***
Тётя приезжает на следующий день. Руководство не очень хочет её впускать, но она угрожает, что позвонит в полицию, и у них не остаётся другого выбора. Им разрешают занять один из классов, даже на время поднимают температуру в зданиях настолько, что наледь на окнах начинает таять. – Минджи, – женщина обнимает её за плечи. – Привет. – Я… если ты переживаешь, что я или кто-то другой из семьи не принимает тебя, это не так! Мы догадывались, что ты… – Дело не во мне, тётя, – Минджи сжимает её руку в своих, улыбается. – Я знаю, что вы догадались. Не то чтобы я вообще пыталась скрывать. – Если ты думаешь, что это неправильно… – Нет, я так не думаю. – Тогда почему ты здесь? – Есть человек… хороший человек, перед которым я виновата, и он здесь. Я хочу ему помочь. – Минджи… – Я знаю, что делаю, тётя. Ну, или думаю, что знаю. В любом случае, мне нужно оставаться здесь, с этим человеком. – Если что-то пойдёт не так, сразу звони мне, хорошо? Немедленно. – Конечно, тётя. Минджи улыбается, когда тётя касается пальцами её волос, приводя их в порядок. – Шиён и Гахён очень переживают за тебя. – Передай им, что всё хорошо. Я в порядке и буду в порядке. Просто… так было нужно.***
Три дня проходят сравнительно спокойно. Минджи держит себя в руках, по большей части из-за Юхён, даже сохраняет нейтральное лицо во время лекций о греховности гомосексуальных отношений. Их нагружают работой, но Джию даже нравится, – это лишний шанс побыть рядом с Юхён. В этот раз они перебирают старые коробки в одном из полуподвальных помещений в отдалении от основных зданий. По правилам лагеря с ними должен быть кто-то из взрослых, но Юхён – дочь священника, и большинство преподавателей доверяют ей настолько, что оставляют наедине с другими девушками. Глупо с их стороны, но Минджи точно не собирается с этим спорить. Джию «случайно» подходит к ней сзади, чтобы поставить коробку на верхнюю полку, и нос касается волос Юхён. Она хихикает, чуть дрожа, и это почти ставит Ким на колени. Руки опускаются на талию, сжимают. Разве справедливо, что у такой тихони, как Юхён, настолько хорошо развиты мышцы? Она даже спортом не занимается, но её пресс… Джию хочет пройтись по нему губами, оставить розовато-фиолетовые цветы засосов, укусить, но сейчас слишком рано. Юхён не готова. Да и будет ли вообще готова? – Нас могут увидеть, – шепчет Юхён. – Всего пару минут, – отвечает Минджи, целуя за ухом. – И она уже достаточно далеко. – Минджи… – Я остановлюсь сразу после того, как ты попросишь об этом. Пока Юхён спиной прижимаются к груди Джию, её руки расстёгивают пару нижних пуговиц на рубашке, исследуют пресс, наслаждаясь твёрдостью мышц под мягкой кожей. Пальцы доходят до топа, сжимая грудь. С губ Юхён срывает стон. Она прижимается плотнее, опуская ладони на руки Минджи. – Остановиться? – Н-нет… ох… – Ты прекрасна, – шепчет на ухо, прикусывает мочку и зализывает, вызывая новый стон. Её тело такое податливое под пальцами Минджи, что та почти теряет сознание. Она хочет не подниматься выше, а скользнуть вниз, под ткань нелепой юбки до колена, зубами стянуть чулки и нижнее бельё. Ей нужно почувствовать Юхён полностью, узнать до последнего элемента, услышать, как она звучит, когда её тело находится на грани оргазма, и почувствовать её на вкус. Это опасно, но Джию всегда была наплевать на опасность, поэтому она разворачивает Юхён и прижимает к стене, опускаясь перед ней на колени. – Минджи, – длинные пальцы касаются сухих фиолетовых волос. – Ты… – Скажи, и я остановлюсь. Я сделаю это. – Я… у меня никогда этого не было. – Встать? – Нет… нет, мне нравится видеть тебя такой. Так… горячо. «О, жизнь прекрасна», – думает Минджи, покрывая поцелуями молочную кожу на бёдрах Юхён. – «Пиздец как прекрасна». Пальцы грубо впиваются ногтями в кожу головы, пока Джию касается носом мокрого хлопка нижнего белья. Она едва не давится слюной от того, насколько сильно хочет попробовать свою девушку на вкус, но для Юхён это первый раз, а значит нужно быть нежной. В идеале, конечно, было бы неплохо лежать на кровати, но это подходит для тех, кто не заперт в заваленном снегом лагере, где в каждом коридоре дежурит по фанатику с явным недотрахом. Повезло, что они вообще смогли остаться наедине. – Уже? – Хихикает Минджи. – Ты поднимаешь мою самооценку. – Я просто… – её щёки очаровательно розовеют. – Всё в порядке, – Джию отстраняется, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я же сказала, сейчас только ты управляешь ситуацией. Я в твоей полной власти. Скажешь остановиться, я остановлюсь, скажешь продолжить, продолжу. – Тогда… – замирает. – Продолжай. Стараясь действовать так нежно, как только возможно, Минджи стягивает нижнее бельё до колен и проводит указательным пальцем по складкам, мысленно наслаждаясь их влажностью. Языком чертит линию по клитору, прежде чем обхватить его губами и пососать. Стон вырывает из приоткрытых губ Юхён. – Ещё… продолжай. Чувствуя удовольствие от того, насколько сильно Юхён тянет её за волосы, Минджи продолжает гладить её языком, посасывать клитор. Секунду спустя язык скользит внутрь, и хватка становится крепче. Джию с трудом запоминает, что именно делала дальше, потому что мир внезапно сужается до Юхён, которая двигает бёдрами навстречу её языку. Она повсюду, – её запах в лёгких, а вкус на языке, руки в волосах. Минджи сжимает её бёдра, ускоряя темпе, пока стоны не переходят в сдавленные крики, которые Ким тщетно пытается прервать, заткнув себе рот. Её оргазм – что-то за гранью, потому что Джию сама едва не кончает от того, насколько красиво Юхён выглядит в этот момент. Мокрые от пота светлые волосы, прилипшие ко лбу, напряжённые мышцы и рельеф пресса, очертания небольшой груди под тонкой тканью рубашки. Теперь Минджи понимает, почему некоторые записывают секс на камеру. Она хочет сохранить всё до последнего кадра, впитать в себя, чтобы вспоминать и снова мечтать о том, чтобы опустить перед ней на колени, попробовать её на вкус. Сейчас Юхён – единственное, что она знает. Если кто-то, – очевидно, полный идиот, – спросит, сколько будет два плюс два Минджи хриплым от возбуждения голосом ответит «Юхён». – Неплохо, да? – Хихикает Джию, поднимаясь на ноги. – Хочу поцеловать тебя. – Целуй. Это сводит с ума ещё сильнее. После первого неуверенного прикосновения Юхён становится смелее, давит, скользит языком по губам, слизывая блестящую в свете лампы прозрачную жидкость. Её дыхание становится тяжёлым, томным. – Вау, – наконец говорит она. – Вау, – соглашается Минджи. – А… секс всегда так хорош? – Ну, судя по моему опыту, он хорош, когда человек, с которым ты им занимаешься, знает, что делает, – она наклоняется, чтобы снова поцеловать Юхён, играет бровями. – Я, кстати, одна из лучших. – О, я заметила. Ноги до сих пор трясутся. – Ты была так прекрасна. Я хотела любоваться тобой вечность. – Я надеюсь, что у нас есть вечность. – Я тоже, – губы прижимаются её к щеке. – Вечность с тобой… это звучит как мечта. Или сон. Ты ведь не сон, Юхён? – Нет. И ты тоже. Они стоят, прижавшись друг другу, ещё примерно минуту, пока издалека не доносится скрип снега. Когда преподавательница возвращается, они уже занимаются коробками, лишь изредка посылая друг другу нежные и многозначительные взгляды. Улыбки сами собой появляются на губах.