Обед. Снятая за сущие гроши квартира, которую наконец удалось себе позволить, никаких альтернативов более — так пожелал Адам, сам, на удивление, не без озадаченных взглядом Джона, который был растерян таким резким решением своего друга. Неважно. Если он все-таки образумился, то Маршалл рад. И рад тому, что теперь им не придется ехать за тридевять земель, чтобы добраться до "псевдо-приведений", замеченных когда-то случайно.
— С какиф поф ты готовифь? — с набитым ртом спросил Маршалл, пробуя свежее мясо, которое только недавно сняли с плиты. В дом входило две комнаты, кроме основных, и, конечно же, подвал, там большую часть времени проводил Адам и,
Бог наука знает, что он там так долго делает.
— Ты же сдохнешь без еды, — старший не отрывается от своего телефона, перебирая какие-то бумажки. Джона никогда не интересовался, кем Адам работает, откуда столько денег.
А стоило бы. Наконец Маршалл удостоился взгляда собеседника, который спокойно наблюдал за его действиями, — Пришлось научиться. И не говори с набитым ртом, подавишься.
Еда была на высшем качестве, невероятно вкусна и аппетитна, словно сам Бог ее благославил. В первое время его воротило от странного запаха, но вскоре стало очень даже... Ничего так. Возможно, ему просто стоило привыкнуть к тому, что это готовка Адама и он не пытается его отравить. Да и разве Мюррей настолько с приколом, что был бы готов пойти на такое, будучи под наркотой?
— Да, пфости, — снова повторяет свою ошибку Джона, а потом замирает на пару мгновений, потому что между челюстей что-то хрустнуло и то, что хрустнуло, явно не принадлежало младшему, потому что боли он не почувствовал, да и хруст был слишком громким, что даже Адам был бы готов его услышать, но он не отреагировал.
Младший на пару секунд растерялся, а потом приоткрыл рот и вытащил изо рта то, что так громко хрустнуло, молча рассматривая объект, который напугал. Но яснее не стало, как только он его достал, то мнимое спокойствие моментально унеслось и он с неким ужасом стал молча смотреть на небольшой кусочек
ногтевой пластины, который попал в рот. Это был определенно
женский ноготь. Зрачки медленно округлились по пять копеек и судорожная паника заполонила разум.
— Что? Как это понимать? — пронеслось в голове Маршалла, а потом он поднял взгляд на Мюррея, который не смотрел на того, продолжая попивать
кровь кофе. Взор снова упал на ноготок, немного окрашенный в розовый цвет. Как только он его не заметил и...
— Ну как? Вкусно? — Адам взглянул на собеседника и медленно поднялся из-за стола, начав постепенно подходить к тому, от чего Джона моментально прогнал любые здравые мысли и подскочил с места, отшатнувшись назад, — По-моему очень даже вкусно вышло... Или ты что-то наш... — не успевает договорить Мюррей, как на глаза попадается то, что смогло
помешать его личному счастью. Что это? Неужели блондинку не удалось нормально перемолоть? Ладно, не так важно, в любом случае, этот день рано или поздно настал бы, — Видимо, ты нашел секретный рецепт моих
блюд. Человечина. Неплохо на вкус, если привыкнешь, согласен?
— Чело... Что?! Т-Ты ебанутый?! — подкашивающиеся ноги не сулили ничего хорошего и от того простоять долго Маршалл не смог бы.
Он медленно начал отступать назад, а как только волной накатило осознание, что он только что
ел человека, так стало тошно. Из груди начало рвать, а кусок в горле застрял. Он медленно согнулся и закрыл рот руками, готовясь уже извергнуть мерзкую дрянь, которой накормил его дружище, но не успел. Как только еще непереваренная пищи подоспела к выходу, а Джона съежился, то Мюррей закрыл ему рот тряпкой, прижав затылком до боли к стенке, заставив его выблевать все то, что он съел и испачкать себя полностью. На глаза накатились слезы, а мерзотная вонь ударила в ноздри, заставив младшего задрожать.
— Жри все, скот ебанный, — Адам пихнул тряпку тому в рот, чтобы он вообще подавился в собственных миазмах. Голова кружится, а удар затылком об стенку был очень болезненным. Он судорожно задышал, стараясь хоть как-то получить воздух, но ничего не вышло, от того он еле стоял на ногах, не держали они, ни в какую не хотели. Все, что впиталось в тряпку постепенно вернулось в рот и Джона еще сильнее зажмурился, потому что запах был настолько отвратительным, что осознание того, что он ел человечину было не таким уж и плохим, — Я так старался, а ты отвергаешь всю мою работу, — глаз собеседника нервно дергался и улыбка стала кривой, словно выдавленной. Он психопат. Он поехал башкой. Нужно уходить.
Тряпка свалилась на пол и Маршалл упал на землю, на свои коленки, пусто смотря себе в ноги и давясь тяжелым ощущением в груди. Единственное, что могло бы радовать во всей этой ситуации — Адам не может ему навредить, тупо нечем. От того появилось какое-никакое спокойствие. Младший поднял взгляд на Мюррея, который с довольной лыбой рассматривал собеседника. Его взгляд, наполненный болью и отвержение для старшего был самой лучшей наградой за все те старания, которые он вложил, чтобы ввести его в состояние безумия.
Наблюдая за медленно накатывающей истерией Джона, Адам медленно присел на коленки и провел рукой по обблеванной щеке, растирая всю ту мерзость и кусочки полупереваренной плоти, что он съел пятью минутами ранее. Он резко схватил за волосы Маршалла, который моментально забился и попытался отстраниться, но дальше лишь судорожно взвыл от боли между ног, потому что Мюррей не пожалел сил, чтобы врезать младшему, лишь бы не дергался и не мешался. Бешеный? Может быть он и бешеный, но это для того, чтобы сохранить Джона и себя. Голоса в голове постоянно орут, что это лучшее решение и он не может их ослушаться. Как он еще не сошел с ума?
— Закрой в подвале, — шепчет голос над ухом и все, что ему остается — это слушать его. Он запихал Маршалла в темный подвал, со всей дури вжав его в стену, где воняло чем-то мерзким, а ощущения от липкой крови было еще более отвратительным, — Не слушай Джона. Он ничего не смыслит. Ты просто хочешь его защитить. Да, ты молодец, — словно рядом, голос продолжает шебуршать, медленно перебивая самого себя поддакивающими голосами, — Умница... Теперь возьми ножик... Он убежит, если ты не остановишь его. Ты ведь хочешь, чтобы он не убежал?
Рука дрожит. Мелкий озноб бьет тело, но Адам не колеблется. Все слова, что говорит голос — истина, он видел Бога, он видел Архангела Гавриила, который был готов явится к нему и рассказать всю правду. Он верит ему. Этот голос — это Гавриил. Судорожный вздох, который напоминает лишь смесь из разборчивых звуков. Удар. Кровь. Все лицо в крови. Крики и сопли со стороны Джона уже ничего не значат, молитвы его к Богу не будут слышны. Для него должен существовать
только Адам.
***
Больно в ногах. Еще неясно от чего именно больно, от отсутствия ног до колен или от факта, что сейчас происходит прямо перед его глазами. Прошло чуть больше недели, Джона уже успел свихнуться от голода, потому что единственное, что ему дали — вкуснейшая человечина, которую Адам доставал,
Бог наука знает откуда! Лишь глаза, валяющиеся под ногами, наводят сумбурные мысли на то, что кто-то явно сегодня не вернется домой.
Адам иногда сидел тут, но редко. В основном, он был где-то за пределами этого подземного заключения. Маршалл сопротивлялся. Он старался. Но потом наступил сокрушительный удар на мягкую психику и, оставив его без ног, Джона окончательно сдался, опустив коленки и лишь отсчитывая минуты до своего последнего мгновения. Руки ослабли, тело стало легким и были видны кости. Лишь воду пил, и то... Вода ли это была вовсе? Может, Мюррей настолько поехал крышей, что давал ему мочу, вместо нормального напитка, чтобы смочить горло.
Тихий кашель. Адам идет с очередной порцией блевотной еды, которую Маршалл в жизни в рот не возьмет. Он останавливается в проходе, на сырой лестнице и переводит взгляд на тарелку полную органов, которые он принес еще несколько дней назад, они пропахли, на них выползли тараканы и завелись опарыши, но еда не тронута. Бесит. Мюррей аккуратно присаживается рядом с Джона, а после берет кривую вилку в рот и насаживает на нее глазик, резко проталкивая их в рот младшего, у которого попросту нет сил на сопротивления, потому он давится, но принимает, старается выплюнуть. К горлу подступает комок, но низвергнуть эту мерзость просто нечем, желчи нет.
— Почему не ешь? — голос дрожит, он вот-вот психанет, с искренней уверенностью, что блюдо чертовски вкусное, он продолжает заталкивать, пропихивать в рот глазные яблоки, пальцы и ногти, — Жри, иначе умрешь, — грубо говорит тот и снова заставляет давиться мерзкой едой, но Джона не принимает, он крепко сомкнул губы, не давая пихнуть в рот ничего.
Мюррей опускает руку на пол, перестав пытаться засунуть Маршаллу в рот свою еду. Он пусто рассматривает худые щечки, некогда еще они были полные и Джона можно было назвать плюшкой. Надо его покормить во чтобы-то не стало, а вдруг он умрет..? Дрожащая ладонь медленно сжимается в кулак и Адам встает на ноги. Если он не будет есть по-хорошему, а будет все выплевывать и сблевывать, то он в конечном итоге умрет.
Хотя умрет он в любом итоге. Он резко замахивается и со всей дури впечатывает затылок в стену, ударяя по тощим щекам младшего, от чего он кашляет и сплевывает кровь, медленно приоткрывает глаза и устремляет взгляд на Мюррея. Удар прошелся, словно напоминание о том, что он еще жив, и тот моментально пришел в себя, будто бы оживившись от разряда боли, которая прилетела со стремительной силой в щеку, опухшую через мгновение.
— Хватит... — вымаливает прощение, думая, что во всем этом есть его вина, но ее нет, он понимает, однако в иную сторону факт принять не может. Адам не реагирует. Снова удар. Еще один удар. Слышится хруст костяшек на кулаке старшего, а кровь, которая размазалась по стене и щекам Маршалла. На пол полетели зубы, настолько смачные удары были нанесены Мюрреем. Если нет зубов, то он сможет спокойно давать ему еду? Но тогда он не сможет ее разжевать... Ничего страшного, — Прошу...
Не оставляя попыток, он уже в Бога поверил, даже молиться пытался, жаль, правда, что Бог лишь насмехается над ним, наблюдает и молчит. Как мило и неиронично, что в такой ситуации он обратился к вышнему с надеждой получить помощь, но по итогу смог принять лишь издевательски невинную насмешку.
Адам мягко протягивает ему еду, но едва он кладет ее в приоткрытый рот, когда Джона старается уравновесить свое дыхание, как все падает на землю. Глаз снова дергается, а на лице появляется нервная улыбка. Мышцы сжимают вилку и она мнется на три погибели Кровь с губ Маршалла падает вниз. Он потерял сознание от боли.
Мюррей берет в рот пару кусочков и закидывает их в рот, с особым аппетитом пережевывая, но не проглатывая, размалывая зубами каждый крупный ломтик, а после приподнимается и прижимается к тощим и потресканным от мочи губам, проталкивая вкуснятину, которую приготовил. Вместе с едой в рот попадают и зубы, которые еще не выпали путем ударов и младший моментально открывает глаза, потому что корень начинает резать глотку и кровь становится еще более ощутима, а вонючая еда моментально изрыгается. Оказывается, желчь вышла еще не вся, так что было, чем сблевать.
Тут же отстранившись от мерзкой вони, Мюррей раскрывает глаза и кашляет, выплевывая блевоту и свою же еду, вперемешку еще и с органам Джона, которые начали перевариваться, лишь бы не сдохнуть с голодухи. Адам протирает тыльной стороной ладонью свои губы и немного морщится, сводя брови к переносице. Мерзость.
— После этого еще помогай тебе... — он хмурится, но понимает, что ненадолго это, ведь его чудесный малыш все-таки до сих пор голоден. Поэтому он присаживается перед ним и с невинной улыбкой, словно кукле, продолжает протягивать погнутую ложку, заставляя дожрать все то, что он не ел ранее.
***
Адам медленно пошатывается из стороны в сторону, напевая тихую колыбельную и рассматривая личико Джона, который просто лежал, опираясь на стенку, так и не двигаясь. Теперь коллекцию отсутствующих частей тела пополнили руки до плеч, оставив несчастного без какой-либо возможности сопротивляться. Он не открывает свои глаза четвертые сутки, но когда это волновало Мюррея? Главное, что он рядом.
Одиноко. Очень одиноко и потому ему нужно хоть что-то, чтобы утешить себя и свои желания. Он медленно приподнялся и достал длинную трубку, проткнув синюю линию на шее Джона иголкой и приложив к губам, начав медленно высасывать из вены кровь, лишь бы не чувствовать себя подавленным. Не так уж и плохо на вкус...
***
Прошло три месяца. Никто не ринулся искать беднягу, никому не было до него дела, да и кроме Адама он не нужен был никому. Так что об этом убийстве никто не узнает. Сейчас в подвале стоит лишь вонь и запах гниения, кости покрыты кожей. Они остались свободны от людской оболочки и все, что нужно душе Джона — это покой. И Мюррей может делать с остатками, что хочет. Голос до сих пор сводит с ума. Последнее, что держит его в этом мире — это кости.
Одиноко. Очень одиноко и потому ему нужно хоть что-то, чтобы утешить себя и свои желания. Адам поднимает кости с кусочками мяса, а потом направляется на кухню, принявшись переламывать кости в песок. На это понадобилось много времени, но он справился и, собрав всю кучку порошка, Мюррей принимает решение, глубоко вдохнув воздух, принять все то, что осталось в этом мире от Джона.
Пыль от костей действует, словно наркотик, доводит до экстаза, но даже так все еще одиноко. Очень одиноко и потому ему нужно хоть что-то, чтобы утешить себя и свои желания. Словно наркоман, который потерял свою дозу, он медленно наклоняется к ножу и приставляет его к горлу, слабо улыбаясь и рассматривая темную лампу. Свет погас. Альтернатив пришел.
