожу, пришли адрес. Бельчонок, все хорошо? - сон, как рукой смело.  -Ммм, вполне. Просто… я был не против, если бы ты приехал поскорее, - неуверенно бормочет Хенджин, а голос его пьяный и нуждающийся(?), отчего Бан начинает нервничать.  -Хенни, через полчаса буду. Я могу говорить с тобой все это время, хочешь?  Вместо ответа Джина Чан слышит недовольный голос. Пьяная компания подростков - не самый надёжный способ для Хенджина оставаться в сохранности до прибытия Бана.  -Эм, нет. Всё в порядке. -Скоро буду, - вызов завершается, Чан, очертя голову, мчится к машине.  Хенджин сидел на ступеньках, кутаясь в рукава кофты, когда чёрный автомобиль Чана подъехал к загородном дому. Бан торопливо покинул машину и направился к крыльцу.  Джин, завидев старшего, пошатываясь, поднялся со ступенек и пьяно улыбнулся, а затем навалился на Чана с объятиями. Бан растерялся в первое мгновение под навалившемся телом, но все же перехватил младшего удобнее.  -Хенни, ты как?  -Теперь хорошо, - Хенджин обнимает Чана за шею, - я соскучился. Боже, сколько выпило это чудо?  -Я тоже, бельчонок. И что мне с тобой делать? Домой везти?  -Не, мне туда в таком виде нельзя, - Джин отрицательно мотает головой, из-за чего прическа походит на "взрыв на макаронной фабрике". Чан бережно поправляет непослушные волосы.  -Как тебя только пустили на такую гулянку? - чешется ли язык отругать Хенджина? Ни капельки (разве что самую малость).  -Сказал, что иду к старосте на ночёвку, - и зевает.  -Что ж, тогда остаётся один вариант. Сможешь дойти до машины? -Кажется, я потерял способность ходить, не падая, - заплетаясь в словах, мычит Джин.  -Ладно, тогда забирайся на спину, - сонный кивок.  Стоило только Чану отпустить младшего, как тот моментально потерял равновесие и чуть не упал на землю. Однако, Бан успел подставить свою спину, и Хенджин приземлился на неё, при этом мило ойкнув. В следующую секунду над ухом уже раздалось мирное посапывание. Не уж-то уснул? Чан побрел со своей ношей к автомобилю.  Ваниль сейчас настолько заполнила лёгкие Бана, что тот кроме него не чувствует ни запаха горелого шашлыка, ни соджу, ни сигаретного дыма, а от сопения на ухо по коже бегут мурашки.  -Чани… - еле слышно зовёт Хенджин, когда Чан поднимается на свой этаж с младшим на спине.  -М?  -Я, кажется, люблю тебя, - прошептал Джин на ухо, и мир стал во сто раз ярче, чем Чан помнил его всю свою жизнь. Сердце забилось со скоростью света, а на лице появилась дурацкая улыбка.  "Я тебя тоже", - стоило бы ответить Бану.  -Хенни, ты пьян, - Чан ставит Джина на пол, облокачивая на стену, а сам пока открывает входную дверь. -Нет, ты не понимаешь. -Бельчонок, давай мы завтра об этом поговорим, если ты вспомнишь. -Я говорю, что люблю тебя, - и целует.  Чана будто опоры лишили. Хенджин его поцеловал (если это нелепое соприкосновение губами вообще можно назвать поцелуем). На вкус Джин сладкий, как настоящая ваниль, аж дух захватывает. И этот поцелуй не похож ни на один, что был в жизни Бана. Хван, словно преисполнен любовью, искренностью и желанием, в отличие от предыдущих партнеров Чана. Хенджин целуется хоть и неумело, но так, как будто это его кислород.  Чан отвечает, потому что больше не в силах терпеть, потому что не в силах сопротивляться желаниям, потому что Хенджин, черт возьми, его соулмейт. Бан целует медленно, словно боясь ранить, думая про себя, что Джин - причина, почему он поверил в любовь. Ладони Хенджина перебрались к скулам старшего, трепетно держат, боясь отпустить. Чан ни за что в жизни не покинет свой маленький рай. Он прижимает младшего ближе, сам делая шаг вперёд и практически впечатывая того в стену. Его руки уже давно заключили Хвана в объятия, не собираясь отпускать. Дышать с каждым мгновением все труднее и труднее, мозг отказывается думать.  Чан огромной силой воли заставляет себя прекратить сладкую пытку. Джин разочарованно скулит, когда старший отстраняется. Неправильно, это все неправильно! Хенджину всего семнадцать. Держи всего себя в руках, Чан.  -Чани…  -Хенджин, нам надо остановиться… мы поговорим об этом, когда ты протрезвеешь - "и если вспомнишь", - добавляет мысленно, - хорошо?  -Угу.  Чан укладывает Хенджина спать, стелет себе на полу одеяло и пытается успокоить себя и свое бурное воображение всеми возможными способами, но засыпает все равно лишь под утро.