I said real love it's like feeling no fear

Пролог

      Белое Рождество в Нью-Йорке.       Пришедший вместе с праздником циклон не желал дарить горожанам зимнюю сказку, основательно испортив погоду. Порывистый ветер, то и дело налетавший с низкого облачного неба, подхватывал целые пригоршни снега и швырял их в лица и за воротники припозднившихся прохожих, спешащих по своим делам в этот холодный сочельник.       Норман Озборн никуда не спешил.       Дрова потрескивали в камине, создавая иллюзию уюта, но углы просторной гостиной терялись в кромешной тьме, задавая мрачный тон и заставляя почувствовать, насколько пуст и огромен этот дом.       Чашка кофе одиноко остывала на столике рядом с креслом.       Норман постоял возле окна, решительно отодвинул тонкую занавеску, распахнул створку и вышел на террасу. Усмехнулся, заметив небольшую, не выше трех с половиной футов, живую ель в деревянном кашпо, сдержанно украшенную серебристыми и красными шарами. Бернард все-таки сделал по-своему. Зная, что хозяин терпеть не может всю эту рождественскую дребедень в доме, приволок ёлку и поставил её, фактически, снаружи, формально не нарушив строгий запрет. Судя по тому, как деревце было запорошено снегом, оно простояло тут пару дней, не меньше.       — Старый пройдоха, — пробормотал себе под нос Норман, ёжась от нового пронизывающего порыва ветра.       — Согласен. Пройдоха, как есть, — такой знакомый голос, раздавшийся прямо за спиной, заставил Озборна резко обернуться.       И нос к носу столкнуться с ярко-красной маской, зависшей вверх тормашками аккурат на уровне его лица. Склонив голову на бок, Человек-Паук внимательно смотрел на него сквозь белые глазные фильтры.       — Питер… — начал было Норман, но тот прервал его, подняв руку с раскрытой ладонью. Герой висел на своей паутине, удерживаясь только одной рукой и, похоже, не испытывал по этому поводу особого дискомфорта.       — Человек-Паук. Я бы попросил без имён, — проговорил он, чуть покачиваясь на тонкой нити.       — Следишь за мной, — утвердительно сказал Озборн, отступив на полшага назад.       — Всегда, — подтвердил Паук, ничуть не смутившись.       — Гарри сказал, что ты съехал с квартиры и не оставил ни адреса, ни телефона, — нахмурился Норман.       Его ночной гость только беспечно пожал плечами, и не думая слезать со своей паутины.       — Решил устроить себе детокс от Озборнов, знаешь ли. Сейчас это модно, а ещё очень отрезвляет, помогает думать рационально и делать правильные выводы, — дерзко заявил он.       Снежные хлопья, подхваченные новым порывом ветра, неприятно липли к лицу. Норман понял, что замерз.       — Тебе не холодно в этой своей экипировке? — спросил он Питера, не особенно рассчитывая на ответ, — Может, поговорим в гостиной? Если хочешь, можешь не закрывать окно. С другой стороны… когда тебя останавливало какое-то окно?       Паук хмыкнул и ловко спрыгнул вниз.       — Включаешь заботливого папашу, Норман? — нагло проговорил он, выпрямляясь, — Не старайся. Тебе это не идёт, а на меня больше не действует. Представляешь, как встают на место мозги после пары-тройки хороших ударов в голову и чёртовой бомбы, брошенной в лицо? Хотя, откуда тебе знать!       Норман страдальчески закатил глаза.       Он действительно устал извиняться за ту кошмарную ночь у моста Куинсборо, но Питер упрямо не принимал извинения, не верил в его раскаяние и не упускал возможность при каждой редкой встрече напомнить Озборну, что тот сотворил.       — Ладно, — неожиданно смилостивился Паук, — Поговорим внутри, тут слишком ветрено. После вас, мистер Озборн.       Паясничая, дерзкий мальчишка жестом пригласил Нормана пройти в гостиную, изобразив шутливый поклон. Фыркнув, Озборн вошел внутрь. Паук последовал за ним, прикрыв за собой створку.       — Ручка, Норман, — сказал он, глядя куда-то за занавеску.       — О чём ты? — не понял он.       — Вот здесь, справа. Окно можно легко открыть снаружи, просто нажав в нужном месте. Твой снобизм и страсть ко всему антикварному однажды погубят тебя, почему нельзя поставить пластиковые окна? С нормальными замками? — недоумевал этот маленький поклонник прогресса.       — Пластиковые окна в историческом здании… да-да, всенепременно, — саркастично сказал Норман, — Но спасибо, что заметил, я уведомлю управляющего.       — Как знаешь, — Питер прошел мимо него к камину, зябко протянул руки к огню. Похоже, он действительно продрог в своём тонком костюме на пронизывающем ветру.       Норман сел на диван, не решаясь подойти ближе. Просто смотрел на Питера, как тот греется возле очага, как закатывает свою маску до носа, не желая снять ее полностью, как замечает чашку кофе на столике и бесцеремонно отпивает из нее.       — Итак, — Питер с комфортом уселся в кресло, поближе к источнику желанного тепла, — Прошел почти месяц с той ночи, я немного взял себя в руки и уже не хочу вырвать тебе горло… точнее, хочу, но могу сдерживать свой порыв.       — Какая честь… — процедил Озборн, отворачиваясь.       — Потрудись смотреть на меня, когда мы разговариваем! — в голосе Питера появился металл, было так непривычно слышать командирский тон от скромного Паркера, — И объясни мне, наконец, внятно, что тогда произошло! Можешь прямо по минутам, особенно меня интересует то, что ты бормотал прямо перед тем, как вырубил меня своим веселящим газом!       Каркас кресла жалобно скрипнул под стальной хваткой пальцев Питера.       — Мебель, Питер, — поморщился Норман, — Она-то в чём виновата…       — Не испытывай моего терпения, оно буквально висит на тонкой паутинке, того и гляди лопнет, — обманчиво-спокойный голос Паркера звучал угрожающе, — И, если ты действительно лишился своих гоблинских сил, как сам утверждаешь, сомневаюсь, что это пройдет для тебя без последствий.       — Хорошо, — вздохнул Норман, — В который раз я пытаюсь тебе всё объяснить, но ты не можешь меня выслушать. Ты начинаешь кричать и обзываться, грозишься сдать меня полиции, обвиняешь во всех смертных грехах. Я тебя понимаю, я и сам не в восторге от своих действий, но выслушай меня на этот раз до конца.       — Приложу все усилия, — нетерпеливо сказал Питер, снова отпивая кофе из чашки Нормана.       — Может, снимешь маску? — спросил Озборн, — Очень странно говорить с тобой и не видеть твоего лица.       — Нет, — наотрез отказался Питер без каких-либо объяснений.       — Как угодно, — Норман решил не настаивать, а довольствоваться тем, что есть, — Той ночью, Питер, один из нас должен был умереть.       — Это я уже слышал, — кивнул Паркер, — Ты завел глайдер мне за спину и хотел атаковать, подло и вероломно.       — А ты бы успел отскочить, благодаря своему паучьему чутью, и глайдер вспорол бы мне живот! Я, между прочим, умер там! Должен был умереть, — Норман благоразумно умолчал о том, что в той реальности он готовил инсценировку собственной смерти и последующий побег в Европу.       — Это бред, — вспылил Питер, — Это звучит, как бред, это и есть бред! Ты жив-живёхонек, сидишь тут, всем довольный, хотя должен гнить в тюрьме! Ничего тебе не вспороли, не ври! Той ночью ты начал нести какую-то странную околесицу, после чего распылил мне в лицо вонючий газ, и я вырубился! Я бог знает сколько времени провалялся в тех развалинах, истекая кровью, пока ты благополучно удрал на долбаном глайдере! Куда ты его дел, кстати?! Думаешь, надежно припрятал и всё, можно расслабиться? Я буду копать под тебя, Норман, я обязательно найду неопровержимые доказательства того, что ты — Зеленый Гоблин и засажу тебя в тюрягу, где тебе самое место!       — Вот, опять. Ты снова повышаешь голос, Питер, — грустно сказал Озборн, — Как я могу объясниться, если мы и пяти минут не можем поговорить спокойно?       Питер тяжело вздохнул, беря себя в руки, с сожалением заглянул в опустевшую чашку.       — Хочешь еще кофе?       — Нет, — отказался он, — Рассказывай.       — Что ты знаешь о теории Мультивселенной? — спросил Норман.       — Я не особо интересовался этим вопросом, — ответил Питер, — Знаю, что сам термин в конце девятнадцатого века ввёл Уильям Джеймс, психолог и философ, читал кое-что по интерпретации Эверетта, но это не то, что входит в сферу моих интересов. Причем тут Мультивселенная?!       — При том, что это не просто теория. И я убедился в этом на собственном опыте. В результате действий одного… черт, у меня даже язык не поворачивается это сказать… мага, меня вытащило из нашего измерения за мгновение до того, как я активировал глайдер и погиб. Вытащило и забросило в чужой мир, в другой Нью-Йорк. Можешь представить, какого это? Я очутился в месте, где никогда и в помине не было никакого Нормана Озборна. Я был там… никем. Не было «Озкорпа», не было Гарри, моя жизнь там просто не существовала…       — Какой это, должно быть, счастливый мир! — злобно сказал Питер, — Хватит мне мозги полоскать! Какие еще маги, Норман?! Что за чушь?!       — Чушь? А то, что ты лазаешь по стенам и стреляешь паутиной из рук — это не чушь?! Тебя ничего не смущает?! — вспылил Норман.       — Это — другое! — возразил Питер, — Этому есть научное объяснение, меня укусил радиоактивный паук, и мои сверхспособности — результат случайной мутации.       Озборн смотрел на него, как на двоечника у школьной доски.       — Ты сам себя слышишь? Ты допускаешь нормальность такой мутации, но даже не рассматриваешь возможность существования вселенной, где наряду с законами физики действует ещё одна могущественная сила. Ну, не нравится тебе слово «магия», хорошо, мне оно тоже не нравится, называй это как хочешь! Но так произошло! И там… Там был другой Питер Паркер.       — И ты, должно быть, офигеть, как обрадовался, да? Нашёл себе свободные уши, на которые можно присесть, навешал ему всякого вранья, как теперь вешаешь мне, — продолжал злиться Питер.       — Какой ты проницательный, — ехидно сказал Норман.       — И кого ты там ещё встретил? Человека-Невидимку? Пасхального Кролика? Санту? — не унимался Питер, так и не поверивший ни единому слову Озборна.       — Нет, конечно, Питер, да в самом-то деле! Где твои аналитические способности? Ты действительно не в состоянии допустить мысль о том, что во всём многообразии миров существуют другие версии тебя? — начал терять терпение Норман.       — Угу, другие версии меня, ну, разумеется. Наверное, лучшие версии, так? Помоложе, поуспешнее, посимпатичнее. Посговорчивее, да, Норман? — Паук буквально плевался ядом, Озборн даже порадовался, что сидит достаточно далеко от разъярённого Питера.       — Что ты несёшь, — устало сказал он, — У меня проблемы с раздвоением личности, а не сексоголизм, и уж конечно я не пытался залезть в штаны к каждому встречному Питеру Паркеру!       Паук уставился на него через маску.       — То есть, меня… их… чёрт, их было несколько?       — Трое, — уточнил Озборн.       Питер откинулся на спинку кресла и задумался.       — Знаешь, — медленно проговорил он, — Если это бред, то бред крайне изощренный. И тебе нужно серьезное лечение, раз твой мозг способен генерировать подобные безумные истории. Я не силен в психиатрии, но всё это напоминает острый приступ шизофрении с навязчивым состоянием. Подумать только, три Питера Паркера… И как тебе было в окружении моих двойников?       — Никак. С тем Паркером, в чьем мире я оказался, случилось некоторое недопонимание. В результате несчастного случая погибла его тётя и он, почему-то, решил, что это моя вина, — рассказывал Норман, опуская «незначительные», по его мнению, детали, вроде той, что он планировал прикончить того Питера и чуть было не преуспел в этом.       — Тебя послушать, так ты вообще ни в чём не виноват! — возмутился Паук, — А поскрести — выяснится, что не только виноват, но и сам всё подстроил!       — Ты дашь мне рассказать? — поморщился Норман.       — Продолжай, — буркнул Питер.       — Так вот, как я и сказал, возникло недопонимание. И он попытался меня убить.       — Господи, я словно в какой-то шекспировской драме! — снова перебил его Питер, — Все пытаются друг друга убить или уже прикончили, что за страсти! Скажи-ка лучше, как обычный человек мог просто попытаться выйти против Зеленого Гоблина? С твоей-то мощью, от него не осталось бы и мокрого места!       — А я не говорил? Он тоже был укушен радиоактивным пауком, у него такие же суперспособности, как и у тебя. И у второго тоже. Но я с ним мало контактировал, только в самом конце, уже перед тем, как меня вышвырнуло обратно.       Питер помолчал, переваривая услышанное, глядя в жарко пылающий камин.       — Ладно, Норман, — вымолвил он, наконец, — Мультивселенная, предположим. Множество миров, в каждом из которых есть свой Питер Паркер, и каждый их этих Паркеров был когда-то укушен чертовым пауком. Это можно себе вообразить, если постараться. Я одного в толк не возьму, как ты туда попал?! И как так получилось, что я этого не заметил?       — Говорил же тебе, меня затянуло в тот мир из-за ошибки в заклинании местного мага! Да, звучит бредово, согласен, вся эта история очень похожа на творчество душевнобольных. Вкратце, тот Питер Паркер был вынужден обратиться за помощью к магу из-за того, что его тайну личности раскрыл один из его врагов. И весь мир узнал, кто скрывается за маской Человека-Паука. Представляешь, какого ему пришлось? — рассказывал Норман, — Жизнь бедолаги превратилась в сущий кошмар. Вот он и решил обратиться к силам, что лежат за гранью нашего разумения, за помощью, чтобы все забыли, кто он такой. Но произошла какая-то ошибка, и в их мир начало затягивать всех, кто знает, кто такой Человек-Паук.       — Допустим, — кивнул Питер, чувствуя себя участником сумасшедшего чаепития у Мартовского Зайца и Безумного Шляпника, не меньше, — А меня почему туда не забросило? Господи… куда — туда…? Уж кому, как не мне знать, кто такой Человек-Паук!       — Тебя забросило, — спокойно сказал Норман, — Но не сегодняшнего тебя. А твою версию лет на двадцать постарше.       — Так, стоп! Знать не хочу ничего о своём будущем!!! — категорично заявил Паук, замахав на Нормана руками, — Ты мне сейчас наговоришь каких-нибудь ужасов, что я стал отвратительным человеком или жестоким ублюдком, или…       — Да прекрати! — возмутился Озборн, — Ничего подобного, ты всегда был бы самим собой … Ты же меня спас в том мире, Питер. Буквально закрыл собой, когда тот, другой Паркер пытался укокошить меня моим же глайдером.       — Опять твой чёртов глайдер, — проворчал Питер, — Все проблемы из-за твоего драного глайдера. И куда же девалось твое злобное альтер эго?       Озборн пожал плечами.       — Они вкололи мне подавитель. Ты его создал, можешь себе представить? Ты спас меня дважды, Питер, и я не знаю, как смогу отблагодарить тебя, — серьезно сказал Норман, пристально глядя на Паркера. Тот лишь презрительно фыркнул.       — Очень похоже на меня, да. Я, должно быть, полный болван, раз сижу тут и слушаю твой параноидальный бред, а не тащу тебя в участок. И с годами, похоже, ничего не поменялось, — Питер потер свой лоб через маску, — Значит, подавитель. И это помогло?       — Помогло, Гоблин пропал, я его не слышу. Он не говорит со мной, не пытается управлять, похоже, та инъекция оказалась очень эффективной. Вернувшись, я проанализировал свою кровь в лаборатории и синтезирован аналогичное вещество. Но… ты ведь понимаешь, что действие интенсификатора навсегда изменило мою физиологию? Мутация произошла на генетическом уровне, и вернуть организм к исходному состоянию невозможно. Я всегда буду сильнее, быстрее и умнее обычного человека, даже несмотря на подавитель. Его мне придется принимать постоянно, до конца моих дней, чтобы субличность не вернулась, но это такая мизерная плата за возможность просто жить нормальной жизнью, — проникновенно сказал Норман.       Паук хмыкнул.       — Как у тебя всё складненько получается, аж противно! Хорошо, сделаю вид, что поверил. Рассказывай, как ты вернулся.       — Как грубо, — Норман покачал головой, — Меня вернул в наш мир тот самый маг. Меня и всех остальных, кого затянуло в их измерение. Все мы вернулись в тот самый поворотный момент, который изменил наши жизни. И я не знаю, каким чудом мне удалось остановиться и не нажать проклятую кнопку, что активировала атакующий режим глайдера.       — О, это я помню, — не сдержался Питер, — Очень хорошо помню, как ты говорил мне всякие гадости, мешал с грязью, а потом вдруг завопил: «Нет, Питер, постой! Я вернулся, я снова стал собой!» и всё такое прочее. И стоило мне замешкаться на какую-то долю секунды, я получил струю газа прямо в лицо! Да я чуть не сдох тогда, Норман!!!       — Прости меня, у меня не было выбора, — Озборн всеми силами пытался изобразить раскаяние, и у него неплохо получалось, — Знаешь, что я понял, когда был там, в другом Нью-Йорке?       — Что же? — хмуро отозвался Питер.       — Что каждый имеет право на второй шанс.              Питер уставился на него, ошарашенный тем, что услышал. Медленно поднял руку и стянул с головы маску, взъерошив темно-русые волосы.       Норман жадно вглядывался в его лицо, подсвеченное мягкими отблесками горящего камина, и думал, что среди всех возможных вариаций личности Питера Паркера, существующих во всех бесчисленных вселенных, ему достался самый лучший экземпляр.       — Второй шанс, — повторил Питер, — Как у тебя всё просто. Раз — и получил второй шанс. Два — и списал все свои преступления на действия злобного альтер эго. Три — и в глазах общества ты чист и непорочен, успешный бизнесмен и крупный предприниматель, кто подумает, что ты на самом деле садист и психопат? Просто потрясающе! Но знаешь, что? Я не дам тебе жить спокойно. Я ни одному твоему слову не поверил, и клянусь, но найду доказательства твоей вины и засажу тебя!       — А как же искупление? — спросил его Норман, — Что, если я смогу компенсировать всё зло, что причинил?       — И вернешь из мертвых всех тех, кто погиб от твоей руки? — уточнил Питер.       Озборн тяжко вздохнул.       — Как мне это надоело, Питер… Не получается у нас конструктивного разговора, поэтому, давай-ка договоримся.       — О чем это? — с подозрением спросил Паркер.       — О нашем дальнейшем сосуществовании на одной территории. Я не хочу, чтобы этот город стал слишком тесным для тебя и для меня, поэтому нам нужно определить некоторые границы, — Норман смотрел ему прямо в глаза.       — Чего? Какие ещё границы?!       — Обыкновенные. Ты занимаешься своими героическими делами, ловишь воришек и барыг, помогаешь полиции и спасаешь кошек с деревьев. Я работаю, живу своей привычной жизнью, возможно, занимаюсь какой-нибудь благотворительностью или ещё чем-то, полезным для общества, в качестве искупления грехов, так сказать. И оба мы сохраняем нейтралитет. Ты не пытаешься вывести меня на чистую воду и нарыть доказательства того, что я Зеленый Гоблин, а я скромно молчу о том, что ты — Человек-Паук.       Питер задохнулся от возмущения.       — Шантажируешь меня?!       — А как ты думал?! — неприятно улыбнулся Норман, — Ты орёшь на меня, оскорбляешь и ведешь себя возмутительно дерзко. Не забывайся, Питер. Моё положение в обществе и моё слово против твоего сомнительного имиджа героя, основательно подпорченного жёлтой прессой. Как думаешь, на чьей стороне окажется общественное мнение, решись ты открыто выступить против меня?       Питер скрипнул зубами. А ведь Норман прав, стоит ему открыто выйти против Озборна, его не то, что не поддержат, хорошо, если только на смех поднимут! И какие у него доказательства? Слово против слова, и только…       — У тебя… У тебя тоже нет никаких доказательств, что я — Человек-Паук, — угрюмо сказал он, на что Норман скупо улыбнулся.       — Помнится, в другом измерении было достаточно одного только заявления о том, что под маской Паука скрывается Питер Паркер, как эта новость моментально разлетелась по всему миру. Напоминаю, жизнь того парня превратилась в ад за несколько минут, ты же не думаешь, что тебя не постигнет та же участь? Мы в заведомо неравных позициях, Питер. Мне грустно, что приходится прибегать к крайним мерам, но что поделать, если ты не внемлешь голосу разума? Ты так упрямишься и не хочешь поверить в мои добрые намерения, в то, что я изменился, что избавился от субличности Гоблина. Подумай хорошенько над моими словами, ты ведь в состоянии трезво оценить ситуацию и сделать правильные выводы. И как здоровье миссис Паркер, кстати?       — Ты ещё смеешь спрашивать?! Зачем ты оплатил её больничные счета?! Я не просил об этом!       — Это был жест доброй воли, — спокойно ответил Норман, — В конце концов я был причиной того, что твоя тётушка пострадала, считай это моими официальными извинениями.       — Нам не нужны твои деньги, я верну всё, до последнего цента! — зло выпалил Питер.       — Только попробуй, — Норман нахмурился, его начал утомлять этот разговор, — В тот же день я куплю ту вшивую больницу, уволю весь персонал и снесу её.       — Ты не сможешь… — нерешительно возразил Питер.       — А ты проверь, — Озборн усмехнулся, — Худой мир, Питер. Это лучше, намного лучше, чем отличная война. Наступи на горло своим геройским порывам и перестань пытаться упрятать меня за решетку.       — Предлагаешь сделать вид, что ничего не было?! — ощетинился Питер, вскакивая на ноги.       — Присядь, будь добр, — попросил его Норман, не повышая тона. Разозлившийся не на шутку герой, неожиданно, послушался и опустился в кресло, — Я не предлагаю тебе делать вид, что ничего не было. Перестань охотиться за мной, это раздражает. И позвони, наконец, Гарри, он волнуется и ни в чем не виноват, не нужно втягивать его в это и проецировать на него свою ненависть!       — Ничего я не проецирую! — огрызнулся Питер, — Говоришь, что изменился, а сам…       — Хватит! — Озборн хлопнул ладонью по кожаному подлокотнику дивана.       Они уставились друг на друга, напряжение в комнате ощущалось, как наполненный озоном воздух перед грозой, не хватало только вспышки молнии и громового раската.       — Извини, — Норман первым отвел взгляд, — Я не хотел повышать голос. Между нами, слишком много всего… Тайны, ложь, насилие… не думаю, что всё это способствует нормальному общению… Да что там, просто общению. Но мы могли бы попытаться…       — Нет! — выпалил Паркер, — Ты мне это не всучишь!       Он буквально выпрыгнул из кресла и рванул к окну. Распахнул настежь створку, жалобно звякнувшую стеклом, и уже собрался выскочить на террасу.       — Постой, Питер! — Норман догнал его, потянулся было, чтобы коснуться локтя, но остановился.       — Что ещё?! — раздраженно рявкнул герой.       — Помнишь… Помнишь ты обещал сломать мне руку, если я просто замахнусь на тебя? — Норман неловко улыбнулся, — Вот. Ломай. Только можно левую, я, видишь ли, правша…       Паркер смерил его презрительным взглядом и отодвинулся подальше от протянутой руки.       — Ещё чего! Я — не ты, мне не доставляет никакой радости калечить людей! Так что, убери свою конечность, мне это не интересно.       Резкий порыв ветра подхватил гирлянду из омелы, которую Бернард умудрился повесить над дверью на террасу, сорвал её и швырнул Питеру прямо на голову. Тот ловко перехватил украшение на лету, встряхнул и передал Норману.       — Держи, это твоё.       — Бернард нацепил этот хлам, без спроса. Терпеть не могу Рождество, — пробормотал Озборн, принимая гирлянду.       — Очень кстати, — Паук расправил свою маску и натянул её на голову, — А то я решил, что ты предложишь поцеловаться.       — А можно? — спросил Норман, улыбаясь.       — Можно, — Питер опустил маску на лицо и заправил её край за ворот костюма, — Можешь поцеловать меня в задницу.       Озборн хмыкнул.       — Вообще без проблем, наклоняйся.       Человек-Паук молча пялился на него пару мгновений сквозь свои непроницаемые белые фильтры.       — Я всё же подумаю на счёт твоей руки, Норман, возможно, сломаю её немного позже. Посмотрим, насколько далеко зайдёт твой шантаж, и тогда кто знает…       Он выстрелил паутиной в соседнее здание и улетел прочь сквозь усиливающуюся метель. Озборн проводил его взглядом, бросил дурацкую омелу на террасу и плотно закрыл дверь.