Как поделить на троих?

      — Привееет, это мои друзья! Мы можем провести время под крышей, потому что за ее пределами… — Молодой человек заправил прямые черные волосы за уши, виновато улыбнувшись. — Ветрено.       — Я думаю, что нет.       Высокий широкоплечий брюнет втянул его за руку в квартиру, решительно взявшись за массивную ручку и раздраженно сжав челюсть, заострив все и без того мужественно острые черты лица.       — Всего хорошего. — Он криво улыбнулся, затем закрыв дверь без эффектно громкого звука, но так, что бы у незваных гостей не появилось желание вернуться. — Какого черта, Хи? Мы говорили об этом.       Низкий, похожий на далекие громовые раскаты голос не пугал, не бил по ушам, и Хи запрокинул голову, мечтательно улыбнувшись и прикрыв глаза, чувствуя, как сладко рокочущий тембр поглаживал уставшие извилины.       — Это мои друзья.       — С которыми ты познакомился полтора часа назад? — Молодой человек направился в известном Хи направлении, вернувшись к тому делу, на котором его прервали. — Еще раз повторится такое — ты будешь жить отдельно. И можешь не строить мне глаза — это не подействует. Если ты не понимаешь по-хорошему, я буду действовать по-плохому.       — Если я начну понимать по-хорошему, Сай, ты покроешься плесенью. — Хи невозмутимо направился в гостиную, застыв в дверях, наблюдая за тем, как высокий брюнет расслабленно откинулся на мягкую спинку дивана, расставив длинные ноги, сомневаясь над тем, стоит ли ему вновь брать в руку книгу или вернуться к чтению не удастся. — Я прервал тебя?       — Ты расстроил меня. И знаешь об этом. Поэтому…       Хи передвигался мягко, плавно, не слышно ступая по теплому сосновому паркету, и оказался на ковре перед диваном так незаметно, что Саю пришлось приложить усилия, чтобы не восхититься. Как он это делал? Это не переставало удивлять, не смотря на то, что они были знакомы больше десяти лет и знали друг друга так хорошо, как в обычных условиях знать не могли. И Сай успел понять, что за обманчиво наивным дружелюбием скрывался неуловимый в своей охоте хищник, который, прежде чем выпустить из тебя кровь, завораживал своими манерами. Сай улыбнулся. Он не мог не радоваться тому, что однажды пришедшая ему в голову ассоциация, с каждым годом, с каждым взглядом, с каждым бесшумным шагом лишь подтверждалась. Хи был хищником. И жертвой, когда дело касалось ласковых рук.       — Знаешь, что я люблю больше, чем твой раздраженный голос? — Тихий низкий тембр, в отличие от баса Сая, гипнотизировал, после вслушивания продолжая урчать где-то глубоко внутри. — Смотреть на тебя снизу вверх.       Он улыбался, положив свои узкие изящные ладони Саю на колени, затем положив поверх голову.       — Тогда тебе лучше подняться.       Хи, не скрывая радость и чувство абсолютного морального удовлетворения от в очередной раз одержанной после невинной шалости победы, поднялся, тут же плюхнувшись на диван и устроив свою голову на коленях Сая, повернувшись к нему лицом и самым очаровательным образом подсунув под щеку ладошки, пока Сай потянулся к оставленному рядом телефону, быстро проверив уведомления, несколько раз чиркнув по экрану пальцами.       — Ты всё болтаешь? — Хи прикрыл глаза, когда длинные пальцы оказались в его волосах. — Все болтаешь, и болтаешь, а меня заставил изображать ревнивца, и теперь кое-кто думает, что я неуверенный в себе неврастеник.       — Ну, насчет неврастеника он не ошибается, а всё остальное… — Сай задумчиво смотрел перед собой, затем улыбнувшись, когда периферийным зрением заметил, как Хи насупился. — Он думает, что ты смог заполучить в единоличное пользование лучшего мужчину.       — Серьезно? — Хи поднял голову, начав оглядываться. — И где он? Не терпится…       Пальцы в волосах сжались и потянули вниз, а как только голова вновь оказалась на коленях, пальцы разжались, начав массировать кожу, и Хи подался за рукой, блаженно улыбаясь.       — Поцелуй? — Теперь он улыбался самым невинным образом, и Сай, обреченно вздохнув, наклонился к нему, вжавшись в мягкие, сладкие губы, чувствуя, как Хи выгнулся к нему навстречу, своими ладонями бережно обрамив его лицо. Засранец. Самый любимый. — Слышал сегодня новости?       Оторвавшись от губ, Хи вдруг взволнованно посмотрел на Сая, который напрягся.       — Там говорили, что я люблю тебя. Тебе нужно чаще смотреть телевизор. — Хи нахмурился, заставив Сая вновь на мгновение приникнуть его губам. — А еще, передали о том, что у Чим-Чима появился парень. Даже показали фотографию, и я могу тебе сказать, что наш мальчик стал настолько взрослым, что… — Хи многозначительно улыбался. — Я покажу тебе потом.       — Всё серьезно? — Сай удивленно поднял брови. — Я рад за него.       — А Джин еще не обзавелся парой, ты не знаешь? — Хи хитро сузил глаза, улыбаясь, пока Сай задумался.       — Он не делился со мной подробностями своей личной жизни. Но, думаю, если бы он влюбился, я бы узнал первым.       Хи нахмурился.       — А я бы мог узнавать вторым, но ты выставил меня злодеем! Как вообще я мог на это согласиться?!       — Потому что на твоих глазах все пошло под откос. — Сай спокойно, пусть и не без грусти улыбнулся. — Понимаешь, малыш, мало расправить крылья, а Джин смог их расправить, вырвавшись — нужно научиться летать. А для этого нужно спрыгнуть с высоты. А это страшно. А я не из тех, кто может придать ускорение, толкнув в спину. Он хотел найти повод, а я привык давать ему всё, чего бы он не пожелал.       Хи вздохнул, взяв руку Сая и прижав к своей щеке.       — Как думаешь, если бы он узнал, что я никогда тебя не ревновал к нему, мы смогли бы продолжить с того, на чем закончили? — Он рассеянно перебирал длинные пальцы, некоторые прикладывая к своим губам.       — Ну, если учесть, сколько прошло времени… Думаю, что да. Но это бы не продлилось так долго, как тебе бы хотелось.       — А тебе не хочется? — В голосе Хи тоска смешалась с удивлением.       — Я хочу, чтобы он примирился со своим прошлым, сделав уверенный шаг в сторону светлого будущего. И если для этого мне придется пожертвовать какими-то своими эгоистичными планами — я с удовольствием это сделаю. Тем более, я научился справляться с тобой в одиночку.       Хи неожиданно поднялся.       — Давай навестим его? Все равно вся твоя работа в макбуке, которым ты можешь пользоваться где угодно. Закончишь свои дела и... Тем более, я соскучился по маме. А ты расскажешь папе, каким респектабельным бизнесменом стал…       — Для отца я стал респектабельным бизнесменом ровно в тот момент, когда перестал курить траву. Как и ты. Так что, он не удивится, узнав, насколько я смог подняться на трейдерстве. — Сай ухмыльнулся.       — А ведь мы просто оказались неожиданно впечатлительными. После того, как Джин чуть не откинулся, не успев до конца распробовать свой первый и последний косяк. — Хи, задумчиво улыбаясь, качал головой. — Вот она — живая реклама того, что даже легкие наркотики — это зло. До сих пор помню, как он заставлял нас ходить с закрытыми глазами, потому что ему казалось, что они горят адским пламенем. И как он заблевал все чашки, потому что у унитаза был звериный оскал и бездна сожалений внутри. Про бездну сожалений было весьма поэтично, если бы после этого этого он не стал в ней умываться.       Сай кивал в такт озвучиваемым воспоминаниям, а затем рассмеялся.       — Это было незабываемо.       — Я скучаю. — Хи поджал губы, затем крепко обхватив Сая за шею, и Сай, как ребенка, стал гладить его по волосам, как будто предостерегая его от желания заплакать.       — Он тоже скучает, малыш. И если ты хочешь — я скажу ему, что ты никогда на него не злился. Но вообще, тебе просто стоит написать ему. Прошло столько времени…       — Но лучше увидеть. — Хи прижался губами к крепкой шее, сразу ощутив забившийся под тонкой кожей пульс.       Хи никогда не ревновал Сая к Джину, потому что знал, что фантазируя, Сай представлял Джина рядом с ним, а не вместо него. Это был парадокс. Однажды решившись на забавный эксперимент, у которого был целый свод правил и не было никаких далеко идущих перспектив, они окунулись во что-то настолько глубокое, что в какой-то момент стало страшно, что воздуха не хватит. И Джин решил всплыть. А они с Саем… Научились дышать на этой глубине, которая подарила им обоим умиротворение, сделав неважным и ненужным всё, что когда-то успело испачкать или омрачить их прошлое. И только поэтому Джина так хотелось вновь потащить за собой…

* * *

      Работа над сценарием… Началась. Это уже была победа, то, что он открыл текстовый документ, достал свои заметки относительно оформления и структуры и поставил руки на клавиатуру. Это было удивительно — в голове были мысли, много, но они настолько громко звучали, что невозможно было хорошенько ухватить хотя бы одну из них и попытаться выразить буквами. И это было утомительно — ты вроде знал, о чем писать, но вот написать не мог. Возможно, ему просто нужно это больше обмозговать. Привести все в порядок в своем сознании, а потом уже начать это воплощать в текстовом формате. Но господин Мэн всегда говорил, что чтобы сценарий пошел, его нужно начать. Поставить на две ножки и слегка подтолкнуть. И ждать. Если упадет — пожалеть и поставить снова. А если пойдет — взять за ручку и повести. Очень трогательная ассоциация, и Джин ждал, что создав текстовый файл он уже всё поставил на ножки, но не шло. Только время.       Он откинулся на спинку стула, достав телефон. Ответил на несколько сообщений в учебной группе. Открыл диалог с Даволем, посмотрел последнее его видео и расплылся в улыбке. Наверное, это было весьма странно в его возрасте переписываться с девятилетним мальчиком, но у Джина было оправдание — это был его младший сводный брат, с которым у него… да, были общие интересы. С отцом особо не было, а вот с его прямым потомком… Возможно, ему нужно будет навестить их дом. Возможно, Суха пригласит его за стол. Возможно, отец будет искренне интересоваться, как у него дела… В любом случае, Даволь точно будет рад его видеть. Дети не умеют врать и притворяться.       Дети и Чонгук, который после их первого совместного секса ходил как будто постоянно подсвечиваемый софитами. Джин отложил телефон и отправился на кровать, вспомнив главный завет Юнги, что в любой непонятной ситуации нужно полежать. Юнги… Юнги совершенно не изменился. Обычно, и Джин знал об этом как никто другой, после секса неосознанно, но очень естественно появлялась дополнительная тактильность, но не в случае Юнги, который был кремень. Сложно представить себе человека, который, и здесь важно уточнить, при условии совместного проживания, взаимной симпатии и полного взаимопонимания позволял лишь положить голову себе на плечо или подержать за руку, иногда за колено. Объятия по каким-то особым поводам не в счет, потому что они всегда отдавали формальностью и неловкостью. Джин догадывался, что у Юнги были на то причины и никогда не давил. А вот Чонгук… Хотя, кажется, Юнги позволял ему чуть больше, но Джин не собирался пускаться в рассуждения о том, что они были близки друг другу в обход Джина. Потому что они обсуждали это.       — Привет, Джинни. — Чонгук первым вошел в комнату, сразу подойдя к его кровати и склонившись над ней, хитро улыбаясь. — Уроки сделал?       — Как потренировались? — Джин протянул руку, коснувшись румяной после отменной физической нагрузки щеки, и Чонгук быстро клюнул его ладонь, затем направившись к своей кровати.       — Отлично. Скоро игра, и мы сегодня нарабатывали новые связки, чтобы у Юнги было меньше работы и больше простора для творчества. — Чонгук разбирал спортивную сумку, откладывая то, что необходимо будет освежить, и попутно выбирая то, что он наденет для того, чтобы комфортно окунуться в учебу.       — Кстати, где Юнги? — Джин приподнялся на локтях, быстро повертев головой, как будто Юнги всё это время стоял в дверях, ожидая, что его пригласят.       — Говорит с Бомом.       — Ты решил его не ждать? — Джин в сомнении прищурился, в уме, как кадры на кинопленке, отсчитав те моменты, когда они после тренировки возвращались вместе. Даже тогда, когда не успели наладить контакт настолько удачно, чтобы закончить сексом втроем. Что-то было не чисто.       — Не захотел. — Чонгук равнодушно пожал плечами.       — Донг, играй на Чхве — он будет открываться на тебя. — Кибом сосредоточенно смотрел на свою команду. — Попробуем, что из этого выйдет. До пятницы еще четыре дня и как минимум две тренировки, чтобы наиграть новые связки.       — Гук. — Юнги чуть раздраженно стряхнул с себя руки, поведя плечами.       Чонгук опешил. И обнял снова, сжав его сильнее, не заметив, что все обратили на них внимание.       — Что не так? — Юнги схватил его предплечья и уверенно развел в стороны, применив силу, потому что без применения силы это нельзя было сделать. — Слушай тренера и перестань заниматься ерундой.       Чонгук отошел, встав рядом с Тэхеном, который был сосредоточен, но крепко сжал его руку, только почувствовав, как заняв место рядом, Чонгук ударился о его плечо.       — Тэ, попробуешь играть в связке с Донгом. Попробуем пас в середину, для прохода к кольцу. Подашь либо Гуку, либо Бэку — кто будет в более выгодной позиции.       — Понял. — Тэхен уверенно кивнул.       — Гук, ты поработаешь на Юнги. — Кибом смотрел на Чонгука, который как раз смотрел на Юнги, скрестившего на груди руки, затем повернувшегося и что-то зашептавшего придвинувшемуся к нему Бэкхену, который явно затирал что-то по поводу игры.       — Будет сделано.       Никто не заметил интонацию, и только Тэхен, который даже повернулся к Чонгуку, очень убедительно улыбавшемуся, почуял неладное. Но не успел ничего сказать, так как Кибом дал свисток.       — Гук! — Юнги поднял руку, открываясь у правой боковой линии, найдя подходящий момент, пока рядом не оказались прикрывающие. — Гук!       Однако Чонгук, который уже вел мяч к центру, обернулся слишком поздно. Как будто не расслышал. И увидев, что Юнги уже прикрывал защитник, отдал пас Бэку, который навесил в корзину из-под кольца.       — Эй, какого черта? — Юнги стоял, разведя руки в сторону, затем направившись к центру.       — Я не успел. Не увидел тебя. Извини. — Чонгук пожал плечами, затем бросившись за разыгранным из аута мячом.       — У меня трудоемкий проект, нужно нарезать кучу кадров, а затем слепить их так, чтобы получилось волшебство. — Чонгук закончил начатую до этого бутылку воды, точным броском отправив ее в корзину, направившись к своему столу и сразу включив компьютер. — А ты… — Он посмотрел на стол Джина, который после перестановки оказался рядом. — Уже закончил?       — Я не начал. — Джин вздохнул. — Но если ты будешь работоспособен…       Дверь открылась, и в комнату вошел Юнги.       — Ну, всё, теперь полный комплект баскетболистов. — Джин довольно улыбнулся, поднявшись. — Когда будем ужинать?       — О, я голоден. — Чонгук обернулся, изобразив на своем лице готовность отправиться на кухню хоть сейчас. И он поднялся. — Я помогу тебе приготовить, пока Юнги передохнет и приведет себя в порядок.       Чонгук посмотрел на Юнги с улыбкой, направившись к двери. И задев его плечом. Как будто невзначай. Юнги покачнулся, сделав шаг в сторону, пока Джин не смог обратить на это внимание, что-то, нахмурившись, набирая на экране своего смартфона.       — Проблемы? — Юнги поднял брови.       — У кого? — Чонгук очень натурально удивился, затем взявшись за дверную ручку. — Ты будешь жареное яйцо?       Он спокойно смотрел на Юнги, который задумчиво кивнул.       — Джинни, пошли! — Чонгук по-детски скуксился, и Джин, прежде подняв руку, чтобы выбить себе несколько лишних мгновений, наконец, отложил телефон и направился к нему.       Но прежде чем выйти, Юнги схватил его за рукав и притянул к себе, приложившись к губам. Обычный, но вкусный, пусть и без волнительного подтекста поцелуй, и Джин улыбнулся, коснувшись его щеки.       — Гук! — Он взял Чонгука за запястье, заставив повернуться. — Нежности!       Он нахмурился, а потом мягко и сладко поцеловал Чонгука, отпустив его руку и остановив свою на его подбородке.       — Пошли! Я, правда, очень голоден! — Чонгук заулыбался, затем потянув Джина, который успел опешить от такого неожиданного нетерпения и не успел озвучить ничего в ответ, из комнаты.       Капризный ребенок. Юнги закатил глаза, направившись к шкафу.

***

      — Джин. — Чонгук уселся на свою кровать с ногами, до этого оперативно оказав Джину помощь с двумя другими и теперь наблюдая за его приготовлениями. С любопытством. Потому что он не видел до этого. — А я могу сегодня только смотреть?       — Только смотреть? — Джин повернулся к нему. — То есть, ты заранее отказываешься от участия?       — Ага. — Чонгук кивнул. — Только смотреть.       — Можешь, разумеется, я уже говорил. — Джин пожал плечами, теперь решая, куда лучше сдвинуть подушки и смогут ли они понадобиться. — Нам нужна одна подушка, которую не жалко будет испачкать и на которой не нужно будет спать лицом.       — Зачем? — Чонгук удивленно округлил глаза.       — Чтобы подкладывать под поясницу или под живот. — Джин теперь даже потирал в задумчивости подбородок. — Это для комфорта, потому что в некоторых положениях член заходит приятнее, но вот сохранять эти положения самостоятельно — то еще удовольствие. Особенно на утро. — Джин ухмыльнулся, затем посмотрев на время. — Что там делает Юнги?       — Наверное, борется с четвертым пунктом. — Чонгук пожал плечами.       — Я же купил депиляционный крем с подробной инструкцией. — Джин задумался.       — Возможно, он разучился читать. — Чонгук ухмыльнулся, пока Джин…       Он заподозрил неладное только вчера, когда в очередной раз Чонгук демонстративно, но под кажущимся благовидным предлогом избежал того, чтобы поцеловать Юнги. У них это успело сложиться в традицию — если один целует другого, то поцеловаться должны все остальные (хотя, здесь будет уместнее хотят, а не должны) — и если раньше Чонгук был главным энтузиастом этого, то теперь отыгрывал так, как будто это было не столь важно.       — Я устал. — Юнги вошел в комнату, в каком-то… обреченном настроении. — И не спрашивайте, почему. Но я готов, Джинни.       — У меня тоже все готово. — Джин направился к Юнги, сочувственно улыбаясь. — Ты читал пометку рядом с четвертым пунктом?       — Я перфекционист. — Юнги кисло улыбнулся, а затем направился к кровати, упав на спину. — Иди ко мне, мой жеребец. — Он вытянул вверх руки, раскинув при этом ноги. — Я весь горю.       Джин засмеялся, опустившись на кровать на одно колено, нависая над Юнги, который очень пытался изобразить что-то развратное, а заметив, что Джина на самом деле повеселила эта шутка безысходности, широко улыбнулся, потянувшись к его шее, сцепив пальцы на его затылке.       — Теперь ты не волнуешься — ты устал. А я ведь даже не приступил еще.       — Ну, так приступай, пока я не уснул. — Юнги нахмурился, и Джин нагнулся ниже, дав Юнги возможность самостоятельно заняться поцелуем.       Несмотря на его настроение, целовал он достаточно… пылко, чтобы заподозрить в нем нетерпение и самое приятное волнение.       — Ладно, если до этого у меня были сомнения… — Джин провел по своим губам языком, как будто пытаясь собрать остатки вкуса Юнги, а затем поднял глаза на Чонгука. И выпрямился, при этом удивленно подняв еще и брови. — Эй, мы тебе не мешаем?       Юнги перевернулся на живот, смотря в сторону Чонгука, который… Сидел в телефоне. При чем, это ни сколько не было похоже на то, что он взял его в руки из-за чего-то срочного и неотложного — он наверняка теперь лениво скролил ленту.       — Я смотрю. — Но он даже не поднял взгляд.       — Котик. Сегодня мы с тобой без секса. — Джин виновато улыбнулся Юнги, который не увидел этого, уронив голову в простынь, которую сжал двумя руками.       — В смысле? — Вот теперь Чонгук поднял глаза.       — Потому что либо задействованы все трое, либо никто. — Джин присел рядом с Юнги, ласково и заботливо наглаживая его оголившееся из-под халата бедро. — Ты сегодня не в настроении, а удовольствие в той или иной степени должны получить все. Это даже не правило — это закон.       — Гук, блять, в чем дело? — Юнги продолжал говорить, уткнувшись носом в простынь, и по этому звучал слегка… забавно. — Почему из-за тебя я лишаюсь секса? Почему из-за тебя я лишаюсь секса, если ты до этого трещал об этом с первозданным энтузиазмом?       — Это решение Джина. — Чонгук отложил телефон, и по тому, как он скрестил на груди руки, стало понятно, что Джин принял правильное решение.       — Не нужно меня впутывать в ваши разборки. Если они не связаны с сексом. А они не связаны. Так в чем дело? — Джин сохранял полное спокойствие и невозмутимость, пока Чонгук начал надуваться, а Юнги перестал подавать признаки жизни, так и уткнувшись в матрас.       — Ему неприятно, когда я его касаюсь. В этом дело. — Чонгук прижал к себе руки решительнее, пока Юнги застонал что-то нечленораздельное, затем подняв голову.       — Что за чушь?! Что за чушь ты несешь?..       — Ты оттолкнул меня, и не один раз. — Чонгук начал загибать пальцы. — В зале, на кухне, когда я обнял тебя, пока ты мыл посуду. В ванной, когда ты умывался. В коридоре, когда ты открывал блок, а я до этого забрал у тебя все пакеты, чтобы тебе было не тяжело… И чем дальше, тем было обиднее. Да, Юнги, это обидно. Особенно, после того, как ты… — Чонгук задрал подбородок, но явно сделал незапланированный вдох. — Какой ты был ласковый и нежный во время нашего с Джином секса. Или до него, когда обнимал меня.       Джину не нужны были другие подробности.       — А мы с тобой в тот момент занимались сексом, что ты ждал от меня отдачи? Или предавался болезненным воспоминаниям, что хотел защиты? — Юнги подложил под голову руки, но смотрел прямо перед собой. — Я не понял, разве в тех правилах, что озвучил Джин, было что-то о том, что я должен потакать всем твоим капризам?       — Я просто хотел… приободрить тебя. Не знаю. Это же приятно. — Услышав в голосе Юнги неприятный холодок, Чонгук сразу сник.       — Я просил меня ободрять? У меня было плохое настроение? Ты делал это, потому что привык так себя вести. Потому что тебе на тот момент было скучно. А после того, как я один раз дал тебе понять, что не нужно, ты продолжил это делать просто, чтобы меня позлить.       — Так. — Джин решил вмешаться прежде, чем Чонгук откроет рот. — Выдохнули и замолкли, досчитав до трех. Раз. — Джин внимательно смотрел на Чонгука, который дул щеки, еще и поджав губы. — Два. — Юнги поднялся. — Три.       — Лучше секса — только кофе. — И Юнги направился к двери, но Джин успел загородить ему путь. — Джинни, ты приглашен.       — Сядь, пожалуйста, на кровать. — Джин звучал мягко, потому что видел, что Юнги не собирался упорствовать и разыгрывать из себя обиженного и оскорбленного.       — Как скажешь. — И он на самом деле сел, оказавшись к Чонгуку спиной.       — Я думал, я тебе нравлюсь. — Чонгук ухмыльнулся, пока Джин расположился посередине.       — Гук, я же тебе рассказывал о том, что Юнги… не слишком тактилен. Это не зависит от того, ты это будешь или кто-то другой — если бы я начал обнимать его без причины, он бы поступил так же. Люди разные, и не все любят, чтобы их…       — Он целовал меня. Трогал. Если теперь отталкивает, значит…       — Значит, у меня есть на это причины. Значит, у меня нет такой привычки. Значит, не все должны липнуть друг к другу как вы с Тэ, и не все считают это в порядке вещей. Значит, что я достаточно успел дать тебе ласки и заботы, чтобы ты теперь не городил эту хуйню просто потому, что так захотел. — По голосу Юнги было отчетливо слышно, что он сдерживался. Это был хороший знак. И Джин пока решил больше не вмешиваться.       — Юнги, ты оттолкнул меня.       — Я снял с себя твои руки.       — Несколько раз. По эмоциям это одно и то же. И мне жаль, что ты не понимаешь этого. — Чонгук откинулся на спину, выпрямив ноги. — Не понимаю, как объятия могут быть такими… неприятными?..       В воздухе повисла неловкая пауза.       — Когда тебя ими жалеют. Лезут с благими намерениями, уверяя, что все будет хорошо, а ты даже своими несформировавшимися до конца мозгами понимаешь, что нихуя хорошо не будет. И что вся эта ласка — от безысходности. Потому что больше нечем утешить.       — Но… — Чонгук тут же поднялся, облокотившись на колени. — Я ведь не жалею тебя. Это… — Чонгук теперь явно подбирал слова, пока Джин внимательно смотрел на Юнги, перевернувшегося на спину и сложившего на животе руки. — Это из-за смерти твоего отца? Тебя тогда…       — Из-за смерти отца. Его убивали, пока я сидел обоссанный в шкафу. А потом все жалели меня, наглаживали, прижимали к себе, пока я даже заплакать не мог, напуганный до костей. Ведь мне было всего десять. Всего. Я уже ходил в школу. — Юнги говорил спокойно, без явных признаков того, что это до сих пор нестерпимо болело, но все равно слышался… едва уловимый надрыв. Как будто это было важно, но он слишком редко об этом говорил.       Джин понимал, что после этого утешать его и обнимать было глупо, поэтому просто придвинулся к нему, усевшись на коленях, деликатно и даже чуть боязливо начав убирать волосы с его лица. Пока Юнги смотрел в потолок. А Чонгук тут же слетел со своей кровати, усевшись рядом с Юнги на пол, на корточки.       — Ты же говорил, что твой папа умер от проблем со здоровьем? — Джин бы не рискнул вдаваться в подробности, но что-то в Юнги ему подсказывало, что это могло быть правильно.       — У него была тяжелая черепно-мозговая травма. Он скончался спустя три недели после этого случая. Почти не приходя в сознание. А я дал себе слово, что отныне буду сильным и не буду ничего бояться. Запретил себе ссать в штаны. — Юнги усмехнулся. — Я просто привык всех держать на расстоянии, когда было тяжело. А было тяжело. А потом, когда стало легче, я просто уже не смог отвыкнуть. И как по-другому не знал. И знаешь, Гук, тебе наверняка было не так обидно, как моей маме, под руками которой я все время дергал плечами, пытаясь их убрать. А я ведь люблю ее больше всего на свете. Так что… — Юнги вздохнул. — Можешь считать это моим оправданием.       Юнги поднялся, сев и прихватив руку Джина.       — Пойдем выпьем кофе?       — Юнги, прости. — Чонгук встал перед Юнги, опустив голову.       — За что? — Юнги очень искреннее удивился. — Гук, ты не знал, а я не говорил. Возможно, я на самом деле такой классный, и ты лип ко мне без задней мысли.       — Я липну к тебе, потому что ты… Сильный. Ты сильный, а Джинни ласковый. Поэтому хочется липнуть. Правда, Юнги. Мне никогда в жизни не пришло бы в голову тебя жалеть. Ты… Ты такой сильный, правда. Справился, сумел пережить такое горе…       — Ценой жизни отца. Когда было совсем плохо, мне постоянно снилось, как я вылезаю из шкафа, где он сказал мне спрятаться, беру что-то тяжелое и… Этих двоих…       — Если бы ты тогда вылез из шкафа, твоей маме бы пришлось хоронить двух своих любимых мужчин. В этой истории не было бы счастливого конца в любом случае. Если твой отец, взрослый здоровый мужчина, не смог справиться, то у ребенка это и подавно не получилось бы. Здесь никто не виноват. Это злой случай. Тебе наверняка говорили это, да? — На этих словах Юнги повернулся к Джину, который оказался рядом с ним, поставив на пол босые ноги. — Что-то мне подсказывает, судя по твоему характеру, этим не закончилось и ты смог…       — Я опознал их по голосам. — Юнги кивнул и улыбнулся, дав понять, что всё это перестало быть болезненным, отдавая лишь тоской. — Они были в масках, я — до черта напуганым, но я очень хорошо запомнил то, что они говорили. Слова. Унижения. Но я помнил и голоса. Я боялся, а когда папа умер, попросил маму отвести меня в полицию. — Юнги повернулся к Чонгуку, который слушал очень серьезно. — У отца была небольшая мебельная мастерская, в которую он меня брал. У меня отличный музыкальный слух, поэтому я запомнил голоса. Было опознание, обыски, потом суд, на котором я как взрослый давал показания… Их осудили на тридцать пять лет каждого, без права досрочного освобождения, за разбойное нападение, грабеж и убийство.       — Это очень храбро, Юнги. — Джин звучал серьезно, и в его словах слышалось восхищение. — Ты был сильным, даже будучи мальчиком. Родители уже к тому времени смогли воспитать в тебе мужчину.       Чонгук вновь опустился на корточки, затем подняв на Юнги большие глаза.       — А можно… взять тебя за руку? Я обещаю, что не буду больше… Я признаю, это просто капризы. Я просто хотел… — Он опустил глаза. — Чтобы ты почувствовал себя виноватым. Идиот. Я признаю.       — Ну, раз признаешь… — Юнги как будто задумался, затем протянув Чонгуку руку.       Чонгук взял ее, а потом Юнги потянул его на себя и обнял за плечи.       — Ты пиздюк, но наверное хорошо, что я рассказал.       — Я пиздюк, но точно хорошо, что ты рассказал. — Чонгук заулыбался.       А Джин залюбовался трогательностью момента, пока Юнги отпустил Чонгука, повернулся к Джину и обнял его. Не так как обычно. теплее. Немного... интимнее.       — Спасибо за доверие. — Джин мягко гладил его по спине.       — Это не секрет. Просто… не люблю рассказывать. И да, я на самом деле смог это пережить, так что… Ну… Не надо меня жалеть…       — Тебя жалеть? — Джин возмущенно поднял брови. — Это нас с Чонгуком нужно жалеть, что мы живем рядом с твоим характером. — Джин смягчился. — Сильным характером, который прилагается к очень красивому и сильному Юнги.       Чонгук поднялся.       — А пойдемте поедим?       — Переволновался, мелкий? — Юнги теперь думал, насколько это было хорошей идеей, решив, что попробовать можно было.       — Только если что-то простое. Что переварится быстрее, чем мы уляжемся спать. — Джин тоже встал, подав руку Юнги.       — Но прежде… — Юнги порывисто обнял Чонгука и Джина, на мгновение, но уверенно прижав к себе. — Пока я добрый.

* * *

      — Почему ел только я? — Чонгук, массируя живот после вкусной, свеже заваренной лапши, первым вошел в комнату.       — Потому что ты растущий организм. — Юнги улыбнулся, направившись к кровати. — Который лишил меня секса!       — Ну, вообще, у нас еще достаточно времени, если учесть, что у нас у троих завтра не ранний подъем. — Чонгук пожал плечами, быстро проверив оставленный на отдельно отстоящей кровати телефон.       — А настроение? — Юнги вздохнул.       — Мы можем переиграть. — Джин, закрыв все двери на замок, вошел в комнату.       — В смысле? — Юнги как будто заинтересовался.       — Хотя, наверное, после такого трогательного откровения, секс… Это как-то… несуразно. А может, даже неправильно. — Джин покачал головой.       — Джинни, это всё произошло больше десяти лет назад. Я не плакал. Не бился в истерике. Да, немного взгрустнул, как без этого, но я не считаю, что секс теперь может что-то осквернить, омрачить или испачкать. — Юнги уселся на составленную из двух кровать, подозвав к себе Чонгука.       — Кажется, у меня теперь нет настроения. — Джин вздохнул, задумавшись и будто сверяясь со своими чувствами.       — А вот это проблема. — Чонгук до сих пор чувствовал себя виноватым.       — Нет настроения быть сверху. Слишком я оказался впечатлен тем, насколько Юнги на самом деле... мужественный, в самом привлекательном, не кричащем брутальностью смысле. Хотя, я всегда это знал, но после сегодняшнего признания… — Джин задумчиво смотрел в сторону. — И после того, как Чонгук сказал, что хочет обниматься, потому что ты сильный, а, значит, надежный… Даже не знаю… Почувствовать на себе силу, которая защитит... Силу характера... Послушать твой нежный шепот, который будет меня уговаривать не сопротивляться...       — Только не говори мне… — Юнги смотрел на Джина, не моргая.       — Да, мы вполне можем все переиграть. — Джин медленно перевел свой взгляд на Юнги, успев заметить, что Чонгук затаил дыхание в ожидании развязки. — Если ты на самом деле еще настроен на секс. И если Чонгук пообещает получить удовольствие вместе с нами. Потому что… Я хочу получить удовольствие от твоего члена, Юнги. В себе. — Джин опустился на колени, а затем на пятки, теперь смотря на него снизу вверх. — Я помню, я обещал тебя оттрахать, но... Может ты хочешь оттрахать меня?       Юнги был готов ко всему, особенно после того, как решился на откровение. Он был готов ко всему, но не к тому, что его член так живо откликнется на простой вопрос. Или это был взгляд Джина, в котором откуда-то появилась… хищная покорность. Это…       — Если ты хорошо попросишь.       Джин кротко улыбнулся, и затем посмотрел так, что даже член зашевелился. Вместе с волосами на руках. Если бы Юнги знал раньше, что Джин на такое способен...