— Ну, а сам-то ты что? Как твое путешествие на родину? Флинт долго не отвечал, лицо его было мрачно. — Зря я туда ходил, — пробормотал он наконец, искоса глянув на Таниса. Уэйс Маргарет, Трейси Хикмэн, «Драконы осенних сумерек»
— Тебе не кажется, что эльфы не должны настолько сильно любить зиму? — проворчал Рейстлин, глядя на чрезвычайно довольного Даламара. — Фу, что за устаревшие стереотипы, — отозвался тот, с прежним энтузиазмом ковыляя через снег. Рейстлин подозревал, что без него Даламар бы даже не озаботился поиском места для зимовки, а весело проскакал бы по сугробам все холодные месяцы. Когда Даламар сказал ему, что они отправятся в дворфийскую крепость, Рейстлин был в шоке. — Шалафи, — попытался воззвать к голосу разума он, — но это же дворфы. — Рейстлин, нельзя быть таким ханжой! — Но дворфы, шалафи! Я знал всего одного дворфа, он жил в моей деревне, с людьми, и он очень не любил людей! — Ну тогда тебе повезло, что его там не будет, — фыркнул Даламар. Рейстлин всё ещё смотрел немного скептически. — Послушай, — попытался Даламар снова, — ты же знаешь меня. Если что-то пойдёт не так, мы тут же уедем. Дай шанс этому миру. Рейстлин вздохнул. Он решительно ничего не мог сделать, когда Даламар смотрел на него своими чёрными глазами и говорил вкрадчивым голосом. Это не было новостью — Даламар обладал ужасающей властью над Рейстлином примерно с самого первого дня их знакомства. И вот теперь ему пришлось идти по холоду к дворфам, которые, кроме всего прочего, жили в крепости. Рейстлин надеялся только, что Даламар выбрал не горных дворфов, которые обожали селиться внутри, собственно, гор, потому что месяцев без солнечного света Рейстлин бы не пережил. — Если однажды я и получу проклятие, то явно от тебя, ученик, — хмыкнул Даламар.— Не дуйся. Нам навстречу кто-то едет. Вскоре Рейстлин и сам услышал перезвон колокольчиков и лошадиное ржание. Навстречу им неслась упряжка, запряжённая двумя пони. Правил ей молодой дворф в чёрной мантии — он был магом, с удивлением понял Рейстлин. — Э-ге-ге! Берегись! — закричал дворф. Рейстлин тут же бросился в сторону, но Даламар продолжил стоять прямо, криво улыбаясь. Рейстлин успел только подумать о том, какую глупость творил его шалафи, как повозка остановилась прямо перед Даламаровым лицом. — Ничего-то ты не боишься, — разочарованно вздохнул дворф.— Хоть бы закричал для приличия, Арджент. — Не надейся, — ответил Даламар.— Чтоб заслужить такую радость, тебе придётся придумать что-то поинтереснее. Дворф громко и искренне рассмеялся, а потом за секунду оказался на земле и сжал Даламара в объятиях таких крепких, будто собирался его раздавить. Даламар обнял его в ответ, похлопав по широкой спине. — Чёрствая твоя душа! Совсем забыл старого Олафа, да? — Тебя разве забудешь, Лааф! Тот отстранился и хмыкнул. — В вас, эльфах, никогда нельзя быть уверенным до конца! Но так и быть, я прощаю тебя. А это что за странное создание возле тебя, м? Тот самый ученик, да? Рейстлин церемониально поклонился. — Я Рейстлин Маджере, господин. Дворф рассмеялся снова. — Ого, какой официоз! Можешь звать меня дядюшкой Олафом, я проходил испытание вместе с твоим наставником. Какую мы потом вечеринку закатили… — Тёмную, — сверкнул глазами Даламар.— Но хватит. Ты собираешься нас подвезти или как? — Ой, смотрите, какой неженка. Ну забирайтесь, забирайтесь, и поедем. Рейстлин нашёл себе место среди стогов сена и мешков. Ему было любопытно посмотреть на то, как Даламар общался со своим старым товарищем. Олаф тоже не особенно походил на тёмного мага. От него так и несло энергией во все стороны, когда он распрашивал Даламара о его странствиях и делах. — Пару дней назад мы встретили стихийного светлого мага, — рассказывал Даламар.— Юродивый, но слишком сильный для того, кто не проходил обучения. Проклял девушку и едва не убил меня. Олаф сразу же помрачнел. — Такие всегда вылезают, когда что-то грядёт. Первые ласточки какого-нибудь кошмара. — Ты всегда был настроен пессимистично, — отмахнулся Даламар, но Олаф серьёзно покачал головой: — Вовсе нет, Даламар. Говорю тебе, что-то грядёт. И они это чувствуют. Даламар повёл плечами. — Надеюсь, я успею отправить Рейстлина в самостоятельное плавание до начала твоего апокалипсиса, — неловко пошутил он. — Не хотелось бы совмещать выживание с обучением. Олаф хмыкнул и потёр затылок. — Я… работаю над одной штукой. Чем-то вроде оружия. На всякий случай. Ты мог бы посмотреть на неё. Высказать пару полезных идей. — Ты же знаешь, я не силён в таких вещах, — нахмурился Даламар.— Но ладно. Я помогу тебе, чем смогу. Рейстлин заметил, как напрягся в этот момент Даламар. Это было легко: замечать любые изменения в Даламаре. — А что насчёт ваших учеников? — спросил он негромко.— Кажется, у вас они тоже должны быть. Олаф тут же переключился. — Разумеется, юноша! Джет и Рагнар, очень подающие надежды дворфы! Тебе они понравятся. Рейстлин в этом сомневался, но теперь они хотя бы не обсуждали апокалипсисы. И Даламар ухмыльнулся ему. Это тоже было неплохо. В тот вечер, когда Даламар притащил ему мёртвую птицу и попытался научить основам поднятия мёртвых, Рейстлин облажался по полной. Сначала всё шло неплохо: у него даже получилось заставить несчастный труп сделать пару кругов вокруг дерева, прежде, чем уныло шмякнуться на землю. — Ну вот, ещё немного, и станешь неплохим некромантом. Научу тебя поднимать нежить, — мечтательно протянул Даламар, — будешь всю свою ложу пугать скелетами. Рейстлин хмыкнул. Пугать всю ложу ему не очень хотелось, тем более, что не он один учился у тёмного мага. Другие, наверное, не только мёртвых птичек могли поднимать, но и что похуже. — Тебя послушать, так я в шаге от звания главы конклава. На самом деле ему нравилась похвала Даламара. Говорить это он, конечно же, не планировал. Даламар пожал плечами. — Иногда ты действительно меня удивляешь. Случай со стеной, например. Ты понимаешь, что в принципе тогда сделал? Вот они и подошли к этой теме. Даламар поднял лежащую рядом лопату и принялся копать под деревом. Оставлять труп с магическим фоном валяться на земле было плохой идеей. Рейстлин наблюдал за ним, раздумывая над ответом. — Перехватил твоё заклинание? — Перехватил контроль над заклинанием высокого уровня и не твоего направления, а потом удерживал его, — уточнил Даламар.— И это совсем не пустяк. Рейстлин улыбнулся. — У меня был хороший учитель. И я много читал. Птица сама залетела в яму и осталась смиренно лежать там. — Не подлизывайся, я всё равно понял, что ты можешь больше. Буду гонять тебя втрое сильнее. Рейстлин закатил глаза. Вот уж чего он не боялся, так это усилий. — А эти… перехваты практикуются для чего-то? Поднимать птицу было забавно. Тёмная магия отличалась от светлой и алой в самой сути своей, и Рейстлин не мог объяснить это словами, только ощущениями, однако это всё ещё была его магия, знакомая и понятная. Когда он держал в своих руках магию Даламара, это было иначе. Это было… волнительно. — Нет, конечно. Это же ужасно неэффективно, зачем передавать управление своим заклинанием кому-то другому? Похожие ситуации встречаются слишком редко. Рейстлин разочарованно поджал губы. — А почему ты спрашиваешь вообще? Даламар уже закончил закапывать и смотрел на Рейстлина, опершись на лопату. Тот встретил его взгляд неуверенно, не зная, стоило ли отвечать. — Мне понравилось ощущать твою магию в своих руках, — выдохнул он. Даламар поднял брови. — Что ж. Такие комплименты я получать не привык. Рейстлин тут же пожалел о своих словах. — Это не было комплиментом, — попытался оправдаться он. — Правда? — притворно расстроился Даламар.— Как жаль, а я думал, что нравлюсь тебе. Рейстлин залился краской. Нравится? Да в каком смысле он… — При всём уважении, шалафи, иди к Такхизис! Даламар рассмеялся снова. Они вернулись на поле взаимных шуток, и играть на нём было приятнее, чем в неизвестной области странных признаний. — Хочешь попробовать наоборот? — благожелательно спросил он. — Наоборот что? — Отдать мне управление своей магией. Посмотреть, как это бывает с другой стороны. У Рейстлина от такого предложения мурашки пробежали по коже. Это был бы… интересный эксперимент. Узнать, как держал бы его заклинание Даламар, было слишком заманчиво, чтобы Рейстлин посмел отказаться. Задумчивый, Рейстлин создал шар энергии на ладони и, не разрывая взгляд с Даламаром, подбросил шар к нему. Даламар прошептал заклинание. Рейстлин ощутил, как чужая магия перехватила у него контроль — и это ощущалось странно интимным в уединении осеннего леса. Как будто его руки сжали другие — и держали, не давая магии раствориться. Даламар покидал шар туда и обратно, а затем уничтожил снопом искр. Рейстлин был почти что разочарован окончанием. — Что ж, мой дорогой Рейстлин, могу заявить, что твою магию тоже приятно держать в руках. Что бы это ни значило, — хмыкнул Даламар. В тот момент Рейстлин и понял, что облажался. Это странное событие и странный комплимент не выходили у него из головы. Он даже зачем-то написал об этом эпизоде стражнице Венде, которая согласилась на переписку с Рейстлином. Уже после отправки письма он пожалел о нём, но вернуть ничего было нельзя. Пони упрямо несли телегу вперёд. Даламар и Олаф вспоминали свою весёлую молодость, Рейстлин слушал, добавляя детали к образу своего шебутного наставника. Наконец, они увидели Пакс-Таркас — могучую и статную крепость. Величественная, она возвышалась вечным напоминанием о совместном труде дворфов, эльфов и людей. Рейстлин смотрел во все глаза. — Красота, — высказал общую мысль Даламар. — А то! — обрадовался Олаф.— Сейчас, наверное, ужин собирают. Покажу вам всех. Внутри крепость оказалась такой же просторной, как и на вид. По стенам располагались светящиеся кристаллы, заливая пространства голубоватым таинственным светом. Дворфы, люди и редкие эльфы сновали запутанными коридорами. — Первое время не ходите сами, пока не выучите дороги, — предупредил Олаф. Для чародеев, их библиотеки и лабораторий, была отведена целая башня. В её основании Олафа, Рейстлина и Даламара встретили двое дворфов в ученических мантиях. — Это Рагнар и Джет, мои ученики, — представил Олаф.— Джет живёт в другом крыле, вместе с мужем, а Рагнар разделит комнату с Рейстлином. Рейстлин моргнул, пытаясь понять, был ли Джет мужчиной, заключившим брак с другим мужчиной, или же женщиной. Дворфы и дворфийки носили пышные бороды и заплетали их в причудливые косицы. Непосвящённому в символику таких плетений было сложно понять, кто стоял перед ним. — Приятно видеть гостей учителя, — проговорил Рагнар. Его рыжие, едва уступавшие в яркости его же алой мантии волосы топорщились во все стороны вопреки попыткам скрутить их во что-то приличное. — Мы много о вас слышали, — улыбнулась Джет, раскрывая свой женский пол. Она, черноволосая и статная, кого-то Рейстлину неумолимо напоминала. — Скоро к нам должен прибыть ещё один гость, мой братец... Даламар, позвольте проводить вас в ваши покои. Даламар благосклонно кивнул, и его увели. Рейстлин обернулся к Олафу, чтобы спросить, куда идти ему, и встретил внезапно очень серьёзный, какой-то обеспокоенный взгляд. — Послушай, — начал Олаф с неловкой мягкостью.— Я ценю дружбу Даламара, но не настолько, чтобы позволить ему что-то ужасное. Я хочу, чтобы ты знал, что ты здесь в безопасности. Он замолчал, выжидающе глядя на Рейстлина. — Спасибо? — неуверенно ответил тот, пытаясь понять, чего от него хотели. Брови Олафа болезненно изломились. — Я вижу, что ты не в порядке. Если Даламар… сделал тебе что-то, — надтреснуто сказал он, — ты можешь доверить мне это. Поверь, маги не должны причинять вред своим ученикам, тем более, такой. Только сейчас Рейстлин понял, что он имел ввиду. Желтушная кожа, седые волосы, проявившиеся с наступлением холода хрипы в горле — он выглядел, как жертва проклятия. В последнее время окружающие так редко акцентировали внимание его внешности, что он успел и забыть, что выглядел как-то не так. Но Олаф говорил об этом не для того, чтобы задеть его. Он… он думал, что Рейстлина обидели. Чужая забота теплом осела на сердце Рейстлина. Олаф не был ему товарищем — но всё равно собирался помочь. Даже ценой старой дружбы. — Я благодарен вам за беспокойство, — искренне ответил Рейстлин, — но то, что вы видите, всего лишь последствия Испытания. Даламар никогда бы не причинил мне вред. — Ну слава Реорксу! — выдохнул Олаф, и на его лице отразилось такое облегчение, что Рейстлин сам невольно расслабился. — Опять учитель всё усложняет, — хмыкнул молчавший до этого Рагнар.— Пойдём, человечек. Покажу, где жить будешь. Не спрашивая, Рагнар забрал сумку Рейстлина и потащил наверх. — Места немного, так что придётся потесниться со мной, надеюсь, ты против не будешь, — ровным голосом говорил Рагнар.— Ты, если что, спрашивай, я подскажу, что где надо. Рейстлин только кивал, запоминая, где находились библиотеки и лаборатории. Их с Рагнаром комната обнаружилась достаточно низко. Она была небольшой, но достаточно просторной для двоих людей. — Кровать возле окна твоя, — сообщил Рагнар.— И второй шкаф я поставил. В общем, нормально всё должно быть. Кидай вещи, ужинать со всеми пойдём, а там покажем лабораторию подробнее. Рейстлин кивнул. Рагнар тряхнул копной волос, и последовал за ним вниз. Мысль о том, чтобы жить с кем-то, кто не Карамон, не Китиара и не Даламар, вызывала сомнения, но Рагнар казался неплохим парнем и импонировал Рейстлину, поскольку тоже был алым магом в обучении у тёмного. Рейстлин решил, что обязательно поинтересуется, умеет ли Рагнар запугивать всю ложу скелетами. Как будто кто-то настолько яркий мог хоть кого-нибудь запугать. В огромной столовой с каменными колоннами за длинными столами среди дворфов мелькали эльфы и люди. Рассаживались по цеховому принципу: легко было отличить защитников крепости, мощных и по-военному прямых, и рудокопов, уставших и пыльных. Третий стол Рейстлин определил как разнорабочих — прачек, уборщиков, столяров, швей и прочих необходимых любому обществу людей. Были здесь и дети разных возрастов в сопровождении тучной и спокойной как мрамор дворфийки. — А кто это? — тихо спросил Рейстлин у Рагнара, увидев недалеко крайне странного человека. Он был высок, темнокож и лыс, всё его тело покрывали не то шрамы, не то странные татуировки. Рагнар проследил за его взглядом и расплылся в широченном оскале. — Это Йоран! Наш целитель. Рейстлин скорее поверил бы в то, что целителем заделался Карамон, чем этот жуткий тип. Рагнар хлопнул Рейстлина по плечу. — Ну, видишь наши вон там сидят? Иди к ним, а я, пожалуй, поболтаю с ним. Он вальяжной походкой направился к Йорану, который при его приближении отчаянно попытался уйти, но не успел. Рейстлин мысленно пожелал жуткому типу удачи и направился к столу разнорабочих, где Даламар и Олаф смеялись и шутливо пихали друг друга.***
— Как думаешь, Рагнар сегодня появится? — задумчиво спросил Рейстлин, перебирая травы. Его отправили работать помощником лекаря, и это было так привычно и понятно, что Рейстлин даже не озаботился заранее узнать имя нового напарника. А им оказался тот самый жуткий Йоран, которого так любил донимать Рагнар. Жуткий Йоран на проверку оказался молчаливым, но толковым мастером. Пострадавших он не успокаивал, а скорее запугивал грозным лицом, но работал быстро и чётко. Друзей Йоран особо не имел, но во время еды всегда оказывался среди людей и никогда не оставался изгоем. Рейстлину нравилось с ним работать. Они много молчали и говорили в основном по делу. Зато Йоран умел делать вкусный чай. Проблема была только в Рагнаре, который упорно прибегал в рабочее время, чтобы к Йорану поприставать. Йоран его игнорировал, и потом по вечерам Рагнар ныл Рейстлину о своей очень вечной и очень несчастной любви. — Хорошо бы не пришёл, — хмыкнул Йоран.— Но сомневаюсь, что боги будут настолько милостивы. Рейстлин усмехнулся и хотел что-то ответить, но тут дверь отворилась. На пороге действительно оказался Рагнар. — Помяни одну голову драконицы, пять в дверь проскочат…— протянул Йоран, но тут же цепким взглядом отметил нехарактерно бледное лицо Рагнара. Тот опёрся спиной о стену и тяжело дышал. В секунду Йоран и Рейстлин оказались возле него, проверяя все возможные меры состояния. — Что случилось? — коротко прорычал Йоран. — Не волнуйся так, Ледышка, — через силу усмехнулся Рагнар.— Несчастный случай при исполнении. Ступени обледенели, я навернулся, и, ну… прям на штык, в общем. Йоран уже стянул с него кольчугу и поднял рубаху, осматривая кровоточащий бок. — Почему никто не позвал? — Так неловко же! — возмутился Рагнар.— Штык незаметно там торчал, я сказал, что всё в порядке. Йоран посмотрел на него так, что любой нормальный человек испепелился бы на месте, но Рагнар только запунцовел и отвёл взгляд. Возможно, потому, что Йоран стоял перед ним на коленях и стягивал с него рубашку. — Живо ложись, — прошипел Йоран, и Рагнар медленно и неловко перевалился на кушетку. Рейстлин уже достал собственноручно сваренное обезболивающее и быстро всунул Рагнару: — Пей всё одним махом, — велел он. Рагнар подчинился, Йоран тут же промыл его ранение и смазал края раны. В четыре руки они быстро подлатали горе-любовника и оставили досыпать под обезболивающим. Рейстлин вышел за водой для себя и Йорана. Отношения Рагнара были чем-то вроде весёлой шутки для всего его окружения. За неимением особых развлечений, друзья спорили, поддастся ли в итоге Йоран ухаживаниям. Рейстлин из солидарности с коллегой ставил на варварское упрямство, Джет ставила на дворфийское очарование. Вернувшись, Рейстлин заметил, как Йоран провёл кончиками пальцев по тыльной стороне ладони Рагнара — и с неудовольствием впервые подумал о том, что может проиграть этот спор.***
Выпал первый снег, за ним второй и третий, таинственный братец Джет, которого она ждала ещё в конце осени, так и не появился. Впрочем, обеспокоенной она не выглядела. Даламар быстро привык к местной рутине, слился с общим потоком. Днём он работал вместе с Олафом, помогая шахтёрам, вечерами занимался с Рейстлином, Рагнаром и Джет. Дни были почти одинаковые — и это навевало тоску, но он видел, как расцветал Рейстлин в обществе, которое принимало его. Дворфы при прочей косности всегда славились терпимостью к тёмным магам — потому ли, что сами трудились во тьме, потому ли, что всему полезному так или иначе умели найти применение. Однажды вечером Олаф, взволнованный, пришёл в комнату Даламара. — Я должен показать тебе кое-что, — нервно сообщил он.— Это важно. — И до утра, я так понимаю, не подождёт? — заранее обречённо спросил Даламар. Олаф помотал головой. — Нет, нет… это… оружие. Совершенное. Лучшее, что я мог придумать, но мне нужна помощь… Я уже говорил тебе, ты должен пойти со мной… Даламар, успевший забыть про причуду старого друга, натянул мантию и покорно позволил увести себя к самым подвалам башни. Так глубоко здесь Даламар ещё не был. Голубых кристаллов здесь не было, свет давал только факел в руках у Олафа, по ногам сквозил неизвестно откуда возникший сквозняк. — Это оружие, — осторожно начал Даламар, — что оно из себя представляет? Олаф пожал плечами. — Оно станет питаться белой магией. Чтобы, если будет война между тьмой и светом… мы могли победить. — Какая к Такхизис война между тьмой и светом? Даламар занервничал. Риторика Олафа начала подозрительно походить на слова безумного светлого эльфа. — Ты сам всё увидишь, — выдохнул Олаф и отворил массивную дверь. За дверью сидела Тварь. Похожая на длинного шестилапого волка, чернильно-чёрная, стоя на всех лапах, она бы сравнялась ростом с Даламаром. От неё веяло тьмой в самом первозданном и жутком смысле. Глаза Даламара и Твари встретились — и Даламар понял, что уже сейчас он слабее Твари. Тварь поняла это тоже. — Совершенное существо, — шепнул Олаф.— Управляемое. Мощное. Умное. — Слишком умное, — ответил Даламар, не отрывая от Твари глаз.— Оно понимает, о чём мы говорим. Олаф рассмеялся. — Конечно, понимает, в этом и смысл! Только мощи не хватает, нужно как-нибудь сделать её сильнее, но только как… Тварь отвела взгляд и легла, потеряв к пришельцам всякий интерес. Даламар взял Олафа под локоть и медленно вывел за дверь. Обернулся только чтобы запереть её — и в морде Твари ему померещилась кривая усмешка. Даламар сжал плечи Олафа. — Лааф, послушай, ты должен её уничтожить. Твоё создание… В случае беды я не смогу его остановить. Сомневаюсь, что сможешь ты сам. Олаф повёл плечами, уходя от касания. — Боишься, так и скажи. Сам справлюсь. Даламару стало стыдно за свой порыв — мало ли было страшных артефактов на свете, но эта Тварь… была большим, чем артефактом. И понимала это. Даламар поднял руки, сдаваясь. — Прости, старый друг, здесь я тебе не помощник. Олаф ободряюще хлопнул его по плечу. — Дай мне знать, если это изменится.***
Снег таял на плечах. Тяжёлый зимний закат умирал на еловых иглах. Рейстлин едва успел увернуться от огненного шара. — Ага! Получай! — прокричал уже совсем отошедший от раны Рагнар, и тут же его защита сломалась от атаки Джет. — Выбыл, — ехидно отметил Даламар, которого играть на башне не звали из-за эльфийского зрения. Он обижался и поэтому вёл счёт особенно жёстко. Иногда ему вспоминалась Тварь Олафа — он старался отпускать эти мысли. Рейстлин и Джет покружили друг вокруг друга, а потом Рейстлин обманным манёвром пробил её щит. — Ай, молодец! — рассмеялась Джет и подала Рейстлину руку. Тот довольно её пожал. Джетов сын подбежал к матери и обнял её, муж аплодировал в стороне. — Мама всё равно лучше всех, — сказал ребёнок, и Джет довольно подняла его на руки. — Ну что за милое ты создание, когда не дерёшься с братом, — рассмеялась она, — пойдёмте домой все? Рагнар, тебе завтра придётся брать реванш. Рагнар издал яростно-весёлый звук, обозначая, что реванш он обязательно возьмёт, и ещё какой. Он хлопнул Рейстлина по плечу, уходя к лестнице. Снежинки путались в его волосах и сразу таяли, как от огня. — Пойдёшь внутрь? — тихо спросил Даламар. Рейстлин покачал головой. — Хочу посидеть ещё немного. Здесь красиво. Останься тоже. Даламар пожал плечами и подошёл к бойнице, туда, где последние алые отблески сгорали до сизого пепла. Рейстлин стал рядом с ним, плечом к плечу. Ему нравилось, когда люди подчинялись ему, но когда подчинялся Даламар, нравилось гораздо больше. В крепости дворфов, где всегда было множество дел и людей, не было необходимости находиться рядом друг с другом постоянно, и Рейстлин как будто заново открыл для себя, насколько приятно молчать рядом с Даламаром, когда каждый читает свою книгу заклинаний или смотрит на закат, как теперь. Рейстлин и раньше краем сознания понимал, что обучение Даламара не совсем обычное, но теперь почувствовал это сильнее. Олаф был хорошим учителем. Джет и Рагнар были взрослыми людьми, они оба работали — Джет в кузне, Рагнар в гарнизоне крепости, и Олаф постоянно проверял и улучшал их навыки, однако он никогда не был настолько дотошен и чуток, насколько был Даламар. Ученики получали задания, выполняли их и получали пачку замечаний. Иногда они отрабатывали с ним боевые приёмы, но по большей части Олаф был наблюдателем, едва ли принимавшем участие в жизни своих учеников. Было ли это, потому что и он, и ученики были старше Рейстлина, или потому, что у них всех были свои жизни и свои друзья, но Рейстлин всё сильнее ценил то, что Даламар уделял ему несравнимо больше внимания. Олаф над этим смеялся: — Ты с ним не то как с ребёнком, не то как с невестой! Даламар и сам понимал, что относился к Рейстлину гораздо более чутко, чем должен был по законам своей ложи. Но в его памяти слишком свежо было собственное ученичество — и детство в доме слуг, где никому не было дела до него самого. Только Джет знающе кивала: — С первым всегда сложнее всего. Солнце совсем растворилось в ночи, и Рейстлин зажёг посох Магиуса. Мягкий свет едва освещал фигуру Даламара рядом с ним. — Ну что, плохо тебе у дворфов? — хмыкнул он. Рейстлин улыбнулся. Он никогда раньше не был в месте, где чувствовал себя так спокойно. Рейстлину не приходилось волноваться о еде и крове. Он точно знал, что произойдёт на следующий день — и что никто не станет осуждать его за магию, ложу или даже внешность. Дворфы считали его слишком щуплым и вечно пытались откормить, но с этим он мог мириться. Это было гораздо лучше, чем молчаливое презрение или хулиганские выходки. Рейстлин был почти… счастлив здесь. Даламар прищурился, глядя вдаль. — Кто-то едет к крепости. Так, в ночи, загадочный дворф, которого ждали неделями раньше, прибыл. Сонная недовольная Джет встретила брата без должной любви, но и он не спешил бросаться в объятия. Дворф отряхивал снег и ругался. Манера его речи кого-то упорно Рейстлину напоминала. — Так ты всё же приехал, — хмыкнула Джет, — я уже думала, тебя сожрали волки. — Ты рано радовалась, — пробурчал дворф. Он скинул капюшон, и Рейстлин наконец понял, ко оказался перед ним. — Здравствуй, Флинт, — сказал он, подходя ближе и тоже снимая капюшон мантии. Флинт прищурился, пытаясь разглядеть собеседника. — Не узнаёшь меня? А ведь мы так близко знакомы, — ухмыльнулся Рейстлин. Непонимание Флинта доставляло ему своеобразное удовольствие. Когда они виделись в последний раз, Рейстлин был хоть и болезненным, но вполне нормальным юношей без желтушной кожи и седых волос. — Маджере! — наконец осознал Флинт.— Что это с тобой стало? — Испытание магов, — пожал он плечами.— Не только твоя сестра прошла его. Лицо Флинта смешно вытянулось. — Завтра всё обсудите, — шикнула на них Джет.— Спать давно пора. Пойдёмте.***
На следующее утро поднялась метель, и выйти из крепости вскоре стало совершенно невозможно. Флинт, который приехал чтобы решить какой-то вопрос насчёт покойного родственника, был вынужден задержаться. В крепости он не прижился. С Джет они разругались почти сразу — старший брат, как выяснилось, не знал о цвете её мантии и страшно возмущался. Джет в ответ выговаривала ему о том, что он игнорировал всю семью и предпочитал каких-то эльфов своим родным. Дети в итоге целый день избегали Джет, гуськом бегая за Даламаром, как цыплята за кошкой. Рагнар ехидно заявлял, что Рейстлин от них мало чем отличался. Другие жители крепости тоже не приняли Флинта. Лишние кузнецы не были здесь нужны, а сам он, не зная, чем занять себя, таскался туда сюда, давая всем очень ценные непрошенные советы и оставаясь в одиночестве большую часть времени. — Разве ты не собирался поговорить со своим другом? — спросил у Рейстлина Йоран, когда они пили чай в перерыве от работы. — Он скорее друг моего брата, чем мой, — отозвался Рейстлин.— И я ему не очень нравлюсь. Это было правдой: Флинт всегда относился к нему с подозрением и, оставшись в крепости, не стремился к обществу Рейстлина. Йоран пожал плечами. Он один раз осмотрел Флинта, как и всех впервые пришедших в башню, и больше с ним не виделся, а дел у него и так было много. Рейстлина же терзали сомнения: глядя на одинокого дворфа, он мелочно радовался тому, что Флинт понял, каково не быть признанным окружающими. С другой же стороны, Флинт ничем не заслужил этого. Он был достоин внимания общества не меньше, чем кто угодно другой. — В деревне он был очень уважаемым человеком, — задумчиво сказал Рейстлин. — Ну а здесь он вообще ничего полезного не сделал и остаётся только потому, что выйти невозможно. Рейстлин пожал плечами. Йоран был прав, и всё же… Понимая, каково быть отделённым от общества, он не желал такой судьбы старому другу. После работы он нашёл Флинта смотрящим на снег в бойницу. — Кажется, тебе ещё не показали здесь всё, — сказал он тихо.— Давай проведу. Флинт хмыкнул, но всё же пошёл за Рейстлином. Рейстлин рассказывал про места, иногда вплетая свои истории, Флинт привычно ругался на всё подряд. Почему-то казалось, что вот сейчас они остановятся, и Флинт спросит что-то вроде «Почему ты решил заговорить со мной, ведь я всегда был груб к тебе. Ты так изменился, Рейстлин, ты стал совсем другим человеком.» Но Флинт вёл себя, как обычно, и Рейстлин, как обычно, шипел на него в ответ. Эта неизменность вроде бы обижала — Рейстлин хотел, чтобы кто-то из его давних знакомых заметил, что он больше не изгой, что с ним здороваются и просят его о помощи — но Флинт оставался Флинтом и если и заметил что-то новое, то не сказал. И всё же было нечто приятное в том, чтобы встретить осколок жизни до Испытания в путешествии. — Дальше идут шахты, туда нельзя, — сообщил Рейстлин, когда они спустились в самый низ крепости.— Так что на этом экскурсия окончена. — И шахты здесь, конечно, не… — Мне нужно спешить на урок, — вклинился Рейстлин. — И магия твоя… — Не доведёт до добра, я помню, — вздохнул Рейстлин. Флинт почему-то промолчал. Он положил тяжёлую ладонь Рейстлину на плечо. — Я хотел сказать, твоя магия действительно сильна, если ты сумел пройти Испытание. Мне жаль. Таким тоном Флинт не говорил с ним со времён смерти матери. Рейстлин нахмурился. — Не жалей меня. Я знал, на что шёл. Это невысокая цена за силу, которую я получил взамен. Флинт покачал головой. — Я тоже принимал много решений, в которых был уверен… Рейстлин. Я просто надеюсь, что ты не будешь жалеть. Стало неловко. Флинт говорил серьёзно, он не знал, как счастлив был Рейстлин. Он… беспокоился. Рейстлин сел на каменный пол. — Ну, значит, ты расскажешь мне об этих решениях? Иначе зачем ты упомянул о них. Флинт уставился на Рейстлина с возмущением. — Рассказывать! Тебе! Ты набрался нахальства за это время, молодой человек. — О да, — коварно усмехнулся Рейстлин.— И не только его. Рассказывай, Флинт. И Флинту ничего не оставалось, как поделиться своей историей. Они просидели до вечера — Рейстлин вынужден был оправдываться перед Даламаром и выслушивать шутки Рагнара. А наутро вырвалась Тварь Олафа. Тот вытащил всех чародеев с рабочих мест и судорожно, сумбурно объяснял несведущим ученикам про своё оружие. И без того невыспавшиеся маги стали ещё злее. Хорошее настроение сохранял только Рагнар, который с самого утра успел подонимать Йорана. — Хорошая новость в том, — сообщил Олаф, — что оно — пока ещё — не ест людей и днём спит.— А плохая в том, что оно может быть где угодно. — Просто скажи уже, как убить её, — предложил Рагнар, — и мы всё сделаем. А ещё лучше, сообщи гарнизону! — Нельзя отрывать гарнизон от дел! — Нельзя убивать это чудесное создание! — одновременно возмутились Джет и Олаф. Даламар устало потёр глаза. — Убить Тварь необходимо, — припечатал он.— Не возмущался, Лааф. Ты уже сейчас не можешь справиться с ней. Ты не можешь её контролировать. Олаф хотел что-то ответить, но хмуро промолчал. — Как её можно убить? — продолжил Даламар. — Под левым ухом есть маленькое пятно, если попасть в него закланием, она рассыпется, — пробурчал Олаф.— Я напишу формулу. Оружие не сработает. — Тогда тревожить гарнизон действительно нет смысла, — кивнул Рагнар.— Нужно только сообщить, чтобы все были осторожны и приготовились к встрече с паукособакой. Остановить работу целой крепости даже на день — задача немыслимая. Отправить свободных людей на поиски, чтобы они потом сообщили магам? Можно попробовать. Даламар задумчиво посмотрел на Олафа. Тот мог в последний момент не пожелать убивать своё детище — отпустить его одного было немыслимо. — А из башни сбежать она не могла? — уточнила Джет. Олаф покачал головой. — Вторая ступень защиты ещё не взломана. И лучше бы осталась такой. — Мы попросим свободных жителей помочь с поисками, а сами разобьёмся на группы, — тут же решил Даламар, — и пойдём искать её. Такую Тварь сложно не заметить. Олаф и Рагнар пойдут искать в шахты. Рейстлин и Джет исследуют жилые и общие пространства. Я возьму на себя хозяйственные помещения и стену. Взгляды Олафа и Даламара встретились. Даламар не доверял старому другу — они оба понимали это. И Олаф не мог ничего возразить. Он отвёл глаза первым: — Хорошо. Легкомысленный и быстрый Рагнар не позволил бы учителю даже задуматься о милосердии. Меньше всего на свете Даламар хотел встретиться с Тварью один на один. Но Рейстлин и Джет были учениками, им нельзя было столкнуться с ней в одиночку… И он решился. Идя по сумрачным коридорам крепости, Даламар думал о том, что по закону подлости Тварь должна достаться ему. Близился праздник середины зимы, все вокруг стремились скорее завершить свои дела и начать готовиться к нему, но весёлая суета не спасала Даламара от тяжких мыслей. — Так что за несчастье у вас случилось? На Даламара с лестницы смотрел печально известный Флинт. В руках у него была секира. — С чего вы взяли, что что-то случилось? — поинтересовался он. Флинт фыркнул. — Не морочьте мне голову, юноша. Джет куда-то сорвалась посреди семейной разборки, а потом из вашей башни посыпали очень злые чародеи парочками. Даламар скривился. Вот дались этому дворфу их дела! — У нас сбежал магический эксперимент, — нейтрально сообщил Даламар.— Нужно найти до заката.— Джет и Рейстлин как раз оповещают об этом всех остальных. — Значит, правильно я за секирой сбегал, — кивнул себе Флинт.— Ну пойдёмте, помогу вам искать этот эксперимент. И Флинт, не дожидаясь разрешения, подошёл к Даламару. — А почему со мной? — Потому что никто не должен блуждать по крепости в одиночестве, — усмехнулся Флинт.— Кажется, как-то так Рейстлин сказал. К тому же вы его учитель. Я должен проконтролировать, что вы не какой-нибудь шарлатан! Даламар задохнулся от возмущения. Это он-то шарлатан! Да он самый честный чёрный маг на свете! И Даламар начал рассказывать. До вечера они успели обойти башню, но так и не нашли схрон Твари. Зато Даламар успел рассказать про приключения с Рейстлином — и выслушать с десяток нотаций о том, что вели себя они все, включая безумного эльфа, совершенно неправильно. С другой стороны, байки у Флинта были интересные, а ворчание развеивало страх перед Тварью. Только когда полностью село солнце, Даламар снова напрягся. — Держитесь за мной, — велел он Флинту, и тот, как ни странно, подчинился. Они прошли ещё несколько коридоров комнат — и тут снизу раздался гул. — Мочи, мочи гадину! — раздался крик Рагнара. На лестницу выскочила Тварь и понеслась прямиком на Флинта. Тот взмахнул секирой, рассекая её надвое — но Тварь растеклась вокруг стали, будто масло, и собралась за ней, пускаясь дальше. Рагнар и Олаф гнались за ней, швыряя заклинания. — Окружаем! — крикнул Рагнар.— Заходите с восточной лестницы! Даламар бросился туда. На стене сейчас находился гарнизон, и если Тварь встретит его… На середине лестницы Даламар столкнулся с Джет, и уже вместе они побежали выше. Там Тварь прорывалась через остолбеневшую армию к воротам. Она соскочила со стены широким прыжком — и Рагнар, отобравший у кого-то лук, зажёг стрелу заклинанием. Стрела пронеслась вперёд — и пронзила Тварь. Та глубоко взвыла, и, падая, рассыпалась в пепел. Тяжело дыша, Флинт дошёл до крыши. — Оно всё? — Да, — печально и торжественно сообщил Олаф.— Оно всё.***
Все были настолько замотаны подготовкой к Середине Зимы, что едва заметили поимку Твари. Олаф впал в тоску. Рагнар ходил ужасно гордый собой, возвращался в комнату затемно и как будто что-то скрывал. Рейстлина Джет наняла помогать в создании спецэффектов для зимних сценок, а Даламар был занят тем, что пытался не дать втянуть его в какую-нибудь эльфийскую постановку. Всем неравнодушным эльфам он заявлял, что петь не умеет, слуха у него нет, а играть могучих эльфийских героев Тёмному не положено. Джет и Рейстлин, осознавшие себя великими драматургами и воспитателями, молчаливо его осуждали и ехидно перешучивались между собой. В день праздника, когда Рейстлин с Йораном приводили в порядок кабинет и вели пересчёт оставшихся лекарств, к ним завалился крайне довольный Рагнар. В руках он держал ужасно странное растение с большой пастью сверху. Если бы не уроки с Даламаром, Рейстлин решил бы, что это новая тёмная тварь. Мухоловка в глиняном горшке была торжественно вручена Йорану. — Я знаю, что ещё не время дарить подарки, — заявил тот, — но не могу утерпеть до вечера. Я вырастил её сам! — Сам? Для меня? Невозмутимый Йоран выглядел таким ошарашенным и впечатлённым, как будто ему вручили звезду, а не довольное кого-то переваривающее растение. — Это же светлая магия. Сложная. Тебе не стоило так стараться… — Но я хочу стараться для тебя, — проникновенно сказал Рагнар, беря ладонь Йорана в свою. Рейстлин посмотрел на мухоловку, на этих двоих и вышел из кабинета, чтобы не видеть, что произойдёт дальше. — Я же говорила, дворфийской обаяние, — ухмыльнулась Джет, когда Рейстлин закончил возмущаться творившимся непотребством. Прятавшийся от других эльфов у неё Даламар присвистнул. — Он ему зимой мухоловку вырастил! Мухоловку! Я б за такой подарок тоже отдался. Светлое заклинание, очень сложное, очень длинное… И мухоловка! Не фиалочка какая-нибудь! Рейстлин решил, что обязан вызнать формулу. Хотя бы для того, чтобы впечатлить Даламара и утереть и без того зазнавшемуся Рагнару нос. Вечером был пир. Играли традиционные зимние сказки, вроде той, где Реоркс создал всех дворфов, или истории про любовь. Рейстлин с чувством тихой ностальгии наблюдал за представлениями — и участвовал в них, создавая яркие искры и свет в моментах, когда это было необходимо. Иногда он ловил довольный взгляд Даламара. Казалось, что этот взгляд следил за ним весь вечер — или сам Рейстлин не отводил глаз? Рагнар в какой-то момент убедил Рейстлина выпить чарку горячей и пряной настойки, и ему сразу стало веселее. Он даже утянул в танец незнакомую человеческую девушку — та тоже была пьяна и потому очень счастлива. Рагнар плавно перетёк к Йорану, и тот, привычно молчаливый, не отвергал его. Рейстлин видел праздник урывками: вот дети таскают еду с нарядно украшенного стола; вот метель воет за окнами; вот Джет воркует с мужем; вот наконец-то сбросивший траур по Твари Олаф танцует с кем-то из стражи. Вот эльфийка берёт арфу и выходит в самый центр зала. — Два дракона, — шепнули Рейстлину, и тот чуть не свалился со стула. Даламар, возникший рядом с ним, рассмеялся. — Это моя любимая эльфийская песня, — сообщил он, склонившись так близко, что Рейстлин не видел ничего, кроме его лица. — Ты пьян, — прошептал он. — Может быть, — рассмеялся в ответ Даламар.— Но ведь и ты тоже. Я переведу тебе. Слушай, Рейстлин. Рейстлин не смог бы не слушать при всём желании — чары, заставлявшие его раз за разом приходить к Даламару, не отпускали его. — Он держал её взглядом, над бездной держал и боялся, что вдруг потеряет, — шептал Даламар.— Он так много побед на земле одержал, но не знал, что любовь покоряет… Что-то про секунды… Не зная запретов живёт, две души вместе слив воедино. Что, быть может, вот этот последний полёт станет песней для них лебединой… Даламар рассмеялся. — Из всех песен про прекрасных дев, которые не знают занятий лучше, чем смиренно ждать своего возлюбленного, вместо того, чтобы взять клинок и пойти вместе с ним… Только эта песня про любовь, Рейстлин. И опять в небеса он за ней налегке, как за солнцем с утра поднимался. Просто верил в неё, и доверился ей навсегда… Песня ещё не кончилась, но Даламар замолчал, мечтательно прикрывая глаза, и откинулся назад. Он выглядел таким расслабленным и счастливым, что Рейстлин, улыбаясь в ответ, склонил голову к Даламарову плечу, шалея от собственной наглости. Даламар не возражал — они просидели так до самых последних аккордов. А потом Даламар поднялся. — Ладно уж, не буду дальше портить тебе веселье. Пойду надоем старине Олафу, а то он совсем раскис без своей любимой Твари. — Постой! — Рейстлин коснулся края его мантии, неловко замирая.— Чем закончилась песня? Даламар задумался, как будто уже забыл, о какой песне шля речь. — Драконы летают, милый Рейстлин, вот и всё, — улыбнулся он, и вдруг коснулся его волос губами.— Спасибо, что выслушал. Сказав это, Даламар растворился в толпе, и Рейстлин только тогда понял, как горели его щёки. Просто верил в неё и доверился ей… Идти вместе с рыцарем, будучи нежной эльфийкой… В голове был какой-то сумбур. Рейстлин не знал, куда деть себя от чувства, что он должен был сказать — что он бы пошёл вслед за… — Этот парень казался не из тех, кого легко споить, — хмыкнул Флинт. Рейстлин не ответил. С тех пор, как он оказался в крепости, между ними всё было нормально — ни разделённых только на двоих заклинаний, ни целых дней в молчании, но… Вот они, в полном людей зале, снова оказались рядом. Даламар, дарящий поцелуй. Рейстлин, не знающий, куда деть себя после этого незначительного жеста. — Мне нужно пройтись, — сказал Рейстлин, выходя из зала. Он шёл к башне, не понимая, для чего, ему нужно было не то проветриться, не то убедиться, что его найдут… Но когда Рейстлин подходил к покоям, он увидел два трупа, переплетённых конечностями в последнем любовном танце. Йорана и Рагнара.