На заре

      Воздушный змей застрял в ветках ясеня. Крона могучего дерева укрывала в своей тени часть каменного одноэтажного домика. Девы столпились на ухоженном газоне. Все как одна задрали головы.       Ну, и как теперь достать эту новенькую игрушку? А змей был красив: ярко-зелёный, украшенный эльфийскими узорами, на хвосте болталось множество разноцветных лент. Кто-то предложил отыскать эльфа, что жил в этом маленьком доме. У него ведь должна была быть лестница. И, наверняка, этот муж народа мог бы помочь девам достать их игрушку. Но где его искать, было не ясно. С чего-то все они решили, что жить в таком скромном доме мог только муж. В домах, где хозяйничала женская рука, всегда было много цветов, украшений, и в целом скудно обставленным такое жилище не назовешь. А это… Ну так себе.        Улл смотрела на возникшее безобразие — застрявшего змея — и прикидывала, сможет ли забраться по лианам на навес крыльца, а оттуда на крышу, немного проползти, и вот она уже будет как раз под кроной дерева, в которой и запуталась её новенькая игрушка. Только бы росту ей хватило! Она-то была слишком уж низкорослой даже для молодой эльфийки. Но никто из её подруг, что успели немного вытянуться ростом, не рискнул бы лезть на крышу, а ждать незнакомого мужа неведомо сколько — только зря терять время.       Она наконец решилась. Взберется туда безо всякой лестницы. Что она, трусиха какая, что ли?   — Подсобите, давайте, — Улл подошла к закрытой бочке и принялась двигать ее с места. Но эльфийкой она была молодой, а потому тяжести ей не давались. Ещё зим двадцать придется обождать, пока её тело начнет приобретать истинную эльфийскую силу и прочность, а пока она не уступала разве что смертным юношам.        Улл укоризненно глянула на подруг. Те недоверчиво косились на нее, но все же, немного помедлив, подошли помогать. Так втроем они сдвинули бочку, а затем и вовсе втащили ее на крыльцо.   — Улл, не нужно. Давай дождемся хозяина дома, — жалобно протянула Лисиль. Нежная, во всех смыслах, дева всегда опасливо отговаривала её от любого приключения. И, признаться, были у нее на то все основания.       Улл прославилась ещё в первый учебный день своим бесстрашием и, к сожалению, глупостью. Даже она сама себе в том признавалась. Будь в её голове поменьше ветра, стала бы она вестись на поводу у своего любопытства?        В школе, куда ходили все юные эльфы до определенного возраста, она заработала себе прозвище — Дева тысячи бед. Да так оно за ней и закрепилось на многие зимы. Никак ей было от него не отмыться. Эльфийкой Улл была крайне невезучей и не в меру любопытной. Из рук у нее ничего не валилось, но даже маленькой толикой удачи Духи её в рождении не наградили. Вкупе с носом, который хотелось сунуть в любое интересующее её занятие, то была разрушительная смесь. В руках у нее трещинами шла глиняная посуда, телеги всегда только ее обрызгивали водой после дождя; в пасмурные дни, когда она брала с собой зонт, и капля с неба не падала, а как забывала — лило как из ведра. Если оружие на уроках ратного дела бывало неисправным — так оно всегда ей доставалось. Если кто-то спотыкался и падал — так всегда на нее. А любой её порыв сделать доброе дело оборачивался катастрофой. Вот Улл и называли Девой Тысячи бед. В Сиршаллене о ней не слышал только глухой. Да и тому небось жестами объяснили, кого следует избегать. Везде она успела отметиться. В каждой лавке хоть раз да бывала в центре неразберихи. Старшие только посмеивались, находя её всего-то милым дитя, но, как известно, память у эльфов безукоризненная, оттого она и прославилась среди взрослых. А уж среди сверстников и вовсе была легендою. Общались со знаменитостью от силы эльфов десять. Водиться с Девой Тысячи бед было дурным предзнаменованием для её одногодок. Всем, кто был рядом с ней, отказывало везение, и даже самый проворный и ловкий муж становился неуклюжим, как новорожденный. Такие вот о ней бродили слухи. Но нежная Лисиль и подражавшая во всем школьной наставнице Сцине Макидарской Руя избегать подругу из-за глупых слухов не желали. Хотя как никто другой знали, что слухи те беспочвенными не были. Множество раз они заставали подругу в неловких ситуациях, но все уверяли её, что то не злой рок виноват, а непоседливость и неосмотрительность. В конце Руя всегда добавляла, что кому-то не мешало бы повзрослеть.       Улл стала на бочку, схватилась за деревянную балку, ногами зацепилась за лианы, подтянулась, и вот она уже была на крыше навеса. Уроки ратного дела любила, посещала исправно, и так вышло, что и преуспевала, когда дни были удачными и Духи не забавлялись с ней, в упражнениях. Вот тут ей и ловкость ее пригодилась, и прыткость, и чувство равновесия. И даже, кажется, немного удачи ей сегодня ниспослала Владычица лесов. Вниз старалась не смотреть. Но до слуха подбадривающие и напряженные шепотки подруг доносились. Улл себе на страх окинула округу взглядом. Вид с высоты открывался красивый. Дух захватывало, но обзор был не такой уж широкий. Дома повыше, поширше все загораживали. Даже высокие стены града были едва видны в далеке.       Она секунду помедлила и неторопливо пошагала по коричневой черепице, размахивая руками для баланса. На подруг бросила всего один взгляд: Руя и Лисиль, высоко задрав головы и прикрывая от летнего солнца глаза руками, как козырьками, смотрели на неё, нервно притоптывая на месте. Улл улыбнулась, набралась уверенности и продолжила идти. Достанет она этого змея и без хозяина дома. Он даже и не узнает, что три девы народа в его саду немного похозяйничали, вызволяя игрушку.       Улл добралась до дерева. Посмотрела на него с некоторым сомнением и привстала на носочки. Не дотягивалась она иначе до ветки, на которой застрял змей. Держалась она за листву крепко, но больше, видно, для уверенности и ободрения духа. Поздно Улл поняла, что то была не самая надежная опора. Летела она с крыши, визжа, как хрюшка, которых соседский человеческий мальчишка иногда гонял по двору. — Ай, — Улл, вопреки ожиданиям, упала на что-то относительно мягкое, но лбом в какую-то твердь все-таки впечаталась.       Потерла место удара, волосы с лица смахнула, на другую руку глянула.   — Достала! — она счастливо рассмеялась, а через мгновение умолкла.       То, на что она упала, начало шевелиться. А из-за дома уже доносились встревоженные возгласы подруг, что принялись искать упавшее девичье тельце.       Шевелился под ней самый настоящий муж народа. Улл вмиг покраснела, смутилась, сидела она на нем верхом, как на ездовой лошади, и ещё умудрилась задержаться, не сразу встать. Какое непочтение! Недостойное девы поведение! Наставница три шкуры даже с нее, бедовой, спустит, если прознает! — Простите, господин! — Улл тут же вскочила и начала спешно склонять голову, а когда эльф поднялся, посмотрела на него и с искренним сожалением и паническим раскаянием принялась проводить большим пальцем по носу. — Мне правда очень жаль! Я не хотела оскорбить! — Извинения приняты, — спокойно ответил он. Улл с облегчением выдохнула и наконец решилась осмотреть жертву своей неудачи.       То был высокий темноволосый эльф, в темно зеленых одеждах и со странно приколотым рукавом. Улл запоздало поняла, что у него не было руки. Она бы пялилась дольше положенного на эту его особенность, если бы не выскочившие из-за угла дома подруги. Они тут же рванули к ней. — Улл, ты в порядке? Не нужно было туда лезть! Мы могли, нет, должны были дождаться хозяина дома! Духи лесные! — причитала Лисиль, осматривая её. — Все хорошо, — она нервно затеребила ленты змея. — Этот почтенный господин помог мне… Эм, помог смягчить падение.       Улл взглядом и кивком головы указала на мужа, на которого рухнула минуту назад. Девы синхронно перевели на него свой взгляд, поприветствовали и склонили головы в благодарственном поклоне. — Позвольте узнать, что юные девы делали в моем саду? — он поочередно окинул их взглядом. — Вы хозяин дома? — удивилась Улл. Ну вот и вляпалась она в очередную неприятность. Свалилась на мужа народа с его же, как оказалось, крыши.       Эльф кивнул. — Тогда мне должно принести извинения и за то, что влезла на вашу крышу, и бочку в саду мы сдвинули, — тихо перечисляла все свои непочтенные поступки Улл. — Наш змей застрял в кроне ясеня, и я взяла на себя смелость без спросу полезть…       С каждым словом голос её становился все тише. Она смущалась и неловко краснела, что приводило её в ещё большее смятение.       Эльф вздохнул и снисходительно улыбнулся. — Более не лазайте по чужим крышам и по своим тоже. Это может быть опасно, — он поднял с земли бумаги, что уронил, вежливо склонил голову и, уходя, добавил: — Светлого вам дня, девы. — Пойдемте скорее, мне очень неловко, — шикнула Улл подругам, и они, быстро переставляя ногами, пошагали в противоположную сторону от мужа, которого так непочтенно побеспокоили своими проказами. — Ты знаешь, что то был за муж? — вкрадчиво спросила Руя, когда они оказались на широкой поляне вдали от множества домов. — Нет, — пожала плечами Улл. Откуда ей было знать? Не так она много зим прожила, чтобы познакомиться хотя бы с одной четвертой Сиршаллена. Да что там, она ещё даже взрослой считаться не могла, чтобы ей заводить знакомства со старшими. — Мы вчера только изучали это на уроках летописей! — возмутилась подруга. — Ты опять не слушала! — Ну, может я просто забыла? — Улл развела руками. — Эльфы ничего не забывают! Ты просто снова витала в облаках! — Руя перехватила у неё змея и стала ловко ловить ветер. — Это скучные занятия! Интересного я в них ничего не нахожу!       Улл отошла к краю поляны и удобно устроилась на траве в сени деревьев. Школа ей нравилась. Она любила музицировать, пение давалось ей с особой легкостью, литература пленяла её внимание с первых мгновений занятий, но вот летописи… Ничего она в них не находила привлекательного, а потому на уроках едва ли слушала наставницу, и сколько бы та ни выдумывала ей наказаний, никак Улл то не трогало. Она прилежно приносила все сочинения, переписывала талмуды исторических заметок, часы просиживая в библиотеке, но на каждом занятии вновь взлетала мыслями к небесам. — Так что то был за господин? — она чинно расправила платье на коленях.       Все чаще Улл задумывалась, что люди носили одежду намного удобнее. В новом Сиршаллене смертные девы и мужи одевались почти что одинаково. Все в брюках, куртках да рубахах. А приезжие торговцы могли похвастать и другими чудаковатыми видами одежд. Она думала, что это намного удобнее, чем платье, в котором путаются ноги. Но также признавала, что и эльфийские одежды куда как красивее человеческих, а потому даже не думала возмущаться или бунтовать. Просто мимоходом отмечала то или другое, когда бывала в новом граде. В каменном-то и люди и эльфы одевались одинаково. С тем у них было строго. — Генерал Финар, Скрепивший мечи. Не заметила ты у него булавку с журавлем? — Лисиль рядом запускала своего змея. — Скрепивший мечи? — Улл задумчиво поджала губы. Стала в памяти перебирать все те летописи, что уже переписывала. Где-то слыхала она это прозвище. — Генерал, что был в свите Шахране? Распорядитель дома? — Генерал, что гениальным был стратегом! — возмутилась Руя. — Ну, и в свите Шахране тоже он был. Принес он немало побед в войнах! Герой войны! Духи лесные, Улл! Ты безнадежна! Ты хоть Владыку Сиршлаллена-то знаешь как зовут? — Не настолько я пропащая! — фыркнула Улл.       Ну и что с того, что генерала не узнала? Она ведь не так увлечена войнами и всеми теми прочими вопросами, в которых девам и не нужно разбираться! Наверстает ещё когда-нибудь. Все постепенно запомнит. И героев войны тоже. — Можно подумать, ты всех великих скульпторов, что творили для народа, знаешь! Или, быть может, музыкантов, что мелодиями своими могли тронуть души даже самых очерствелых эльфов? — Улл нахмурилась.       Не по нраву ей было, когда Руя ругала её за подобное. Ей просто не интересно. Но требовала с неё подруга так, будто ничего более важного в народе не было, нежели все те войны да кровавые подвиги. Она предпочитала что-то более мирное, прекрасное. А что прекрасного в военных хрониках, которыми так зачитывалась Руя? — Я не желала тебя обидеть, просто… — подруга смотала змея. — Генерал Финар Скрепивший мечи почитаемый муж народа, а ты так небрежно о нем отзываешься. — Не было в моих словах непочтения, — надулась Улл.       Да уважала она этого великого героя, просто не вызывал он в ней столько же восхищения, сколько в подруге, но Руя её понять не желала. Героев войны, по ее мнению, знать нужно было всем и обязательно, а иных эльфов — ну, по желанию, если уж творения их рук сильно трогают твое сердце. Ну так вот сердце Улл трогало искусство! А не кровопролитие, что свершалось ещё задолго до её рождения. — Матушка твоя рассвирепеет, когда узнает, куда ветер дует. Ей и так не льстят твои успехи в ратном деле, — она недостойно уколола подругу напоследок. Руя нахмурилась, но промолчала.       Улл едва не начала точить зуб на почтенного мужа народа, что повстречался ей единожды. Был он и причиной её смущение и гнева. Неловкость она испытывала, вспоминая, как непочтенно свалилась на него, а злилась из-за того, что в тот день повздорила из-за него же с дорогой подругой.       Но со временем она и думать перестала про повстречавшегося ей однажды Скрепившего мечи. Ходила в школу, все так же витала в облаках на занятиях, что вовсе её не интересовали, и всем сердцем отдавалась делам, что будоражили ее ум. После школы Улл с особым удовольствием помогала родителям в цветочной лавке. Она искусно управлялась с созданием глиняных ваз, горшков и посуды. До поздней ночи могла она сидеть за гончарным кругом или турнеткой, напевая себе под нос эльфийские песни. В повседневных заботах Улл не вспоминала о постигшей её когда-то неудаче. Ну подумаешь, свалилась на эльфа с крыши. Она-то более его и не увидит никогда! Почтенный герой он или нет, а они более не пересекутся. Он-то небось в тот же день задвинул на задворки памяти юную деву, что рухнула на него с неба. И ей, стало быть, пора перестать корить себя чувством стыда.       Родители оставили Улл за главную впервые. К сорока её зимам они, наконец, решили, что стала она достаточно самостоятельной, чтобы потратить целый выходной не на праздные забавы, а на что-то, приносящее пользу. Так матушка и отец отправились в теплицы. А ей со смешком наказали не разрушить семейное дело. Улл надулась, но нос задрала. Самая большая и знаменитая цветочная лавка Сиршаллена на целый день была в её руках.       Ко времени закрытия она горько сожалела, что так собой гордилась. Её всегда привлекала лавка, но нравилось ей оставаться в пристройке, где стояли гончарные круги. Там она любила проводить время, а не носиться с пересадкой цветов, раскладкой семян, составлением букетов… То все матушкины были дела.       Улл пересаживала цветок в красивый узорчатый горшок, чтобы утром его забрала покупательница. Руки все были перемазаны в земле. Она вся в той земле была перемазана и жутко хотела скорей отмыться. Перепачкаться глиной — то даже было приятно, а земля совсем её не радовала.       Украшение, висящее над дверью, зажурчало тоненьким звяканьем, извещая о посетителе. Улл вскинула голову, чуть-чуть привставая, чтобы сквозь ряды комнатных растений и цветов взглянуть на дверь.       Высокий темноволосый эльф… Знакомый?       Она пару мгновений помедлила, вспоминая, где бы могла его видеть и отчего чувствует такую неловкость. — Духи, — пискнула, присаживаясь как можно ниже, в надежде, что почтенный генерал, перед которым она так виновата, подумает, что в лавке никого, и пойдет себе подобру-поздорову куда-нибудь в другое место.       А меж тем генерал-то уходить не спешил. Прошелся едва слышно по лавке. Ступал тихо-тихо. Так Наставница Сцина учила их ходить, чтобы не слышно, как воин. Ну точно герой-войны. А она о нем и в самом деле так непочтенно отзывалась.       Улл стыдливо покраснела. В таком виде точно нельзя никому показываться, но разве её избегания не являются также оскорбительными? Или, быть может, скорее непочтенными?       Нет, нельзя так. Должно поприветствовать его и вести себя правильно. Совсем уж она переходит границы. — Доброго вечера, господин, — Улл резко вскочила на ноги и вскинула голову, чтобы поглядеть на эльфа. Тот как раз остановился по другую сторону выстроенных в ряд цветочных горшков. Как вовремя она себя рассекретила. Ещё чуть-чуть, и застали бы её в жутко неловком положении. — Доброго вечера, — легкая вежливая улыбка едва тронула его губы. — Нужна вам помощь с выбором цветов? — машинально выпалила она.       Все тело бросало в жар неловкости. У неё перед глазами так и вспыхивали воспоминания о той их первой неловкой встрече.       Генерал окидывал взглядом растения в лавке. Улл нервно теребила края синего фартука.       Ну какая от нее может быть помощь? Она юна, мало что в цветах понимает, нет у неё к ним таких же чувств, как у матушки, да и поболее неё он наверное разбирается в садоводстве. Как никак был Скрепивший мечи распорядителем дома когда-то. — Я ищу подарок, — ответил он, погодя несколько мгновений. Улл от неожиданности даже вздрогнула. Думала, он сам выберет, что нужно, а с ней только расплатится, не перекинувшись и словом. — Для кого? — спешно выпалила она. — Так я лучше смогу понять, какие цветы вам нужны и какой цветочный горшок подойдет.       Улл все ждала, что Генерал напомнит о том неловком случае несколько лет назад, может, вновь затребует извинений за то, что и в сад его вторглась, и похозяйничала там, и так невежливо прикасалась… Хотя то вышло случайно, но все равно не должно было так… Он бы мог попросить её ещё раз извиниться, ведь она же в тот даже извинялась без должного почтения, так, блеяла, как овца на выпасе, да и все. — Для дочери, — коротко ответил Скрепивший мечи. Улл задумалась. Какие бы она хотела получить цветы от своего отца? — Комнатный цветок? Или дерево? — она стала прохаживаться по рядам, разглядывая растения. — Букет? — Комнатный цветок, — все так же четко и коротко отвечал Генерал. — Тогда вот, — Улл сняла с полки небольшой горшочек, — оксалис. Символизирует семейное благополучие, счастье, гармонию и согласие. Для грунта тоже подойдет.       Она секунду подумала. Быть может, дочь генерала ещё не была замужем? Тогда ей мог подойти и другой цветок. — Я знаю, что значат эти растения, — прервал её раздумья генерал. — Пусть будет оксалис. — Славно, — Улл улыбнулась.       Конечно, генерал знает, с чего бы ему не знать? Все военные гении стратегии знают, какие цветы какое значение носят. Улл поджала губы. Если он такой умный и все сам знал, чего её тогда спрашивал? Зачем соглашался на помощь несведущей девы?       Она покрутила в руках цветок. — Этот слишком маленький. Я поищу растение больше. Подождите минутку.       Генерал кивнул, и Улл, отставив на небольшой столик горшок, ушла на другой конец лавки за стремянкой. Потащила лестницу к полкам и стала забираться на самый верх. Лавку из-за больших окон и стеклянной крыши днем наполнял солнечный свет, но матушка всегда убирала оксалис в труднодоступные места и прятала его в тень под самодельный навес из старенького кружева.       Улл проверяла каждый свой шаг. Не хотела она соскользнуть с лестницы и снова свалить Генерала наземь. Конечно, с такой-то высоты это вряд ли получится. Все-таки он взрослый муж, а не юнец, ещё не пришедший к расцвету сил. Она уверенно двигала горшки, игнорируя дрожь в ногах. Сотни раз она лазила на верхние полки, на уроках ратного дела отлично справлялась с упражнениями на равновесие; не была Улл неуклюжей, но из-за того, что помнила, как когда-то давно упала прямо на генерала, жутко нервничала.       Она покрепче ухватилась за горшок. Нет, на сей раз ловить её никому не придется. — На сей раз ловить вас мне не придется? — вторил её мыслям голос снизу. Улл бросила испуганный взгляд на Скрепившего мечи. — Узнали меня? — печаль так и пронизывала её речь.       Она надеялась, что подросла и не так-то просто в ней разглядеть ту девчонку. — Не каждый день на меня падают с моей же крыши юные девы народа, — он усмехнулся, пожимая плечами. Улл раздосадованно зажмурилась. Ну конечно. Очень запоминающийся эпизод жизни.       Она поспешила слезть со стремянки. Подумала, что если простоит на ней ещё хоть минуту, то точно упадет. Что её, зря дразнили Девой тысячи бед?       Генерал в лице смягчился. Не выглядел оскорбленным или недовольным. Улл даже выдохнула облегченно. Она-то себя терзала мыслями, что поведение её было недостойным. Наставница в школе много потратила времени, чтобы разъяснить доходчиво недопустимость всяких прикосновений. Знала бы она, каким злостным нарушителем оказалась Улл. — Приношу свои извинения ещё раз, — быстро произнесла она. — Мне правда очень-очень жаль.       Она засуетилась, занявшись пересадкой цветка в более красивый горшок. Выбрала какой-то с птицами, что пару дней назад украсил рисунками отец. Генерал ничего на её выбор не сказал, Улл расценила это как одобрение.       Пересаживать цветы в тишине было бы крайне неловко, поэтому она, извинившись во второй раз, даже не глядя на генерала, пустилась в объяснения, коих тогда, как ей казалось, не хватило для полного понимания ситуации. — Мы просто играли рядом, и змей запутался в ветвях. А господина дома не было, и не ясно было, когда вернется, так что мы просто, ну, немного передвинули бочку, и я взяла на себя смелость влезть на крышу. Мы совсем не желали вас стеснить или потревожить. Думали, уйдем ещё до вашего прихода, вы даже и не заметите ничего. Но я вдруг поскользнулась и… Приношу извинения.       Она все выпалила на одном дыхании, быстро-быстро произносила слова, пытаясь как можно яснее донести свое неловкое раскаяние. А как закончила с пламенными извинениями, подняла взгляд на генерала. Он стоял у стола, где она пересаживала цветок в красивый горшок, снисходительно и по доброму глядел на неё, как взрослый глядит на несмышленого ребенка, как она сама глядела на младших в школе. — Не стоит тревожиться о том, дитя. Не столь велик был твой проступок.       Улл в который раз облегченно выдохнула. Закончила с пересадкой, утерла руки, запаковала низ горшка в коричневую бумагу и протянула генералу. Он расплатился парой эльфийских монет и взял горшок рукой. — Ещё раз приношу извинения, — нервно улыбнувшись, бросила Улл. Не могла она никак перестать извиняться. Ведь не сказала же, что отзывалась после о нем без должного почтения, что вообще не узнала великого генерала. А должна была повиниться, как следует. Но вот не могла. Слишком стыдно было. — Дитя, излишние извинения тоже не есть признак хороших манер. И одного раза было достаточно. — Я просто… — Улл снова покраснела и занервничала. — Доброй ночи, — генерал коротко кивнул и удалился.       Улл ещё пару мгновений поглядывала на дверь, закрывшуюся за ним. Дитя? Даже не дева? Дитя? Как малыши в школе? Она так переживала, что как дева держала себя слишком просто, но в том нужды никакой не было, потому что она — дитя?       Улл возмущенно фыркнула и поспешила подготовить лавку к закрытию.       Да что бы тот генерал понимал! Дети из куска глины вазы не делают, на детей управление лавкой не оставляют!