***
Хенджину удалось быстро избавиться от гостей, но в их коротком разговоре младший не присутствовал, ему жестом сказали отойти. Когда тяжелая дверь хлопнула, он обернулся и стал искать чужого взгляда. Но ничего друг другу не сказав, ушли по разным комнатам. В этом доме нет закрытых комнат. Он рассказал о своей семье и работе. Не утаил никаких секретов. Однако, один все-таки остался не оглашенным. Хван Хенджин и был тем самым, кто отвечал за все вылазки и нападения. В голове не укладывалось, что именно он и привел Ли к себе домой, сочинив всю эту историю. Сердце болело, голова раскалывалась, хотелось пролить много слез. А что, если такой светлый человек в глазах Феликса, на самом деле был убийцей? Верить не хотелось, но многое указывало прямо на то, что Ли совершил ошибку придя сюда. Ложное чувство любви к своему главному врагу. Даже если и все не так, и Хенджин не убийца лишенных, то смогут ли они всегда хранить секрет младшего? Однажды все становится явным, и такое выйдет наружу, и вряд ли благополучно закончится для обоих. Ли заставил себя отключить все возможные чувства, так ярко проявившиеся в последнее время и сделать шаг к спасению — уйти. Бежать от проблем в его ситуации никак не трусость, нет, это разумный ответ на такой гадкий подход к тому, кого ты любишь. Закрывшись на защелку он долго сидел спиной облокотившись о дверь. Почувствовал легкие стуки за и услышал протяжное: — Ликс…? Спишь? Тяжелые всхлипы, которые пришлось сдерживать рукой, соленые слезы, впитывающиеся в черное худи, растрепанные волосы. Одна рука тянется к дверной ручке, но в один момент останавливается, зная, что это будет очередной ошибкой. Через пару минут за дверью никого не остается. Феликс тяжело дышит, заставляя себя успокоиться. Ему никогда не помогал счет про себя и протяжное правильное дыхание. Возможно, холодный воздух привел бы его разгоряченное от гнева и страха тело в порядок, но открой он окно — выпрыгнул и понесся бы куда подальше. Он ждал глубокой ночи, чтобы окончательно стереть себя из жизни Хвана. Не взяв ни единой вещи, даже оставив мобильный, собираясь вернуться таким же какой был. Но одно лишь не даст ему быть прежним — нестихающие нежные чувства. Любовь не делает людей черствыми, но заставляет утаивать самые страшные секреты. Старший уснул прямо на диване, стоящем напротив входа в комнату Ли. Это серьезно напугало блондина, чуть ли не до вскрика, но тот так хорошо спал, что никакие, даже тихие шаги не заставили его открыть глаза. Дверь всегда закрывалась на ключ, потому расположение ключей было важной вещью, которую, к счастью Ли знал. Открыв, звякнув ключами, заплаканный, остановился, думая, остаться ли, оставить записку или бежать сломя голову. Но он твердо принял решение стереть себя из его жизни, хотя сам вряд ли забудет, ведь светлое чувство — любовь, будет жить и цвести в нем до конца дней, никогда не забывая, того, кто наградил таким благословением. Прохлада заставила поёжиться, слезы вмиг стали ужасно холодными неприятными. Горькое чувство от несказанного «Прощай» съедало изнутри, ломая, заставляя обернуться и вернуться. Но вернуться в логово зверя, стать добычей, при этом безгранично любя и веря в лучшее. Он хотел, чтобы все оказалось сном и проснувшись, тяжело выдохнул, засмеялся и пошел бы отстаивать свое право жить, опять. Ночной город таил в себе тысячи и тысячи тайн. Почему одни спят, а другие веселятся на улицах? Зачем кто-то включает свет поздней ночью? Что снится совершенным? Уж точно не повторяющиеся кошмары. Феликс, стараясь не попадаться на глаза прохожим, идя темными переулками пробирался к выходу. До ворот оставалось как рукой подать, но из-за угла донеслось тихое: — Пс… Блондин огляделся и не заходя в темноту обернулся. До страха знакомый голос заговорил: — Рано или поздно ты бы точно ушел. Меня удивило, что никто тебя не признал. Я знаю, твой главный секрет, Феликс. Твой взгляд слишком легко запомнить. Но я не посвятил никого в это. Знай, Хван не такой ужасный, каким тебе может казаться. — голос замолчал. — Прощай. То был, неожиданно для самого Ли — Хан. От слов о его «секрете» внутри что-то оборвалось, мысли о близком конце стали из серых — яркими. Быстро зашагав, он затряс головой, желая избавиться от всего, забыть эту жизнь среди совершенных. У ворот никого не оказалось, но те были закрыты. Это не стало преградой, быстро и громко взбираясь по металическим пластинам, блондин перепрыгнул забор, затаившись в каких-то кустах. То была не тюрьма, потому поверх не было электрической проволоки, хотя сейчас его это бы не удивило, то как Ли сбегал из города мечты любого лишённого, могло говорить о многом. Выждав время, зашуршавшие листья дали бы кому-то знать, что некто выбрался из города без разрешения, но работники охранной службы были заняты более веселым занятием, звучно бросая стеклянные бутылки на стол и громко смеясь, поговаривая неразборчивые фразы. Резко пришло осознание: он не знает дороги назад. В ту ночь не особо запомнилось что-либо из-за нахлынувшего адреналина. Пришлось действовать наугад. Долгие хождения по темным полянам с высокой травой, лесам с пугающими звуками, выбрался и вдали увидел знакомые, родные гаражи-дома. Где-то в окошках двигались огни свечей, так и норовя погаснуть. Идти мимо старых, разваливающихся домов, после богатых, чуть ли не мраморных внутри, было ярчайшим контрастом. В своей «комнатушке» он заметил свет. Замедлив шаг, стал у стены прислушиваясь, опасаясь, что за ним могли последовать из города. — Ты знаешь… — Не знаю. И вряд ли узнаем. — Он не вернётся? — Я не знаю, Чонин. Я не могу понять. На душе стало неприятно, который раз за этот чертов день! Хотелось выскочить и сказать: «Вот он я! И готов все объяснить!», но слезы не заставили ждать. Сколько он совершил ошибок за раз. Повел всех в лес, где их поджидали потенциальные убийцы, согласился уйти с убийцей, заставил волноваться более менее близких ему людей. И вряд ли отмыться от этого будет легко, он никогда не забудет светлых дней счастливой жизни, как совершенный. Прокашлявшись, утерев слезы, зашел на порог. Две пары темных глаз недоумевающе смотрели на него, медленно оглядывая опрятную одежду, блестящие волосы, сияющие от слез глаза. — Какого черта? — улыбка с примесью боли озарила лицо Чана. — Я все расскажу, пожалуйста… дайте мне отдохнуть. Оставшись в ночной темноте, положив книги под голову, понял, что привык к комфортной жизни, однако этого больше не будет. Закрыв глаза, всплывала яркая, как живая та картина Хенджина. Настоящая улыбка, заставляющая сердце пылать. Обжигающие слезы, которых он пролил за день с лесное озеро. Тяжелый удар в каменный пол. Тихая боль в руке, тонкая струйка крови на костяшках. Голова ныла, ноги жгло, а душа страдала. — Что же я наделал? Какой дурак! — удар. — Полюбить его? Ха! — вновь удар. — Поверить в светлое будущее? — еще более звонкий удар, но боль уже не ощущалась. — Забери свою чертову любовь обратно! — крик и новые удары. — Я ненавижу любовь, она обманывает людей… — по чуть-чуть голос утихал. — Я всегда был прав, знал, что это не то, ради чего стоит бороться. Феликс никогда не успокоится и будет хранить сладкое, но такое болезненное чувство глубоко внутри. И, сейчас, стирая почти запекшуюся кровь со лба, ладоней и колен, вспоминал те взгляды на складе, те слова у подножья снежной горы, тот первый снег. Любовь ранит, заставляя нас страдать и больше не верить в свет. С первыми лучами у его окошка послышались шаги. Парень так и не заснул, но выплеснул телегу эмоций. Появилась мысль и желание, чтобы никто не спрашивал о случившемся после его возвращения. Все-таки объяснять душевные страдания как ничто другое сложно, даже тем, кто ничего никогда не чувствовал. — Хей, путешественник, рассказывай каков он — совершенный мир! — чуть смеясь, Чонин садится рядом. — Мы уже заждались. Это тебе. — старший кладет пачку каких-то снэков у ног Феликса. И начался долгий и будоражащий монолог. Прерываясь на вопросы: — Что? Большой дом? — Погоди, кто тебя встретил на складе? — Автобус? — Ты был на вечеринке совершенных? Парень, ты меня пугаешь. — Научил чему?! — спросили оба одновременно. — Ну… Любви? Я никогда такого не чувствовал, но с ним… я будто заново родился, познав жизнь со стороны совершенного. — Так, стой. Получается ты больше не лишенный, понимаешь? — Не уверен. Все-таки я хочу от этого отказаться. — Что?! Не вздумай, разве оно не сделало тебя счастливым? — младший надулся и подставил руку под подбородок. — Если бы все было так хорошо, я бы не вернулся. — грустно улыбнулся. Тихие и тонкие потоки чувств будто угасали, умирая, но они были вечны, как и однажды зародившаяся любовь. — Ты думаешь, что он все это сотворил с нами? — Не знаю. Но хочу верить, что нет. Иначе, эта судьба меня слишком ненавидит. — Хах, она и вправду нас не слишком щадит. Еще короткие расспросы о жизни там, о зародившихся чувствах, и тема стала менее актуальной. — У нас все как всегда. Пока еды хватает, но к озеру сходить бы… — он тяжело вздохнул. — Мы должны жить дальше. Ты сможешь. — Я знаю. Простите, что оставил всех. — «Спасибо». — цитируя его записку, Чан подмигнул, поднялся и ушел. В этих действиях был сложный скрытый смысл, но Ли понял, что никто не в обиде, они по-своему рады, что все по итогу как раньше. — Но знаешь. — тишину нарушил голос Яна, доставая блондина из мыслей: — Я думаю, если он был к тебе так добр, то вряд ли вредил как-либо нам, даже не своими руками. Я чувствую. — и тоже ушел. Дни шли стандартно, придерживаясь вечных рамок тяжелой жизни. Чувства утихали, но не собирались покидать сердце. Каждый раз вспоминая — встряхивал голову, будто выбрасывая это из себя. Залезая на крышу наблюдал знакомые просторы, но вновь с другой, старой стороны. — Ты где-то там, но не рядом. — сам не понимая смысла своих слов, улыбнулся и упал на поверхность грязной крыши. — Ликс… — проговорил свое имя в манере Хенджина, желая услышать это вновь. Облака плавали в персиковом море, это выглядело, как сказка. Новый день обещал быть холодным, что говорили о возможных болезнях, но Феликса ничего не пугало, он был неизлечимо болен, и диагноз звучал так — любовь.***
Собравшись у костра, лишённые все еще засыпали Ли новыми и новыми вопросами. В их глазах блестел новый яркий интерес. Стараясь, не заострять внимание на боли, которой было в их жизни и так достаточно, он рассказывал веселые истории, увиденные и услышанные в городе, не упоминая никаких имен и пытаясь не выдать тайны его скорбной любви. Перейдя в большое помещение, прячась от дневного снегопада, лишенные уселись в круг, как одна большая семья, которая была по-новому рада, и кажется, счастлива? Когда снег прекратился, а выглянуло солнце, но не подарившее земле тепло, все медленно удалились по своим обычным делам. — Почему ты не любишь кофе?! — Ян удивился. — Мне не совсем хорошо после него. — Вот, та же история! — Чан искренне засмеялся, обнимая Ли одной рукой. Кажется, Феликс научил лишенных чему-то новому — смеху. Зарождающееся чувство счастья, выдавало такой результат: улыбка, смех и яркий свет в глазах. Не верилось, но что-то в их жизнях менялось, и теперь в лучшую сторону. Оптимизм был важен в условиях трудностей, он делал их жизнь легче. Расслабляться стало привычней и спокойней. Испарилось ощущение близкой гибели, благодаря Феликсу, все эти лишенные стали жить свою лучшую, на данный момент жизнь. Это здание единственное имело дверь, и в нее протяжно постучали. Парни отвлекшись от разговора замолкли. Блондин спокойно поднялся с пола и отворил ее. — Ликс! Я научил тебя любви, но не посвятил во все тонкости этого прекрасного, но такого жестокого чувства. Я бросил все, отказался от благ и прошлой жизни, чтобы прожить ее здесь и с тобой, моей первой и единственной любовью, которую я потерял по собственной глупости. Феликс, научи меня своей жизни.***
Мир изменился. Стерлись границы лишенных и совершенных, их больше не существовало. Появилось новое общество, которое не было обделено, а с каждым днем процветало, становясь лишь обширней и счастливей. Два создателя идеального мира, пришедшие из разных миров, сумевших справиться с болью и жестокостью этого нежного чувства — любви. Они подарили миру новое видение жизни. И пусть на пути к совершенству еще предстанет множество преград и неожиданных ям, сейчас любовь была разрешена всем без исключений. Разве любовь делает людей черствыми, обманывает, заставляет скрывать тайны? Нет, любовь, как одно из светлейших чувств, лишь часть любой жизни, но самая сложная часть. Нужно ли за нее бороться? Определенно да.