Шагни в эту сферу огня, Светом стань для меня, Мы взлетим, словно два крыла. «Последнее испытание» — «Испытание огнём»
За алыми волосами и алой мантией Рагнара было не разглядеть крови — её и не было. Его как будто испили досуха, забрав все жизненные силы. Такой же изломанной куклой валялся Йоран, раскинув руки, будто стремясь закрыть собой другого — безуспешно. Рейстлин не помнил, сколько просидел рядом с ними, пытаясь сделать хоть что-нибудь, хоть как-то отменить неизбежное. Его привело в чувство пьяное пение, которое становилось всё громче. В коридоре возникли Олаф и Даламар. Они шли, обнимаясь и пьяно пошатываясь, едва не падая друг на друга, они ещё ничего не знали. Рейстлину стало почти больно от осознания того, что мирная жизнь в крепости кончилась. Мелькнула мысль спрятать трупы, уничтожить их, сделать вид, что ничего не было — но Рейстлин знал, что не станет. Первым неладное заметил Даламар. — Милый мой, в чём дело?— пьяно и довольно спросил он. Рейстлин закрыл глаза, затем открыл их снова. Выдохнул. — Йоран и Рагнар убиты. Даламар удивлённо поднял бровь, не понимая, о чём говорил его дурной ученик. Разве могли двое молодых крепких парней, направлявшихся в спальню, так запросто умереть? Но он перевёл взгляд на тела, опустился на колени перед ними, и понимание стало приходить к нему. Рейстлин наблюдал, как сквозь опьянение проступили осознание и ужас. Даламар отшатнулся, некрасиво падая на спину. Закрыл ладонями лицо. Олаф в странном оцепенении стоял, глядя на двоих, его губы дрожали. Никто из них ничего не сказал, пока Рейстлин не собрался с силами. Он и так просидел здесь слишком долго. — Это была Тварь Олафа,— сказал он, глядя в глаза Даламару. Тот провёл руками по лицу, стягивая оцепенение. — Да. Я думал, что мы убили её. — Рагнар,— жалобно простонал Олаф.— Мой бедный маленький ученик… — Он мёртв,— безжалостно припечатал Даламар.— И мы не знаем, только ли он один. Нужно срочно… нужно собрать всех, проверить, кто жив и что с Тварью, и ещё… Олаф рассмеялся. Дрожащей ладонью он провёл по щеке Рагнара, склонился над ним, роняя солёные слёзы. — Это бессмысленно. Теперь это бессмысленно… Оно уже набралось сил и напилось крови. Теперь мы ничего не сможем сделать… Оно пробьёт второй слой защиты, совсем скоро, оно… — Вот поэтому и нужно всех собирать,— рявкнул Даламар, вставая на ноги. Он впервые на памяти Рейстлина был в ярости, и впервые был настолько растерян. Против воли Рейстлин поёжился. — Шалафи, Олаф едва живой,— попытался призвать разум Даламара он.— Дай ему время. — Времени нет, глупый человек! Время может стоить жизней. Мы уходим, а если Олаф желает остаться в темноте наедине с Тварью, это его выбор. Даламар схватил Рейстлина за руку, впервые проявляя что-то вроде злобы к нему. Испугавшись, Рейстлин едва не рванулся прочь из его хватки. Олаф остался сидеть вместе со своим — бывшим — учеником и его — бывшим — возлюбленным, шепча под нос не то молитвы, не то покаяния. Только к полудню в большом зале собрали всех. Даламар ходил злой, как медведица, потерявшая медвежонка. Рейстлин сторонился его. Жителей крепости вытаскивали с балконов и из любовных лож, отрывали от дел и отдыха. Нашли ещё пять тел — среди которых оказалась эльфийская певица, исполнявшая столь любимую Даламаром песню. Трое не были найдены. Олаф так и не появился. Комендант крепости крепился, пытаясь убедить остальных, что всё будет в порядке, но паника нарастала. — Отправьте пятерых из гарнизона отыскать Олафа!— прорычал Даламар.— Он должен знать, что делать со всем этим! Пусть Джет проведёт их! Комендант не смел спорить с магом. Тёмная, зловещая аура, исходящая от Даламара, пугала всех, даже тех, кто работал с ним всё это время. Рейстлин собрался с духом и подошёл к нему. — Ты пугаешь людей, шалафи. Это не принесёт пользы. — Пусть боятся, может, не станут лезть на рожон,— огрызнулся тот. Рейстлин вдохнул и выдохнул. Он должен был сохранять спокойствие. Хоть кто-то должен был — если Даламар не справлялся. Он раньше не делал такие штуки — но пришла пора начинать. По крайней мере, если это работало с ним, должно было сработать и с Даламаром. Рейстлин сделал шаг к нему и, задыхаясь, обнял. Его лицо оказалось у Даламара на плече — к лучшему, иначе скрыть смущение было бы невозможно. Даламар застыл. Мрачное настроение продолжало клубиться вокруг, но затем Даламар выдохнул и спокойно положил ладонь Рейстлину на затылок. — Как же я плохо выглядел, если ты решился сам прикоснуться ко мне?— хмыкнул он.— Всё в порядке, Рейстлин. Я в себе. Тебе не обязательно. — А я себя успокаиваю,— прошептал Рейстлин. Мантия Даламара была тёплой и достаточно мягкой, чтобы можно было зацепиться за неё. Рагнар был мёртв — а Рейстлин так и не успел спросить, как он вырастил мухоловку. Рейстлин очень многое не успел. Он ещё не осознал этого до конца, ещё не утонул в тоске, как Олаф, но Рейстлин помнил смерть матери — и знал, что рано или поздно печаль настигнет его. Даламар провёл ладонью по его волосам, острый подбородок на несколько секунд опустился на макушку Рейстлина. Это не было утешением. Даламар не знал, как много горечи зрело в душе Рейстлина — но он был рядом, и от этого было лучше. А затем он отстранился. — Я сочувствую твоей потере, Рейстлин. Но у нас действительно нет времени на скорбь. Тот кивнул. Скорбь ли, горе ли — но живые превыше мёртвых. Рейстлин выучил это на собственной шкуре. — Олаф говорил что-то о том, что Тварь питается светлой магией,— начал Рейстлин.— Заклинание мухоловки Рагнара было светлым и сложным. У него наверняка ушло немало попыток. — И Тварь напилась силы,— кивнул Даламар,— а потом пришла за ним. Ты прав. — Но как она пережила стрелу и почему рассыпалась в прах? — Мы узнаем это, как только Олаф вернётся. Но двери зала отворились, и отряд во главе с Джет вошёл. Без Олафа. Даламар и Рейстлин поспешили к ней, но не успели подойти. — Учитель повесился над трупами Йорана и Рагнара,— громко сообщила Джет. По залу прошёлся ропот. Комендант закрыл руками лицо. Супруг Джет тут же подошёл ближе, взял её за руку, попытался привлечь к себе — но она отступила. — Нет,— с тоской сказала она.— Если ты обнимешь меня, я заплачу. А времени на это нет. В крепости осталось только три чародея. Шёпот толпы стал гуще и тревожнее. Это была не первая смерть, но она была самой страшной. Создатель Твари, знавший о ней больше всех, погиб. Никто теперь не мог сказать, как с ней справиться. Даламар, едва пришедший в норму, вновь вспыхнул тьмой. Его лицо исказилось в уродливой гримассе. — Мерзавец!— он ударил кулаком по стене.— Ты мог погибнуть в бою, как должно, но выбрал смерть труса! — Ты говоришь о моём учителе, эльф,— прошипела Джет,— подбирай слова. Даламар вскинул голову, гордый и злой. — Твой учитель бросил тебя и нас. — А ты бросил его одного в темноте, когда был нужен,— рявкнула Джет.— Так что захлопни пасть и начинай придумывать план, пока я не размозжила твою хорошенькую башку. Рейстлин опешил от такого словесного зверства обычно молчаливой Джет. Её муж попытался заткнуть уши сразу всем детям, но вышло не очень хорошо. Наиболее сообразительные из старших заткнули уши младшим. Даламар и Джет стояли друг напротив друга, тёмные, несмирённые, и чернота их колдовства окружала их, сталкиваясь и шипя. Рейстлин чувствовал их силу, и часть его души страстно желала её — но другая, детская часть, мечтала оказаться подальше отсюда. Неожиданно между магами возник Флинт. — Если господа чародеи не намерены вогнать нас всех в панику и тоску,— ехидно сказал он,— им стоило бы выяснять отношения подальше от простого народа. Даламар и Джет одновременно оглянулись — и увидели людей, притихших и испуганных их гневом. — Мой братец прав,— вздохнула Джет,— на ссоры времени нет тем более. Нам нужно придумать план. — И для начала отойдём туда, где никому не навредим,— кивнул Даламар, окидывая взглядом несчастное население. Население спешно отвело глаза. Комендант крепости устало потёр виски. — Если я всё правильно понимаю, и надежда сейчас осталась только на вас троих…— проворчал он,— то нам конец. Рейстлин мысленно с ним согласился. Без Олафа было почти невозможно понять, как работала его Тварь, а уж уничтожить её… Трое магов скрылись между колоннами. Флинт последовал за ними, будто его звали, но никто не возразил. — Что сделали с телами?— первым делом уточнил Даламар. — Тех пятерых сразу сожгли и поместили в урны. Йорана, Рагнара и Олафа пока не трогали,— отозвалась Джет.— Люди были слишком напуганы видом, и я увела их. — Я могу осмотреть их,— предложил Рейстлин тут же.— Если перенести в лабораторию Йорана…— он запнулся.— В смысле, внутрь его лаборатории, я смогу провести вскрытие и выяснить что-нибудь. — И нам нужно поднять записи Олафа, так мы сможем найти описание Твари,— согласился Даламар.— Значит, двое пойдут туда. И один останется присматривать за людьми. Он переглянулся с Джет. Рейстлин был наименее опытным из всех, и его талант был необходим при осмотре. Джет же гораздо лучше понимала своего учителя, знала, где он хранил записи. Остаться должен был Даламар. Он молча прикрыл глаза, соглашаясь. Джет кивком позвала Рейстлина за собой, уходя. Тот на секунду задержал взгляд на Даламаре, развернулся и последовал за ней. По дороге они прихватили три пустых кувшина с крышками со стола. Флинт хлопнул Даламара по предплечью. — Не волнуйся, эльф. Они вдвоём сильные. — Я знаю. И опасаюсь лишь того, что даже их силы будет недостаточно.***
Трупы ещё не начали разлагаться, но работать с ними нужно было быстро. Рейстлин усилием воли заставил себя успокоиться и посмотреть на них не как на погибших друзей, а как на материал для исследования — чем они и стали на самом деле. — Мне нужен только один из сожранных,— сказал он,— Олафа и второго… нужно сжечь, чтобы не привлечь паразитов. Джет кивнула. — Боюсь, Йорана я не унесу. — Хорошо,— кивнул Рейстлин,— так даже лучше… Она коснулась лба Рагнара, молчаливо прося прощения, и взвалила его на плечи. При жизни Рагнар был крупнее неё, но, иссохший, лежал сломанной тряпичной куклой, из которой вытащили набивку. Оглядев Йорана и Олафа, Джет отвернулась. Рейстлин окинул её взглядом и выпустил огненный шар. Тела сгорели. Прах ссыпали в кувшины и закупорили, оставив до похорон. Маги отправились в лаборатории. Йоран всегда хранил свои инструменты в идеальном порядке, и сейчас это как никогда пригодилось Рейстлину. В смятении, которое вызывала у него необходимость вскрывать друга, он не смог бы отыскать ни ножи, ни скобы. Джет, посмотрев на торопливые движения Рейстлина, сняла куртку и набросила её Рагнару на лицо. Стало полегче. Она молча сидела в стороне, пока Рейстлин раздевал Рагнара. Как он и думал, тело было полностью обескровлено — но следов укусов или царапин не было. Его одежда также была полностью цела — за исключением пятна от медовухи, которое не считалось уликой. Рейстлин вымыл руки, взял нож — позволил себе пару секунд передышки, прежде чем начать операцию. Он должен был посмотреть состояние органов, проверить мышцы и ткани. Внутренний мир человека многое мог сказать о нём. У Рагнара была печень не пьяницы, но выпивохи — она уже начала разбухать и пузыриться, но ещё могла позволить своему обладателю годы безбедной жизни. Лёгкие, привыкшие к спёртому запаху крепости. Мышцы воина, не единожды повреждённые. И крупное, здоровое сердце — способное вместить в себя столько любви, сколько не поместилось бы во всём Пакс-Таркасе. — Его организм в норме,— сообщил Рейстлин,— никаких паталогий, кроме обескровливания. Сейчас я вскрою череп и выясню, сталось ли что-нибудь с мозгом. — А с ним могло что-то случиться?— не поняла Джет.— Это же Рагнар, ему хоть пожар, хоть потоп. — Мозг могли высосать. Или проломить череп. Или ещё что угодно. Но мозг был на месте, а череп остался цел. — По всему выходит,— доложил Рейстлин,— что исчезла только кровь. При этом неизвестно куда и как, не повредив органы и ткани. Хотя эта Тварь не выглядела кровососущей… — Мало ли как она выглядела,— Джет пожала плечами.— Раз уж ничего не выяснили, сожжём и ссыпем в урну. А потом отправимся искать записи.***
— Тварь не создали! Её призвали! Даламар, который для успокоения сердца помогал мужу Джет заплетать косички дворфятам, хлопнул глазами. Рейстлин и Джет были просто бешеные, трясли бумажками и выглядели как пережёванные той же Тварью. Это могло значить только одно: они всё же выяснили что-то полезное. Даламар воспрял духом и закрепил косичку. — Хорошо, тогда давайте переберёмся к столам и вы подробно всё объясните. Стоял уже почти вечер. Люди, уставшие от ожидания, разбрелись по большому залу и стали заниматься привычными им делами. Еду, оставшуюся с праздника, почти доели, и столы стояли пустыми. Джет и Рейстлин сели с двух сторон от Даламара и принялись очерчивать магические схемы. По всему выходило, что Тварь — это призванная тень какого-то существа, помещённая в выращенную оболочку. Контроль разума над этим созданием ослаб, и оно стало набирать силу, желая вырваться на свободу. Джет смогла понять, как работает второй уровень защиты, и он оказался ещё не пробит. — Это хорошие новости,— признал Даламар.— Но как Тварь пережила удар Рагнара? — Я не знаю этого,— неловко ответила Джет.— Возможно, Рагнар не попал, а она ударилась о слой защиты и распалась, но Олаф сделал этот слой не смертельным, чтобы она смогла регенерировать… — Как это в его духе,— простонал Даламар.— Но ведь может быть так, что он намеренно дал нам неверный способ убить её. Что скажешь на это? — Мой учитель бы никогда! — Но доказать это ты можешь? Что было в его записях? Джет нахмурилась. — Что её можно убить, попав заклинанием под ухо, как он и говорил. Или что… Тварь можно отозвать. Даламар склонился ближе к ней. — Так. — Но если попробовать сделать это и допустить ошибку… Она может пробраться в твой разум. — Что это, Такхизис побери, такое…— прошипел Даламар, которому не нравилась идея, что потусторонняя Тварь могла влезть в его сознание. Рейстлин был с ним солидарен. — В любом случае, я объясню заклинание… как я его поняла. Потому что второй ночи на поимку у нас не будет. Все трое разом помрачнели. Еды в зале не хватило бы ещё на день, а любой выход в кухню сопровождался бы опасностью встретить Тварь. Джет не нашла ничего о том, что она спала днём. Отделяться от группы было более чем опасно. — Мы должны идти на охоту втроём. Без людей, которые могут подпитать её кровью,— заключил Рейстлин. То, что двое не справятся с отожравшейся Тварью, было очевидно без слов. Но оставлять целый зал людей без присмотра… — Щиты на двери?— предположил Даламар. — Светлые она сожрёт, а тёмные не заметит,— пожала плечами Джет.— Не вариант. Рейстлин задумчиво барабанил пальцами по столу. — А если вывести всех из замка? — Ворота не открыть,— вновь отрезала Джет.— И ночь в снегу смертельно опасна — зимой сюда выходят дикие звери. Они задумались. Рейстлину не приходило в голову никаких идей, равно безопасных для всех. Но Джет, пожевав губу, вдруг сказала: — Если Тварь забирает жизненные силы, значит, мы можем… Забрать их до неё. Глаза Даламара расширились. Он вскинул брови, глядя на Джет. — Ты же не можешь говорить про стазис. — Именно про него, да. Даламар моргнул, всё ещё поражённый, а затем его взгляд смягчился, и он коснулся руки Джет. — Ведь ты понимаешь, что слабые духом не переживут это? Джет кивнула. — И твои дети… — Не сыпь мне соль на рану, эльф,— огрызнулась она.— Если ты видишь другие способы, предлагай. Я тоже тёмная колдунья. Я знаю цену. Даламар молча склонил голову, принимая её аргумент. В этот раз злиться было невозможно — только не когда Джет собиралась рискнуть семьёй ради призрачного шанса спасти всех. — Хорошо. Рейстлин почувствовал себя выброшенным из беседы. Так, наверное, ощущали себя окружающие, когда они с Даламаром внезапно заходились в споре о магии… Но теперь беседу между собой вели двое тёмных о чём-то специфическом и принадлежащем только им. Наконец, Даламар перевёл на него тяжёлый, серьёзный взгляд. — Помнится, ты хотел учиться чёрной магии… К закату в комнатах осталось всего трое живых. На лавках, столах и полу лежали спящие — такие же мертвецы, по сути своей, пока их жизненная сила не вернётся к ним по воле магов. Но те, чья связь с духом уже была ослаблена болезнью или старостью, те, кто был близок к смерти и до того… Не смогли бы проснуться. И каждый час связь тела и души будет истончаться, пока не порвётся вовсе. Поймать Тварь следовало в одну ночь. Вышли все вместе и держались друг друга. Первым делом отправились искать Тварь в башню магов — и её тишина серым камнем давила на плечи. Рейстлин зяб в огромных, нетопленных коридорах, но молчал, боясь нарушить хрупкое равновесие в группе. Джет после усыпления своих родных была нервная, да и Даламар казался не слишком собранным… В своей старой комнате Даламар снял с вешалки чёрный дорожный плащ и набросил Рейстлину на плечи. — Сольёшься с нами,— хмыкнул он. Часами они пытались поймать след Твари, но всё было безуспешно. Будто её и не было никогда. Дважды они натыкались на трупы, ненайденные при общем сборе. Их они сожгли. Только когда подходили к кухням, Рейстлин что-то почувствовал. — Здесь топят печь,— удивлённо прошептал он. Менее восприимчивые к температуре Даламар и Джет удивлённо прислушались к своим ощущениям. — Где? Рейстлин задумчиво прошёл вдоль стены и отворил одну из дверей. За ней и правда тлела печь — а возле печи, палочкой помешивая угли, сидела девочка не старше пяти лет. Последняя из тех, кого не отыскали. — Марта,— тихонько позвала Джет, не веря в реальность этого. Девочка обернулась, но не подошла, тихонько съёжившись у печи. — Марта, это я, тётя Джет,— снова попыталась та. Она присела на корточки, вытягивая вперёд руки.— Беги ко мне, милая. Я отведу тебя к родным. Девочка неуверенно сделала шаг навстречу. Даламар и Рейстлин синхронно сложили в уме заклинания — на случай, если девчонка внезапно окажется Тварью, о свойстве которой менять облик Олаф как-то забыл рассказать. Но девочка подошла к Джет и упала ей в объятия, уже в стазисе. — Как хорошо, что хотя бы ты жива,— пробормотала Джет, взяв её на руки.— Я отнесу её к остальным. Нельзя ходить по замку с ребёнком. — Тогда мы…,— начал Рейстлин, но Джет его прервала. — Дойдите уже до конца, тут пара коридоров осталось. И возвращайтесь. Если честно, я уже не верю, что мы найдём её… Рейстлин пожал плечами. Он и сам спустя день работы и ночь поисков хотел только вернуться в относительную безопасность и уснуть. Джет ушла, а они с Даламаром поплелись дальше, пока пронзительный крик не всполошил их обоих. Они немедля ринулись туда, откуда кричали, на ходу готовя заклинания, но в коридоре на полу лежала, скрючившись, Джет, а возле неё валялась брошенная девочка. Ни следа, ни запаха Твари снова не было. Рейстлина пробрала дрожь. Если это чудовище нельзя выследить… Если оно уличило секунду и сделало что-то ещё и с Джет… Если оно… всемогуще? Он вцепился в руку Даламара, и тот сжал его пальцы, глядя на эту картину. Молча оба они подошли к Джет. Рейстлин проверил пульс — Джет осталась жива, только… спала и видела кошмары, судя по громким стонам и по тому, как сжимала она себя руками. Даламар потряс Джет за плечо. Она повернула голову, снова простонала, но не проснулась. Рейстлин задумчиво провёл пальцами по её руке, а потом, достав из рукава кинжал мага, полоснул по запястью. С громким криком Джет проснулась. Она безумным взглядом оглядела чародеев, увидела спящую девочку и задрожала. — Так это правда… Они мертвы, все мертвы…— пробормотала Джет. — Никто не будет мёртв, если ты придёшь в себя,— твёрдо возразил Даламар.— Вставай, нам нужно идти. Рейстлин, возьми ребёнка. Обратно к залу они добиралась под безумное бормотание Джет и попытки увещеваний Даламара. Рейстлин знал, что Джет уже не помочь. В банкетной зале они уложили девочку к остальным и добыли остатки не испортившейся еды. Даламар пытался заставить Джет поесть, но та всё ещё была внутри кошмара. Окружающая тишина только пугала её — Джет просила отвести её к мужу, потом к детям, потом к родителям… Даламар злился, но продолжал попытки. Рейстлину было скверно на это смотреть. Он устал и хотел только спать, а не заниматься чепухой. Подойдя ближе, он коснулся плеча Джет и ввёл её в стазис. — Зачем?— тут же взъелся Даламар.— Она была нужна нам! — Она уже не в себе,— прошипел в ответ Рейстлин.— Если бы я не сделал это, она б вздёрнулась, а мы и так в полной горнице трупов. Даламар уронил лицо в ладони. — Вдвоём нам не победить… Он был уставшим и измотанным. Если бы у самого Рейстлина было хоть немного больше сил — он обратил бы на это внимание. Но он и сам едва держал себя на ногах, потому только зло хмыкнул: — Вот и отлично. А затем отошёл подальше от Даламара и спящих тел, чтобы, укрывшись так и оставшимся с ним плащом, забыться сном. Он уже знал, кого встретит во сне. Фистандантилус смотрел ехидно и зло, и его скрюченные пальчики так и норовили коснуться Рейстлина. — Быстро же тебе понадобилась моя помощь,— мерзко хихикнул он.— Кто б мог подумать… что одна только Тень может принести столько хлопот! Сегодня дворфийка, а завтра и твой эльф — его разум уже подточен! Что же ты будешь делать без меня, а? И без всякой Твари Рейстлин представил мёртвое тело Даламара — и себя, одного, запертого в старой крепости, из которой невозможно уйти. — Бери, сколько хочешь, — просипел он.— Только дай мне способ… уничтожить её.***
Даламар ещё спал. Рейстлин стоял над ним босиком, чтобы не создавать шум. Камень пола холодом жёг пятки — но Рейстлин не сходил с места… Он проснулся неотдохнувший, иссушённый, с запавшим лицом, гораздо хуже, чем был раньше. Такую цену назначил Фистандантилус. Тоже Тварь своего рода — но Тварь хитрее, не отпускавшая своего единственного носителя… Некстати вспомнилось, что ещё совсем недавно он писал Венде… Что несколько дней назад его волновали такие глупости, как чувства… Если бы Даламар бодрствовал, Рейстлин сказал бы ему что-нибудь дурное и бессмысленное, но Даламар спал — и Рейстлин только стоял над ним, кутаясь в его плащ. Медлить дольше было нельзя. Рейстлин вышел из комнаты, неся посох в руках, а не опираясь на него, прошёл по коридорам замка подальше, чтобы никого не задело возможными разрушениями… И развёл руки в стороны, призывая тепло, как мечталось. Это было светлое заклинание. Очень светлое. Оно обжигало ладони из-за частого использования тьмы. Тварь возникла внезапно и из ниоткуда, жадно припадая к его силе, но Рейстлин уже был готов, и взрывная волна от уничтожения его собственного колдовства отбросила Тварь назад. Та зашипела, скалясь на Рейстлина жуткой мордой, и разявила пасть, готовая иссушать. Рейстлин оказался быстрее. Позаимствованная сила наполняла лёгкие, и заклинание едва не попало в нужную точку — Тварь увернулась, влетая в стену. Послышался грохот. Рейстлин поставил щит, который не умел ставить, действуя по подсказкам из головы, используя собственную жизненную силу и чужое могущество. «Даже если я проиграю,— злорадно подумал Рейстлин,— Твари от меня уже совсем ничего не останется.» По своей привычке, Тварь бросилась прочь, но Рейстлин кинул огненный шар в стену, перекрывая дорогу. Путь был только к нему. Оскалившись, Тварь кинулась вперёд, извиваясь длинным телом на шести лапах. Рейстлин шарахнулся в сторону, едва не получив зубами по шее, и посохом метнул в Тварь молнию. Молния прошла насквозь, не принеся вреда. Тварь остановилась. — Я чую того, кто помогает тебе, человек— прорычала она. От этого голоса холодный пот пробежал по спине Рейстлина. Тварь была разумна. Она могла говорить. — Я уже встречалась с ним однажды… и он пал от моей руки,— продолжила Тварь медленно, грациозно наступая снова. Рейстлин попятился. — От руки её хозяйки, а не жалкой тени,— пробурчал в ответ Фистандантилус. Тварь этого всё равно не услышала. Устав от медлительности, она бросилась вперёд, прямо на Рейстлина. У него было не больше секунды, чтобы собраться и составить костяк заклинания — не больше секунды. Он выставил посох вперёд в самый последний момент — и челюсти Твари сомкнулись на нём. Рейстлин прошептал заклинание отзыва, оно, усиленное Фистандантилусом и посохом Магиуса, сверкнуло белой вспышкой — и Тварь с громким хрипом начала рассыпаться в дым, корёжась, осыпаясь и истончаясь. Смрадный туман попал Рейстлину в глаза, уши, нос, и последним, что он различил, был тёмный силуэт напротив.***
Мать лежала в гробу, ещё не присыпанная землёй. Рейстлин стоял на краю ямы. Рейстлин был только ребёнком. Земля потихоньку осыпалась под его ногами, и он знал, что скоро упадёт туда — на гроб, и его закопают вместе с матерью. Разве не будет так лучше им всем? Разве не должен он уйти с ней, как она и хотела?.. Камни под ногами начали сходить. Рейстлин пошатнулся на носках — и рухнул вниз. Яма была бездонной. Он свалился на гроб. Земля продолжила сыпаться сверху. Раздался стук, будто что-то тяжёлое приземлилось рядом, но Рейстлин не поднял глаз. У него не было на это сил. — Карамон,— тихо позвал он, зная, что его не услышат. Брат никогда не слышал его, если был нужен. Чья-то рука коснулась его плеча. — Вставай,— послышался голос. Рейстлин не знал его. — Я не могу. Карамон не придёт мне на помощь… Рейстлин приоткрыл глаза на секунду. Рука была тёплая. И голос… Он его всё же где-то слышал… — Если только ты не придёшь,— пробормотал он. — Я всегда на твоей стороне,— сказал голос.— Но спасти себя сможешь только ты. — Нет,— простонал Рейстлин,— нет, только не… Меня снова будут бить, я хочу, чтобы это закончилось, я хочу, чтобы мне помогли… — Но ведь ты уже не ребёнок,— сказал голос в ответ.— Ты можешь постоять за себя. Рейстлин распахнул глаза. Он не верил — он не мог!.. Рука на плече была смутно знакомой. Он боялся поднять взгляд выше. Если бы он это сделал — он бы вспомнил что-то… Ему бы пришлось брать ответственность… — Ты взрослый маг, Рейстлин Маджере,— неумолимо продолжал голос.— Ты прошёл Испытание. Не смотреть вверх. — Ты получил посох Магиуса. Не смотреть вверх. — Ты уничтожил Тварь. Тварь… Рейстлин поднял глаза. Даламар стоял, склонившись над ним. Розамунд умерла очень давно — Карамон тогда удержал его от падения. А потом он убил Карамона на Испытании. Это было… уже почти пол года назад. И не было ни ямы, ни гроба, только бесконечные коридоры крепости, полной спящих людей. Рейстлин сам поднялся на ноги. Он всё ещё был ниже Даламара, но не терял надежды однажды вытянуться — хотя с Фистандантилусом внутри это было слабо возможно… — Тварь пытается проникнуть в мой разум?— практично поинтересовался он. — Тварь мертва,— ответил Даламар,— а это остатки тьмы хаотично точат сознания местных. Меня затянуло в твоё. Рейстлин смущённо отвёл глаза. Он не должен был уходить один, но боялся, что не справится, а Даламар окажется рядом и под ударом. — Паршиво выглядишь, кстати,— хмыкнул Даламар,— но ты хотя бы живой, что уже неплохо для самонадеянного ученика. Рейстлин скосил на него глаза. Секунду назад Даламар вытянул его из страха — но теперь был сердит, как подобает учителю, чей воспитанник отправился убивать неизвестное существо, следуя советам голосов в голове. — Я не стану извиняться за то, что спас всем шкуры,— отрезал Рейстлин. — А за то, что у меня из-за тебя седые волосы расти начинают? Рейстлин закатил глаза. — Помилуй, тебе до седых волос ещё учеников десять воспитывать. И всех безрассудных. Даламар издал короткий смешок, а затем притянул Рейстлина в объятия. Тот молча уткнулся Даламару в плечо. — Меня не нужно утешать, я уже в порядке,— пробурчал Рейстлин. Даламар улыбнулся ему в макушку. — А это я себя утешаю. Олаф при жизни так и не смог напугать его — но Тварь Олафа смогла. Даламар знал, что невозможно долго ходить с кем-то и не привязаться, но когда он пришёл в себя от дрожи стен и увидел, что Рейстлина рядом не было, осознание важности этого хрупкого, смертного человека, упало на него десятитонным гранитом. Рейстлин не был просто спутником в странствии — он был кем-то, кто делил кров и еду, кто смотрел на Даламара горящим взглядом и ворчал на него, когда уставал. Рейстлин был… важен. Слишком важен, чтобы позволить ему умереть так рано. Тёмные коридоры дрожали, меняя обличие. Остатки тьмы жадно смотрели на Даламара, на его уставший разум и покрытую шрамами душу. Вдруг Даламар увидел что-то вдали, и мягко выбрался из объятий. Рейстлин обернулся. Они стояли в кухне. Гротескно огромной, жаркой до боли и совсем пустой. Маленький эльфёнок тщетно пытался разжечь огонь под большим котлом. Огонь гас, а котёл вдруг упал, расплёскивая содержимое, и у эльфёнка не хватало сил поднять его. Он сел рядом и шмыгнул носом. — Это не мой кошмар,— удивлённо сказал Рейстлин. — Да,— равнодушно хмыкнул Даламар.— Это мой. Рейстлин перевёл взгляд на него. Даламар смотрел без эмоций, только устало тёр виски. — Жизнь в доме слуг. Уборка была терпимой, но готовка… Эти огромные чаны, я не мог поднять их. И никто не спешил помогать мне. Сердце Рейстлина сжалось. За последние дни Даламар слишком часто был на грани, но каждый раз каким-то чудом возвращался от ярости к спокойствию, от безразличия к чуткости. Его маленькая, беззащитная версия ещё не могла справиться с этим жестоким миром. Рейстлин подошёл к эльфёнку и повесил котёл обратно. Но ребёнок продолжил плакать. — Ну что за глупости, ты не можешь изменить моё прошлое,— усмехнулся Даламар,— как и своё. Нужно просто идти дальше, пока эта часть тьмы не развеется окончательно. Рейстлин кивнул. Ему не хотелось оставлять маленького Даламара наедине с горем, но ведь Рейстлина тогда не было в его жизни. «Зато я есть в его настоящем»,— внезапно подумал он. Рейстлин обернулся к реальному Даламару, подошёл и решительно взял его за руку. — Значит, идём. Они шли сквозь картины прошлого. Едва ли Рейстлина задевали сцены нападок хулиганов или повторение Испытания, но он с непрерывной тоской смотрел, как совсем юный Даламар по запрещённым книгам изучал тёмное колдовство, как его изгоняли из Сильванести, как Ладонна равнодушно закрывала дверь в комнату, где Даламар оставался один на один с чудовищем. — Победи или умирай,— говорила она,— мне всё равно. Даламар не справлялся с заклинаниями, даже простейшими. Он сидел в одиночестве, безуспешно зубря книги — и не улучшая свой результат. — Стратегия Ладонны никогда не работала,— вздохнул Даламар.— Я просидел в учениках гораздо дольше, чем должен был. База была ужасная — когда учиться приходится в тайне, боясь каждого звука, становиться сильнее сложно. Жизнь не была добра к Даламару. Но каким-то образом он умудрился взять заботы о таком же несчастном ребёнке и научить его многому за прошедшее время. Хотя бы тому, что в мире есть вещи, которые стоит любить. — В это сложно поверить сейчас,— признал Рейстлин,— я не знаю более могущественных магов, чем ты. Даламар рассмеялся. — Это годы моих странствий. Учиться нужно в спокойствии!.. Впрочем, в тебе уже тоже сложно узнать зажатого мышонка, каким ты был. Вернём тебе здоровое тело, и будешь снова в порядке. Рейстлин помрачнел. — То, что тянет из меня силы… это Фистандантилус. Я встретил его на Испытании. Даламар кивнул. — Да, мы только что это прошли. Я не хотел заострять внимание. Есть способы его извести — я расскажу тебе, когда мы все придём в себя. Рейстлин кивнул. Сейчас он не был готов расстаться с Фистандантилусом — он был слишком слаб, чтобы лишиться такой поддержки. Но теперь он знал свою цель: стать достаточно могущественным, чтобы не платить каждый раз за возможность спасти себя. Кошмары неизбежно кончались, как и любой сон, и, разделённые на двоих, не могли причинить вреда. Рейстлин проснулся в коридоре Пакс-Таркаса. На его животе лежал Даламар, светя острыми ушами из-под сбившихся волос. Рейстлин вспыхнул — но через секунду Даламар тоже открыл глаза и сел. — Вот и всё,— выдохнул он.— Я, кажется, всё ещё тебя не поздравил. Рейстлин заторможенно кивнул, разглядывая уютную улыбку Даламара. — Поздравляю, мой юный ученик. Ты уничтожил чудовище. Рейстлин почти ожидал, что его снова обнимут, но Даламар только встал и задумчиво просмотрел ауру крепости. — Нужно сжечь остатки тьмы,— сказал он.— У тебя хватит сил призвать алое пламя? Рейстлин усмехнулся. Алому пламени учили всех чародеев — оно уничтожало хаотичные осколки магии, тёмной или светлой, и было простым, но эффектным и несколько муторным. — Разумеется. — Тогда начнём. Они разошлись по разным концам крепости, запуская пламя во все концы, давая ему свободно утекать по лестницам и просачиваться в комнаты. Оно не уничтожало вещи и не убивало людей, лишь сжигало дотла всю тьму, скопившуюся внутри. Рейстлин и Даламар встретились на стене. Закат был скрыт облаками, и мрачные сумерки освещало только пламя, которым полыхала крепость. Огонь окружал Даламара со всех сторон, искрился в его волосах и игриво покусывал мантию. Он протянул Рейстлину руку. — Пойдёшь ко мне? Рейстлин закатил глаза. Это была показуха — они оба знали, что огонь не жёг, и Рейстлин сам вёл за собой такой же. Но он принял руку, шагая на Даламаров костёр. Пламя кружилось вокруг, светилось в глазах Даламара, и было вовсе не холодно тёмным зимним вечером. Даламар сжал ладонь Рейстлина — и весь огонь разом погас. Крепость была очищена.***
А на следующее утро, едва разморозив население, Рейстлин свалился с тяжёлой простудой. Хождение босиком по холодному камню, а потом лежание на нём же не прошли бесследно для его ослабленного организма. Только пришедший в себя лекарь, ставший главным после гибели Йорана, ругался и вливал в Рейстлина какие-то снадобья. Сам Рейстлин не очень хорошо осознавал себя в мире. Он слышал шум восстанавливающейся крепости, видел перед собой комнату — не похожую ни на покои Рагнара, ни на кабинет Йорана, и этого было достаточно. Даламар часто оказывался рядом с ним, но часто и отсутствовал — в крепости осталось всего двое дееспособных магов, а снега и не думали сходить раньше срока. Рейстлин позволил себе погрузиться в сонное ничегонеделание, пока его горло разрывал кашель, а тело трясло в лихорадке. Когда ему стало лучше и он уже не спал бо́льшую часть дня, то заметил, что кроватей в комнате стояло две, и одну из них ночами занимал Даламар. — Мне показалось плохой идеей оставлять тебя одного после всего пережитого,— ответил тот на невысказанный вопрос.— Тем более с твоим… внутренним паразитом. То, что его секрет больше не был секретом принесли облегчение и запоздалую неловкость. Он ведь теперь тоже знал о шалафи куда больше, чем тот хотел раскрыть. Даламар позже спрашивал из праздного интереса — многих из тех, кто лежал рядом, уносило в общий кошмар. — Набирайся сил и будь готов, что дворфы снова начнут тебя откармливать. Рейстлин хмыкнул. Джет его не навещала, но Даламар говорил, что она порыдала в объятиях мужа и пришла в себя. Однажды забежал Флинт поругаться о том, что его ввели в стазис, хотя он мог помочь. Комендант пришёл с официальной благодарностью за спасение крепости. Ночами, когда Рейстлин не мог заснуть, он прислушивался к дыханию спящего Даламара и чувствовал себя не в одиночестве. Этого хватало, чтобы уснуть. Выздоровев, он снова отправился к лекарям. Кабинет Йорана принадлежал теперь ему, но Рейстлин не желал ничего менять в нём. Долгие дни сливались в один. Рейстлин избегал людей, не желая видеть их, и долго бродил коридорами замка, опершись на посох. Новосозданная связь с Даламаром начала казаться ему смущающей и неправильной, и с Даламаром Рейстлин тоже старался не видеться. Он вставал раньше и ложился спать, когда Даламар ещё не приходил. Мысли постоянно соскальзывали то на Йорана, то на доброго Олафа, то на Рагнара… Рейстлин собрался с силами и вошёл в их старую комнату. Рагнар всегда бросал вещи в беспорядке. Однажды Рейстлин попросил его рассказать, умеет ли он поднимать трупы, и Рагнар заставил несколько кухонных полёвок танцевать традиционный дворфий танец. Он умел смешить и не боялся быть смешным сам. На столе Рейстлин увидел раскрытую книгу заклинаний. На страницах то и дело мелькали случайные рисунки, не относящиеся к теме, портреты Йорана, обрывки услышанных фраз… Рейсилин провёл рукой по обложке, перевернул пару страниц, нашёл заклинание мухоловки, чёрканное-перечёрканное, с ругательствами между словами… Жизнь, утёкшая сквозь пальцы. Апатия становилась ещё сильнее на фоне общей жизнерадостной деятельности. Так было до тех пор, пока однажды, возвращаясь к себе, Рейстлин не увидел Джет и Флинта, мирно сидящих рядом и что-то тихо обсуждающих. — Даже не ссоритесь?— хмыкнул он. — Помирились специально ради тебя,— серьёзно сообщил Флинт.— Этим вечером наши умельцы читают баллады, пойдём к ним. — Я не хочу,— попытался отказаться Рейстлин, но Джет и Флинт уже взяли его под руки и повели к большому залу. — Ты имеешь право скорбеть,— сказала Джет,— но приходить в себя после горя — обязанность человека. — Она хочет сказать, что тебе не стоит закрываться от друзей,— пояснил Флинт,— в обществе прийти в себя проще, поверь моему долгому опыту. — К тому же одна из дворфят очень хотела снова с тобой увидеться, ты её впечатлил… Так, неумолимо и решительно, Рейстлина возвращали к людям — и он, хоть и молчал, был внутренне благодарен, что больше не нёс свою печаль в одиночестве. Со временем тоска его отпускала — медленно, но неостановимо, как таял снег в горах, как открывались ворота выстывшей крепости. Снега сошли, и Флинт был обязан продолжить свой путь на родину. Он долго обнимался с Джет и её семейкой, потом с Рейстлином, потом зачем-то отозвал Даламара и мужа Джет и что-то очень серьёзно втолковывал им. Те кивали, как пристыженные школьники, Даламар в какой-то момент заалел ушами, и Рейстлину было очень интересно узнать, что он такого говорил, но никто не проболтался. Джет очень просила Рейстлина с Даламаром остаться, пока из Вайрета не пришлют нового чародея в башню. Они, разумеется, не могли отказать в этой просьбе. Так прошла весна и почти началось лето, когда двое, чародейка и ученик, прибыли в крепость. Даламар разом всполошился, начал собираться, и Рейстлин спешил закончить свои дела, чтобы быть готовым ко дню отъезда. — Мне скорбно признавать это, но старик Олаф был прав,— сказал Даламар однажды.— Времени на мирную жизнь осталось совсем немного. Я не хочу думать, кто был госпожой нашей Тени, но мысль… Сам понимаешь. Рейстлин подлил ему чаю. — Что мы будем делать в связи с этим? Присоединимся к какой-нибудь армии? Даламар откинулся на спинку стула, грея о чашку руки. — Вовсе нет. Отличный чай, спасибо… Если что и нужно делать перед сложными временами, так это запасаться хорошими воспоминаниями. Они будут греть тебя и напоминать, что жизнь может быть добра к нам,— Даламар улыбнулся.— К тому же, тренировки проходят куда плодотворнее, когда ты не рискуешь жизнью каждый час. Рейстлин улыбнулся в ответ. — Значит, куда-то на окраины? — На самые окраистые окраины,— кивнул Даламар.— Свожу тебя на остров Минос, тебе понравится… Там растут вкусные фрукты. И очень интересные люди. Я знал одного пирата из местных, который взял в плен человека, а потом… А впрочем, ты сам их увидишь. — Тогда жду с нетерпением. Крепость провожала их дружелюбными улыбками и смущающе-искренней печалью. В сумке Рейстлина лежало письмо, пришедшее в ответ на его послание Венде. Оно было написано Литрис, потому что Венда, по её словам, совершенно ничего не смыслила в отношениях, едва не убилась, когда Литрис призналась ей в чувствах, и как выход из любой ситуации предлагала дуэль. Литрис осторожно предполагала, что всю ту гамму чувств, которую Рейстлин в порыве расписал, можно обобщить словом «нравится». Рейстлин улыбнулся, читая это письмо. Он был благодарен Литрис за тактичность, с которой она стремилась донести свою позицию — но теперь её слова казались детской шуткой. Он знал, что Даламар ему не нравился — он был в Даламара влюблён.