This world it is not safe,
We must make plans to leave this place,
We'll build a colony,
On nearby planets known to me.
I tried, I tried, I tired, I tired, I tried to warn
Them it's too late,
I'll try, I'll try, I'll try, I'll try, I'll try my
Luck in outer space.
Farewell rocket ship.
Farewell Rocketship — Children Collide
Дин Винчестер определенно принял на свой счет сообщение о Шестом вымирании. Он все больше уверялся в правоте своей теории, а значит и своей вины. Тёмной тучей он поплелся искать брата и Рика, оставив Кастиэля с Дэрилом разбирать гору курьерского груза. Они тщательно перебирают чемоданчики, заполняя пустые скучающие полки стеллажей, когда ангел внезапно заводит разговор. — Тебе не очень нравится Мишонн, да? Дэрил моргает и тупо глядит на бомбу-глушилку в своей руке (Сэм заботливо расписал функции и способы применения к каждому виду оружия, хотя среди доставленного ничего необычнее уже знакомого боласгана и нет). Мишонн? При чем здесь Мишонн? Дэрил уже даже успел позабыть свою нервозность по поводу нее и Рика, и... всего прочего. Тут, на минуточку, только что выяснилось, что они все это время борются вовсе не со смертью, они обречены на вымирание. То есть, на сколько вообще все эти войны, общины, дети, отношения, Мишонн имеют теперь значение? — Что? — осознает, что пауза затянулась. — Извини, мне показалось. Но, пожалуй, понимаю я. Мне почему-то не очень уютно, когда рядом Розита. То есть, она чудесная девушка, но, знаешь... просто до сих пор не всегда понимаю человеческие эмоции, наверное. Розита, которая с лихвой получает внимание Дина Винчестера, стоит ей показаться ему на глаза, не нравится ангелу Кастиэлю. Интересно. При чем здесь, все-таки, Мишонн? — Я разговаривал с Аароном, — продолжает Кастиэль, снова внезапно сменив тему. — Да, я заметил. — Нет, еще в машине, во время вылазки. Он очень хороший человек, — ангел говорит почти мечтательно, — Позвал меня к нему и Эрику на спагетти. В своем репертуаре, Аарон молодец. — Я люблю спагетти, особенно те, которые Дин готовит для меня и Сэма. Всегда немного переварены они, и в соусе постоянно слишком много бекона, но они все равно очень вкусные. Но самые вкусные Дин готовит бургеры. Правда, не сказал я Аарону, что теперь больше снова не чувствую вкуса еды, только молекулы. Ангел так любовно рассказывает о блюдах, которые ему готовит Дин. Дэрил искренне сочувствует ему, когда слышит о молекулах. С одной стороны, хорошо, наверное, не чувствовать голода, но вкус еды — это одна из тех немногих радостей жизни, ещё доступных им сегодня. Когда удаётся сварганить хороший ужин из ничего, или найти пачку сырных чипсов, а иной раз даже глотнуть холодного пива, получаешь настоящий гастрономический оргазм. — Это хреново, чувак. — Ничего, умею я притворяться, что вкусно мне. Это, наверное, нехорошо, ведь обман это, но думаю, Эрику будет приятно. — Пожалуй, ты прав. Ты гораздо человечнее многих людей, знаешь? Он вспоминает вчерашний разговор с Дином на крыльце. Как его сравнили с ангелом в шутку. «Я до сих пор не всегда понимаю человеческие эмоции». Может быть, они и правда похожи, не только нелепыми высказываниями. — Я очень стараюсь, — Кастиэль тянет смущенно губы в полуулыбке: ему наверняка пришелся по вкусу комплимент. — Еще Аарон говорил о тебе. Дэрил хмурится, вертя в руках навороченную травматическую винтовку. С какой это стати им говорить о нём? — Сказал, вы очень похожи с ним. И сначала не понял я, почему, и спросил, — он коротко молчит, словно хочет добавить что-то еще. — И Аарон сказал, это потому, что вы оба изгои. А я подумал, что, наверное, тоже тогда похож на вас. Получается, Кастиэль тоже это заметил — похожесть. Вероятно, и Аарон. Дэрил хмыкает себе в бороду. Может быть, он всех изгоев приглашает на спагетти? — Почему ты так решил? Кастиэль неопределенно жмет плечами, опуская на полку сразу три чемоданчика. — Я тоже изгой. Так думаю я. Моя семья — небесная семья, я имею в виду, мои братья — все настроены против меня. Немало я совершил ошибок, и они, конечно же, имеют на это право. Но знаешь, Аарон сказал тогда, что тебе повезло встретить Рика. А мне повезло встретить Дина и Сэма. Дин даже братом назвал меня перед тем, как… в общем, я хочу сказать, что это было очень-очень приятно. — Да, — кивает Дэрил, — Это я понимаю. Рик тоже так сказал мне однажды. Кастиэль как-то странно сверкает глазами и дергает плечами, расправляя спину. «Будто птица встряхивает перья», восхищается Дэрил. — Но ведь Рик для тебя гораздо больше, чем брат, верно? Дэрил резко вскидывается и зажевывает губу. Что такое он говорит? — Прости, если сказал что-то не то, — ангел поспешно отворачивается, как будто чтобы открыть следующий чемоданчик, но Дэрил улавливает вспыхнувшую на его щеках краску. — Лишь пытаюсь я разобраться. — Разобраться в чем? — хрипит Дэрил. Кастиэль пропускает вопрос мимо ушей. — Это последний, — с расстановкой заявляет он, убирая действительно последний чемодан на полку и занося убористым почерком пометку в список. — Теперь я, пожалуй, пойду займу смену на воротах, пока не вернётесь вы с Дином. И он направляется к выходу из гаража. Вот так просто. Дэрил преграждает ему путь. Кажется, он начинает понимать, к чему этот разговор о Мишонн. Что-то он не договаривает. — В чем ты пытаешься разобраться? — настаивает Дэрил. Но Кастиэль упорно отводит глаза, хотя и не пытается обойти Дэрила. Переминается с ноги на ногу на месте. — Ты хочешь сказать, что это для тебя Дин не просто брат? Говорить такое Дэрилу, на самом деле, довольно тяжело. Все эти вещи всегда казались ему такими далекими, что он не то что не умел о них говорить, но и даже думать получалось с трудом. А что, если он неправильно понял? И вообще, это же, мать его, ангел, что, если он нашлёт на него гнев небесный за такие вопросы? Но, вообще-то, он сам и завёл этот разговор, разве нет? Дэрил все ещё колеблется, думает, не стоит ли просто подвинуться и дать ему пройти: «В конце-то концов, у нас много задач поважнее сейчас». Кастиэль плотно сжимает губы и хмурится, разглядывает свои ботинки. — Ладно, слушай, не мое это дело… — начинает было Дэрил, попятившись в сторону, но Кастиэль его перебивает, почти шепча и отводя глаза: — Аарон сказал, что для тебя это секрет. Дэрил снова тупо моргает и перебирает пальцами в размышлении. — Какой секрет? — Полагаю, секреты потому и секреты, что их не принято раскрывать, — отвечает он и густо краснеет. Дэрил втягивает воздух. Запутанность разговора совершенно не дает никаких ответов на все вопросы в его голове. Что Кастиэль пытается сказать? Он, вроде как, что же, влюблен? Или, может быть, думает, что влюблен? «Не просто брат», вот как? Дэрил откашливается: — Так, эм… так ты бы хотел это обсудить, или… Черт возьми, что действительно надо говорить ангелу, когда он почти признаётся тебе в любви к другому человеку? — Я пойду. Прости, что в неловкое положение я тебя поставил. Кастиэль огибает Дэрила с грацией лебедя, смотря прямо перед собой стеклянным взглядом. Потом останавливается: — Только прошу тебя, не говори Дину об этом разговоре. И шагает дальше, оставив Дэрила тяжело размышлять над этим эпизодом в одиночестве. *** Дин идёт не разбирая дороги. Он на самом деле не имеет представления, где искать Сэма, или Рика, или Карла, так что он просто идёт. С тех пор, как он осознал свою причастность ко всему этому пиздецу, Дин старательно отвлекает себя и других шутками, остротами, сдерживает кипящий в нем гнев на самого себя. Но видимо вот она, точка кипения. «Дерьмо». Шестое вымирание. «Сраное дерьмо». Он вызвал Шестое, мать его, Вымирание, убив, мать его, Смерть. «Сраное дерьмо сраного дерьма!» Дин думает, какие у него вообще были мотивы убить его? На столько ли это было необходимо? Мог ли он выйти из той ситуации иначе? Сколько еще ошибок за всю свою поганую жизнь он совершил, которые привели к ужасным, непоправимым последствиям? Помнится, давным-давно он разбил зеркало, гоняясь за призраком, и не одно. «Столько битых зеркал — это ведь лет сто несчастья?» Надо найти Сэмми. Уж он-то знает, что делать. Сэмми самый находчивый и сообразительный парень в мире. Он наверняка найдет выход, зароется в свои книжки («и когда он успел их столько оцифровать? Вот же нудятина!»), найдет заклинания или артефакты какие-нибудь, построит ракету, и все переедут жить на Марс. Вот, что может его брат. И Кас, конечно. Что он там говорил про сиреневые леса? Отнесет их туда, всех-всех. Новый виток в человеческой истории: колонизация сиреневых лесов. И никаких Чаков и демонов, и ангелов, и монстров даже не будет. Только один Кас, один самый лучший, самый мудрый ангел. Самый человечный. И если надо будет принести жертву, то хватит бегать. Сэм и Кас справятся вдвоем, они отличная команда, а Дин — лишь грубая сила. Он все равно не нужен в прекрасных сиреневых лесах другой планеты, где будет мир и покой. И никаких монстров. И никакого вымирания. Картинка в его голове все больше и больше наполняется деталями. Он зол, ужасно зол, но эти фантазии возвращают в его мысли надежду, даже уверенность в то, что все получится. Все закончится однажды. Пускай и без него, да даже лучше, если без него. «Хватит», — приказывает себе Дин. Потому что сначала надо найти Сэмми. Дин обнаруживает Сэма в оружейной в компании красивой чернокожей женщины. За спиной ее покоится катана — довольно неожиданный и весьма интересный выбор оружия. И, конечно же, Дин решает, что это и есть та самая таинственная Мишонн, самурайка, которая лишь поднялась с постели после тяжелых травм, а уже готова в бой и совершенно не готова расстаться со своим мечом. Тяжелые травмы, как она ни пытается их скрыть, все еще на месте и выдают усталость хозяйки. Разбитая в нескольких местах губа, под глазом синяк, тут и там ссадины на руках, на шее — синюшные следы чьих-то пальцев. Вот уж действительно боевая мадам. Сэм и Мишонн о чем-то смеются, перекладывая пистолеты и ведя непринужденную беседу. Сэм выглядит максимально расслабленным, как минимум с тех пор, как они прибыли сюда. Этот беззаботный смех и рожицы на его лице, когда он пытается рассказать историю, пародируя кого-то, такие чудесные и совершенно невозможно славные, что Дин готов развернуться обратно, только чтобы не нарушать идиллию. Его брату хорошо. Вот-вот он повесит на него задачу по постройке долбанного звездолета, так неужели это обязательно делать прямо сейчас? Может быть, хоть немного выждать? Закончить борьбу здесь, локализовать огонь, чтобы разбираться с остальным пожаром не в этой ужасной суматохе. Но поздно. Сэм замечает его, машет приветливо, подзывает к ним. Дин судорожно выдыхает, пока машет в ответ. Натягивает на себя маску, хотя и с трудом, и когда Мишонн поднимает на него глаза, он знает, что она знает, что он лжет им, и себе, и вообще… — Салют! — Как можно оживленнее здоровается он. — Дин, это Мишонн. Она мне как раз проводит инструктаж по отрубанию конечностей зомби, — весело тараторит Сэм. Мишонн приветливо ему улыбается. — Дин, — тянет руку Дин. Рука Мишонн мозолистая, в перчатке. Ногти слоятся, в паре мест Дин ощущает заусенцы и шершавую остроту сломанного ногтя, но она явно за собой ухаживает. Взгляд самурайки прямой, но добрый. Даже смешливый. Дину она нравится. Сэм всегда знал толк в чу́дных женщинах. — Что-то случилось? — без обиняков спрашивает она. — А? О, нет, ничего. Зашел сказать, что мы с Дэрилом собираемся прокатиться. — А Кас? — волнуется Сэм. — Он вроде как решил подежурить. Не знаете, где Рик? — Они с Карлом и Джудит играют за домом, — говорит Мишонн, и ее губы трогает мимолетная улыбка. — Супер, спасибо, — Дин стремительно разворачивается, чтобы уйти как можно скорее, пока Сэм ничего не заподозрил. — Эй, Дин! «Черт бы побрал тебя и твою проницательность, Сэмми!» — Да? — он оборачивается, стараясь держать мину спокойствия. Сэм прищуривается и оценивающе сканирует его. Всего пару секунд. За эти пару секунд скула Дина начинает отчаянно дергаться, и он благодарен всем возможным силам, что это дальняя от них часть лица, скрытая в тени. Наконец, Сэм кивает: — Будь осторожен. — Сучка. — Придурок, — хмыкает Сэм уже ему в спину. *** Рик и Карл действительно за домом. Они носятся по лужайке, залитой лучистым смехом светловолосой крохи. Джудит смешно перебирает пухлыми ножками по траве, пытаясь догнать их, но никак не может решить, кого поймать первым. Так что Карл начинает притворно хватать воздух и замедляться, чтобы Джудит сумела наконец схватить брата за ногу, и тогда он подхватывает её и кружит над головой, и ребячий смех становится еще громче и счастливее. Рик тоже останавливается — чуть поодаль — и наблюдает за детьми, не скрывая широкой улыбки. Дину кажется, что хотя он и выглядит сейчас самым счастливым отцом во всей вселенной, в его глазах копятся грусть и тревога. Что ж, Дин здесь, чтобы добавить еще одну. — У тебя потрясные дети, шеф, — говорит Дин, останавливаясь рядом с Риком. — Я знаю. Они лучшее, что есть во мне. Дин не отвечает. Не так уж много он знает его, чтобы быть компетентным в вопросе лучших качеств Рика Граймса. — В чем дело? — Мы с Дэрилом собираемся прокатиться. Наконец Рик отрывает глаза от резвящихся сына и дочери, и широкую улыбку замещает сосредоточенность и волнение. — К Дуайту? Дин кивает. — Я слышал хлопок, кажется. Дин кивает снова. — Да. Сэм-курьер объявлялся. Ничего дальше он сказать не может. Не выходит. Дин думает, не оставить ли и Рика в неведении на подольше? Нет, конечно нет. Дэрил знает, так что это не вариант. Дин смотрит на Карла и Джудит, и ненавидит себя так сильно, как никогда прежде. И чертов шериф точно это замечает, потому что выгибает брови, когда говорит: — И? Ох, как же чешется лоб. И руки потные. Да, Дин Винчестер определенно слабак. — Он притащил целый склад оружия, — наконец выдавливает из себя он, — и еще какой-то странный байк, так что мы с Дэрилом теперь вмиг обернемся. — И? — не сдается Рик. — И новую информацию. Твою мать, Дин начинает понимать, почему лидер здесь именно этот человек. Он вытрясет из любого всё, до последнего слова. — Слушай, я не совсем все понимаю в этом, так что тебе, наверное, стоит поговорить с Касом. И… черт, мужик, я пиздец как облажался. Капля пота на лбу уже подобралась к переносице, за ней и другая — к левой брови. Дин вытирает лицо ладонью. Рик терпеливо ждёт. — Можно только попросить тебя об услуге? — Неважно, что ты натворил, ты здесь, чтобы спасти моего сына, так что вешать я тебя не собираюсь, — попытка смягчить тон разговора вызывает в Дине сосущее чувство уважения и благодарности. — Кас все тебе расскажет, и ты сам конечно же решишь, посвящать ли в подробности Карла, но Сэм… — Дин сглатывает, — прошу тебя, не говори Сэму. Пока. Я должен сам, и после того, как мы утрясем проблему с Ниганом. Внимательный шерифский взгляд изучает глаза Дина. Он определенно понимает то, что Дин Винчестер слабак, поскольку тот не может сам ему рассказать что-то наверняка прескверное. Но, в то же время, он определенно понимает его, потому что кладет руку ему на плечо и глядит прямо в внутрь, глубоко-глубоко: — Ни слова не скажу Сэму. Где Кастиэль? — Был с Дэрилом. Сейчас, может быть, уже на воротах — вызвался подежурить. — Хорошо, — он убирает руку и возвращает внимание детям. — Карл! Дин и Дэрил уезжают, я пойду провожу их, будьте здесь. Карл, не прекращая возиться с сестрой, поднимает в верх большой палец. Джудит весело верещит им вслед: «Дэ-ил!» *** Невероятно, до чего тяжелыми становятся мысли и бессмысленными действия, когда узнаёшь подобное. Единственное желание: напиться и отрубиться. Когда он в последний раз вообще доводил себя до такого состояния? Кажется, в очередную ссору с Лори. Это было целую жизнь назад, но до сих пор он помнит жесткость дивана у Шейна и вкус кошачьей блевотины во рту. Тогда и правда думалось, что это конец света, и ему и правда было уже почти совсем наплевать на собственную жизнь, но Карл… он был ни причем, всего-то ребёнок. Так что ради него Рик тогда зашел в цветочный магазин по дороге домой. Лори жест оценила, хотя ее претензии понятнее не стали все равно. Ради Карла. Ради Джудит, Дэрила, Мэгги и малыша… кому теперь подарить цветы, чтобы все наладить? Дин просил не говорить его брату пока, и Рик теперь понимает, почему. По той же причине он когда-то не раскрыл своей группе секрет доктора Дженнера. И по той же причине он оставит это при себе тоже. Плохо, что знает Дэрил. Но, по-правде, без него бы он не справился. Рик точно помнит, где оставил найденные бутылки виски и джина, и только из уважения к Дэрилу он возвращается к своим детям сейчас, а не в погреб. Кажется, он напуган и растерян не меньше него, и когда он прощался с ним у ворот, позволил себе тронуть его за руку. Он обещал ему, что будет делать, чтобы с ним ничего не случилось, так что шепнул «Будь осторожен, родной», и тогда, хоть тревога и не ушла с его лица, взгляду вернулась осмысленность. И очаровательность в красноватом цвете щек. И потом он стоял на лесах с Кастиэлем, глядел на стремительно удаляющиеся спины Дина и Дэрила, а ангел говорил ему совершенно невозможные, непонятные и ужасающие вещи. И самое нелепое в этом всем: спасение в Карле. Кастиэль пытался так его успокоить, только, видимо, ангелам чувство такта непривычно, потому что Рик услышал что-то вроде «нам всем конец, если только твой сын не порвет задницу за нас, и кстати: я без понятия, как именно». Ага, как же. Почему бы не забить на поиск решения, и просто все взвалить на ребёнка. Чушь собачья. Рик останавливается у торца дома и глядит на своих детей. Карл принёс книги, и теперь они с Джудит разглядывают картинки и витиеватые буквицы, листая страницы и лежа на животах в мягкой траве, болтая ногами в воздухе. Умиротворенная картина. Пусть бы так все и оставалось. Джудит вот-вот начнет читать. Она уже лепечет без остановки, когда не слишком сонная, и различает буквы, хотя и не может сопоставить их вместе, чтобы понять слово. Она так многим интересуется. То птицами, то растениями, и особенно в последнее время — динозаврами. Дэрил постарался. Она без ума от театра теней. И смешно пританцовывает, когда слышит самую разную музыку, словно это самые удивительные звуки на свете. А Карл, кажется, переживает свою первую серьезную влюбленность. Он уже такой взрослый, но Энид будто возвращает ему правильную детскость, которой он лишился по вине их несовершенного мира. Интересно, дотянет ли он до своей собственной семьи? Успеет ли Джудит научиться читать? Сможет ли Рик увидеть все это? Безумно хочется кого-нибудь обвинить. Вылить всю ярость и беспомощность на кого-нибудь одного. И даже как будто имеется виновный, и это Дин, но только Рик на самом деле не может и не станет всерьез ему это предъявлять, потому что не знает, как бы он сам поступил. Все совершают ошибки. И в условиях их миров — любая ошибка много серьезнее невымытой вовремя посуды. Рик слоняется по Александрии уже около часа. Как бдительный вожак проверяет работу общины, уточняет количество припасов еды и оружия, отвечает на вопросы обеспокоенных жителей, дает советы новоиспеченным воинам, успокаивает матерей. Все это он делает практически на автомате, и информацию не то чтобы запоминает — просто укладывает в голове, что прямо сейчас всего хватает и все в порядке. Он разговаривает с Сэмом и Мишонн, но он не помнит о чем. Только просит их пока что вернуться к детям. Он неловко улыбается Розите, когда та прилипает к нему и возмущается по какому-то там пустяковому вопросу. Он застывает минут на пять у могилы Саши, когда мимо проходит, кажется, Тара и треплет его по плечу. И он не знает, сколько на самом деле прошло времени, когда обнаруживает себя на ступенях церквушки. Дверь мягко скрипит, поддаваясь его ватным пальцам. Вслед за ней внутрь просачиваются лучи вечернего солнца, приглашая ступить в них, и Рик не сопротивляется. В этой церкви нет витражей, нет высоких потолков с мощными балками и огромного купола. Нет звонницы и алтаря, нет массивных скамей и библий на каждом месте для каждого желающего. Зато есть Иисус. Огромное распятие возвышается над скромными лавочками, и стол, что стоит перед ним, совсем теряется на его фоне. Это искусная работа. Вырубленная из цельного массива дерева, она ни чем не уступает мраморным шедеврам Бернини. Лицо Христа так точно выражает смирение и прощение его мучителей, что канавки слез, аккуратно выскобленные в его щеках, ясно дают понять, какого рода есть эти слезы. Пальцы рук и ног словно застыли в судороге, слегка искривившись, напряжение всего тела подчеркивает тщательная проработка мышц и вен. Сам крест увит лозой, кропотливо вырезан каждый листочек, и, если разглядывать вблизи, можно найти даже крохотных гусениц, жучков и улиток, копошащихся в бурной деревянной растительности. Рик думает, что это и есть возрождение. Из ужаса и страха, из страданий и пыток так или иначе расцветет что-то новое, чистое и свежее. Но только не теперь. — Здравствуй, Рик. Он вздрагивает. В первом ряду сидит Габриэль. Рик его не заметил — так низко тот сгорбился. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — продолжает оживленно говорить Габриэль. — Я вот решил взять паузу, поразмышлять. Сам ангел божий заменил меня на воротах, отличный повод вознести благодарность его Отцу, верно? Габриэль хмыкает своей шутке. — А ты что здесь? Нужна моя помощь? — он тянется к ружью — нехотя и лениво, — но Рик вялым жестом руки останавливает его. — Нет, нет… не нужна, Гейб. Он потирает переносицу двумя пальцами, пока шагает к первому ряду скамей. Габриэль мягко хлопает по месту возле себя. — Знаешь, я в последние дни совсем в растерянности, — говорит он, когда Рик молчит с полминуты. — Я слышал обрывки историй этих ребят, и, честно сказать, это все совсем не укладывается в моей голове с тем, что я знаю. Рик замедленно кивает, разглядывая свои ладони. — Этот Кастиэль… он абсолютно иное существо, чем мы, Рик. Не знаю, как это возможно, но он определенно посланник божий нам. Я чувствую это, Рик. Но не ощущаю в нем спокойствия. И любви к Отцу. И это… это совершенно сбивает с толку. — Богу плевать на нас, — почти шепчет Рик. Странно, но кажется, будто любая постройка, какой бы плюгавой она ни была, предназначенная под храм, церковь, часовню, умеет разносить эхо по всему помещению. Так что его слова шелестят под потолок и назад, забираются под скамьи, стучат по стеклу окон, обвивают как терновник деревянного Христа, и Рик морщится, когда шепот достигает ушей Габриэля. Но Габриэль мягко смотрит на него и не разражается тирадой, и только кивает: — Я давно думаю об этом. И я не могу сказать, что полностью не согласен. Но вот что… Он поднимается со скамьи, кладет книжицу в чёрной обложке на нее, вынимая заложенный меж страниц указательный палец. Встает перед Риком и ждёт, когда тот поднимет на него глаза. — Тебе не плевать на нас, Рик. И этим братьям не плевать. И даже Ангелу Господню не плевать, а это, знаешь ли, говорит о многом, верно? Рик опускает голову в ладони и тихонько стонет. — Я не знаю, что делать. Габриэль добродушно хмыкает: — Конечно же знаешь. Только еще не нашел ответ. *** Остаток дня для всех проходит суматошно и напряженно. Возвращаются Дин и Дэрил с вестями от Дуайта, и тут же созывается общее собрание всех участников грядущей миссии. Уходит несколько часов на то, чтобы составить четкий план действий, выбрать руководителей групп и подгрупп, отправить гонцов в Хиллтоп и Королевство. К вечеру каждый из людей утомлен так сильно, что не помнят, как добираются до кроватей. Кастиэль желает добрых снов братьям и остаётся на воротах на всю ночь, вежливо отсекая все возражения Розиты и мягко улыбаясь благодарному Габриэлю. И ранним утром он же встречает вернувшихся с ответами гонцов. Это день подготовки к финальной битве. Сэм, Дин и Кастиэль не участвуют в общем сражении, но остаются в Александрии с Карлом и другими, как защитники на случай непредвиденных исходов. За этот день они успевают наконец опробовать свою кровь на ходячих, и, по словам Рика, это неплохо срабатывает, хотя и не так эффективно, как кровь курьера Сэма. Где-то ближе к полудню объявляется и сам курьер, измотанный непрекращающимися заказами и бубнежом некоего Дайхардмэна. Он тут же предлагает свою помощь в борьбе или хотя бы в подготовке, но Дэрил усаживает его в чуть ли не единственное оставшееся в Александрии мягкое кресло и сует свою порцию супа. А Сэм Винчестер улыбчиво протягивает ему планшет с архивом тысячи невероятных книг, так что курьер еле успевает отложить его в сторону, когда снова исчезает. И оставляет им целый подсумок с пакетами его крови. Мишонн проводит занятия по рукопашному бою и владению холодным оружием, собирая вокруг себя толпу решительно настроенных порубить спасителей в куски людей. Дин ловит Сэма за тем, как тот присоединяется к ним, тайком стащив из сумки мачете для вампировых шей. Часть людей выезжает уже сегодня, чтобы разобраться с мелкими группами и контр постами спасителей, расчищая путь основным действиям на завтра. Кастиэль напрашивается поехать с отрядом Аарона, когда видит их с Эриком перепалку на тему «опять ты рвешься в омут». И ему приходится уговаривать Дина отпустить его дольше, чем Эрика отпустить Аарона. В итоге Дин, задрав нос, вступает в отряд Тары и проводит несколько часов в компании удивительно сообразительной и острой на язык девчонки. Это бодрит и радует. Она напоминает ему Крисси. Контр посты оказываются плевым делом для всех собранных отрядов, но Дин все равно мчится к Кастиэлю, только завидев пыльно-бежевое пятно у ворот. Дэрил сегодня молчаливее обычного, но ворчливее. Рик думает, что потому он и молчит: чтобы никого ненароком не укусить. Он почти не видит его целый день, на самом деле, хотя тот и мелькает тут и там постоянно. Часам к семи вечера все готово. Оружие начищено, карты розданы, мышцы болят от тренировок, люди знают как действовать, куда идти. И, конечно, никто не готов. Быть готовым к смертельной битве нельзя. Кто из тех, кто завтра пойдет в бой, на самом деле когда-то был солдатом? Рик Граймс, помощник шерифа, да Кастиэль — воин Господень. Группа Рика и Винчестеры закалены в боях, но основная масса, увы, всего-то гражданские в отвратных условиях. Рик знает, что в таких случаях поднимает дух. Ему пришло это в голову вчера в церкви, когда Гейб пристально смотрел на него сверху вниз. Будто он был божественно уверен в том, что Рик непременно со всем справится и найдет ответ на все мучащие его вопросы. Будто Рик не подведет ни его, ни всех остальных. Будто Рик — тот, кому он вверяет свою жизнь. И Рик ему поверил. И именно тогда захотел устроить для него — для всех — немножечко праздника. Ни один дом не сумел бы вместить столько народу, так что люди заполонили лужайку, толкаясь возле длинного стола. Кто-то притащил скамейки, стулья и шезлонги, кто-то обмотал гирляндой ближайшие деревья, а кто-то даже пригнал машину с магнитолой, из которой теперь играют Led Zeppelin (после серьезных словесных баталий Ангела Божьего Кастиэля с трясущимся от благоговейного ужаса парнишкой Джимми). Рик в самом деле не знает, кто все это сделал, потому что в курсе его затеи были только Габриэль и две александрийские женщины Сюзи и Мэнди. Но вышло больше, чем славно. Стол ломится от всевозможных яств и закусок, Сюзи сообразила огромную бадью пунша, музыка играет приятно — не слишком громко, так что у ворот ее уже почти не слышно. Люди расслабляются и ведут отвлеченные беседы. Рик доволен. Это действительно то, что было нужно всем. — Кас отвоевал Цеппелинов для тебя, — говорит Сэм, плюхаясь возле Дина со стаканом пунша в руке. Его щеки разгорячены, хотя в пунше алкоголя примерно одна тысячная процента. Дину нужно пиво. — Держи, взял тебе, — Сэм протягивает ему стакан. — Не, спасибо. — Тебе бы пивка, да? — заигрывает Сэм, и Дин сокрушенно кивает. — Я был удивлен. Дин приподнимает бровь, косясь на брата. — Кассетой. Никогда бы не подумал, что у нашего Каса в кармане лежит сборник Цеппелинов. Дин улыбается и снова кивает: — Да, я как-то записал для него. Сэм молчит, но понимающе хмыкает в стакан пунша. Толпа по соседству оживленно кричит «Да!» и «Ура!» в ответ на чью-то вдохновляющую речь. Дин оборачивается на звук, и видит Рика с ящиком в руках. Толпа реагировала вовсе не на речь. По крайней мере, не в основном. — Не налегайте сильно! — повышает голос Рик, — Карл, даже не смей! Не елозь, я сам отнесу Дэрилу. Эй, одна бутылка в одни руки! Это пиво. Черт возьми, это пиво. Дин подрывается с места, и в этот момент на его плече оказывается ладонь. — Я взял тебе, — улыбается Кас, совершенно невозможно быстро стащивший у Рика бутылку. — Спасибо, дружище. Сэм уже куда-то смылся (Дин заметил у розовых кустов Мишонн, так что подозревает, куда), Кас занимает его место тепло касаясь его бедром — почти невесомо, но на самом деле тепло. — Ты так и не рассказал Сэму, да? Кас наклоняет голову и складывает брови домиком. Эта ужасно дурацкая привычка, но из груди Дина вырывается слабый выдох спокойствия при виде нее. Он мотает головой. — Я так и подумал. Не виноват ты, Дин, это не… — Кас, — обрывает его. — Я не хочу об этом сейчас, ладно? Кас смолкает, хмуря брови еще сильнее, глаза синеют еще жалостливее, хотя в вечернем свете они почти совсем темные. Как глубокое море в шторм. Дин глотает пиво и знакомые пузырьки хмеля разбегаются по организму. — Спасибо. — Я был рядом с Риком, когда пошел он за ящиками с алкоголем, — пожимает плечами Кас. — Да нет, — Дин толкает его плечом, — то есть, и за пиво тоже. За Цеппелинов. Я и не думал, что ты носишь с собой ту кассету. Нос Каса смешно морщится, когда он пытается сдержать улыбку. — И за то, что вернулся. Нам без тебя было хреново, друг. — Но ведь только втянул я вас в эту историю… — Да брось! — Дин поднимает бутылку и щелкает горлышком по виску Каса. — Главное, что вернулся. Кас улыбается, принимая пиво, и кривится от шипящих на языке молекул. Одна сторона кассеты заканчивается, и лужайка оживляется разговорами и смехом, приглушенными до этого музыкой. Кто-то зачинает Party Crowd. — Ты сам-то как? — спрашивает Дин. Кас моргает, возвращая бутылку, склоняет голову в немом вопросе. Дин закатывает глаза. — Как твои, э-э-э… ну, знаешь, настрой. — А, — тянет Кас, понимающе кивая (хотя Дин знает, что этот жест скорее лишь на половину «понимающий»). — Ты про завтра? — Да. И про сегодня, то есть, я уже спрашивал, как ваша с Аароном вылазка, но ты ведь знаешь, там надо было убивать и все такое, и завтра же тоже… — Дин. — А? — Я в порядке. Кас сутулит плечи, говоря это, но слабо улыбается своим коленям. — Завтра все решится. Вы справитесь, — говорит он, поднимая глаза. — Мы справимся, — Дин снова толкает его плечом и не спешит отстраниться. Вечер довольно прохладный, только и всего. Щеки Каса розовеют, и он вздрагивает, когда их касается ветер. — Так, расскажи ка мне еще про пушистых коров… Хотя еды и напитков на самом деле не слишком много на целую общину, прошло уже часа полтора с начала вечеринки, а столы все не пусты. Эти люди потрясающие. Набирая себе тарелки салатов, рагу и закусок, они относят это в первую очередь тем, кто стеснительней, и Дэрил уверен, что будь это вечеринка в старом мире, последний кусок пиццы лежал бы в коробке до самого утра. Много чего занимает его мысли последние сутки. Оно и ясно — проблема на проблеме, чушь на чуши, разговоры на разговорах. Приятно было поговорить с Сэмом полчаса назад, когда тот заявился на пир с младенцем на руках. Лу плакал и извивался в капсуле, на что тут же прибежал Карл. — Хэй, малыш, здравствуй, — ворковал он, принимая из рук Сэма ребенка. Сэм тогда бросил на Дэрила сомнительный взгляд, но тот успокоил его: — Карл вырастил свою сестру, заботился о ней с самого рождения. Не переживай, ему можно доверять. — Дядя Дэрил преуменьшает свои заслуги, малыш, — сюсюканье Карла заметно веселило Сэма, — дядя Дэрил и сам отличная нянька, да? А ты такой славный малый, правда? — Лу начинал тихонько посмеиваться, — Да-а-а, такой хороший малыш. Разумеется с позволения Сэма, Карл полетел искать отца и сестру, чтобы показать им ребенка. Дэрил прекрасно понимает, почему Карл так внимателен к детям. И все же, это каждый раз тяжело терзает его до желания найти среди выживших парню психолога. — Как там твои успехи, курьер? — спрашивал он Сэма, пихнув ему в очередной раз порцию рагу и выпивки. Тот качал головой: — Я на финишной прямой. Я так думаю. — Вот как? — Мне всего ничего до западного побережья. Где держат Амелию. — И что будет после того, как ты ее спасешь? Сэм пожимал плечами и мотал головой. — Не знаю. Но знаю то, что скорее всего не вернусь. Хочу закончить все дела прежде. — Чушь, конечно вернешься! — подбадривающие речи, в которые он сам не верит. Дэрил Диксон тот еще лицемер. Сэм только невесело усмехнулся: — Я чувствую, что что-то будет. Может быть, мой ДУМ работает и на меня самого. — Как вообще вышло, что все это повесили на тебя? — Дэрил почти уверен, что будь он на месте Сэма, помер бы в считанные часы, либо сбежал, не разбираясь. — Как ты вообще выживаешь, черт, чувак. — Это все Лу, — говорил Сэм, разыскивая глазами Карла в толпе. — Если бы не он, я бы не выжил. Именно он спас тогда меня, спас Столичный узел, и спасает всех людей до сих пор. Мы все обязаны в большей степени этому малышу, вот так. Он действительно так сильно привязан к этому ребенку. Хотя, по его словам, малыш в их мире лишь заменяемый инструмент, что просто никак не укладывается в голове. Сэм рассказывал про воспоминания, которые видит при подключении к ББ. О том, что настоящий отец малыша так яростно ищет его теперь, и как он всеми силами старался его защитить. Дэрил мало что понял из этих историй, в основном потому, что запутался во временах. То речь о Первой Мировой войне, то о Второй, то о не самом далеком прошлом мира Сэма. Что-то в этой истории не складывается, и Сэм хмыкал в согласие на его соображения. «Я в полной кутерьме не своих воспоминаний», говорил он. С полчаса назад Сэм скривился, схватился за живот и исчез. С полчаса Дэрил сидит, потягивая пиво, бессмысленно глядя на топу людей. «Хочу закончить все дела прежде», сказал Сэм. «Дин просил не говорить Сэму», предупреждал его Рик. Черт возьми, если эти оба идиота не смертники-спасатели. Бух! Дэрил смотрит рассеянно вниз на свои колени, в которые только что что-то врезалось. — Дэ-ил! — наполовину беззубая улыбка слюнявит его джинсы, пока крохотные ручонки впиваются в икры. — Хэ-э-эй, Вышибала! — в один момент он тает и подхватывает Джудит на колени. — Развлекаешься? Нравится вечеринка? — Да! Я танцевала с Кахлом, он меня ку-жил высоко-высоко, а еще, знаешь, тетя Сюзи мне п’иготовила печенье, почти как тетя Кэ-ол готовила, а еще! — Джудит понижает голос заговорщически и тянет за волосы лицо Дэрила ближе, — …я знаю один се-кет. — Секрет? — хмурится Дэрил. Секретов он уже нахватал немало за последнее время. — Да, — Джудит серьезна как никогда, шепчет: — Кахл пил взослый натипок! На секунду совсем Дэрил застревает, пытаясь разобраться с поступившей в его мысли о прочих секретах информацией. И затем прыскает, разражаясь тихим смехом. — Вот как, Вышибала? Каков негодяй. Джудит мотает белокурой головой. — Он сказал никому не гово-ить, но он сказал, что хочет поп-обывать на последы. — Напоследок? — М-м, — кивает девочка, — он сказал, чтобы я не пхобывала никогда, потому что это гадость! — и она смешно кривится, в точности как Карл, когда тот впервые глотнул вина в ту далекую ночь в убежище ЦКЗ. Дэрил мягко хмыкает и целует Джудит в макушку. — Все верно, слушайся брата. Они молчат несколько мгновений, прежде чем Джудит задумчиво спрашивает: — Почему б’атик сказал «на последы»? Ох, черт. — Вот вы где! Божественное явление Рика Граймса как повод не отвечать на сложные почемучки. Рик разгорячен и весел, размахивает бутылкой пива в руке, пока плюхается рядом, задевая плечом Дэрила, так что тот чуть не валится в сторону вместе с Джудит. Она притворно визжит. — Вот видишь, что делают с людьми «взрослые напитки», — ругается Дэрил, кривляясь Рику. — Чш-ш, не надо, я вовсе не пьян! — заявляет Рик, и Дэрил знает, что это правда. Он видел пьяного Рика, и это был последний раз, когда он себе позволил напиться до состояния пугливой дворовой псины. Как, впрочем, все они. Тем временем Рик тянется к нему, заставляя его щеки снова краснеть от смущения, чтобы тут же заставить Дэрила покраснеть уже от стыда: он успевает чуть зажмуриться и даже податься вперёд щекой, когда понимает, что очевидный в данном продолжении жеста поцелуй предназначен для макушки Джудит, а вовсе не для него. Что вообще абсолютно логично и очень даже очевидно. Что такого произошло, что Дэрил всерьез ожидал, что Рик поцелует его в щеку? Какая несусветная глупость и наивность. Он коченеет в своем стыде на несколько секунд, пока Рик, склонившись, о чем-то болтает с Джудит. Он смотрит на них снизу вверх. Вот его макушка, прямо у его подбородка; вот он от чего-то мягко смеется и кидает озорной взгляд на Дэрила; вот его рука хлопает Дэрила по плечу, ища опоры, а вот другая: прошла путь по белокурым волосам дочери, ее спине и ручке, и остановилась на его колене. Он смотрит на них, и думает, что со стороны они наверняка выглядят как, ну… семья? Пара с ребёнком? Дэрил пресекает резкое желание поперхнуться и мысленно колотит себя за слово «пара», возникшее в размышлениях. И, судя по обеспокоенному взгляду Рика, тот это замечает. Дэрил, кажется, не дышит уже около минуты, и, видимо, красный как помидор. — Ты в порядке? Конечно же, нет. Хотя, вообще-то, ты либо в порядке, либо мертв, полагает он, и наконец выдыхает и быстро кивает, закатывая глаза. Рик дергает головой, прежде чем отвести глаза и оглядеть толпу позади себя. Выхватывает из массы людей Карла, подзывает. Велит детям отправляться в постель — время действительно позднее. Перед тем как оказаться на руках брата, Джудит поспешно карабкается по груди Дэрила, хватается в излюбленной манере за бороду и смачно целует его в щеку. Рик в умилении треплет ее завитушки на затылке. Дети уходят, и в воздухе застывает тревожное «напоследы». Ночь нежна, хмельна и беззастенчива. Для всех, кроме, как будто, Дэрила. В его голове копошится так много мыслей и чувств, что в пору искать мозгоправа уже себе. Что он пытается сделать, так это сосредоточиться на действительности вокруг себя. На людях, ощущениях, разговорах. Вот рядом Рик. Совершенно нахально привалился к нему и сосет свое пиво. Это ощущается одновременно и уютно, и раздражает. Он молчит, видимо подбирая слова, или пока не решил, о чем хотел бы поговорить. Вот у кустов роз милуются Сэм и Мишонн. Забавно и неуклюже, как малые дети. Сэм, кажется, изображает в подробностях каждый рог, клык и коготь на теле какого-то определенного монстра, на что Мишонн абсолютно невпопад глупо хихикает. Дэрил едва косится на Рика и с удовольствием отмечает полное безразличие на его лице. Вот несколько группок людей. Джимми, Габриэль и Аарон обсуждают возможность образования одной большой крепкой общины после победы над Ниганом; Сюзи, Честер и Ким говорят о прекрасных островах, на которые едва ли ступала нога человека, а значит с этого можно начать строить цивилизацию заново; Дин и Кастиэль собрали вокруг себя человек 7 и травят байки, в которых почему-то Кастиэлю достается больше всего, и тот смущенно хмурится. Вот недалеко от них Тара и Эрик. Есть немалая доля вероятности того, что они проводят вечер лучше, чем кто бы то ни был. Беззаботность — вот, что излучают эти двое. — И знаешь, что я на это сказала бы Нигану? — говорит Тара, словно рассказывает шутку «тук-тук». — Не-а, что? — Да я всех твоих жен могу ублажить одним пальцем, малыш! Эрик складывается пополам, и в то же время Тара запрокидывает голову назад и чуть не валится со скамейки от смеха. Рик рядом одобрительно хмыкает. Он переносит свой вес с плеча Дэрила и наклоняется назад, заводя руку за себя, выуживает еще бутылку пива и протягивает ему. — Ты думаешь, мы сможем? — говорит Дэрил, пока пытается монтажкой подцепить проржавевшую крышку. — Что, заставить Тару организовать свой гарем из женщин Нигана? — Эй, заставлять меня не надо! — кричит Тара со своего места, и все в зоне слышимости заходятся смехом. Кастиэль как-то неодобрительно поджимает губы и с серьезным выражением лица что-то шепчет Дину, и тот чуть закатывает глаза, видимо, пытается объяснить шутку. «Никто на самом деле не собирается делать гарем, все знают, что это плохо и неуважительно», — доносит ветер до Дэрила. — Сможем создать создать новый мир, — продолжает он, когда всеобщий гогот вновь возвращается к разговорам. — Мы — вряд ли, — отвечает Рик после секунд раздумий. — Но, может быть, Карл. На него бы я поставил. — Не много ли на него ставок в последнее время? Рик вздыхает и делает глоток. Дэрил смотрит на него и понимает, на сколько тот устал. Кажется, что все, что у него осталось — это совершенное безразличие и принятие неизбежного, только и всего. Рик вертит какое-то время бутылку в руках, постукивая пальцами по горлышку, звук выходит звонким — бутылка уже пуста; пожимает плечами: — Это не значит, что мы не будем рядом с ним. Я только думаю, что нам не хватит времени на реабилитацию. Нашу и, ну, знаешь, целого мира. — Ты уже реабилитировал целую общину. Рик грустно усмехается: — Не слишком удачно, как видишь. — Ну, с этим мы разберемся завтра, — Дэрил толкает его плечом и протягивает пиво. Рик принимает, отставляя пустую бутылку в сторону, но не притрагивается к ней, и теперь теребит остатки старой этикетки. — Ты волнуешься? Рик поднимает на него глаза и с минуту рассматривает его лицо. Дэрил выглядит таким сочувствующим, таким надежным. Таким родным. Таким, с которым просто невозможно проиграть. И даже если все пойдет наперекосяк, Рик знает, что на Дэрила можно положиться. И очень надеется, что и на него самого полагаются не напрасно. Составленный им план должен быть надежен, иначе просто быть не может. Они собрали все данные, позаботились обо всех мелочах, подготовили даже тех, кто до последнего не участвовал ни в одной операции. Даже дети в общине знают инструкции на случай чрезвычайных ситуаций. Все должно быть в порядке. Они выстоят. И весь этот кошмар закончится. И тогда ему придется рассказать все Карлу, и начнется новая глава испытаний. — Рик? Точно, Дэрил ждёт ответа. И даже не подозревает, что половина его в нем самом. — Конечно волнуюсь, родной, — он уже давно обращается к нему в мыслях так, и теперь с каждым разом использовать это слово все легче. Ему нравится, как оно звучит. — Что это у тебя? — Рик указывает на ловец снов, торчащий из-под расстегнутой на пару пуговиц рубашки. Дэрил машинально поднимает руку, но куда-то чуть в сторону, словно хочет прикрыть, и Рик знает, почему: там старый шрам, а Дэрил не любит говорить о тех, что были до ходячих. Но потом он понимает, что Рик имеет в виду, и вытягивает веревку с амулетом поверх одежды. — Сэм дал. Курьер. Сказал, от плохих снов. — И что, помогает? Дэрил пожимает плечами: — Вроде. Мне пока не удалось нормально поспать. Рик протягивает руку и чуть тянет за перышко. Оно мягкое и прохладное, несмотря на тепло тела. «Как волосы Дэрила», — пробегает мысль. — Как он? Сэм. — Идет к финалу. Говорит, чувствует что-то. — Понимаю, — кивает Рик. Он так и поглаживает перышки ловца снов, немного тянет за них, от чего Дэрилу приходится склоняться вперед. Рик улыбается: так гораздо ближе чувствуется его тепло и запах. — Дин тоже. — М? — Когда мы ездили к Дуайту, он был очень напряжен. Дэрил посмотрел в сторону Дина и Кастиэля: рядом с последним Дину много спокойнее, и весь груз последних новостей растворяется под мягким взглядом ангела. Вчерашний разговор с Кастиэлем, конечно, только проливает свет на их взаимодействия. И Дэрил думает, догадываются ли они, как на самом деле много значат друг для друга. — И я не знаю, только ли напряжение это от вестей Сэма, — продолжает он, — но Дин явно готовится к худшему. — Знаю, — кивает Рик и стискивает зубы. — Черт, чувак, ты же не винишь его? Рик вскидывает на него взгляд, он выглядит почти оскорбленным, но только секунды. Потом его лицо смягчается, а губы выдают грустную улыбку. — Как я могу? — он отпускает перья и заправляет амулет обратно под рубашку. Оставляет ладонь на груди. — Сколько вероятностей того, что я поступил бы подобным образом не раздумывая? Он чувствует, как быстро колотится сердце под ладонью, и понимает, что попал в точку. Глаза Дэрила бегают по лицам за спиной Рика — верно, боятся лишних вопросов. Тогда Рик ловит его дыхание, подстраивая под него свое, возвращает внимание себе и убирает руку с груди, но прежде чем совсем отпустить, заправляет выбившуюся прядь волос за ухо — оно красное. Рик тихонько хихикает про себя. Как легко Дэрил поддается ему. Пока Рик отстраняется, усаживаясь снова рядом удобнее, заваливаясь на соседнее плечо, конечно же, Дэрил хватает забытую бутылку и осушает ее на половину за несколько глотков. И не прекращает озираться. С минуту его дыхание выравнивается. Затем находятся слова: — Тебе пришлось бы выбрать иные пути. Уже приходится. — Вы — мой путь, — отвечает Рик, имея в виду детей, Дэрила, Мэгги и прочих. — Ты знаешь, что уже нет. Под ответственностью Дина его брат. И я не уверен, кто из них больше за кого в ответе, но ангел — тоже. Но ты ответственен за всех них, — кивает Дэрил на людей вокруг. Группки уже довольно поредели, многие разошлись готовиться ко сну. Те, кто остался, говорят куда тише — из солидарности к спящим и, возможно, инстинктивно к глубине ночного времени. Рик оглядывает оставшихся тоже и роняет голову на плечо Дэрила, почти зарывается носом в складки рубашки. — Я так устал. — Знаю, — шепчет Дэрил. — Они замечательные люди, все они, но я так устал. — Ты лучшее, что у них есть. Рик молчит, обжигая дыханием оголенную кожу под краем одежды (и Дэрил проклинает себя за то, что постоянно отрывает рукава). Дэрил аккуратно подцепляет свободной рукой шнурок с ловцом снов и стискивает его с шеи. Рик поднимает голову и смотрит на него вопросительно, тогда Дэрил надевает амулет на него. — Тебе сегодня нужнее. Иди спать, пора. Рик снова касается пальцами перьев и тупо кивает. — А ты? Мимо проходит Кастиэль, Дэрил ловит его взгляд, и тот одними губами произносит: «секрет». — Я разгоню оставшихся и приду. Рик мимолетно касается его волос пальцами, а затем — у Дэрила вновь перехватывает дыхание — целует пряди у виска. — Спасибо, родной. И уходит, а Дэрил теперь точно знает еще один секрет, и хотел бы он знать, что ему с этим делать. *** В полночь в Александрии все уже спят. Даже Дин, которого Розита за полчаса до этого так рьяно уговаривала посидеть с ней еще. Даже Дэрил, который устал караулить звуки за стеной: боялся, не подействует ли ловец снов в обратную сторону. Эта мысль пришла к нему случайно, и он просто напросто не мог заставить себя уснуть. Даже отец Габриэль, помогавший Сюзи и Мэнди с уборкой лужайки, а после решивший, что не так уж зря будет почитать еще пару молитв на сон грядущий. И даже часовые на воротах словили дрему на пару мгновений — все одновременно, как ни странно. Так что никто не услышал шелеста крыльев и никто не увидел ворох листьев, поднявшийся в порыве внезапного ветра. Все продолжали спать, и никому не было дела до этой ночи, кроме солнца, которое наконец решило прогнать темноту с небесного свода, а заодно разбудить первым лучом Сэма Винчестера. Тогда он встал, решив, что уж сегодня пробежка точно не будет лишней. А когда через час вернулся к брату, то очень взволнованно тряс его за плечо, побуждая проснуться. — Дин! — почти кричал Сэм, — Дин, проснись! — Да в чем дело, Сэмми, дай я заплачу за пирог, — бурчал его брат в ответ. — Дин! — и когда тот открыл один глаз и злобно уставился на Сэма, он сказал: — Дин, Каса нигде нет!