Клёк (Америка/Россия, NC-17. Кинк на связывание и оседлание)
9 июня 2022 г. в 15:39
Присмотрев примерную траекторию прыжка, Иван с разбега нырнул в речную воду с небольшого холма. Альфред прыгнул следом, подождав, пока в водной глади покажется потемневшая от воды макушка, чтобы не вмазать по ней ненароком. Подождал, удостоверился — и прыгнул.
Ванина дача — одна из многих — располагалась настолько далеко от людей, что добираться пришлось несколько дней. Потные, грязные и голодные, они кинулись в речушку рядом с невысоким двухэтажным строением, как только Иван заглушил двигатель.
Выбрались на берег, обсохли, едва не перегрелись на палящем солнце — и наконец доплелись до дома. Дом-не-дом был прохладен и пуст, спёртую атмосферу и слои пыли ещё предстояло разогнать, нужно было пустить в дом свежий воздух, чем Альфред и занялся, скинув влажные вещи и оставшись в одних трусах.
Дикость, необжитость этого места, изоляция от всего мыслящего послужили бы им идеальным укрытием на пару дней, пока их не обнаружат подозрительные мужчины — Ваня, мне кажется, они тебя ко мне ревнуют — напичканные камерами и микрофонами под завязку.
Да, у них ещё пару дней в запасе. Пока его хватятся, а там и праздники, да кому Иван нужен-
— Ты что, стены клеем намазал? — спросил Альфред, ощупывая старую древесину. Пальцы приставали к поверхности — и пришлось брезгливо отдёрнуть руку.
Стены Иван красил последний раз ещё при Союзе. Раньше там висел огромный персидский ковёр, который со временем забился мусором и пропах старостью. Пришлось выбросить его, хоть Иван и жалел: он с неохотой выкидывал вещи. Лет десять назад только снял, обнажая до сих пор липкие от олифы стены.
— Или мёдом? — не унимался Альфред. — У-ууу, большой мишка.
— Просто защитный материал плохо положил, — оправдывался Иван, и правда замечая, как дерево блестело неестественно ярко под полуденным солнечным светом.
— Тогда ты у стены в этот раз спишь.
— Годится, — мурлыкнул Иван прямо ему в ухо, обняв со спины. Хотелось разложить его прямо здесь и сейчас, невзирая на голод и общую усталость. Они ехали так долго, скрючившись на сиденьях и делая небольшие остановки на сон и на размяться, растянуть одеревеневшие конечности.
Физический голод превратился в голод по чужому телу, стоило только обогреться о пронзительные лучи и об Альфреда, почувствовать его упругую кожу под пальцами. Развернуть к себе, взять горящее лицо в ладони, погладить по щекам.
Чем Иван и занялся, скинув уже свои влажные вещи куда попало и оставшись в одном белье, натянутом в паху.
И по ответному блеску в синих глазах Иван понимал — голодал тут не он один.
— Небольшой перепих — и поедим? — выдохнул Альфред, раскрывая жёсткие губы для поцелуя. Ивану хотелось облизать языком каждую трещинку, но чужая болтливость мешала: — Жрать охота.
— Жрать особо нечего, — вдруг понял Иван. Из съестного остались только пачка чипсов и пару крупных яблок, которые Иван заботливо завернул себе и Альфреду с собой. Как знал: о еде-то он не подумает заранее. — А вот под Москвой у меня теплицы были. Кстати, надо бы их проверить. Хорошо, что напомнил.
— Обращайтесь, Иван Иванович, — полушутливо заявил Альфред. Он уже сам наступал на Ивана, затем толкнул его к огромной застеленной кровати, спихнул сумки на пол, освобождая место для их жаждущих тел. Где-то там должны быть свалены в кучу и смазка, и еда, и небольшой цветастый плед — собирались они впопыхах.
— Я свожу тебя туда как-нибудь, — предложил Иван, проведя голой ногой Альфреду по икрам и вверх. Удобно устроил её на узкой талии, а вторую просунул между коленей. Такой твёрдый — уже, уже совсем готов, с него течёт — и напряжённый без повода. С чего бы, удивился Иван.
Он даст Альфреду всё, чего он только захочет, не скажет ни слова против.
Только подбери правильные слова, только не испорти-
— Окна не зашторили, — заметил Альфред, чуть кивнув себе за спину. — Ничего?
Вероятно, вспомнил ивановы давнишние страхи, въевшиеся в мозг, оставившие след на всём его существовании задолго до того, как у людей появились навороченные и изощрённые методы слежки.
Альфред держал в голове его ужас и не чурался его.
Хотелось позорно закричать о своих бешеных любви и признании, но Иван сдержался.
— Я думал, ты не заметишь, — осторожно начал он, поглаживая чужой загривок, вдавливая пальцы за ушами и растирая мочки, — всё в порядке. Знаю, что здесь никого.
— Славно, — искренне обрадовался Альфред и вернулся к его шее: куснул за родинки, облизал кожу сбоку и вверх — до уха и обратно. Остановился на ямочке между ключицами и уткнулся в неё носом, прикрыв глаза. — Кстати, про твои теплицы.
— Ммм, что такое? — смешки вибрировали у Ивана в горле. — Загорелся желанием поехать?
— Я просто вспоминал места, где мы трахались, — начал Альфред. Иван сразу не понял, на что тот намекал, а когда дошло, захотелось его стукнуть.— А там мы этим ещё не занимались! Смотри: никто без нашего надзора туда не зайдёт, снаружи ничего не видно, жарко и есть еда — как тебе?
Стукнуть не сильно, по-дружески, по-братски даже, хотя у него никогда язык бы не повернулся назвать Альфреда братом.
— Что за глупости, — тепло рассмеялся Иван.
Тепло. Ему было так тепло — и совсем не от зноя, разлившегося по его участку и природе вокруг. Иван ощущал жар чужого тела, но и это не то. На самом деле, подобрать слова и правда оказалось трудно: чтобы адекватно выразить то, что Иван чувствовал в тот момент, не хватило бы его запаса.
— Ну классная же идея, нет?
— Там пауки, насекомые всякие. Пчёлы залетают. Тебе не понравится.
— Тогда давай сейчас, — аккуратно повернув его, Альфред опустил ладонь Ивану на спину, провёл вдоль позвоночника, задержался на талии и сжал, цепко удерживая на месте. — Не помню, я тебе смазку закинул или нет?
— Рядом с водой во внутреннем кармане. Там, сбоку, — напомнил ему Иван. Возбуждение накатывало волнами, и от предвкушения, от противоречивых эмоций сводило зубы: — В твоей сумке.
Слишком холодно, когда Альфред отстранялся, слишком жарко, когда припадал всем телом вновь.
Слишком свободно: Иван не знал, куда деть руки, приподнимался на локтях и в нетерпении вертел головой.
Слишком туго: Альфред стянул его запястья рукавами своей же мокрой рубашки, рывком нагнул Ивана лицом в подушку и приспустил бельё. Помешкал немного — и стянул его полностью.
— Куда ты спешишь? — спросил Иван, не оборачиваясь. Мягкий холодный лён так кстати остужал его зардевшиеся щёки и лоб, приводил в чувства. Он обуздал свой первый порыв выпутаться и поступить с Альфредом точно так же: понравится ли ему такое, да ещё и без спроса?
— Не терпится быстрее добраться до тебя, — пропел Альфред в перерывах между стремительными поцелуями куда придётся. Потом спросил серьёзно: — Помедленнее?
— Просто не так резко. Ещё придушишь ненароком.
— А что, хорошая идея, попробуем сегодня? — шутливо спросил Альфред, входя скользкими пальцами и самим собой, когда вдоволь насладился чужим изнывающим видом.
— Эх, сошёлся я с тобой на свою голову, родной, — пробормотал Иван, ощущая первые бережные толчки.
Несмотря на всю браваду и грубые прикосновения, Альфред давал ему время привыкнуть и освоиться. Подстроиться под его темп: Иван шире развёл колени, прогнулся в спине и почти распластался ничком на постели.
— Нагнись ко мне, — просипел он. Так Альфред сильнее попадал по простате, вбивался под правильным углом — и Иван переставал понимать происходящее, оставалось только безмерное возбуждение, что билось в сознании.
Альфред повиновался и ускорился — пару минут хватило, чтобы громко застонать в подушку, срываясь на поскуливания. Да уж.
— Развернёшься? — предложил ему Альфред и замедлился, опираясь удобнее.
— Возьми да разверни, у меня руки немного заняты, как видишь, — Иван чуть пошевелил сведёнными сзади ладонями, чувствуя скользкую жидкость на пояснице и в промежности. Смазки Альфред не жалел — и она стекала в разные стороны, Ивану по спине и ногам, пачкала простыни вместе с предсеменем, пачкала самого Альфреда. Эти бесконечные хождения по самому краю уже начинали раздражать.
Альфред пожал плечами и рванул Ивана назад. Откинулся на спину, усаживая его сверху спиной к себе.
— Такой шикарный вид, — он восторженно провёл рукой по его лопаткам, затем вниз, сжал ягодицу и от души хлопнул. — Ты прекрасен.
— Не бей, — приказал-попросил Иван, сжимаясь и морщась от неприятных ощущений.
Иван ненавидел, не выносил, когда его били: это сбивало настрой, уносило мысли глубоко во тьму, вытягивало на поверхность кошмарные моменты. А в последнее время стало хуже, от этих дум так сложно отвязаться, всё ведь хорошо шло, зачем Альфред так-
— Тихо-тихо, Ваня, — Альфред поднялся к нему, легко чмокнул в шею, погладил по плечам. — Всё хорошо. Прости, надо было спросить.
Он развязал Ивану руки, подхватил за талию и дёрнул бёдрами. Снова прилёг на спину.
Именно, стоило вернуться к делам насущным.
В запястьях покалывало от прилива крови — их бы растереть и размять, однако Иван снова завёл их назад и начал двигаться. Он отталкивался коленями, кончиками пальцев — от чужого живота, надавливал на кожу и вены как можно мягче, стараясь не причинить боль. Чуть опускал голову, наблюдая, как прогибался матрас от его движений. Сосредотачивался на этих вмятинах, на светлых волосах у Альфреда на ногах, на том, как поджимались его пальцы.
Стоны и чужое тяжёлое дыхание щекотали Ивану руки, сливались с его собственными напряжёнными вздохами и растворялись в душном пространстве — от этих звуков и тепла кружилась голова. Всё зудело в преддверии разрядки, и от ощущения чужой спермы внутри — Альфред успел раньше — Иван кончил с протяжным воем. Ломано, дёрганно опёрся об икры, едва-едва приходя в себя. Альфред ещё был твёрдым, порывисто ёрзал под ним, вскидывал бёдра на остатках удовольствия.
Сейчас бы прилечь и выровнять дыхание — это Иван и сделал, мягко опустившись спиной, чтобы сильно не придавить. В выпирающий позвонок тотчас же впились слабым укусом.
Расхристанный, Иван устало вытянул подогнутые до того ноги и повернулся чуть вправо, чтобы Альфред оставил в покое его шею и поцеловал в губы.
— Так что, отшлёпать тебя не получится? — тихо спросил Альфред, выдохнув горячий воздух куда-то ему в висок. Щекотно.
Иван отрицательно покачал головой.
— А если в твоих теплицах? Чтобы никто не видел?
— Нет.
— Я понял. Значит, будешь от меня пчёл отгонять. И ос.
Одну Иван уже видел в углу: насекомое кружило вокруг распахнутого окна, вылетало из комнаты и возвращалось обратно. Садилось на старенький гвоздик, за который раньше держался такой же старенький ковёр.
Ждало своего часа.