Связанные. Ваниль и имбирь.

Спина болит так, словно по ней наждачной бумагой провели несколько раз сдирая кожу до самых костей. Джину до сих пор мерещатся струйки крови, стекающие по позвоночнику, а в ушах стоит свист рассекающегося воздуха. В горле застрял ком несправедливости: он всего лишь пришёл на несколько минут позже, хоть мчался домой, очертя голову, наплевав на то, что промокнет насквозь под ливнем. Однако поцелуй Чана стоил того. Хенджин до самого порога дома не мог поверить в то, что это была реальность, а не сон. Даже сейчас, сидя на скамейке под ветвистым деревом на детской площадке, наблюдая за Чонином, что играет в песочнице с другом, Хенджин в себя прийти не может. Губы всё ещё покалывает, а пальцы ощущают бьющуюся венку на шее Чана, плечи помнят воздушные объятия, в которых простоял до самого прибытия автобуса. Это все могло бы быть волшебством. Только вот у Чана есть соулмейт, и больше та запретная сказка не повторится. Настроение такое, что хочется, чтобы дождь с громом и молниями стучал по крыше и подоконнику до конца месяца, но вместо него нещадно палит солнце. От жары можно спастись только прохладительным напитком да мороженым, но у Хвана нет ни того, ни другого. Остаётся довольствоваться тенью да редкими дуновениями ветра. Может, Чан всё же придёт и случится чудо? Но вот небо начало понемногу окрашиваться в цвет охры, зной стал спадать, а детей на площадке можно теперь по пальцам пересчитать. “Глупый маленький ребёнок, наивный и сентиментальный”, - Джин готов согласиться со словами матери. Чего он ждал? Что Чан отменит все свои планы на вечер и примчится к нему, чтобы признать, что их поцелуй был ошибкой? Хван и без него догадался. -Доверчивый слюнтяй, - кривит губы Джин и смотрит на нить, что на правом запястье с ним всегда и везде, и так не вовремя напоминает о Чане. Или, может, он ожидал, что Бан полюбит его? Вот так просто? С первого взгляда и на всю жизнь? “Хенджин, любовь надо заслужить, а ты обуза, недостойная её”, - строгий голос отца отвечает за Хвана. -Фантазёр несчастный, - продолжает гневно шептать на себя Джин, не замечая тень человека, что перед ним стоит. -Хенни, как день? - Чан склонил голову набок. -Как обычно… - на что старший улыбнулся, показав ямочки. -Я присяду, ты не против? - Джину ущипнуть себя хочется, но вместо этого он, чуть не разинув рот, кивает. А Чан садится так близко, что колени их соприкасаются, отчего Хвана током приятным бьет. -Хочешь сок? - Чан достаёт из пакета две поллитровых бутылки с фруктовым соком. Хенджин вновь кивает. -Я не знал, какой вкус ты любишь, поэтому взял разные. -Можно с клубникой? -Конечно, - Чан протягивает бутылку, а сам отпивает из своей, и эта картина не для слабонервных, то есть не для Хвана, поэтому он поспешно отводит взгляд, пока Бан не поймал его с поличным. Джин совершает пару глотков клубничного сока и, чтобы не пялиться на Чана (который, к слову, опять в той провокационной майке), ищет по площадке Чонина. -У тебя младшая сестра или брат? -Брат. Ему четыре года в феврале исполнилось, а, кажется, совсем недавно отмечали первый, - Хенджин словно вслух размышляет, но вовремя спохватывается, - извини, тебе не интересно? -Почему? Мне нравится узнавать тебя. Теперь знаю, что у тебя есть брат, - пожимает плечами. Джин переводит взгляд на Чана наконец и пропадает в его глазах. Определённо, всё это сон. Хенджин нервно сглатывает и опускает глаза ниже, теперь он губы перед собой его пухлые видит и поцелуй вчерашний повторить хочется, потому, сам не осознавая, проводит языком по своим. А Чан вдруг подцепляет пальцем его подбородок и претворяет фантазию в жизнь. И на губах вкус манго от сока, а в душе имбирь расцветает. Но гложет, Хёнджина всё ещё гложет одна мысль. -А как же твой соулмейт? -Бельчонок, это и есть ты, - шепчет Чан, прижимаясь своим лбом о лоб младшего. -Так мне… не мерещится имбирь? - радостно улыбается Джин. -Нет, бельчонок, нет, - и вновь собирается поцеловать, но детский голос мешает. Чан впервые в жизни почувствовал любовь. Ту самую, которую люди воспевают, превозносят, о которой создают миллионы произведений, от романов до фильмов, от песен до скульптур, от стихотворений до танцев. Она, будь Бан проклят, такая правильная, юная и нежная, что без неё впору задохнуться. Впервые Чан не хочет запереться в квартире на весь вечер после тренировки в одиночестве. Запястье с браслетом гори - ему жизненно необходимо увидеть Джина и наконец поговорить, иначе спать перестанет вовсе, помешавшись на образах бельчонка. Быстро переодевшись в первую попавшуюся одежду, он садится в машину и едет к Хенджину, проклиная по пути светофоры. Он сидел под ярко-зелёной кроной дерева на детской площадке возле их дома, задумчиво разглядывая красную нить. Захотелось взять в руки краску и написать эту картину или сделать фотографию и поставить на обои в телефоне. Однако сердце почему-то ёкнуло в нехорошем смысле. Сложилось ощущение, что ему больно. -Хочешь сок? Хенджин который раз за вечер ошарашенно кивает. -Я не знал, какой вкус ты любишь, поэтому взял разные. -Можно с клубникой? -Конечно, - вкус ванили и клубники теперь его любимый. Джин открывает бутылку с соком, и аромат клубники смешивается с ванилью, приятно щекоча. -У тебя младшая сестра или брат? - заметив бегающий по детской площадке взгляд Хвана. -Брат. Ему четыре года в феврале исполнилось, а, кажется, совсем недавно отмечали первый. Извини, тебе не интересно? - замялся младший. -Почему? Мне интересно узнавать тебя получше. Теперь знаю, что у тебя есть брат. Наконец Хенджин посмотрел на него, немного смущаясь и покрываясь нежным румянцем на глазах. Поцеловать бы его, а Джин как назло переводит взгляд на губы Чана. Дотронуться до кожи его гладкой хочется и сорваться вкрай, но можно лишь откусить один маленький кусочек от запретного плода. Самый невинный и нежный поцелуй в жизни Чана. -А как же твой соулмейт? - хлопает почти мокрыми глазами Джин. -Бельчонок, это и есть ты, - и запах его одуряющий тихо вдыхает, наслаждаясь. -Так мне… не мерещится имбирь? -Нет, бельчонок, нет, - и вновь собирается поцеловать, но детский голос мешает. -Хён, а кто это? - дёргает Джина за штанину младший брат, судя по всему, вопросительно и пугливо смотря в сторону незнакомца. -Чонин… Он мой, эм… -Соулмейт, - улыбаясь заканчивает предложение Бан и садится на корточки перед ребёнком, - Бан Чан, - протягивает большую ладонь, - а тебя как зовут? -Хван Чонин, - младший брат Джина чересчур серьёзно пожимает руку Чану, - а Вы плавда-плавда его соулмейт? -Правда. Чонин, сколько, говоришь, тебе лет? -Целых четыле. Я уже взлослый, почти как Хенджин-хён, - гордо выпрямляет спину тот. -Тогда можно тебя попросить кое о чём, как взрослого? - Чонин интенсивно кивает. -Можешь никому не рассказывать, что мы соулмейты? - пусть это останется секретом, иначе Хенджин поссориться с родителями. Чан сам встретится с ними, поговорит и все объяснит. В будущем. -Никому-никому? Даже Сынмину? -И ему. -Но он же мой лучший длуг, - недовольно выпячивает губу младший Хван. -Это очень важный секрет. -А Хенджин-хён будет меньше глустить, если я никому не ласскажу? - Чан кивает. -Тогда никому не скажу, - Бан пожал ему руку, заверив в том, что Джин теперь будет только улыбаться. -Хочешь прокатиться до дома? -Очень, - Чонин хлопает в ладоши, а Чан сажает младшего Хвана себе на шею, выпрямляется и берёт Хенджина за руку. -Пойдём, провожу вас.