Массаж

У дверного проёма раздаётся звон ключей, поворачиваемый в замке. Они открывают дверь подозрительно медлительно, кажется, с некоторыми запинками, но настолько громко и привычно, что Леон отрывается от нарезки огурцов для вечернего салата и выбегает из кухни, быстро промыв руки перед этим и зафиксировав время на настенных часах — ровно восемь. Возможно, это уже был рефлекс, вырабатываемый практически ежедневно столько времени, либо простая тёплая привязанность, от которой сердце пропускало удар как в первый раз, стоя в прихожей и ожидая, когда дверь откроется и в проёме возникнет тот, кого он так преданно ждал. Что бы за чувства это ни были, факт оставался фактом — Леон с горящим нетерпением каждый вечер подрывался и бежал в прихожую ровно в восемь вечера, желая увидеть там фигуру любимого человека… точнее, робота. Естественно, сегодня не стало исключением. Пока хамелеон бежал сюда, Карл уже давно пересёк порог их дома и поспешно разувался, ругаясь себе под нос. Этого, впрочем, уже было достаточно, чтобы увидеть, насколько тот был изнеможён и напряжён. Однако, как только робот справляется с этой нетрудной задачей, он поднимает взгляд на ожидавшего его ящера, и его лицо скрашивается натянутой, но всё равно счастливой улыбкой. Его глаза-фонарики тускловатые, более тусклые, чем обычно, что наталкивало на некоторые подозрения. — Здравствуй, — Карл делает несколько шагов вдоль комнаты и, даже не моргнув лишний раз, скинул с плеча сумку с документами куда-то в сторону вешалки. Это было подозрительно, ведь обычно всё, что он притаскивал с собой, сразу же находило своё место на его рабочем столе. Видимо, робот был сильно истощён сегодняшним днём. Как-то даже грустненько. — Привет! — парень чуть нагибается и распахивает руки в ожидании объятия, когда Карл уже приблизился к нему. Его не заставляют долго ждать — робот с умилительным вздохом крепко обнимает Леона, и, даже не заметив, как его металлическое тельце чуть приподняли над воздухом, коротко целует парня в уголок губ, сразу же получив похожий поцелуй в ответ. Простояв и, по сути, провисев так совсем немного, Карла ставят на землю и гладят по покрытой каской голове, задавая вопрос, изо всех сил пытавшийся звучать обнадёживающе, — Как дела на работе, малыш? — Удовлетворительно, — выдавливая из себя всю ту же наигранно задорную улыбку, которую так легко выдавал очень слабый и уставший голосок, никак не хуже, чем потухший взгляд, геолог бережно отстраняет хамелеона и, так и не сказав ничего напоследок, направился в сторону спальни, чтобы переодеться. С этого момента его поведение начало казаться предельно странным, ведь обычно, даже не переступая порога, Карл уже начинал мечтательно забалтываться о прошедшем дне и своих планах на вечер, конечно, учитывая мнение Леона. Такой немногословный ответ поистине озадачил, но ящер понимал, что нет смысла вытягивать дальнейшие слова из робота клещами, поэтому он может сделать кое-что получше — дать своему любимому Карлу остыть, что бы у него там не произошло. — Хорошо, здорово это слышать, — с неловкой усмешкой хамелеон чуть повысил громкость своего голоса, чтобы шахтёр в соседней комнате точно услышал это, — ужин скоро будет готов, так что поторопись. И Леон снова очутился в той кухонной атмосфере, параллельно дорезая салат и разогревая ужин на двоих, над которым так старался ранее. Тем не менее, она никак не мешала долгим размышлениям, сопровождаемым лишь ненавязчивым звуком нарезки зелени. У Карла действительно всё не складывалось в последнее время — как минимум, он терпел постоянные неудачи на арене последние несколько дней, так ещё и на работе завал. Робот относился довольно ранимо к своим поражениям, но его даже не нужно было утешать, ведь он легко разгонял тоску своим рационализмом и работающим, как швейцарские часы, «ничего, это в любом случае исправимо». Сегодня, точнее, после того момента, как они расстались на арене и геолог отправился на работу, он выглядел чересчур помято, даже хуже, чем во время его прошлой диагностики и ремонта, на которой выглядел, как бедный котёнок на дереве. Возможно, что-то случилось в шахте. Леон поклялся, если беднягу снова донимала Джеки или те ретрополисные чудаки, он не будет держать себя в руках. На удивление, ужин прошёл так же немногословно и тихо. Конечно, ящер пытался разбавить неловкий вечер разговорами о чём-то отстранённом, и Карл даже поддерживал их, хотя и так же скомкано. Впрочем, Леон даже особо не задумывался над тем, о чём говорит, ведь большая часть мыслительных процессов была занята попытками выудить у шахтёра причину его плохого настроения и, невзирая на то, выйдет ли это или нет, попытаться утешить его. Идеи, конечно, уже были, но пока что нельзя было остановиться на чём-то одном. Лишь тогда, когда тарелки опустели и были оставлены в раковине, чтобы их помыли в лучшие времена, когда они оба перебрались в спальню, Леон уселся на край постели и включил телевизор, дабы не было так напрягающе тихо, а Карл лёг рядом, скрестив ноги и уже уткнувшись в книгу, вытащенную ранее из книжной полки с некоторым трудом, парень выбрался из этих раздумий с некоторой окончательной идеей. Она была немного сумбурной, но проверено эффективной, поэтому он даже не сомневался, что она должна сработать. Немного выждав, тарабаня пальцами по коленям и высматривая какую-то чушь по телеку, ящер чуть повернулся корпусом к погрузившемуся в литературный мир роботу с некоторым любопытством. — Карл, ты правда не хочешь поговорить об этом? — выискивая в ярко-жёлтых глазках хоть какую-нибудь заинтересованность в себе или своих словах и наконец обнаружив её, Леон, не отрывая взгляда от отложившего книжку возлюбленного, ненавязчиво хлопает себя по коленям и искренне надеется, что вечно проницательный Карл поймёт этот жест. Его глазки бегают, всматриваясь то в лицо хамелеона, то в его колени, словно ожидал увидеть там какой-то редкий минерал или, напротив, какого-то гадкого вредителя. Однако, на его лице возникает слабая ехидная улыбка. — Не думаю, — геолог коротко вздыхает и принимает вертикальное положение на кровати, после чего чуть поворачивается и опирается на колени, неаккуратно приближаясь к Леону таким образом. Прошло буквально пару секунд, как робот, чуть замявшись, перебирается на колени ящерки, расположив свои ножки между его бёдер и, устремив свой взгляд на довольного таким раскладом парня, кладёт свои руки ему на плечи, — хотя от такого предложения не откажусь. — Хорошо, как скажешь, — ящер берёт Карла за чуть потеплевшие щёки и, недолго думая, с довольным вздохом целует его в лоб, замечая, как тот, чуть смутившись, сжался и прикрыл глазки. После этого парень чуть наклоняется и обнимает металлическое тело, ненавязчиво согревая его своим теплом и, как бы приторно сладко это не звучало, своей любовью. Однако Леону быстро наскучило просто сидеть и обниматься под статичный говор телевизора, поэтому парень чуть отстраняет шахтёра, придерживая его за плечи, затем смотрит в его задумчивые глазки с хитрой улыбкой, — хотя, знаешь, у меня есть одна идейка… — не дожидаясь неоднозначной реакции робота, руки ловко соскальзывают с плеч и, пройдясь по всему корпусу, обхватывают его на уровне талии и, с бодрой уверенностью приподняв, переворачивают спиной к хамелеону. — Что ты задумал? — немного поёрзав на загорелых бёдрах и усевшись как-то чересчур замкнуто, свесив при этом механические ноги с колен своего парня, Карл чуть откидывается назад к торсу Леона и безуспешно пытается заглянуть наверх, сопровождая это вопросом с слегка волнительной и неуверенной интонацией. — Просто хочу помочь тебе расслабиться, — парень чуть подаётся вперёд навстречу засомневавшемуся роботу и, придвинув его поближе, всё ещё придерживая за талию, дарит невинный поцелуй в макушку. Руки неторопливо скользят вдоль металлического тела обратно к плечам, несильно сжимая их и пытаясь массировать, — массаж — всегда идеальный вариант, поэтому… хочу попробовать! — после этого следует короткая, но по-своему счастливая усмешка. — М-м… ты же знаешь, я не особо чувствителен в данном плане, — геолог покорно складывает руки на коленях, но слегка вздрагивает и тихо выдыхает, когда тёплые пальцы намеренно нажимают на место, где должны быть лопатки, чуть поглаживая гладкую поверхность поверх неплотного слоя домашней растянутой футболки. Реакция показалась парню довольно-таки интересной, поэтому он осмелился повторить это ещё несколько раз, выдавливая из Карла дальнейшие слова, — н-но я не буду прерывать тебя, если это утешит… — Хорошо, — Леон сразу же подвергает это заявление некоторым сомнениям, но он просто не был способен перечить этому иногда ворчливому роботу, особенно сейчас, когда его незамысловатый план сработал и он правда может продолжить делать то, что он делал, поэтому ящер лишь хитро ухмыляется и слегка нагибается, чтобы было немного удобнее. Руки бережно массируют плечи, после чего, особо не медля, от желания то ли просто поддеть всевозможные чувствительные точки этого причудливого механического тела, то ли просто потрогать своего возлюбленного, сползают вниз вдоль спины и ненавязчиво вжимаются в гладкую поверхность, тем самым немного потирая её и вынуждая Карла что-то мычать и чуть выгибаться, однако, пытаясь оставаться в той же замкнутой позиции и даже не дёргаться лишний раз, словно тот находился на какой-то очередной диагностике, где должен сидеть смирно и не рыпаться, а не спокойно отдыхал со своим парнем. К сожалению, Леон заметил это слишком поздно, когда пальцы с игривой нежностью уже поглаживали робота где-то на уровне его пояса, иногда не сдерживаясь и сжимая бока с неземным наслаждением, и, насытившись этим, прошлись ещё чуть ниже… — Расслабься, — хамелеон утыкается в нагревшееся от напряжения плечо и пытается заглянуть в взволнованное личико. Боже, он действительно выглядит очень нервно. В попытке немного утихомирить перегревшуюся систему, парень успокаивающе целует геолога в плечо у самого основания шеи и с влюблённым вздохом переходит на шёпот, — просто отдохни… у тебя был тяжёлый день, — однако, невзирая на такую уверенную попытку успокоить робота, Леон чуть заглядывает вниз, на свои руки, которые уже изо всех сил пытались на ощупь найти подол футболки. Легко расправившись с этой нетрудной задачей, парень приподнимает элемент одежды и со скромной улыбкой забирается пальцами под футболку, от чего Карл ещё раз нервно выдыхает и судорожно вцепляется руками в свои колени, однако, не проронив ни слова. Это выглядело очаровательно и мило, но, с какой стороны не посмотришь, не этого добивался ящер, поэтому тот предпринимает ещё одну попытку и, обхватывая пояс (на долю секунды неожиданно отстранившись из-за внезапного обнаружения того, насколько тело шахтёра было нагрето), вновь зарывается в плечо, — это же не сложно. Ладно, нельзя было отнять и того, что Леон, воспользовавшись возможностью, совсем чуть-чуть дразнил робота. Такова была его натура, он не мог что-либо поделать с этим. Но и от своей миссии он тоже не хотел отклоняться, поэтому, если хамелеон не может поддержать лишь равномерным шёпотом, обнимашками да целовашками, всегда есть возможность прибегнуть к кое-чему другому, что тоже обычно делало Карлу легче… конечно, если был подходящий настрой. И именно его парень был настроен создать прямо сейчас, чтобы добиться успеха. — Легко говорить, — с сомневающейся интонацией в шепелявом голосе геолог небрежно скрещивает ноги, от чего Леон с трудом сдерживает печальный вздох, хотя отступать вовсе не собирается. Пальцы ловко поглаживают впалый живот, пока робот едва слышно хныкал и ёрзал на месте, а ящерка успешно игнорировал приятно покалывающее ощущение в животе и немногословно молился, дабы не обжечься. Однако, когда парень ощущает, что переступил эту едва ощутимую грань и до его ушей начали доноситься скорее не ворчливые вздохи, а более смущённые и дурманящие, он, невольно прикусив губу, позволяет себе подняться выше и коснуться металлической груди. В ней не было ничего особенного, но всегда радовала реакция, с которой Карл каждый раз отвечал на данное прикосновение, и, естественно, сейчас тоже не стало исключением — геолог сдавленно простонал и, чуть вздрогнув, прикрыл рот рукой, — боже… очень легко говорить… Бинго. — Ну, я же не дрожу на пустом месте, в отличие от тебя, «не-чувствительный», — Леон с ехидной улыбкой продолжает ненавязчиво изучать плоскую, но чересчур горячую и так и манящую грудь одной из рук, пока вторая выбирается из-под неплотной футболки и, пройдясь по всей поверхности, нежно коснулась бедра, состоявшего из каких-то подвижных соединений (Леон безуспешно пытался разобраться в этом), ненавязчиво поглаживая поверхность и с детским любопытством высматривая реакцию на этот жест. В любом случае, её не потребовалось ждать чересчур долго, ведь Карл вновь сжался, положив свою ладонь, до этого с трудом прикрывавшую рот скорее не в попытке заглушить себя, а просто выразить свои эмоции, на то же самое бедро, хотя на обжигаемые неимоверным жаром пальцы никакой агрессии так и не последовало. Впрочем, ей не было суждено даже существовать в такой ситуации, уж больно хорошо Леон знал своего робота. И нередко этим пользовался. Например, прямо сейчас. — Это разные вещи! Ведь я… ведь ты… — шахтёр пытается выпалить что-то колкое в ответ на такую наглую попытку задеть его эго дважды, в его голосе можно было даже проследить некоторую нотку азарта, но слова быстро путаются, и робот удручённо выдыхает из-за того, что у него не выходит подобрать нужную речь. У него и не получится это сделать, пока ящер уверенно и нагло скользит пальцами по ляжке и, обхватив её, оттягивает куда-то в сторону, тем самым раздвигая смущённому и ничерта не понимающему Карлу ноги. Оценив проделанную работу лишь глазком, рука парня, до этого невинно вырисовавшая фигуры на металлической груди кончиками пальцев, скользит вниз вдоль тела, и, чуть отстранившись корпусом, Леон надёжно обхватывает пояс рукой, после чего вновь усаживает геолога поудобнее, так, чтобы короткие ноги как раз свисали между его бёдер. Удостоверившись, что всё нормально и Карл как-то даже особо не возникает, хамелеон с невинной улыбкой возвращается к прежнему состоянию, продолжая поглаживать бедро, правда, иногда как бы невзначай соскальзывая на его внутреннюю часть. В ответ на все эти возбуждающие прикосновения робот лишь ослабленно мычит, внезапно выпрямляясь и восклицая, — ладно, ты победил! Я действительно блефовал. — Вот как ты заговорил, — парень весело хихикает от осознания того, что прямо сейчас его возлюбленный выглядит и звучит гораздо бодрее, чем в тот момент, когда он только вернулся домой; в это же время геолог выглядит действительно неловко и озадаченно, ведь ему всегда было трудно признавать своё поражение, особенно перед этим хитрецом в зелёной кофте, который обязательно найдёт способ, как это можно использовать. Леон снова подаётся вперёд и утыкается в излюбленное плечо, выговаривая дальнейшие слова в материал футболки, — тогда… что я могу сделать, как победитель? Возможно, поцеловать тебя в шейку? — прижав к себе до сих пор чуть дрожащее тело едва ли не вплотную, хамелеон довольно зарывается в короткую шею и оставляет там небрежный, но слишком долгий поцелуй, во время которого рука, до этого покоившаяся на поясе робота, находит своё место на его талии и, зацепившись за неё, до боли издевательски поддевает пальцами резинку шорт, намереваясь пока что просто подразнить и поиграться. Уже не терпелось попробовать сделать кое-что поинтереснее, но, наверное, стоило потерпеть ещё немного. От этих неловких прикосновений Карл буквально сходит с ума, принимая их с перехватившим дыханием и тихими всхлипами, но он изо всех сил так наивно и отчаянно пытался не подавать виду, да и парню казалось немного глупым разоблачать его, поэтому тот лишь игриво оттягивает момент, продолжая шептать дальнейшие слова чересчур близко к растерянному, но возбуждённому лицу, — Или же я могу сделать что-то ещё?.. Неловкая тишина, сопровождаемая лишь каким-то бессмысленным шумом из телевизора (который, вероятнее всего, стоило выключить, но он всё равно никак не портил романтику) и прерывистым от внезапно накрывшего с головой возбуждения дыханием двух любовников. Карл со сдавленным стоном ёрзает на коленях Леона и подаётся назад, поближе к вездесущим объятиям. — Можешь… — геолог коротко усмехается и устремляет свой взгляд вниз, неуверенно положив одну из ладоней на ладонь своего парня, до сих пор бережно поглаживавшую его ногу. Ящер удовлетворённо прикрывает глаза, ощущая, насколько тепло в низу живота и насколько он близок к главной цели, единственное, что оставалось — лишь выдавить это из Карла. — И что же, малыш? — парень наигранно притворяется дураком, лишь бы робот сам показал, чего он хочет, чего они оба хотят, ведь это попросту выглядело чертовски мило. Как-никак, он всё ещё учился и недостаточно хорошо умел определять свои желания, но, как ни удивительно, идиотизм Леона мотивировал его тыкнуть парня носом в очевидное. Шахтёр коротко хмыкает и молча сжимает тёплую ладонь, после чего с каким-то странным звуком ведёт её вдоль внутренней части бедра всё выше и выше… остановившись буквально в сантиметрах от заветного места. — Мне неловко об этом говорить, — Карл виновато улыбается и в попытке заглянуть в лицо своего возлюбленного разъединяет их ладони, как бы надеясь на то, что тот всё понял. Естественно, он понял. Ящер вздыхает про себя, но встречает даже такой недостаточно уверенный жест с удовлетворённой улыбкой. — Не стесняйся, — рука с талии вновь перебирается на живот, надёжно придерживая своего неуклюжего робота. Чуть выглядывая вперёд, парень коротко выдыхает с вожделённой улыбкой. Ещё час назад он даже не знал, что этот вечер так внезапно станет гораздо интереснее и горячее, но теперь он здесь, ласкает уставшего геолога и помогает ему расслабиться альтернативными способами. Любовь и возбуждение переполняли его прямо сейчас, не хотелось больше медлить, — но я всё равно тебя понял. Уверенный и игривый взгляд пересекается с буквально загоревшимся огоньком смущённым взглядом, и в груди поселяется тёплое чувство пылкой влюблённости. Леон наклоняется и целует Карла куда-то в висок, пока рука бережно и так желанно касается паха и, желая чуть подразнить своего возлюбленного, неторопливо поглаживает его. Он так аккуратно прикасается к такому интимному месту, пока робот, вздрогнув от ожидаемой неожиданности, смыкает ноги, в которые непреднамеренно вцепился пальцами, однако, лишь на считанные секунды, после чего обратно раздвигает их и выгибается, сопровождая это глухим стоном. Это чересчур соблазняюще горячо, слишком прекрасно, именно поэтому хамелеон немногословно продолжает, поглаживая полутвёрдый роботизированный член сквозь две неплотных ткани в каком-то особенном выученном ритме, вытягивая из металлического тельца перед собой удовлетворённые вздохи и, как ни странно, едва слышимые одобряющие восклицания, лишь по интонации которых можно было понять, что останавливаться на этом не стоит. Это был не первый раз, когда происходило нечто подобное, но ящер всегда умилялся такой искренней реакции, хотя и в такой же степени, насколько возбуждался и заводился от неё. В шортах геолога на ощупь уже становилось неимоверно тепло и неимоверно тесно, но, невзирая на это, Леон решается отстранить большую тёплую ладонь, загадочно ухмыльнувшись. — Сразу видно, ты вовсе не чувствителен, — не желая растягивать такой прелестный момент, парень с саркастичной улыбкой скользит пальцами по гладкой поверхности и располагает обе руки на талии шахтёра, вновь поддевая резинку шорт в попытке снять их. Впечатлённый происходящим и таким внезапным выражением Карл не даёт сделать этого, прижавшись к телу за собой и обиженно скрестив руки на груди, сопровождая это раздосадованным хмыканьем. — Я уже признал свою оплошность, — робот надменно поднимает нос кверху, однако едва заметно усмехается после произнесённого слова «оплошность». Но этот смешок не становится щадящим, поэтому геолог продолжает чуть обиженно говорить, пытаясь подавить прерывистое от таких приятных ласок дыхание, — если ты просто издеваешься, то я уйду! Вот. — Да ладно тебе, Карл, — с некоторым подсознательным страхом и нежеланием расставаться с такой сексуальной атмосферой так просто хамелеон вцепляется в талию пуще прежнего, произнося последующие слова обеспокоенным шёпотом чертовски близко к лицу своего возлюбленного, — я же знаю, тебе это нравится. Поэтому, просто дай мне… — не закончив предложение, Леон с коротким сдавленным вздохом тянет руки вниз, предпринимая ещё одну попытку снять с Карла короткие шорты, и, удивительно, не встретив никакого сопротивления — напротив, до ушей доносится чуть раздражённый стон, и к ладоням ящерки добавляется лишний вес, направляющий и помогающий с этим немудрёным делом, — вот… да, вот так, — с довольной усмешкой и до боли раскалённым от приятной духоты лицом парень наблюдает, как их сложенные вместе запястья обличают непримечательное бельё и тощие бедра, снимая с его любовника такие ненужные прямо сейчас шорты — в этой сцене было поистине что-то прелестное, невинное и такое любящее. Остановившись где-то на уровне колен, Карл забирает инициативу и, приподняв ноги, окончательно стягивает материал с себя, откладывая на поверхность постели. После этого робот обратно откидывается назад и как бы лишь своими наивно хлопающими глазками выпрашивает у Леона большего. Это слишком. Этого вполне достаточно, чтобы заставить бабочек в животе порхать с неистовой силой, а стояк окончательно окрепнуть. Зачарованный видом и собственными зацикленными мыслями, Леон с приоткрытым ртом поддевает резинку нижнего белья и, не желая медлить, под неоднозначные сопения геолога окончательно избавляется от последней преграды. Взору, вовсе не удивительно для парня, предстаёт небольшой эрегированный орган, вполне соответствовавший пропорциям маленького робота; хамелеона всегда забавлял тот факт, что он состоит из того же материала, что и конечности шахтёра, однако, способного твердеть по непонятному для парня принципу, подобно человеческому… например, прямо как сейчас. Прикусив губу в ошеломлённом восхищении, краем глаза ящер замечает, как на головке члена выступила небольшая капля чёрной жидкости, заменявшей большую часть телесных жидкостей его механического возлюбленного. Леон с некоторой похотливой наглостью переводит взгляд на Карла, который, в свою очередь, продолжал едва заметно дрожать от предвкушения и, в целом, буквально изнывал из-за нетерпения и желания большего. Так мило и так горячо. Впрочем, кто хамелеон такой, чтобы не помочь своему парню в такой нетривиальной ситуации, причиной возникновения которой стал он сам? Поглаживая плоский живот свободной рукой, действующая рука проходит вдоль всего раскалённого тела робота и останавливается, оказавшись перед лицом парня. Небрежно плюнув на неё, ладонь немедля возвращается на место, вот-вот намереваясь прикоснуться к изнемогающему от таких страстных прикосновений истекающему смазкой члену, обладатель которого дрожал, шипел и постанывал от возбуждения… но быстро отдёргивает себя. — М-м… можно? — чуть хрипловатый голос с трудом вырывается из горла, учитывая то, что таких глупых вопросов задавать вовсе не хотелось — вполне очевидно, что они оба хотят этого (сжавшееся металлическое тело, сидевшее на коленях хамелеона, наверное, хотело этого даже сильнее, судя по такой животрепещущей реакции), что Леон попросту не имел права медлить, однако эти слова показались парню хорошим и наверняка не самым последним способом подразнить мелкого и крайне возбуждённого геолога, который, вполне вероятно, сам накинется на него, если он продолжит в таком темпе. Тело крайне остро реагирует на эти мысли, но хамелеон, собрав всю силу своей воли в кулак, откладывает их в дальний ящик, ведь для того, чтобы потерпеть ещё немного, пресловутой силы воли уже не осталось. — Боже… — Карл судорожно выдыхает, устремляя свой внезапно потухший от развратного смущения взгляд в потолок, изо всех сил игнорируя то, как хитро и игриво смотрел на него его парень. Металлические ладони, до этого всё ещё покоившиеся на ладонях Леона, вцепляются в них пуще прежнего, пока их роботизированный обладатель продолжал со сбивчивым дыханием судорожно проговаривать дальнейшие слова то ли в лицо ящеру, то ли куда-то в пустоту, — конечно… всё для тебя, Леон. Впрочем, большего и не требовалось. Хамелеон добился долгожданного согласия, причём не самого нейтрально настроенного, поэтому медлить попросту бессмысленно. С нежной улыбкой он вновь переводит взгляд на главную причину тесноты в своих штанах, чуть дрожащими кончиками пальцами прикасаясь к возбуждённому органу, проводя вдоль всей длины и уделяя значительное внимание головке. Как-то даже смешно от того, что они занимались сексом не впервые, но каждый раз вечно ощущался, словно первый, пока его не затмевал последующий опыт. Однако такое необычное ощущение вовсе не перечило опыту и знанию некоторых важных аспектов о хрупком теле шахтёра, которое, по сути, и не было предназначено для плотских утех столь долгое время, чем ящер намеревался воспользоваться прямо сейчас. Размазывая малое количество чёрной смазки по головке, Леон подаётся вперёд и целует горячую шею, пока игравшиеся пальцы ловко обхватывают член и прижимают его к влажной и слегка липкой от смазки ладони — от такого простого жеста по комнате раздаются удовлетворённые прерывистые вздохи, и робот, неподконтрольно раздвинув ноги совсем чуть-чуть от вездесущего вожделения, прикрывает рот ладонью, до этого лежавшей в районе его живота. Его возлюбленный замечает это довольно-таки поздно, когда уже осмелился начать двигать ладонь знакомыми рывками вверх-вниз, пытаясь уделить внимание всей длине, однако, очень медлительно и издевательски интригующе, лишь бы дать ласкаемому геологу привыкнуть, и по чистой случайности обнаружил, что глухие стоны начали походить на извращённые и искажённые прикрывшей рот ладонью мычания. — Прошу, не скрывай этого, — Леон пытается заглянуть в жёлтые механические глазки, которые чуть блестели от тёмных слёз, и, не прекращая поглаживать чуть пульсировавший орган с довольным наслаждением, прижимается к выгнувшемуся от очередной волны возбуждения телу Карла с удовлетворённым рычащим стоном, — я так хочу слышать тебя. — Просто… мне так хорошо, — сквозь ненавязчивые всхлипы геолог внезапно для себя стонет в прижатую ко рту ладонь, когда пальцы хамелеона несильно сжимают изнывающий орган и несколько раз скользят вдоль всей длины резкими рывками, вовсе упуская из виду, как запястье Леона, до этого зарытое под растянутую футболку и придерживавшее робота за живот, выбирается из этого до боли нагретого воздушного пространства и быстро добирается к его не менее раскалённому сексуальным напряжением лицу, сжав пальцы на запястье Карла. — Я же только начал, — парень возвращается на привычно медлительный темп и с искажённой похотью улыбкой тянет сложенные вместе руки вниз, обратно под футболку, располагая дрожавшую и изредка чересчур сильно напрягавшуюся от импульсов ладонь где-то в районе механической груди, направляя и тем самым заставляя Карла трогать самого себя. Почувствовав спустя некоторое время неторопливых толчков полную уверенность в своих действиях и начиная ощущать полную отдачу своего возлюбленного в виде развратных поскуливаний, поёрзываний на месте и подрагивающих ног, ящер позволяет себе сочетать невинные прикосновения пальцами к головке, размазывающие накопившуюся смазку, дабы ещё сильнее подогреть интерес, но оттянуть долгожданный для шахтёра момент разрядки, вместе с грязными и резкими толчками, проходившимися по всему телу робота приятной дрожью и вызывавшими рыдающие стоны, которые, в свою очередь, сводили с ума хамелеона и от которых плоть в собственных штанах приятно пульсировала, напоминая о себе и удовлетворении собственных желаний. Наблюдая за тем, насколько Карлу приятно от таких разнообразных ласк, парень с усмешкой утыкается в плечо своего мальчика и переходит на более строгий и, неудивительно, доминирующий тон, чувствуя себя достаточно возбуждённым для того, чтобы попытаться утолить свои желания вербально, чуть поигравшись с находившимся в уязвимом положении роботом, — ну надо же, ты буквально слюни пускаешь от того, как я тебе дрочу. Неужели это настолько приятно?.. — Д-да… да, очень, — спустя довольно-таки долгую паузу геолог дрожащим голосом проговаривает эти желанные слова, не прекращая постанывать от одновременно таких предсказуемых и непредсказуемых движений своего парня. Такой хорошенький и невинный, полностью заслуживающий удовлетворения его похотливых желаний, о которых, иронично, даже не успел заикнуться. Погрузившись в рассуждения о прелести тельца перед собой, Леон вовсе упускает из виду, как его возлюбленный, всё ещё прижатый к его телу, сам начал ненавязчиво и слабо толкаться в кулак парня, нажимая своей ладонью на его ладонь, тем самым потираясь своей мелкой задницей об его пах. Это чересчур приятно и крышесносно, хотя и недостаточно для того, чтобы отвлечь от удовлетворения его прелестного парня. Вцепившись в тело робота сильнее и попытавшись поддерживать этот ритм вместе с тем, чтобы Карл продолжал тереться об его эрегированный член, парень с участившимся от сильного возбуждения дыханием незначительно наращивает темп, несильно сдавливая роботизированный орган и выдавливая из шахтёра сдавленный писк, — прошу, хах… быстрее… — Я рад, что ты больше не скрываешь этого, — сквозь прерывистые вздохи из-за с трудом усмиряемого возбуждения, с каждым небрежным толчком металлического тела всё сильнее и сильнее напоминавшим о себе, просачивается нежная усмешка, не имевшая никакого пошлого контекста, однако слова звучат чересчур развратно и смущающе просто из-за того, что прямо сейчас им обоим было хорошо и они оба получали своеобразную разрядку после трудного дня. Привычным движением соскользнув запястьем с чуть вздымавшейся груди на горячую талию своего маленького робота, Леон уверенно обхватывает её одной рукой и неимоверно сильно прижимает Карла пятой точкой к своему паху, пытаясь одновременно тереться выпиравшим разгорячённым и, кажется, уже вовсю истекавшим предэякулятом членом об горячую и такую любимую задницу, однако, продолжая мастурбировать постанывающему геологу, и не сбиваться с постоянного рваного ритма, что выходило уже не так хорошо, как хотелось… но, кажется, шахтёру, глотающему воздух, всхлипывающему и цепляющемуся дрожащими пальцами за всё, что только можно, это вовсе не мешало наслаждаться сексом в не совсем обычной и вовсе не привычной форме. Ящер, уже самостоятельно ёрзая на поверхности постели от предвкушённого нетерпения, чуть отрывается от металлического плеча, поцеловав его напоследок, и неторопливо приближается к лицу робота, перед этим хорошенько изучив короткую шею, не пожалев для неё влажных поцелуев и несколько наглых укусов, вызвавших у Карла непредвиденную бурю возбуждённых донельзя эмоций — по крайней мере, его выпрямившаяся фигура и то, с каким остервенением он прикусил губу, намекали на то, что ему понравилось это. Наконец оказавшись на одном уровне с головой любимого парня, хамелеон с чуть приоткрытым от частых вздохов ртом открывает себе обзор на половину лица шахтёра и улучшает видимость того, с каким быстрым остервенением его пальцы умело проходят вдоль всего твёрдого члена, смазывая его увеличившимся количеством чёрной жидкости (которая, кстати, с этого угла напоминала нефть, но таковой всё равно не являлась), остатками своей слюны и небольшими каплями выступавшего на ладони пота. Однако Леон не пользуется этой возможностью получше увидеть то, что он делал с порывистым вожделением, отдав предпочтение тому, чтобы уткнуться щекой в щёку своего возлюбленного (чему, конечно, как и всегда, немного мешала не отделяемая от головы робота каска, но это было вовсе не критично) и немного потереться, показывая своё чувство истинной привязанности и любви, невзирая на дикое возбуждение, — знаешь, ты довольно-таки миленький… ну, в таком виде. — Не издевайся, я п-просто… боже, я неспособен спорить прямо сейчас, — Карл мельком смотрит вниз, на причину его такого сильного возбуждения, которое всё ещё не намеревалось угасать так просто, после чего переводит взгляд на своего парня, но протяжно стонет от того, что пальцы вновь сжали разгорячённый орган, на некоторое время даже перекрыв постоянный скользкий и влажный звук дрочки, сгорбившись на долю секунды от импульса, что вызвало на лице ящерки ту же нежную и очарованную улыбку. Действительно, очень миленько. — В этом есть свои плюсы, — хамелеон отвечает ехидным хихиканьем и, обнаружив, что его возлюбленный реально никак не возникает и даже не смотрит своим обычным влюблённо-раздражённым взглядом, окончательно увлёкшись горячими прикосновениями парня, ловит чуть выскользнувшее из некрепких объятий тело, прижимая обратно к своему паху, намереваясь продолжать ласкать геолога, пока этого не станет либо искушающе мало, либо удовлетворённо много, прослеживая весь процесс собственными глазами, поэтому слишком поздно замечает, как металлическая ладонь, до этого чуть направлявшая и толкавшая к искушению, освобождает руку Леона и бегло скользит вдоль всего его тела, зарывшись в волосы напоследок. Заметив это перемещение действительно тормознуто поздно, парень поднимает взгляд на шахтёра, как бы пытаясь выяснить, что тот задумал прямо сейчас, но встречается лишь с блестящими от восхищения и вожделения, но всё равно тускловатыми от утомления жёлтыми глазками-фонариками, полными одобрения, страсти и особенной любви. Это идеально и так хорошо, наверное, если бы счастье можно было изобразить, в глазах Леона оно бы навечно застыло этой картинкой. В низу живота приятно покалывает, и хамелеон инстинктивно тянется своим лицом вперёд, но его опережают — металлическая рука ненавязчиво нажимает на его голову, и их губы соприкасаются в нежном и невинном поцелуе, однако, они оба, словно читая мысли друг друга, не желали оставлять его таковым, поэтому немедля углубляют его, изучая друг друга на каком-то вселенском уровне, сопровождая всё это дрожащими и прерывистыми стонами, короткими смешками и причмокивающими звуками. Леон с прикрытыми глазами подаётся ещё ближе и чуть наклоняет голову, с огромным удовольствием в промежутках между развратным поцелуем оставляя короткие и бережные чмоки, и ощущает, что свободные движения его возлюбленного стали более скованными, а его руки незаметно соскальзывают на тело хамелеона, приобнимая его и прижимая к себе. Зная его достаточно хорошо, парень пришёл к выводу, что это могло значить только одно… — Леон, господи, я больше не могу… — Карл отстраняется первым с прерывистым дыханием, бездумно облизав влажноватые от слюны губы. Его рот приоткрыт, из которого, однако, больше не вырывались даже довольные стоны в порыве экзальтации, лишь губы его немного дрожали, его глаза были полузакрыты и с них стекало приличное количество слёз. В общем, он выглядел так, будто совсем-совсем близок к концу, поэтому Леон, чуть сбившись с ритма на секунду, беспрекословно делает то, что должен — ни в коем случае не останавливается. Комнату наполняет рваное и чересчур громкое дыхание обоих любовников, пока парень с неистовой скоростью надрачивает роботу, задевая все чувствительные точки и окончательно сводя своего партнёра с ума. Внезапные стоны стали гораздо громче, напоминая отчаянные и такие возбуждённые вскрики, колени геолога чересчур сильно дрожат, а пальцы яростно, но всё ещё безболезненно вцепляются в кожу и волосы хамелеона. В какой-то внезапно наступивший момент дыхание робота перехватывает, и всё его тело напрягается в божественном экстазе: его плечи выпрямляются, ноги чересчур сильно и почти что неестественно раздвигаются, всем телом подаваясь вперёд, навстречу этим приятным ощущениям, а на шумном выдохе в воздухе растворяется с трудом произнесённое имя, имя человека, который прямо сейчас был рядом, имя человека, который удовлетворил желания, имя человека, которого так сильно любит. От этого по-детски невинного поступка и того, с какой сладкой интонацией простонал его имя Карл, сердце невольно пропускает удар. Ощущая ладонью приятную пульсацию всё ещё слегка твёрдого члена, с пальцев Леона медленно стекала вязкая, липкая и слишком горячая жидкость, от которой вроде бы и хотелось тут же избавиться, чтобы не доставлять никакого смущения и дискомфорта утомлённому таким физическим контактом шахтёру, но, с другой стороны, парень сам по себе устал, чтобы пошевелить даже пальцем, поэтому он лишь положил грязную от своеобразного семени руку возле паха Карла, тяжело глотая воздух и пытаясь закрыть глаза на собственное до сих пор не раскрывшееся возбуждение. Пока ящер был занят раздумьями, робот обессиленно опустил руки на поверхность постели и положил голову на плечо своего парня, медленно моргая и устремив свой взгляд на потолок. Тяжёлое и громкое дыхание быстро становится легче и тише, сменяясь едва слышимыми сопениями. Это всё ощущается, как какое-то сладострастное забытье, которого они явно заслуживают, но которое, к сожалению, длится не дольше, чем сам момент оргазма. Наконец более-менее придя в себя, хамелеон с чуть натянутой невинной улыбкой устремляет взгляд на геолога, который тоже выглядел уже чуть бодрее. — Ты как? — вопрос, заданный посреди тишины, нарушаемой лишь шумом телевизора, который появился в диапазоне слышимости только сейчас, возвращает Карла в реальность и немного отрезвляет его, делая выражение лица более осмысленным и сдержанным. — Я… эм. Думаю, в норме. Это было слишком великолепно, чтобы чувствовать себя от этого так, будто тебя разъедает, — со скромной улыбкой робот неловко смыкает пальцы в замок, встречаясь своим смущённо-невинным взглядом, изо всех сил пытающимся сделать вид, что только что произошедшего вовсе не было, с ехидным и довольным взглядом хамелеона, явно не намеренным замалчивать то, что только что произошло. Продолжая приобнимать геолога за талию, Леон чуть тянется вместе с ним к тумбочке, стоявшей рядом. В руках парня быстро возникает небольшая салфетка, благодаря которой легко очищает свои пальцы и своего возлюбленного в целом, избавляясь от ещё не успевших высохнуть следов их маленького преступления во благо. Карл просто молча наблюдал за тем, как ящерка умело убирался и, завершив этот не совсем эстетически красивый процесс, откладывает салфетку обратно на тумбочку возле упаковки, намереваясь убрать её как-нибудь потом. Сейчас он был полностью увлечён своим маленьким роботом, хотелось быть рядом с ним спустя такой длинный, тяжёлый день и наконец-то отдохнуть… из этих рассуждений созревает некоторое беспокойство за покорно сидевшего на коленях геолога, поэтому, поцеловав его в макушку, изо рта вылетает ещё один менее уверенный вопрос. — Тебе же стало лучше?.. — Леон кладёт обе руки на талию возлюбленного, с нежной улыбкой прижимая его к себе. Невзирая на то, что он чувствовал утомление и слабую радость из-за того, что выполнил свою миссию, прожигающее тело насквозь возбуждение ещё не собиралось отступать, от которого каждого прикосновение всё ещё обнажённого Карла к разгорячённой коже попросту сводило с ума. Но нет, он не собирается что-либо делать с этим, особенно тогда, когда он всё ещё не уверен в том, что его мальчику действительно лучше. — Определённо, — спустя короткую паузу шахтёр тяжело вздыхает и неловко усмехается. Металлическое тело вновь чуть ёрзает на месте, его руки тянутся вниз, вдоль его ног, и, добравшись до пункта назначения, зацепляют пальцами всё ещё болтавшееся где-то на уровне колен бельё, после чего Карл застывает, а тон его голоса становится одновременно и более серьёзным, и более заигрывающим, — хотя, хотел бы отметить… я не хочу оставлять тебя без внимания, поэтому… Это то, о чём он думает? Леон нервно прикусывает губу, его дыхание невольно перехватило, а в низу живота что-то приятно закололо. — На что ты намекаешь, малыш? — с притворно хитрой улыбкой ящерка пытается заглянуть через плечо робота, чтобы понять, что он делает, но улыбка сразу же невольно спадает с его лица, когда он замечает, что геолог неторопливо стягивает с себя лишнюю одежду. Пытаясь показаться невозмутимым таким жестом, Леон выпрямляется и краем глаза замечает, как Карл нагибается, кажется, снимает с себя бельё и небрежно скидывает его на пол, после чего с многозначительной ухмылкой оборачивается, переносит вес на свои ноги и поворачивается к своему возлюбленному лицом. Боже, горячо. — Сейчас узнаешь, — робот приподнимается на коленях и приобнимает хамелеона за плечи, неизбежно приближаясь к его лицу с загадочной ухмылкой. Пытаясь подавить изо всех сил желавшее взять контроль над телом возбуждение, Леон с приоткрытым от удивления ртом обхватывает Карла руками за пояс, тем самым приближая тело геолога поближе к себе, но приближавшееся раскалённое лицо всё-таки отстраняет. — Только после этого ты обязательно расскажешь мне, как прошёл твой день, — высматривая реакцию на лице своего парня, уголки губ хамелеона невольно приподнимаются, хотя он и пытался выглядеть строго, будто он ставил какой-то ультиматум. В ответ на это Карл лишь ярко улыбается, невинно прикрыв свои блестящие глазки. Какой же он всё-таки проницательный и милый. — Конечно! — и он подаётся вперёд, и их губы соприкасаются, и их руки переплетаются, и их стоны раздаются в унисон, и их тела вновь сливаются воедино в этой прелестной горячей страсти. Впрочем, это уже совершенно другая история… Оказывается, массаж не только прекрасный способ сделать своему любимому приятно и облегчить его день, но и начать хороший эротический вечер, который кончится уже далеко за полночь… Леон взял это на заметку.