Однажды ночью...

      Петуния Дурсль сидела на кухне и пила чай с молоком и пирогом с яблоками. Делала она это не включая света, так можно было представить, что сын, который целый день капризничал из-за лезущего зуба, милый ангелочек, муж пропадавший на работе, действительно занят работой, а не интрижкой. И, конечно, она не сидит с маской из сметаны на лице, в халате вымазанном кашей, а в идеально выглаженном платье с такой же идеальной прической и макияжем, пьет чай в одной из кафешек на улицах Лондона. Но вот чай выпит, она вернулась домой и пока ее мужчины спят, примет ванну с пеной и поспит на диване в гостиной. Идея с ванной оказалась просто замечательной, наконец-то она смогла раслабиться. После у нее даже нашлись силы поставить стирку, вспомнив о том, что завтра принесут молоко, взяла стекляную банку и вышла на улицу...       Перед дверью стояла корзинка в которой лежал ребенок, каким чудом женщина не уронила банку, она сама не могла бы ответить. Аккуратно поставив банку сбоку от двери, Петунья присела на корточки и погладила рукой щечку малыша, убеждаясь в его реальности. Ребенок завозился и пару раз хныкнул, но не проснулся. Женщина почувствовала, как холод пробрался под тонкий халат и сорочку, подняв корзинку отправилась в дом. В гостиной она включила торшер и поставила корзинку на журнальный столик. Тут взгляд зацепился за письмо, лежавшее сбоку, придавленое одеяльцем. Развернув лист и начав читать, женщина уже не замечала, как слезы текут по ее лицу.       А утром была безобразная семейная ссора, но пока взрослые выясняли отношения, мальчишки посаженые в один манеж успели познакомиться и теперь с интересом рассматривали игрушки. Дадли показал кузену любимую погремушку, при этом случайно стукнув того по лбу. Гарри разревелся не столько от боли, сколько от обиды и неожиданности, игрушки полетели вокруг детей по кругу. Дурсль жалостливо посмотрел на ревущего и подполз поближе, погладил по голове и покачиваясь, прицелился и поцеловал место удара. Гарри перестал плакать и улыбнулся, показывая четыре белых зуба.       Внизу хлопнула входная дверь и в комнату вошла хозяйка дома. Посмотрев на играющих мальчишек, грустно улыбнулась и пошла звонить сестре, проживавшей в Штатах.       Вечером Вернон Дурсль приехал с букетом цветов и любимым тортом жены, хотелось мира в семье или хотя бы перемирия. И он готов был к переговорам. - А он ничего так, милый, - Дурсль посмотрел на ползающих по ковру мальчишек, - и Дадли веселее.       Петунья улыбнулась кончиками губ, она не сомневалась в капитуляции супруга. - Да, милый. Я думаю нам следует оформить документы об опеке моего осиротевшего племянника, - Петунья промокнула платочком глаза, - если ты не против. - Я не уверен, что нам по карману двое детей. - Бросишь свою любовницу и появятся лишние деньги, - женщина поджала тонкие губы. - Туни! - Вернон с кресла стек на пол, бухнувшись на колени и пополз к жене, сидевшей на диване, дети пристроились следом, - у меня никого! Ты любовь всей моей жизни, зачем мне кто-то еще?! - Тогда почему ты задерживаешься, чеки на бензин увеличились, ты через день ездишь куда-то, - женщина всхлипнула, а Вернон подумал, подобрала ли жена код к сейфу, где хранился пистолет, - а ты пахнешь женскими духами. - Это не то, что ты подумала! Я езжу к Мардж, - Вернон робко взял за руку жену, - после смерти мужа, она начала выпивать... я пытаюсь поддержать ее. - Так пригласил бы ее пожить у нас! - Вы же не ладите, - Вернон отвел взгляд, - ты стреляла в ее собак. - Если бы я хотела их пристрелить, то сделала бы это, а так только попугала. - Дорогая, у нее два бульдога. - Злыдень и Ханна, я помню, - Петунья сжала руку мужа, - ради тебя, потерплю. - Я займусь оформлением бумаг.       Через полгода семейство Дурсль с Гарри и Мардж ( и двумя бульдогами), летели в Америку. Их целью был небольшой городок Бейкон-Хилл в Калифорнии. Мелисса МакКолл, в девичестве Эванс, ждала прилета сестры. - Скотт! Иди обедать.       На кухню зашли двое мальчишек, чернявый и сын шерифа, часто заглядывавший к ним в гости. - Здравствуй, Стайлс.