Хотел уж уходить, но тут опять налили

Непослушный сын со странным воображением порой просто выводит из себя. Свои вечера Дмитрий нередко стал проводить в стриптиз-гей-баре, чтобы жена не заподозрила измену. Волнующая обстановка, но вполне можно расслабиться и просто немного выпить. Однажды, день выдался буйным. На работе скоро сдача отчетов, полный хаос, по дороге домой его такси чуть было не столкнулось с фурой, которая выехала по встречному движению со спящим водителем за рулём, а по долгожданному прибытию домой Дмитрий обнаруживает подвыпившую жену и сына, в очередной раз озабоченно играющего с шурупами. Не став снимать даже ботинки, он оставляет свой рабочий портфель на тумбе в коридоре, выходит, не взяв с собой ключи, и крупным шагом направляется в тот самый бар, будто навстречу ветру. В этот раз Кудыкин не следил за количеством, выпиваемого им, алкоголя, и в конечном итоге перебрал так, что ему пришлось бежать до туалетного помещения, в порыве его желудка выплеснуть всё содержимое. Будучи в сильном алкогольном опьянении, не удосужившись зайти в кабинку, все свои грязные дела Дима сделал в писсуар. Благо еще не помыл там руки. Правда, он совсем не помыл руки. Выползая из туалета, в его глазах ярким отблеском сверкнул... нет, не блеск стеклянных сосудов за барной стойкой в приглушенном свете, это было мерцание страз на серебристых стрингах одного из танцоров. Взгляд Кудыкина застопорился. Картина этого шоу-выступления мягко расплывалась в голове. Появилось навязчивое чувство утопии, резко покалывающее желание... Желание? Эта мысль, как чистый родник, освежила пьяную голову Дмитрия, на мгновение пришло осознание поздней ночи. После, копошась по карманам, будто по привычке, осторожно, не торопясь, шажочек за шажочком, он направился домой. Он заплел на лестничную площадку, забыв про лифт, также не торопясь поднялся на этаж, и даже не заметил, что никто не запер за ним дверь. "Хотя может, его кто-то ждал...?". Но это уже не его мысли. К счастью, он был не настолько потерян, поэтому снял обувь и верхнюю одежду. Не проверив никого в доме, направился спать в свой личный кабинет. Говоря о его сне, можно выделить тот отпечатавшийся в памяти свет, отражающийся от сочного наряда бледного красавца, всевозможными изгибами тела, овивающего разгоряченный пилон. А ведь то была совсем не пятница... Вечно неугомонная чихуа-хуа своим лаем резала уши отца на части. Благо злость на собаку помогла подняться и вспомнить про работу. Сильного похмелья не было, зато была желанная глухота пустой квартиры, после успешно обезвреженной собаки. "Пустой? Но сколько же тогда время?" В спешке взглянув на часы, уже после того как стал натягивать чистые носки, понял, что не всё потеряно, и на работу еще можно будет прийти так, чтобы остаться в живых. Захватив всё подряд, повторно вернувшись за ключами, Дмитрий выбежал из дома, поймал такси... Ну а дальше обычный день кувырком. На этой неделе в бар он больше не заходил. Спрашивать жену о состоянии, в котором она была в тот день, он не стал. Да и нужно ли? Порой ему казалось, что некоторую её сторону он мог не замечать, пока не появился малость необычный сынуля, от которого вряд ли можно будет ждать грандиозных успехов в образовании, карьерном росте, или что уж говорить о личной жизни. Все эти мысли - обыденность нашего героя. Не думаю, что нужно сопереживать, или жалеть его. Дальше... а дальше только интересней. Дмитрий пытался убедить себя, что удивлён тому, как бегают глаза в поиске парня, посетившего его сон, когда снова навестил своё привычное место в углу барной стойки. Оно казалось ему наиболее укромным в этом гей-клубе. Чего же ему не пойти в другой ночной клуб? Разве не он задумывается о неблагополучности своей семейной жизни? Этого я знать не могу. Можно ли подозревать его в сокрытии интересных мыслей? Вот, взгляд остановился на входе в туалет. Вспомнив произошедшее в баре в прошлый раз, счел это за ориентир и пошел к нему. Другие постояльцы заведения уже могли с первого взгляда распознать его, поэтому его передвижения сопровождали некоторые взгляды. Заметив это, стало очень неудобно и даже боязно. Но возле туалета совсем другой ракурс обзора, и столики, за которыми сидят удящие глаза, уже не видать. Остановившись напротив входа в санузел, поникшие веки укрыли взгляд, и грудь едва заметно шевельнулась в глубоком вздохе. Но вдруг, музыка резко затихла. Отовсюду стало слышно шевеление и негромкие восклицания с танцпола. Неторопливо оборачиваясь, он наблюдал скопление мужчин разных возрастов вокруг одной из платформ для выступлений. Многие покидали свои места и с разных концов зала толпились в еле доступном для глаз свете. Не заставляя долго себя ждать, яркие огни упали сверху вниз, обнажив всеобщему взору тонкую длинную, словно марионетку подвешенную на шесте, фигуру в ослепительном наряде. Поднимаясь по высокой шпильке стрипов золотого цвета, следом мягко начиналась белая, как тлеющий пепел, кожа стройных гладких ног. Выше, пухлые ягодицы облегала полупрозрачная ткань усеянная сиянием множества страз. Хоть Дима не запомнил лица того танцора, когда в прошлый раз был здесь, но сомнений не было, это он. Вертикальные полосы рельефа на подтянутом животе вытягивались каждый раз как поднималась неугомонная грудь. Серые маленькие соски виднелись из под ситчатого кружева сексуального лифа. Ярко выраженные ключицы, словно стрелки, указывали на острые сухие плечи. Изящные кисти рук ловко обхватывали пилон, надежно удерживая все тело в воздухе. Напряженная шея держала лебединую голову. Его выражение лица было непроницаемым, нельзя было понять, что он чувствует, или о чем думает. Все мысли разбежались, выкрутив заигравшую музыку на полную громкость напрямую в мозг. Шумящая толпа смешалась с локацией, четко видна была только освещенная платформа и он. Шаг. Шаг. Еще шаг. Завороженный медленными четкими легкими движениями, в которые было вложено не мало усилий, выполняемыми уверенно без толики мешканья и трепета, мужчина приближался к свету. Чем ближе он подходил, тем сильнее вздрагивало и сжималось его сердце. Звучание музыки и голосов обволакивало его, будто поток воды, оглушая и отделяя от остального мира. В его потухших глазах, будто в клетке, бились огоньки. Было трудно вспомнить это чувство, было трудно им теперь насладиться. И вот уже посреди толпы его никто не замечает, но это не дает причин останавливаться, словно выбираясь из темного сырого чахлого подземелья, пробиваясь к выходу, чтобы сделать глоток свежего воздуха, едва дыша в предвкушении. Глоток. Глоток горячего спертого воздуха, забитого целым спектром ароматов парфюма и пота, ударил в нос и своей тяжестью наполнил легкие до отказа.