"За мною — мир страданий и мучений,
За мною — скорбь и слезы без конца,
Мир падших душ, печальных привидений.
Я — правосудье высшее Творца,
Могущества и воли осознанье,
Творение Небесного Отца,
Воздвигнутое раньше мирозданья.
Бесстрастно я гляжу столетьям вслед.
Ни гнева нет во мне, ни состраданья.
За мной ни для кого надежды нет!.." —
Вот надпись, что над входом в Ад чернела.
Данте Алигьери, Божественная комедия. Песнь III
Плотные тучи застилали небо словно простыня, не давая ни единого шанса солнечным лучам коснуться земли. В воздухе ощущался запах озона, предвещая надвигающийся дождь. Неуютный порывистый ветер шумно стучался в окна домов, обволакивал улицы холодным коконом и касался прохожих невидимыми руками, будто желал дотронуться до человеческой души. Это был мрачный день для начала июля, но, как ни странно, таким его делала отнюдь не погода. Высокая женщина с длинными волосами цвета крепкого кофе, одетая в утонченное черное платье-футляр с квадратным декольте, темные тонкие чулки со швом и лаковые туфли на шпильке, чеканной поступью шла по мощенной дороге к дому, в котором надеялась больше никогда не появляться. Твердый взгляд брюнетки был направлен вперед, не замечая прохожих вокруг, которые оборачивались ей вслед, чтобы запомнить каждую черту ее греховно-притягательной внешности. Однако она была слишком погружена в свои мысли, стараясь морально подготовиться к предстоящей встрече, чтобы обращать на посторонних внимание. Незнакомка остановилась, подходя к концу площади, когда перед ней появилось некогда роскошное шестиэтажное поместье. Сейчас здание больше походило на забытое богами место, являя взору лишь призрак былого великолепия. Песочного цвета стены первых двух этажей, украшенные барельефом в виде растительного орнамента, на котором стоят статуи молодых Салазара Слизерина и Морганы ле Фэй, едва пробивались сквозь толстый слой копоти. Скульптуры людей и животных, богато украшающие окна и верх входной двери, были унизаны трещинами и сколами. Верхние этажи, когда-то облицованные цветной чешуйчатой керамической плиткой, сейчас покрывались плесенью и пылью, за которыми не видны ни королевская лепнина, ни резное дерево оконных рам, ни убранство балконов с завитыми кованными перилами. Лишь уникальные изогнутые окна и верхний балкон, простилающийся по всей длине фасада, с колоннами из зеленого мрамора и каменными арками подчеркивали оставшееся величие этого дома. «Lasciate ogne speranza, voi ch’entrate». — подумала про себя ведьма, открывая дубовую дверь злополучного танхауса, перекошенную, словно лицо с защемленными нервами. Джованна тихо вошла внутрь, пытаясь не разбудить полчище пауков и летучих мышей, которые могли поселиться здесь за последние 10 лет. Стук каблуков эхом отзывался от стен, оповещая жильцов о прибытие гостьи. Следуя за звуком голосов, Джина вошла в большую столовую, где находилось по меньшей мере двадцать человек. Ее антрацитовые глаза оценивающе смотрели на присутствующих в поисках знакомых лиц. Она слегка кивнула головой в знак приветствия. — С годами здесь стало уютнее, не находите? — сморщив аккуратный нос, брюнетка убрала с плеча упавшую паутину, развеселив своим замечанием девушку с короткими волосами цвета розовой жевательной резинки.*
— Перейдем к собранию, раз все в сборе. — по кухне разнесся глубокий голос Дамблдора, привлекая всеобщее внимание. — Я созвал вас сюда для восстановления Ордена Феникса в связи с последними событиями на Турнире. — он сделал короткую паузу, испытывающе осматривая каждого в комнате. — Предлагаю начать со знакомства, несмотря на то, что некоторые из вас уже знают друг друга по Первой войне. — Тонкс, — представилась ведьма с розовыми волосами, закинув ноги на стол, — аврор, второй год. Знакомая фамилия привлекла внимание Джованны, которая уже некоторое время с интересом наблюдала за необычной девушкой, полностью игнорируя пронзительный взгляд серых глаз, направленный на нее с момента ее появления в комнате. — Аластор Грюм. — угрюмый мужчина, полностью оправдывающий свою фамилию, не нуждался в представлении даже за пределами магической Великобритании. — Нимфадора, опусти ноги! — Не называй меня Нимфадорой! — волосы волшебницы окрасились в пламенный красный цвет, вызывая вздох восхищения у всех, кто видел ее способности впервые. Дальнейшее знакомство прошло весьма быстро, несмотря на количество присутствующих. В состав Ордена преимущественно входили сотрудники Министерства из Отдела Магического Правопорядка, в особенности, авроры, несколько человек из департаментов по работе с маглами и магическим транспортом, пара целителей из Св. Мунго, но остальные участники были представителями абсолютно разных сфер волшебного мира. Общее внимание привлекала иностранка, очередь представиться которой подошла лишь в конце. — Джованна Риччи. — удивленный шепот заполнил помещение, вызванный ее фамилией. — Я буду обеспечивать финансовую поддержку Ордена, отвечать за создание убежищ и портключей. — Ты дочь Луи Герры? — хрипло пробормотал местный торгаш Наземникус, смотря на брюнетку из-под шляпы, на что она сухо кивнула. — Мое почтение! — усмехнулся он, салютируя ведьме трубкой. — Герра, как крестный отец? — несмело спросила Аманда Бейли, невысокая стройная шатенка лет двадцати восьми из отдела по работе с магическим транспортом. Луиджи Герра происходил из древнего итальянского рода волшебников, которые преимущественно занимались политикой. Сам Луи в весьма юном возрасте начал интересоваться торговлей, и к 30-ти годам стал известным поставщиком редких магических ингредиентов, как законных, так и не очень. Из-за специфики своей работы у него были обширные связи в разнообразных сферах волшебной жизни далеко за пределами родной Сицилии. В конце 60-х он вместе с женой и единственной дочерью переехал в Британию, и многие маги стали обращаться к нему за помощью по принципу «услуга за услугу». Герра не отказывал людям, прекрасно осознавая, насколько полезным может быть такое сотрудничество в будущем. За это его стали называть «крестным отцом», хотя он был далек от классического преставления мафиози. Во время Первой магической войны Луиджи принял предложение Дамблдора и вступил в Орден Феникса, в качестве вербовщика иностранных магов, привлекая их на сторону организации, а также обеспечивал убежища всем, на кого охотились Пожиратели. Многие семьи были спасены благодаря его деятельности и считали себя в долгу перед ним. Одной из них были Тонксы. В ответ Джина лишь сдержанно улыбнулась, но невольно напряглась, когда услышала голос из противоположного угла: — Пришло время собирать дань? — насмешливо спросил Сириус, в упор смотря на старую знакомую. Риччи медленно обернулась и посмотрела ему прямо в глаза, ощущая, как накалился воздух вокруг, когда их взгляды встретились.*
— Нам необходимо обсудить меры обеспечения безопасности мистера Поттера. — объявил директор, привлекая к себе внимание. — Почему бы не привезти его в штаб-квартиру? — Блэк с неприкрытым недовольством смотрел на Дамблдора. — За ним следит Министерство. — отрезал Грозный Глаз, бесперебойно вращая вставным глазом. — У меня есть план. — Оборотное зелье? — Грюм проигнорировал заявление Сириуса, пока Люпин и Тонкс пытались замаскировать свой смех под кашель. Джованна слегка ухмыльнулась, стараясь скрыть улыбку тыльной стороной ладони. — Будет лучше оставить его среди маглов, чтобы не вызывать подозрений. — продолжил аврор.— И нужно изолировать его от новостей о магическом мире на это время. — Что именно ты подразумеваешь под изолированием, Аластор? — раздался взволнованный голос миссис Уизли. — Никаких писем и газет. — в воздухе повисло напряжение. — Молли, насколько я знаю, твои дети дружны с Гарри. Вы с Артуром должны объяснить им ситуацию. — Но, Аластор, мы не можем полностью отрезать его от внешнего мира, не после всего, что ему пришлось пережить в этом году! — Я согласен с Молли, — спокойно начал Дамблдор, — но необходимо следить за тем, что именно он будет узнавать из писем. Однако Рон не сможет ему писать после того, как вы с семьей переберетесь сюда на оставшиеся каникулы. Это небезопасно для Ордена. — директор проницательно смотрел на присутствующих исподлобья. — Вы собираетесь предупредить Гарри об этом? — Люпин скрестил руки в замок, нервно перебирая пальцами. Риччи внимательно следила за каждым участником диалога, переводя взгляд с одного на другого, словно наблюдала за игрой в пинг-понг. — У мальчика есть склонность вмешиваться в чужие дела без приглашения, — издалека начал Дамблдор, поправляя очки-половинки на носу, — потому будет лучше оставить его в неведении. Ненадолго. Заметив растущее раздражение Сириуса, он улыбнулся, чтобы смягчить беседу прежде, чем перевести тему: — Нам следует обсудить способ наблюдения за ним, чтобы быть рядом на случай непредвиденных ситуаций. — Альбус смотрел на окружающих, ожидая предложений. — Можно использовать дезиллюминационные чары и частичную трансфигурацию внешности. — раздался одобрительный шум, вызванный предложением Кингсли. — Я могу предоставить магловскую одежду и зелья невидимости, — все взгляды обратились к Джине, что до этого момента хранила молчание, — но этого недостаточно. Нам нужен человек, который может вести круглосуточное наблюдение, не вызывая никаких подозрений. — Полагаю, у меня есть один. — заверил Дамблдор прежде, чем дать последние распоряжения и завершить встречу.*
Джина резким шагом вошла в квартиру, которую снимала в Косом переулке, шумно захлопнув за собой дверь. Бросив сумку на диван, она села за обеденный стол и закрыла лицо ладонями, тяжело выдыхая. Прошедшая встреча далась ей сложнее, чем Риччи могла предположить. Напряжение между ней и Блэком, по ее ощущениям, буквально искрилось. С момента их последней встречи прошло практически 18 лет, и она рассчитывала, что за это время старые конфликты должны были исчерпать себя, но, оказалось, эмоции лишь ждали возможности вырваться на свободу. Джованну одолевала затаенная злость, однако брюнетка не понимала, на кого были направленны ее чувства — на Блэка или на себя саму. Встав из-за стола, ведьма направилась в спальню, чтобы подготовиться ко сну. Ей еще предстояло разобраться со своими мыслями и найти способ наладить общение с Сириусом, если они хотят, чтобы их работа в Ордене не приносила ущерб остальным.*
Блэк угрюмо сидел за обеденным столом своей кухни, пустым взглядом глядя на бокал виски. Римус со стороны наблюдал за состоянием друга, но не собирался поднимать вопрос о прошедшей встрече, надеясь, что Сириус сделает это сам. — Ты знал, что она будет? — не отрываясь от разглядывая напитка спросил Бродяга. — Предполагал. — вздохнул Лунатик, наливая себе шоколадный ром, и сел рядом с брюнетом. — Все же, ее дети учатся здесь. — Хогвартс? — резко обернулся Блэк, удивленно вскинул брови, на что Римус лишь кивнул, поджав губы. — Они разве не должны быть в Шармбатоне? — Старшие были, но они перевелись на 5 курс в тот год, когда я начал преподавать, а младшая поступила на 1. Сириус вновь вернул свой взгляд на стакан и залпом выпил содержимое, слегка морщась от обжигающего чувства в горле. — Ты не говорил, что она вернулась. — с неким упреком сказал он Люпину. — Ты не спрашивал. — спокойно ответил шатен. — К тому же, эта новость не была первостепенной с учетом всего, с чем тебе пришлось столкнуться. Сириус потянулся к бутылке огневиски, чтобы налить себе новую порцию. Он печально вздохнул, сердясь на себя за столь глупую претензию к другу, мысленно напоминая себе о том, что жизнь Джованны не его дело, но никак не мог выкинуть образ ведьмы из головы. Блэк давно перестал надеяться, что когда-нибудь встретит ее вновь, но вот она входит к нему в дом, точно мираж, одним молчаливым присутствием заставляя его захлебнуться в водовороте памяти всех неверных решений, принятых им в жизни. Он слишком отчетливо ощущал напряжение, исходившее от нее на собрании, но не мог понять, чем именно оно вызвано: присутствием в этом поместье, сотрудничеством с Дамблдором, с которым у них была взаимная неприязнь на протяжении многих лет, или встречей именно с ним. А может все вместе? И вместо того, чтобы вежливо поприветствовать ее, первое, что он сказал спустя 18 лет — язвительный комментарий, связанный с работой Луиджи. «Кретин». Погруженный в размышления, Сириус пропустил все, что ему рассказывал Римус, лишь периодически кивая на какие-то заявления друга, чтобы тот не начал играть в его личного психоаналитика. Он безумно скучал по нему все годы, но не по его нравоучениям. Брюнет допил свой виски, решив, что это последняя порция на сегодня, и предложил другу остаться у него в гостях, чтобы не переживать о том, как тот доберется домой, и не желая быть в одиночестве. Он продолжал чувствовать вину за то, как встретил Джованну, выставив себя круглым придурком, который так и не перерос свою подростковую гордыню, и решил исправить это на следующей встрече. В конце концов, они оба работают в Ордене, и им необходимо переступить через все обиды, ведь у них есть проблемы посерьезнее, чем их прошлое.