Магия совиных перьев

      Белая сова с сиреневыми глазами деловито чистит пёрышки, сидя на жердочке рядом с вороном Уз — чёрные глазки-бусинки с любопытством наблюдают за тем, как переливаются светлые перья второй птицы в закатом свете, что льётся из окна старой башни. Это место отведено специально для содержания посыльных птиц, и пахнет тут соответсвующе — Танджиро вздыхает и поправляет круглые очки на носу. На Святочный бал он, конечно же, не попадёт. Угораздило же их с Иноске попробовать оседлать гиппогрифа… В итоге Иноске сейчас лежит в лазарете, а уцелевший Танджиро в наказание чистит этот птичник.       Идея, разумеется, принадлежала Иноске, а Танджиро просто пошёл с ним, дабы посмотреть, но оказался втянут в это с головой. Нехорошо будет, если дойдёт до директора — Ояката-сама же так славно к нему относится, нельзя так его разочаровывать! Да и Канао он подвёл — он ведь обещал, что будет танцевать с ней! Вздохнув, парень приставляет метлу к стене и оборачиватся, тут же отпрянув — Зеницу слишком неожиданно появился перед ним. Правда, испугался в этой ситуации скорее Зеницу, который с помощью заклинания вскрыл замок и пришёл вытащить друга. Визг, больше похожий на вопль мандрагоры, тут же заглушен половой тряпкой, прижатой ко рту парня: — Тише ты! — видя, что друг успокоился, Танджиро убирает тряпку — Зеницу, что ты тут делаешь?! — Пришёл тебя вытаскивать! Мне кажется, профессор Томиока никогда тебя отсюда не выпустит! Так что давай быстрее, пока он нам не открутил палочки! Он же потом опробует на нас какое-нибудь снадобье по превращению в сусликов на зельеварении! А мне поставит низший балл! — Почему ты пришел, раз так его боишься? Ты же отличник, тебе нельзя так рисковать. — Да пошли уже! — он набрасывает на себя и друга золотистую мантию — Я это у замдиректора взял, надо поскорее вернуть на место!       Плащ-невидимка поистине творит чудеса, к которым все в Хогвартсе уже привыкли. И смешно копошась под мантией, парни плохо понимали, что им не хватает места, и некотоые части их тел могут… Оставаться видимыми. Но Танджиро тихонько шебуршал: — Уверен, профессор Томиока выпустил бы меня следующим вечером… Зря я ушёл. — Ты забыл, как трое суток сидел в комнате с зеркалами?! — Он не со зла, просто в тот раз ты решил, что черная кошка это плохая примета, и пнул заместителя директора — госпожу Тамаё! А я рядом стоял! Вот на меня всё и повесили! — Ладно-ладно, считай, что я возвращаю тебе старый должок…       Они спустились вниз по длинной, винтовой лестнице, и только тут поняли, что за ними слышны шаги. Не сговариваясь, парни замолчали и замерли, в надежде на то, что мантия-невидимка их спасёт. Но голос профессора Томиоки эхом отражался от древних стен: — Камадо, я хотел вас сегодня выпустить, но своими действиями вы заслужили ещё трое суток наказания! И на будущее, лучше прячьте свою серьгу — плащ-невидимка скрывает собой лишь то, что находится под ним. А от вас, Агацума, я вообще такого не ожидал. Лучший усеник класса, и вытворяет такое! В наказание, будете неделю подписывать бутыльки с зельями! Слышали меня?! — грозный профессор зельеварения стянул с них мантию, продолжая холодным тоном — Заместитель директора — госпожа Тамаё — явно будет обрадована возвращению своей вещи.       Так и вышло, что Танджиро ещё на несколько дней оказался заперт в башне. Конечно, он смутно чувствовал, что профессор Томиока его недолюбливает, и иногда даже хотел пожаловаться директору Хогвартса — Кагае Убуяшики — на то, что учитель к нему не справедлив. Но почему то ему всегда становилось стыдно ябедничать и пользоваться его покровительством.       Ладонь привычно потёрла странный шрам на лбу — преподаватель ухода за магическими существами — Кёджиро Ренгоку — рассказал ему, что родители Камадо тоже когда-то учились в Хогвартсе, и погибли, защищая маленького Танджиро и его младшую сестрёнку от тёмного лорда, чьё имя нельзя назвать. Мол, и шрам этот оттуда-же. Но проверить это Танджиро никак не мог, потому и верил своему другу на слово.       С Иноске и Зеницу он познакомился случайно — ещё при поступлении на первый курс, в поезде. Иноске был тот ещё затейник, это выяснилось ещё на платформе 9¾, когда он накормил своего ворона говорящими бобами. Бедная птица долго не могла понять, что за голоса говорят внутри неё. Буквально. А Агацума, уже в поезде, додумался напоить птицу нейтрализующим эликсиром, и ночь прошла спокойно — молодые волшебники смогли поспать в тишине. А на следующий год в Хогвартс поступила уже младшая сестра Танджиро — Незуко — и их компания стала местной «знаменитой четвёркой». Странно думать, что они уже выпускной класс, и уже через несколько месяцев они станут взрослыми! Всего несколько месяцев… Он вздохнул, понимая, что сестре придется учиться тут целый год совсем одной.       Пристроившись у холодной стены, чтобы подремать, Танджиро подманил к себе одну из сов — белая, с красивыми, лиловыми глазами, она охотно подлетела к пареньку и устроилась у него на коленке. И было же в этой птице что-то знакомое… Погладив её по спинке и чуток почесав пёрышки, Танджиро нащупал шнурок — интересно, обычно, послания птицы носят в лапах. Может, кто-то забыл тут свое письмо? Парень стянул шнурок с совы и обнаружил, что на его конце болтается крохотная колбочка с какой-то жидкостью, а сова крутит головой и кивает на зелье. Это что, Цуюри?! Танджиро вытаращил глаза на сову — вспомнил, что Канао до идеала отточила умение превращаться в различных животных, и как оказалось, уже и в птиц: — Канао, это ты?! — парень отдёрнул руку, и птица снова кивнула на колбочку — Хочешь, чтобы я это выпил?       Она снова кивнула. Странное дело — время уже полночь, в небе светит полная луна, а перед ним сидит его одногруппница в облике совы и просит его выпить странное зелье. Канао тоже хочет вытащить его отсюда? Ох… Канао всегда была тихой и скромной девочкой, и тут она пришла за ним, против всех правил. Хотя, можно было понять, почему она так хотела его вытащить — в эту ночь, как никак, Святочный бал, и Танджиро обещал пойти с ней. Что ж, Канао всегда хочет как лучше, и парень доверчиво открупоривает пробку и залпом выпивает зелье. Всё меркнет.       Когда он очнулся, Канао уже сидела на жердочке у окна, миролюбиво наблюдая за тем, как Танджиро неуклюже поднимается и трясёт крыльями — он всегда теряет сознание на несколько минут, когда превращается в кого-то (несколько раз это случалось даже на занятиях), так что Канао была к этому готова. Вместе с Танджиро уменьшились и его очки, и парень стал забавной совушкой в круглых очках и несколькими красными пёрышками в районе лба. Пока кто-то в облике совы, то он не может говорить человечкими языком. Но зато обращённые прекрасно понимают совиный. Девушка спустилась к нему: — Бал уже через час. Летим? — К.куда? Нам же… — для людей их речь звучала бы лишь невнятными писками птиц — Канао, нам теперь нужно где-то взять нейтрализующее зелье! — Я уже обо всем договорилась с профессором Ренгоку. Ты со мной?       Куда ему теперь было деваться? Парень улыбнулся своим клювом и пару раз кротко кивнул. Замечательная у него подруга, и по совместительству, возлюбленная. Только она об этом не знает, да и не надо пока. Она смешно выкручивает голову, чуть толкнув паренька: — Тогда лети за мной, я знаю, как облетают школу посыльные совы, — она говорила тихо, гипнотизируя его томным взглядом больших, лиловых глаз — Полетим тем же маршрутом, чтобы не вызывать подозрений.       Они выпорхнули из окна словно два мотылька, теряясь в небе над огромным замком белыми пятнышками. Холодный ветер ночи обдавал Танджиро порывами, но он дышал полной грудью — неужели, на Святочный бал он всё-таки попадёт?! Канао летит перед ним, огибая высокие башни школы, и отсюда им видны окна зала, в котором уже собираются другие ученики. Ещё немного, и Танджиро будет кружить там Канао! — К хижине Ренгоку, Танджиро, — Канао поворачивается к нему — Не отвлекайся…