i_n_k_u_b_o_s_s
Первым делом я обратил внимание на аватар. Это был простенький рисунок, старательно нарисованный в программе вроде «паинта» или «корел-дро». Мрачновато, но со вкусом. С тёмно-серого фона на меня насмешливо глядел алыми глазками-капельками чёрный силуэт, который как будто светился за счёт жёлтого абриса. Поначалу мне показалось, что на груди у него криво нарисованная роза, но, когда пригляделся внимательнее, вздрогнул. Это была не роза, а кровавая дыра, на месте которой должно было находиться сердце. Вторая странность – описание. Под картинкой, которую я с превеликой радостью прокрутил вверх, вместо описания или приветствия одиноко висел значок черепа. А под ним – пять строчных букв к о н е ц и две далеко расставленные друг от друга точки. Что автор пытался этим сказать, честно, мне было не особо интересно. И вообще, к чему такая таинственность? Неужели читателям такое нравится? Ответа не пришлось долго ждать. “Автор в избранном у 4723 читателей”. И это при том, что работы всего четыре. Но что сильнее меня изумило, так это дата написания первой работы! 13 января 2022 года. Это всего два месяца назад. Подумать только, прошло каких-нибудь два месяца, – а у работы уже 8267 плюсиков и 12 наград. Боюсь предположить, сколько там отзывов. Я икнул. Память услужливо преподнесла моих многочисленных читателей, количество которых еле-еле дотягивало до пятисот, напомнила о шести годах добросовестного неленивого фикрайтерства, подсказала, что я, в общем-то, собаку на этом деле съел, или вернее, фикбуковского кота. А этот человек раскрутился за шестьдесят дней! Каких-то. Шестьдесят. Дней. Что же особенного в этом Инкубоссе? Я прокрутил страницу к самому главному, к тому, что определяет любого фикрайтера, а именно к ленте его работ. Первой меня встречала «Королевская Дуэль», это название показалось смутно знакомым. Где-то уже я на него натыкался… Да, конечно! И как я мог забыть, ведь именно к этой работе Инкубосса отсылался мой читатель, KPIK DUSHI. Я снова обратил всё внимание на монитор. «Королевская Дуэль» оказалась довольно популярным ориджиналом, в метках стояли «ужасы», «мистика», «насилие», «противоположности» и наконец, описание в пару строк: “Их пути с самого начала разнились: чёрная пешка, белая пешка. Путь жертвы и путь хищника. Но теперь они Королевы, остаётся только поставить «мат» и покончить с этой глупой партией”. Эта макси-работа обновлялась не так давно, в этот четверг, а её статус гласил «в процессе». За ней шла более ранняя работа с очаровательным названием «Четыре нимфы». На миг я подумал, что это что-то из дуэта романтики и мистики, к которым, признаться, я был неравнодушен, и в моей голове уже рисовались шальные образы: автор и гарем его обворожительных муз одна краше другой! Ночь, луна, лёгкая эротика, звёзды, обжигающий чай. Я уже начал понимать, что эти люди нашли в Инкубоссе! Но нет. Когда мои глаза наткнулись на рейтинг и метки, улыбка сползла, как растаявший снег с весенних крыш, а во рту мертвенно пересохло. Это был джен. С самым низким рейтингом. С тем, который ещё NC-21. И метки: «раздвоение личности», «искусство», «селфхарм», «жестокость», «сюрреализм», «преследования», «слом личности», – и это ещё не полный комплект. О романтике и любовных страстях тут, конечно, речи и быть не могло. После «Нимф» я решил, что этот автор уже ничем меня не удивит, тем более, судя по датам, работы стоят в традиционном порядке по обновлению, а значит, две последние были написаны первыми. Как известно, ранние работы – это почти всегда проба пера, не больше. Так я думал. Ничем не удивит? Ага, конечно! Похоже, этот пользователь – сплошная загадка с тузами в рукаве! «Играть за белые фигуры». «Играть за чёрные фигуры». На этих двух названиях меня разобрал смех. Долгий, знобящий, истерический. То ли свет монитора среди тёмной комнаты, то ли тяжёлый день (или даже жизнь) сказались – так или иначе, это стало последней каплей, которая одним ударом уничтожила нервы. Успокоившись, я мысленно поблагодарил судьбу за то, что живу в квартире один, и с новыми силами вернулся к Инкубоссу и его шахматам. “Играть за чёрные фигуры, играть за белые… – Я сдержанно улыбнулся. – Да он смеётся? Это кнопки из какой-нибудь компьютерной игры или названия работ? Или, может, он рассчитывал собрать аудиторию шахматистов, чтобы за партией шахмат обсудить с ними свои писательские предпочтения? Поговорить о своих жутких фетишах? А забавно! Любопытно: если нажать на название, запуститься игра за белые и чёрные фигуры? Или это будет хуманизация?” Но среди меток ничего похожего на «хуманизацию» или «персонификацию» не было. Кроме того, ни намёка, о чём пойдёт речь в произведении, ни крошечной подсказки, ничего. “Чёрная пешка делает ход”, – звучало в описании. К игре «за белых» – аналогичное, только ход делает уже белая пешка. Тянет на диссоциативное расстройство: играть с самим собой с разных сторон. Впрочем, мне интересно, что это. Я посмотрел на время: 2:48 Посмотрел на оценки читателей: +8267 Посмотрел на размер: 168 страниц, 25 частей, статус «завершён». И кликнул мышью…* * *
ИГРАТЬ ЗА ЧЁРНЫЕ ФИГУРЫ
На шахматной доске ты безыскусна, Ты пешка, а таких, пожалуй, – тьма! Ты говоришь, это искусство? Твой путь и мерзок, и неверен. Уж бездна под ногой видна, Опомнись: ты давно мертва! Но не отступишься, пока Не станешь Чёрной Королевой!
Глава Первая «Улыбнись!»
Луна темнела. Нет, не так – луна наливалась кровью. Точно надкушенное яблоко, она была отброшена Воплощением Созвездий на небо, как что-то ненужное, бесполезное. В ту же ночь юное и трогательно хрупкое создание – Кларисса, дочь короля и королевы Мерцающего поля, была точно так же, как это яблоко, выброшена злыми ветрами на холодный ночной берег. Шипастые кусты, в которые ей не посчастливилось упасть, затрепетали, протянув к жертве свои колючие ядовитые ветви. Точно тысячи комаров набросились на беднягу разом! Их острые металлические иглы с наслаждением вонзались в молодую молочную кожу, разрывая её сладостный покров своим безжалостным остриём. Иступлённый и беспомощный визг девушки огласил ближайшие окрестности чудовищным эхом. Но шипам визги жертвы нравились не меньше, чем её плоть. Они тысячами радостных иголок тянулись изголодавшимися зверями к её венам и артериям, как будто веками томились жаждой по человеческой крови и готовы были высосать из несчастной всё до последней капли. Ветви благодарно склонялись над бьющейся в истерике Клариссой, клевали её в лицо, остро и жгуче схватывая капли слёз, бегущих бесконечным потоком по её щекам и шее. Лишь изредка они позволяли себе сладостно возиться в белые как мел щёки или трепетавшие от ужаса складки век, а иногда и в мякоть румяных, искусанных от невыносимой боли, девичьих губ. "Улыбнись! Они смотрят", – одёрнул её чей-то холодный голос. Кларисса в панике взмолилась о помощи у неизвестного и попыталась вырваться из колючих объятий монстра. Но кустарник при виде её неповиновения пришёл в ярость. Если до этого шипы сдерживались и щадили свою жертву, то теперь их ничего не удерживало. Не обращая внимания ни на слёзы, ни на дикие крики, иглы неосторожно разрывали плоть в самых “вкусных”, по их мнению, местах, нахально врывались в венозные стенки, жёстко царапали кости и хрящи. Кларисса мечтала только об одном – умереть. Умереть сейчас же и освободиться от этого дьявольского создания, что выпивало её кровь, словно это была не кровь вовсе, а вкуснейшее долголетнее вино, а сама она – искусно приготовленная к нему закуска. Закуска, не имеющая права на протест, закуска, мучения которой равносильны жертвам на гладиаторских боях, жертвы, которые принадлежат лишь ему... монстру шипастых кустов. Девушка в очередной раз вскрикнула, срывая когда-то прекрасный, ласкающий слух голос. Шипы с двух сторон жадно впились своим раздирающим металлом в уголки её рта, не давая и шанса сомкнуть его. Следом за этим страшным обездвиживанием одна из ветвей варварски бросилась меж губ ей в рот и нацелилась на язык. Холодея и крича от ужаса и боли, с сыплющимися градом слезами девушка рванулась прочь в безумном, полуобморочном желании избежать этого кошмара. Но этим резким движением, Кларисса только ухудшила ситуацию. Куст, на который она наткнулась спиной, ожил и своими шипастыми пастями разорвал дивные ткани её королевского платья. От изысканного наряда остались одни лохмотья, которые унизительно сорвал с неё ветер. Холод его дыхания, в котором отразилась ни то насмешка к иноземной жертве, ни то презрение, пробрала её до костей не хуже шипов. На какое-то мгновение луна сочувственно объяла своим светом нагую, но всё ещё необыкновенно прекрасную девушку, мраморное лицо которой превратилось в маску нескончаемого страдания. Её тёмные волосы цвета блестящего угля взвились с ветром. Она с нарастающим облегчением подумала, что это конец. Но ровно в следующий миг её по позвоночнику издевательски хлестнула волна шипов. И ещё раз! И ещё, и ещё!.. Попадая на кровоточащие раны, задевая изящные рёбра и белые ягодицы. Кларисса настолько ослабела от боли, что её ноги безвольно подогнулись, как у тряпичной куклы, и она, несомненно, упала бы на землю, если бы колючие ветки не схватили её за ноги и тесно не стянули до крови колючим поясом обнажённую беззащитную талию. "Улыбнись же, и всё закончится, – смеялся чей-то голос со всех сторон. – Одна твоя улыбка – и они отпустят тебя. Один твой смешок – и они исчезнут". Повинуясь указаниям, Кларисса попыталась улыбнуться, но замершие до этого в раздумии шипы, как по щелчку, поймали шипастой верёвкой её язык. Девушка зажмурилась и перестала дышать. Но вопреки её страхам, вместо того, чтобы сразу впиться в мягкую ранимую кожу, шипы, чувствуя трепет и отчаяние своей слабой, полностью подчинённой их воле и целям, жертвы, принялись заинтересованно бродить по нему, тыкаясь то тут, то там своими острыми носиками. Они будто усыпляли бдительность, уговаривали беднягу успокоиться, сдаться, обещали спасение и покой. Острые иголочки приятно царапались, щекоча, блуждая по кончику языка, по бокам, задевали нёбо, аккуратно прыгали к корню. Наконец девушка успокоилась и перестала обращать внимание на прочую боль. Шипы, только этого и ждавшие, беспощадно вонзились в язык колючей проволокой! Живыми нетерпеливыми иголками они пронзали его насквозь, наполняя рот горьким привкусом крови, которую тут же сами жадно поглощали, задевая дёсны и щёки. Шипов становилось всё больше и больше, ветви неудержимыми захватчиками нагло врывались извне. Шипастые ленты оставляли свои насиженные места, на животе, шее, руках, и спешили к лакомому кусочку. Их иглы терпко вгонялись, не давая своей жертве ни единой возможности не то, что издать какой-нибудь жалобный звук – даже вздохнуть! "Улыбнись! Твоя улыбка очаровательна! Как можешь ты рыдать из-за таких-то глупостей! Они тебя любят, смейся!" – звучало в её ушах, а рот наполняли миллионы взбудораженных иголок. Какие-то из шипов, не обращая внимания на ветки, пронзали её губы, сшивая их между собой, так что единственной возможностью вдыхать воздух оставался нос. Шипы тянулись к её слезам, едва ли не к самым глазницам, в жутком нетерпении сдирая иголками кожу, оставляя алые полоски на мертвенно-бледном лице. Шипы терзали её плечи и лопатки, проникали своими иглами между позвонков, щекоча хрящи, доставали своим остриём кожу под ногтями... Шипы... Кларисса закрыла глаза. Усталость и смирение одолевали её. Неожиданно она перестала замечать иглы, боль, головокружение. Ей вдруг стало всё равно, в её груди поднималась злость. Она запрокинула голову и посмотрела на звёзды, они были красными как лепестки роз, как кровь. Её губы, усеянные шипами, растянулись в улыбке. Девушка вздохнула и облизнула шипастым языком скатившиеся с щёк солёно-сладкие слезы, смешавшиеся с её собственной кровью. – Всё верно, – вышел к ней довольный человек с холодными глазами. – Так и нужно, моя юная Госпожа, так и нужно. В поклоне он подставил ей руку, предлагая подняться из побеждённого ею кустарника. Кларисса изящным движением положила на ладонь свою руку с тонкими прозрачными пальцами. Неизвестный поцеловал её и помог подняться. Сторонний наблюдатель удивился бы открывшейся ему картине: шипы, недавно мучившие девушку, спрятались в растении, точно их никогда и не было, а кожа девушки секунда за секундой затягивалась от ужасных ран. – Так значит, я принята? – не обращая внимания на наготу и свои недавние мучения, спросила Кларисса. – Именно. Тебе даровали родовую силу. Какое-то время ты побудешь здесь, но, когда вернёшься, помни, что никто не должен узнать! Инааааче... – Ну, разумеется, я никому не скажу! Или ты думаешь, я не знаю своих обязанностей и, как неразумное дитя, оскверню тайну? – Госпожа-госпожа, следите за словами. Не то ваша пылкость обернётся против вас. Мы же этого не хотим? Кларисса раздражённо промолчала. Провожатый её всё больше и больше раздражал. "Почему именно он?", – с неприязнью думала девушка. Они подходили к огромному замку, высокие окна которого приглашающе горели, ожидая появления виновницы торжества – своей тёмной хозяйки. Кларисса знала: эта ночь решит её будущее. Знала и без колебаний сделала уверенный шаг в неизвестность. Свой первый ход.* * *
Что? Что это было? Какой ещё ход? Я смотрел на последние слова, и с каждой секундой до меня всё яснее доходила суть произошедшего. Главная героиня прошла какой-то ритуал посвящения и была принята в пешки. И, судя по названию, в чёрные. Но несмотря на это, что-то не давало мне покоя. Вроде и написано грамотно и неплохо, вроде и героиню жаль. Но как будто где-то был перегиб. Громкий «глоть» всколыхнул тишину. Сам себя не узнавая, я дрожащими пальцами взялся за мышь, навёл на окошко отзыва и быстро застучал по кнопкам клавиатуры, вбивая в окошко текста роящиеся в голове мысли. Для меня было очень необычным писать отзыв, вот так сразу после первой главы, не сложив представления обо всей работе. Это было то самое исключение, когда хотелось не ставить плюсик под работой и под более подходящим комментарием, как это бывало в большинстве случаев. Хотелось высказаться. У меня, к счастью или к несчастью, отзывы были почти всегда лаконичные, но меткие. Способность выражать мысль парой слов здорово помогала в жизни. Особенно такому как я: хмурому интроверту-фикрайтеру, для которого любые обронённые слова то же, что деньги, брошенные на ветер; тот человек, что даже в кругу друзей остаётся тем самым молчаливым другом, который смотрит умными глазами и изредка подаёт голос, чтобы сказать что-нибудь остроумное – и замолчать. Единственным, кто мог развязать мне язык оставался Продавец сов, автор приключенческих детективов по «Гарри Поттеру». Один он способен довести меня до состояния километровых сообщений капслоком, и из-за него же я частенько разоряю свои запасы ромашкового чая, который всегда был мне преданным другом и помогал успокоить нервы. Хотя, может, это просто эффект плацебо, – кто знает? Итак, сложив все свои мысли в тройку предложений, я отправил отзыв. С чистой совестью вздохнул. С циферблата уже глядел четвёртый час, с неба – полная луна. На секунду она мне показалась красной. Я вздрогнул. Решив, что забивать голову такими глупостями… глупо, я поскорее лёг спать. Уснул только под утро. Я всей душой ненавидел и проклинал этого «демона»: в университете сегодня нам обещали дать контрольную по теме, которая вызывала у меня трудности. Подготовиться к ней я планировал с утра, думал полистать конспекты и учебник. Если бы только не эта бессонная ночь! Ночь, после которой меня охватил всеобщий вирус страха и интереса к этому таинственному автору. Ночь, на протяжении которой я не мог сомкнуть глаз из-за теней и ужасающих звуков в комнате. Я не знал, как буду писать эту контрольную. И поэтому, пока ехал в автобусе, чтобы немного расслабиться, открыл вкладку с фикбуком. По спине точно током ударила волна мурашек. Среди уведомлений был он…Ответ от Инкубосса.