На заре

      Вполне логично, что Генералу предстояло представить её своим родителям. Матушке. И детям — тоже не мешало бы. — Я не смогу! Давайте вы сами просто расскажете им все! — генерал предусмотрительно подсунул ей кусок мясного пирога, так что Улл, покоренная аппетитным ароматом, не в силах была дать деру из его дома в ту же секунду, как он заявил, что ей снова придется пройти через знакомство с семьей. Только теперь знакомить-то будут её, а не она! — Ты храбрая, сильная дева, что владеет клинком. У тебя все получится, — Скрепивший Мечи ободряюще улыбнулся ей. Улл поджала губы, строя слезливое выражение лица. — В том-то и дело! Владение клинком не есть добродетель в моем случае! — она сдвинула тарелку и отчаянно уронила голову на вытянутые руки. — А как я это объясню?       Улл резко вскочила и указала на ухо. — Скажи, что случайно на тренировке клинком зацепила? — Генерал безразлично пожал плечами. — Вы надо мной насмехаетесь? — она бросила на него скептический взгляд. — Это ещё больший позор, чем то, что со мной случилось на самом деле! Вы много видели мужей-воинов, чья ловкость была так велика, что они отсекали себе пол-уха, упражняясь? Вот и я не видела! Уверяю, я не понравлюсь вашей матушке, и она заладит, что коль я дева, так и не должна была браться за оружие, дева должна… И до-о-олгий список всех добродетелей, что у меня явно отсутствуют! — В том, что тебе не должно возиться с оружием, она будет права, — куда-то в сторону бросил Генерал, как будто и не ей, но все равно ей. — Нам не нужно будет видеться с моей матерью часто. Всего лишь одна встреча. Это не стоит твоего волнения. — Что значит не стоит? Это ваша матушка! Как это лишь одна встреча? А как же поздравлять её со всем почтением на праздники? Проведывать время от времени? Семейные ужины?       Генерал приподнял брови. Все его лицо лучилось скепсисом. Улл ясно осознала, что он всего этого, конечно же, не делает. Затворничество его имело просто высшую степень… — Вы невыносимы, — она растерянно покачала головой. — Ну уж нет! С моими родителями видеться мы будем. — Как пожелаешь, — просто согласился Скрепивший Мечи, нежно улыбнувшись ей. — Ладно, — Улл выдохнула и обратно придвинула тарелку с пирогом. — Я не сбегу. И не буду сильно волноваться. И надену платье. И волосы заплету так, чтобы уха видно не было. — Это все лишнее. Просто будь собой. Ты очаровательна и мила такой, какая есть.       Губы Улл снова задрожали. На этот раз по-настоящему. Глаза увлажнились. Генерал выпрямился, напрягся… — Улл? — Это так трогательно, — она шмыгнула носом. — Вы меня поддерживаете, и хвалите, и такие приятные вещи говорите… Это так похоже на волшебный сон… Я боюсь однажды проснуться и узнать, что вы снова со мной холодны и сбегаете от каждого моего упоминания о чувствах к вам.       Она воинственно вскинула голову, быстрым жестом смахнула почти выступившие слезы и грозно добавила: — Даже если это сон, я проснусь и наяву буду следовать за вами, и однажды, рано или поздно, вы сдадитесь и обратите на меня свой взор! Даже если для этого мне каждый день нужно будет падать на вас с крыши!       Генерал прыснул, прикрыв рот кулаком, потер лицо. — Ешь, дева Улл. Не сон это, не сон. Не нужно ни на кого падать с крыш, я и так тебя вижу. Очень сложно не заметить кого-то настолько же яркого, как и солнце в полдень ясного летнего дня.       Волновалась Улл почти не зря. Матушка Генерала обладала страшно пронзительным взглядом. Улл казалось, что она заглядывает в её самые потаенные уголки души. Во всем остальном никаких существенных трудностей не было.       Почти все время почтенная матушка генерала сетовала, что сын едва ли помнит о ней, несмотря на эльфийскую память. Улл и сама не поняла, как так получилось, что она пообещала навешать её по меньшей мере раз в пару месяцев. Генерал грозно посмотрел на матушку и строго наказал не пользоваться наивностью обещанной ему девы.       Улл мигом вспыхнула, осознав, как ловко ее провели. Да-да, через неё взяли, да и надавили на Скрепившего Мечи. Улл потом ещё пару дней не прекращала извиняться перед ним за свою оплошность.       Дерево было посажено, и, когда оно взросло достаточно, началась подготовка к свадьбе.       К этому моменту Улл совсем привыкла к Генералу. Танцевала с ним на праздниках, не стеснялась говорить о том, кому она обещана. А ещё стала подмечать, что ко всему прочему его чувства к ней растут, множатся и крепнут.       Взгляд его переменился, он часто улыбался, глядя на неё. Встречал её, когда она возвращалась в старый город с постов или с заданий.       На целый год Улл уезжала в Сигайну с девой Сильвин и Владычицей. Сцина тоже ездила. То было славное время. Даже несмотря на то, что от тоски по Генералу у нее разрывалось сердце.       До свадьбы оставалась пара дней. Все было готово. Улл совсем не волновалась. Была спокойна и сосредоточена… Не на свадьбе. — Давай ещё раз, — она поднялась с земли, отерла пот с лица. — Ты выдохлась. Передохни, — Сцина демонстративно отошла на край поляны в тень деревьев.       Пекло стояло жуткое. Но несмотря на жару Улл отказывалась прекращать тренироваться.       На следующий день после свадьбы должно было начаться летнее состязание во владении клинком. И она вознамерилась поучаствовать. Оттого и попросила Сцину о более суровых тренировках. Но она, кажется, все же жалела её. Свадьба ведь на носу. — Если с тобой что-то случится, Генерал твой съест меня и не подавится. — Это уж вряд ли, — фыркнула Улл и припала губами к фляге с водой. — Кто станет наживать себе врага в лице Великого Ментора? — Вот давай и не будем сеять семена раздора между этими двумя очень уважаемыми мужами народа. — Да что со мной будет? — Улл закатила глаза. Не так она была хрупка, чтобы печься о ней столь сильно. Сцина даже старалась не ранить её. Оскорбительная осторожность!       К свадьбе, естественно, с Улл ничего не случилось. Была вовремя. Жива, здорова, ни единой ссадины. Светлые длинные волосы распустила. И чтобы ухо спрятать, и потому что так выглядела действительно красиво.       И Генерал выглядел прекрасно. Так хорош он был собой, что от одного только взгляда на него Улл вспыхивала.       От участия в состязании пришлось отказаться по нелепой случайности. Улл просто его проспала. Так тепло и уютно было с супругом в постели, что она бесславно не сумела проснуться, утомленная ночными песнями. А Генерал, конечно, будить её не стал.       Улл за завтраком дулась. Свадьба и Генерал это все конечно здорово, но и состязание было важно!       Она хотела перенести день свадьбы, но все, от её собственной матушки до матушки Скрепившего Мечи, узнав причину, так выразительно на нее глядели, что об изменении дня можно было забыть просто с перепугу. — Вы, — она зло втянула воздух через нос, — невыносимы! И отвернулась. Развернулась на табурете, так чтобы оказаться спиной к столу и вкусностям, которыми ее решили умаслить. Видят духи, у Генерала почти получилось. — Госпожа моя, — нежно позвал он, поглаживая её плечо, убирая волосы в сторону. Наклонился и коснулся губами шеи. Улл все ему простила. Быстро переосмыслила приоритеты и повернулась к столу лицом, — не гневайся. Ты так сладко спала. Как мог я потревожить твой сон ради такой праздной забавы, как состязание?       Улл покачала головой. — Вы невероятно хитры и коварны. Не хотела бы я оказаться вашим врагом. — Я смекалист и умен. Коварство — порок явно мне не присущий, — он пододвинул ближе к Улл песочное печенье. Она вздохнула и совсем сдалась. — Когда ты уже совсем отпустишь свой вежливый тон? — Не могу я так быстро! — из-за смущения с трудом проглотив печенье, выпалила Улл. Больше сотни зим он был для нее достопочтимым Генералом, а теперь вдруг просто Финар? Нет-нет-нет! Ей нужно было время. — Ну же, госпожа, — он улыбнулся и огладил её щеку. Очень нежно и трепетно, — разве так сложно порадовать меня?       Улл вскочила с места как ужаленная. Лицо её горело огнем. Да что там… Вся она горела. И чего заладил он — Госпожа, Госпожа, Госпожа… Приятно, конечно, но… Владычица лесная! Как смущает-то!       Улл метнулась в спальню. Сопровождал ее несдержанный и громкий смех Генерала. Ух, как его забавляло все это!       Она быстро скинула сапоги и забралась на постель. Спиной облокотилась на стену, согнула колени и уткнулась в них носом.       Духи! Как она к такому привыкнуть должна всего за ночь? Вот так ещё вчера он звал её дева Улл, ну, просто Улл в крайнем случае, а теперь раз на раз проскакивало «госпожа». Вчера ещё все прикосновения были под запретом, а сегодня…       Улл вспыхнула ещё сильнее. Совсем свежи были воспоминания о ночи, о несдержанных ласках. Хотелось, чтобы следующая ночь наступила незамедлительно и можно было вновь прижаться к Генералу. — Желаешь ещё отдохнуть? — он хитро улыбнулся, замерев в дверном проеме.       Улл зарделась ещё сильнее, коснувшись покрывала. На этом ложе они…       Это совсем не её кровать. Эта пока ещё была ей чужой. Она не привыкла. Только и всего. Ещё не привыкла считать его дом своим. Даже вещи ещё не все перенесла.       Улл вскинула голову. — Вещи! — Генерал подобрался. — Нужно забрать ещё некоторые вещи из дома. — Еще? — он удивленно приподнял брови. — Госпожа, наш дом грозит треснуть. — Вы сказали «наш дом», — Улл прикусила губу, пытаясь подавить радостную, страшно довольную улыбку. — Потому что отныне это так. Наш дом, — он подошел к постели и сел на край. Коснулся её щеки, заправил волосы за острое ухо. Улл прижалась к его руке. — Не могу вами надышаться, — она коротко коснулась кубами края его ладони. — Давайте проведем этот день вместе, можно? — Можно. — Это правда вас не обременяет? — Ты не можешь меня обременять.       Улл подалась вперед и решительно обняла его за шею. — Вы лучшее, что есть в моей жизни. Нет, вы и есть моя жизнь!       Она крепко обнимала его и бесстыдно прижималась. Не знала, как дать ему почувствовать всю глубину её любви. — Я причинил тебе много боли. — Ничего не помню, — Улл уткнулась носом ему в шею, вдохнула запах. — Никогда не было такого. Была только любовь. Моя к вам.       Генерал обхватил ее за талию рукой и прижал к себе. — Ты так смела в своих словах и поступках. Никогда то не перестанет меня удивлять, — он усмехнулся ей куда-то в волосы. Она точно чувствовала, как дыхание пощекотало ей ухо. — А разве иначе вы бы заметили меня? — Улл чуть отстранилась, но все равно оставалась так близко, что их носы едва не соприкасались. При свете дня ведь все это недопустимо, но ей хотелось. И она не могла заставить себя вести себя как должно. — Если бы я не вторгалась в вашу жизни ураганом, а появлялась легким ветром, разве вы бы заметили меня? — Легкий ветром? Ты была бы не ты в таком случаем, — он чуть наклонил голову и кончики их носов все же столкнулись. От этого жеста Улл вся покрылась мурашками. Это было интимно, нежно и производило на неё умопомрачительный эффект. — Но вы все равно сбегали от меня.       Она любила напоминать ему об этом. Поначалу Скрепивший Мечи весь напрягался от её слов. Улл казалось, она гневит его. А потом, как-то так вскрылось, что вовсе то не злость. Нет. Он смущался. Улл многое пересмотрела в их отношениях. — Мне нечего тебе ответить. Извинения мои ты не любишь, а иного тут и не скажешь. — А вы и не говорите ничего, — теперь она уже сама терлась своим носом о его. Чуть-чуть, едва касаясь, самым кончиком. — Я и так все знаю. Я же смышленая.       Улл коснулась его губ. Невинно, робко. И он сам потянулся к ней за чем-то большим.       Сколько они баловали друг друга поцелуями? Не меньше получаса. Просто не могли оторваться. Нет, Генерал мог. Он легко брал себя в руки, стоило Улл хоть на чуть-чуть отстраниться. А она… Она не могла остановиться. Это все было так ново для нее, так приятно; не только телу, её сердце трепетало. От близости и от того, что она значила.       Генерал отстранился. Привстал на локте. Улл даже не поняла, в какой такой момент она уже лежала на кровати, а он наваливался верху. Когда? Когда это произошло?       Все было смазано, ведь казалось так естественно все, что они делают.       Поза, в которой Улл обнаружила себя, была абсолютно бесстыдной и совсем не подходила для светлого дня. Недопустимо. Абсолютно! И это все твердил ее разум. А ей, в самом деле, если отбросить все, было, в сущности, без разницы, день или ночь, потому что она любила, потому что её сердце будет биться только до тех пор, пока бьется его. — Давайте прокатимся на лошадях, — вдруг выпалила Улл, любовно оглаживая его щеку, спускаясь нежными касаниями к шее.       Генерал совсем отстранился. Сел. — Прогулка верхом? — он скептически поглядел на неё. Она подползла к краю кровати на коленках. И, когда их лица оказались примерно на одном уровне, стала интенсивно кивать. — Вы ведь прокатитесь со мной, — Улл сглотнула. Закрыла лицо руками, чувствуя, как щеки загодя начинают полыхать смущенным румянцем, — м-мой господин?       Она ещё и зажмурилась. Совсем уж неловко было. Не стыдно. Но смущало. Она так его ещё не называла, хотя Господином сердца считала уже очень давно. Но тогда было страшно ему озвучивать подобное, а теперь вот вроде уже и по статусу полагалось, а все равно как-то… Привыкла уже к другому.       Тишина, никакого ответа.       Улл опасливо раздвинула пальцы. Сначала открыла один глаз, потом второй.       Неужели она все-таки перешла границу дозволенного?       Генерал смотрел на нее и… просто улыбался. Нежно очень и так влюбленно. Улл была готова Владычицей поклясться, что то был именно влюбленный взгляд.       Она отстранила руки от лица, и тогда генерал наконец заговорил. — Ты очаровательна. Пленила мой взор, привнесла свет. Ты словно солнце, что озаряет небо после долгой ночи, — он потянулся к ней и коснулся полыхающей щеки. — Яркое летнее солнце, завершившее ночь.       Улл сглотнула. Как непривычно было слышать о том, что он думает о ней. Она говорила часто, а Генерал редко. Но когда все же одаривал такими словами, они всегда проникали глубоко в её сердце, и каждое его даже самое скупое признание становилось дорогим и необходимым. — Д-давайте пойдем уже, — Она соскочила с постели и стала обуваться. Натянула сапог и сразу же стянула его. Нужно было сменить платье на штаны. Никакого удовольствия от езды верхом в юбке не будет. — Я быстро переоденусь!       Улл подскочила к комоду, достала свои черные удобные одежды и стала быстро и резко дергать тесьму. В голове вертелись признания, и она нервничала.        Неловко, смущает.       И так мило и дорого сердцу.       Улл не могла разобраться в чувствах, но точно знала одно — она безумно счастлива, потому что он тоже — Улл точно знала, теперь знала — влюблен в неё.       Она вынула шнурок из платья и обернулась. Генерал все также сидел на кровати и смотрел на неё. — Ч-что вы делаете? — опасливо спросила Улл. — Любуюсь своей госпожой? — он будто и не утверждал, а скорее предполагал. — Или думала ты, что только тебе можно украдкой подсматривать?       Улл снова вспыхнула. Нет, соревноваться с ним в искусности бесстыдных слов было совершенно бесполезно! Она всегда проигрывала, когда он брался за дело всерьез! — Но вы же даже не украдкой! — возмутилась она. — Так мы ведь теперь супруги. На кого ещё мне смотреть? — Все равно, — Улл нахмурилась. — Неприлично.       Она скрестила руки на груди, прикрывая верхнюю часть тела. — Будь по-твоему. Я выйду. На этот раз, — Генерал лукаво улыбнулся и все-таки оставил её одну.       Улл дотронулась рукой до груди. Сердце стучало как сумасшедшее. Сколько бы зим не было позади, она никак не могла поверить, что все по-настоящему. Что этот жгучий взгляд был адресован ей, что это она теперь госпожа его сердца.       Улл вывела лошадь, что генерал подарил ей две зимы назад. Держали подарок в деннике у родителей. В итоге Улл была гордым обладателем двух скакунов. Одного она приняла от Скрепившего Мечи, одного от отца. Сегодня решила седлать ту, что была подарена теперь уже супругом.       Генерал также вывел лошадь. Улл не смотрела в ту сторону. Занята была. Копыта застучали за спиной, и она обернулась осмотреться перед тем, как и самой забираться в седло.       Улл застыла. Ей казалось, она уже хорошо умела контролировать выражение своего лица и совсем перестала неумышленно замирать с приоткрытым ртом и до бесстыдного честным влюбленным взглядом. Увы, ей только казалась.       Он был прекрасен. С прямой, ровной осанкой, с оружием, которое, как и все мужи, носил за спиной. Генерал смотрел на неё сверху вниз, а у нее подгибались колени. Он был так статен, так красив.       Улл прежде ни разу не видела его в седле. Не знала, каков он. Только фантазировала. Но картина, что предстала взору, была лучше всяких фантазий.       Перед ней словно ожили истории из летописей про гениального полководца, что вел народ в войнах, что приносил победы, что возвращался в Сиршаллен рядом с Кайране. Родись она тогда, то непременно ушла бы за ним на войну. Улл, конечно, понимала, что в то время у него уже могла быть супруга, и она бы не посмела… Но как воин… Она бы шла за ним как воин. — Госпожа? — позвал он её. Улл неохотно, медленно повела головой, смахивая дымку грез. Она, кажется, в ушах уже слышала восторженные крики толпы, встречающей её прекрасного Генерала, отличившегося в войне. — Что?       Ей нравилось смотреть на него. Такого величественного. Смотреть и знать, что этот невероятный потрясающий муж народа её супруг. Один день всего, но ведь и вся вечность впереди. — Твоя лошадь сейчас сбежит, — он усмехнулся.       Слова до Улл доходили медленно. Лошадь? Какая лошадь? Пусть бежит! А у неё тут такой вид… Такой Генерал… — О Духи!       Улл встрепенулась.       Лошадь! Владычица лесная! И правда норовила сбежать! Ушла на другой конец сада и покусилась на матушкины драгоценные растения!       Она кинулась к лошади, чуть отвела её в сторону и забралась в седло.       По широким улицам города ехали шагом. И Улл пользовалась моментом. Смотрела и смотрела в широкую спину Генерала. Ей можно было! Теперь-то, наконец, можно!       Уже за городом лошади пустились галопом. Их прогулка набрала обороты. Улл смеялась, обгоняя лошадь Генерала, и гневно щурилась, когда он с видом крайне расслабленным опережал её.       Она всего раз позволила себе подумать о его руке. Хотя она и была всего одна, казалось, это ему едва ли мешало. Он со всем справлялся сам: с делами по дому, с одеждой, с ней… и вот с лошадью.       Улл хотела бы сказать, что не понимает, отчего он критичен к себе и травме, ведь он же не немощен совсем. Но она понимала. Не потому что у нее не было уха, а потому что на душе был страшный рубец, делающий её ещё большей калекой, чем Генерал.       Она так и не сумела снова начать доверять людям. Ни через десять зим, ни через двадцать. Но Улл точно научилась контролировать свой страх, будто бы контролировать эту рану внутри, эту боль.       И если Генерал лишился руки на войне, совершая подвиги, то с ней случилось то, что случилось, только потому, что она была беспечной дурочкой. Он со временем примирился со своим увечьем, а она так и не смогла.       Лошадям нужно было дать передохнуть. Пришлось сделать остановку перед тем, как возвращаться. Улл подтянула стремена и присела у невысокого камушка, сладко потянулась. — Устала? — Генерал загородил собой солнце. — Вы меня, верно, с кем-то путаете. Как конная прогулка может утомить воина? — А ты у нас, значит, воин? — он присел напротив на корточки. Улл наконец сумела рассмотреть усмешку на его лице.       Она почти была готова оскорбиться, но все же держать серьезных обид на Генерала кажется и вовсе не умела.       Вместо этого Улл опасливо заозиралась по сторонам с самым что ни на есть серьезным выражением лица.       Генерал, конечно, тут же от нее отвлекся, напрягся. Что? Что такого она заметила? Улл точно знала, что так он подумал.       Она, возрадовавшись, что уловка сработала, взяла да и бросилась на Генерала.       Ничего серьезного, но он все равно от неожиданности потерял равновесие и упал на землю. Улл чуть приподнялась, упираясь руками в землю по обе стороны от его бедер. Так уж они свалились. В очень неловкую позу. Она оказалась между его коленей. Улл запретила себе смущаться. В этот раз.       Генерал приподнялся на локте и с недоумением посмотрел на нее. — Я свалила великого Генерала Финара, — самодовольно произнесла Улл улыбаясь. — Я определенно воин.       Он прищурился. Очень опасно. Улл даже на секунду испугалась. Неужели вот она, граница? Неужели она на что-то такое посягнула?       Генерал сел. Весьма устойчиво. И вдруг произнес: — Не воин ты, а хитрая дева, — неожиданно он протянул руку к ее боку и… защекотал её.       Улл, до самых недр души пораженная, вертелась как уж, пыталась высвободиться, но Генерал был намного ее сильнее, а она растерялась. И в итоге не могла сбежать. Только хохотала как безумная и пищала. — Пощады, — у нее живот от смеха разболелся. Даром что Генерал был одноруким. Все равно вырваться не могла. — Пощады, великий Генерал! — Ну уж нет, — и он принялся щекотать её бока ещё. — Проси, как следует.       Улл все вертелась ужом, не в силах под такими веселыми пытками сообразить, чего он хочет от нее, а смеяться сил совсем не осталось. Она вскинула голову и встретилась с ним взглядом. Он ярко улыбался, забавляясь с ней. А ведь раньше мяч пинал с оскорбленным видом, однако теперь вот…       Хохотать совсем не осталось сил, и Улл решилась на крайность. — Господин, прошу! — сквозь смех запищала она. — Мой господин! Хватит!       И он правда остановился.       Улл тяжело дышала. Бока слегка ныли. Она вытерла проступившие слезы и возмущенно посмотрела на Генерала. — Кто из нас тут ещё более хитер! — возмущенно воскликнула Улл, убирая с лица в суматохе выбившиеся из кос волосы. — Вы силой вырвали из меня слова!       Он пожал плечами. — Не только ты хорошо успела узнать меня, — он протянул к ней руку. Улл опасливо отпрянула. — В волосах листва.       Улл прищурилась. Нет ему веры, сейчас снова как что-нибудь придумает!       Но Генерал ничего не предпринимал и выглядел вполне себе ничего не замышляющим. Улл придвинулась ближе, согнула ноги в коленях, обхватив их, и подставила голову. — Знаю я, что тебе время нужно привыкнуть к новому статусу. Знаю и о том, как велико твое почтение и любовь ко мне. И ещё знаю, что просто так ты не станешь звать меня по имени или господином. Я лишь помогаю тебе скорее освоиться. — Он доставал зеленые листики, травинки и мелкие палочки из ее волос. Касался очень бережно и старался не тянуть лишний раз. Улл не знала, от чего её сердце замирало больше: от его слов или от нежных трепетных касаний. — Боюсь, иначе процесс этот затянется на сотни лет. Ещё сотни зим слышать от своей супруги вместо «Господин» все эти холодные звания, которыми звать меня может любой из народа, я не намерен. — Хорошо, — Улл силилась придержать довольную улыбку, — я буду стараться.       Она немного помялась и нерешительно добавила: — Мой господин.       Генерал, конечно, был прав. С каждым разом произносить это было проще и проще.       Он ласково улыбнулся ей. — Готово, — указал на волосы. — Спасибо, — Улл поспешила встать с земли и поправить одежды. Генерал также поднялся. — Вид достойный? — Прекрасный.       Она окинула и его взглядом; брошь на рукаве сбилась, пока они забавлялись на земле. Улл протянула руки. Генерал внимательно проследил за её движениями. — Не стоит беспокойства. Я сам. — Позвольте, — настояла Улл, но к пустому рукаву так и не притронулась. Ждала. — Я ведь тоже могу сама из волос достать листву, сама могу приготовить себе еду, сама могу заправить постель. Я тоже могу все сама. Но все же я вам позволяю, так позвольте и мне.       Он секунду просто смотрел на нее, а затем, вздохнув, кивнул на брошь. Улл просияла, от радости едва на месте не запрыгав, и осторожно отстегнула брошь. — Я скажу вам это всего раз и более никогда не подниму эту тему снова, — она бережно поправила рукав и стала прикалывать его к жакету. — Меня совершенно не беспокоит, что у вас нет руки. Волнует, любопытно, интересно, но не более.       Улл подняла голову, чтобы смотреть ему в глаза. Улыбнулась и решительно, несмотря на волнение, продолжила: — Я вас не жалею, не считаю немощным. Хочу помочь завязать тесьму, расчесать волосы, надеть одежду только потому, что хочу заботиться. Потом что… — она улыбнулась давнишним воспоминаниям. — Потому что матушка так делала. Для отца. А он для нее. Они так выражают чувства. Я видела это в их глазах, в их движениях и никогда не понимала. Что это такое? Откуда столько трепета, будто держишь в руках нечто такое ценное, что сердце замирает. А теперь понимаю. Так позволь показывать тебе свою любовь в таких простых вещах, Финар.       Улл сама была удивлена, как по-взрослому, как серьезно звучали ее слова. А Генерал… Он, кажется, даже растерялся.       — Простите, я просто много думала об этом, и мне показалось, сейчас подходящий момент. Я не хотела оскорбить. Это, в сущности, не мое дело… — залепетала она, пытаясь исправить ситуацию. Но слов не воротить.       Улл уже было собиралась расстроиться. Начала думать, что в самом деле сказала что-то не то, но Генерал вдруг неожиданно притянул её к себе и обнял. — Откуда же взялась ты такая славная, а, дева Улл? — произнес он, целуя ее макушку. Как хорошо, что уехали они далеко в лес, были совершенно одни и могли позволить себе столько всего. — Я свалилась на вас с крыши, — пробурчала она куда-то ему в грудь. Ответом ей был тихий смех. — Я долго сопротивлялся, но… Как тебя не любить? Как не любить твою улыбку, твое озорство? Даже то, как мило дуешь ты губы из-за дел, что не стоят беспокойства. Сдается мне, не сладко пришлось твоим родителям, когда была ты ребенком. А теперь совсем не сладко мне, — и снова смех. Он нежно погладил её по волосам.       Улл фыркнула. — Так уж и не сладко. Вы все реже выглядите недовольным. — Я счастлив, — тихо произнес он, будто сам не верил своим словам, будто совсем не ждал, что с ним такое возможно. — Ты источник этого счастья, Улл. — Звучит совсем как признание, только вы в них, кажется, не так хороши, как я.       Улл хихикнула. Может быть, она и хотела услышать хоть раз, как он скажет, что любит её, но… Так ли это было важно, когда она видела его любовь во взгляде, в жестах? Точно ли нужны были именно эти слова? — Вы можете ничего и не говорить, мне и так все видно, — Улл чуть отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Генерал улыбнулся и осторожно коснулся прямого шрама на ухе. — Кажется, ты стала мудрее. — Вы делаете меня лучше, мой господин, — тут же добавила она, ни капли не раздумывая.       Он наклонился и коротко поцеловал её в щеку. — Нам пора домой.       Генерал улыбнулся, бережно взял ее руку и повел к лошадям. Улл шла следом. Совершенно точно, без всяких сомнений, она все же сумела заполучить его сердце.