***
Наши отношения начались совершенно неожиданно для нас обоих. Я, оставленный Северусом во время урока окклюменции в его покоях, случайно подсмотрел воспоминания, что не были предназначены мне. Ну, ладно, не случайно.. Сунул, как обычно, свой любопытный нос куда не следует. Снейп вытащил меня из омута памяти буквально за волосы и выгнал, кинув в голову банку с тараканами. Я был в шоке. И нет, не от грубости Снейпа. Я не хотел, не мог поверить в увиденное, в то, что мой отец, Сириус, Люпин – такие мудаки! Поэтому, я вернулся и наорал на бледного как мел Снейпа, что он специально оставил поддельные воспоминания, что мой отец не такой! – Если мой отец такой плохой, то откуда у вас долг жизни перед ним?! – прокричал я в ненавистное лицо. Северуса затрясло так, что руки заходили ходуном. Никогда я не видел зельевара в таком бешенстве. Он схватил меня жёсткими пальцами за плечо и потащил из замка. Я был на таком адреналине, что мне было всё равно куда он меня тащит. Я лишь пинался, шипел на него как змея, плевался, и искал в своей голове хоть какое-то оправдание увиденному в омуте. И, к своему ужасу и отчаянию, не находил. Когда Снейп швырнул меня на пыльный пол, я понял, что нахожусь в каком-то сарае. Щелястые грязные стены со следами когтей, клоки шерсти, пыль, паутина и... внушительная цепь, прикреплённая к несущей балке. – На этой цепи сидел ваш любимый преподаватель ЗОТИ – Ремус Люпин, – выплюнул Снейп, стоя ко мне спиной. – Ваш обожаемый крёстный заманил меня сюда в первый день полнолуния, когда оборотни особенно опасны. Он отлично знал длину цепи. Оборотень на ней не достаёт лишь до одного угла. Вашему поганому псу было интересно, смогу ли я его вычислить, пока оборотень будет гонять меня по комнате. В его влажных мечтах я должен был просидеть тут трое суток, наблюдая, как в нескольких сантиметрах от меня рвётся с цепи дикий зверь. Ваш "святой" отец, который так же участвовал в этой "шутке", опомнился через несколько часов, как они меня сюда заманили, вернулся и заставил Блэка превратиться в пса, и отвлечь внимание оборотня на себя, чтобы меня можно было освободить. Я к тому времени от ужаса уже не мог ходить, впав в кататонию, и Поттер вытащил меня из этого угла волоком на своих руках. Как вы думаете, стоит этот "подвиг" долга жизни? – Снейп пнул цепь и резко развернулся ко мне. Я смотрел на него широкими глазами. А потом замотал головой, отступая спиной. Нет. Нет! Не может быть. В голове помутилось, и я бросился на Снейпа, с криками: – Это не правда! Ты лжёшь! Лжёшь! Первым же ударом сломав ему нос. Кровь хлынула, заливая грудь профессора, он отшатнулся, глаза его сузились, и он впечатал кулак мне в скулу, отбрасывая спиной на стену. В итоге, мы ужасно подрались, катаясь в пыли и шерсти, нанося удары куда попало не глядя: в живот, рёбра, лицо, доски пола, пока не обессилели окончательно. Я лежал на полу и смотрел в закопчённый потолок. Мой мир только что рухнул. А потом мучительно разрыдался. Я плакал так, как не плакал никогда: с подвываниями, всхлипываниями, причитаниями, рвя на себе волосы. Я орал в потолок, что так нельзя! Нельзя быть такими жестокими. Нельзя. В тот момент я ненавидел отца, крёстного, Ремуса и себя. Себя – особенно. За что мне вся эта боль, что рвёт меня на части? Почему единственное светлое воспоминание, в которое я свято верил, оказалось выдумкой моего незрелого детского воображения, сказкой, ложью? Почему я такой неудачник?! Поцелуй со вкусом крови и слёз был диким, ненормальным, неистовым. Я задохнулся, раскрывая широко глаза, а потом меня накрыло такой страстью, что я застонал прямо в терзающие меня губы. Мы снова катались по полу, но уже не от желания друг друга убить, а от страсти. Снейп кусал меня, ставил засосы, сжимал, рвал одежду, вдавливал в пол. Я делал всё то же. Почему ненависть и адреналин переродились в возбуждение и страсть, ни он, ни я, так потом и не поняли. Но факт в том, что я лежал с широко раздвинутыми ногами и позволял вколачивать себя в доски пола. Как Снейп не порвал меня без подготовки и смазки, один Мерлин знает. Почему я так охотно раздвинул ноги - не знает даже Мерлин. Мне нравились девушки, на парней я не смотрел, да и вообще, не считая редкие ночные поллюции, секс меня не особенно интересовал. Тогда же, в пыльной заброшенной комнате Визжащей хижины, я, рыча, насаживался на таранящий меня член, подталкивая пятками Снейпа в ритмично сокращающиеся ягодицы и кричал: – Быстрее, чёрт тебя побери! Вытрахай из меня всё дерьмо! И он вытрахал. Я кончил со вскриком, а потом обмяк под тяжёлым влажным телом, что содрогалось на мне от оргазма. Мы лежали так долгое время, пока я не понял, что замёрз, обессилен, избит, на коже подсыхает семя, а в заднице до сих пор чужой член. – Встань с меня, пожалуйста. Я... Мне надо... – Прости... – глухо сказал Снейп мне в шею. – Это ты меня прости. Я не знал. Я ничего не знал... – Гарри... – я вздрогнул от своего имени, сказанного низким хриплым голосом, и моя задница непроизвольно сжалась от стегнувшего по нервам возбуждения. Снейп поднял голову от моей шеи и посмотрел на меня внимательно. – Даже так... Я отвел глаза, но Снейп поймал меня за подбородок, заставляя смотреть на себя. – Я просил прощения за несдержанность. И за случившееся. – Он пытливо смотрел в мои глаза. Мой ответ был почему-то важен. Поэтому я не стал врать. – Зря, мне понравилось. Я просил прощения за мародёров и за то, что я долбоёб. – Зря, мне понравилось, – в тон мне ответил Снейп. Я хихикнул. Член выскользнул из меня с хлюпом и по бёдрам потекла сперма. – То, что я долбоёб? – глупо уточнил я. Понятно, что Снейпу вряд ли нравились воспоминания о мародёрах. – Привычное зло лучше непривычного добра, – слегка пожал плечами Снейп, и я впервые не оскорбился, а оценил его чувство юмора. – Тебе не кажется, что это ненормально: рассуждать на философские темы, лёжа друг на друге в грязи? – Что есть норма? – вздохнул зельевар. – Сейчас я тебя почищу и подлечу, дай мне пять минут. Снейп скатился с меня в сторону, со стоном падая рядом на пол. Адреналин сходил на нет, и меня начинало потряхивать от боли и холода. Я протянул руку, нащупал пальцы Северуса и переплёл их со своими. Ответное пожатие затеплило внутри маленький робкий огонёк. Мыслей не было вообще и это было блаженством. Я устал от хронического чувства вины за всё подряд, тяготящего меня чувства долга, страха за будущее, от всего того мысленного вихря, что не оставлял меня никогда. Сейчас же внутри меня царила благословенная звенящая пустота. Из хижины мы вернулись затемно, когда в ночных коридорах уже никого не было, пошатываясь и поддерживая друг друга, как два воина, бредущих с поля боя. До покоев Снейпа было ближе всего, поэтому пошли к нему. Там Снейп залил меня и себя зельями под пробку, мы вымыли друг друга кое-как, шипя, переругиваясь и матерясь от боли, и завалились в одну постель. Трансфигурировать диван сил не было, а спать на полу никто из нас не захотел. Несмотря на зелья, болело всё, кажется, даже волосы. Зато не болела душа.***
Утром следующего дня я проснулся совершенно счастливым и не мог понять, почему мне так хорошо. Пока до меня не дошло, что сзади ко мне прижимается горячее жилистое тело, через талию перекинута рука, в поясницу упирается стояк, а в затылок тихо дышат. Это тихое дыхание было чем-то незнакомым, интимным, бо́льшим, чем тот дикий секс, что случился в Визжащей хижине. Там Снейп вошёл в моё тело, тут эта странная алогичная близость вошла в мою душу. Какая-то качественно иная степень близости, что случается между людьми. А ещё в проведённую вместе ночь мне не снился ни навязчивый коридор, ни таинственная дверь, ни кошмары. Я просто спал, как спят в детстве: безмятежно, расслабленно. Рука дрогнула, подгребла меня под себя раскрытой ладонью за живот, Снейп толкнулся в мою поясницу стояком, проезжаясь влажной головкой по коже. – Может вставишь мне уже? – проворчал я, слегка изгибаясь, желая получить член в предназначенное для него место, а не вот это вот елозение по пояснице, будто мы малолетки. – Всё-таки ты хам и наглец, – хриплым со сна голосом сказал Снейп. – Да. И смазку в этот раз не забудь. Кровь из разбитого носа и слюни для этого не годятся. – Ну, извини, – ехидно сказал Снейп, и в руку, что прижималась к моему животу, влетела баночка, шлёпнув меня по коже. Припухшего отверстия деликатно коснулись тонкие пальцы. Нежность была странной, непривычной. – Не больно? – Уже нет. Хотя, после вчерашнего, когда у тебя был сломан нос, а у меня ребро, не имеет значения. – Мы были на адреналине, – пальцы, кружащие вокруг и дрязнящие, хлюпнув, вошли в меня, и я прогнулся ещё сильнее. Тонкая грань между болью и удовольствием сводила с ума. – Укуси меня! – мне хотелось больше ощущений! – Сучка нетерпеливая! – в моё плечо впились зубы, и я застонал, запрокидывая голову. Слова дарили удовольствия не меньше пальцев и губ. В этот момент в меня вошёл член, распирая, растягивая, заполняя мою вечную пустоту, гася одиночество. Я замер, привыкая, осваиваясь, а потом дёрнул бёдрами, и Снейп начал толкаться в меня, прижимая одной рукой к себе, второй же придерживая бедро на весу. То ли поза была удачной, то ли уровень боли меньше, но я увидел звёзды, поскуливая и подмахивая от сумасшедших ощущений.***
В тот день из кровати мы так и не встали. Даже перекусили прямо там принесённой эльфом едой. Ели жадно и быстро, потому что голод был просто зверским. Никогда не думал, что секс так физически выматывает. Больше чем тренировка по квиддичу. Но ни усталость, ни быстро поглощённая еда, не помешали нам опять соединиться. Плавясь под собственническими прикосновениями и опытными губами, я забыл про всё и вся, и лишь когда Дамблдор прислал Патронуса, сообразил, что меня, наверняка, все потеряли. Я не ночевал в башне и не появился на завтраке и обеде. Пока Северус через камин объяснял Дамблдору, что я у него на отработке за невыносимое хамство и дерзость и получил её во время вчерашнего урока окклюменции, сходил в душ и туалет, и снова завалился в смятую и разорённую постель. От неё пахло травами: полынью, тимьяном, миндалём. Запах был очень приятный, и я потёрся носом о подушку. – Тебе пора, – хмуро сказал Снейп, вернувшийся от камина. Вот и закончилось это неожиданное приключение. Я почувствовал, как меня заливает тоска. Опять я буду один на один с этим миром. Коснувшееся меня за эти сутки чувство неодиночества было как наркотик, к которому привыкают с первого раза. Но я всё равно был благодарен Снейпу за случившееся. Чувство вины и разочарование разъели бы меня как кислота, не случись этого накала страсти между нами. Я поднял глаза и откровенно рассматривал Снейпа, пользуясь последней возможностью, желая запомнить. Кто мог подумать, что под чёрными глухими одеждами прячется такое богатство? Длинные ноги, узкие бёдра, широкие плечи. Белая кожа, испещрённая шрамами. Чёрные волосы, выразительные брови, рельефные губы, миндалевидные глаза антрацитового цвета. Породистый нос теперь украшала горбинка. Почему Снейп не убрал её, хотя мог, я не знал. Мысль, что это из-за меня, понукала меня коснуться её губами. Отказывать я себе не стал, поэтому поднялся осторожно, и близко подойдя, потянулся к ней губами. Снейп слегка склонил голову, давая одобрение моим действиям. Губы легко коснулись горбинки, чуть прихватывая, запоминая, с горбинки переместились на скулу, уголок губ, подбородок, шею. Уткнувшись носом в ключицу я замер, глубоко вдыхая сложный травяной запах разогретого тела. – Ты нашёл мазь в ванной? Ту, ранозаживляющую? – глухо спросил Снейп. – Я не искал. – Сейчас я тебя смажу. – Да и хрен с ним! – тоска запускала когти под рёбра. – Как ты собираешься ходить на отработки с раненой задницей? Или тебе так понравилось сосать? Сношать тебя в воспалённую задницу я не собираюсь. Я не садист, что бы ты ни думал про меня. Я вскинул голову, не веря услышанному. Снейп хочет, чтобы мы продолжили? Сказал заторможено, шаря глазами по склонённому ко мне лицу. – Сосать мне понравилось. И я не думал, что ты садист. Впрочем, я так же не думал, что мои "отработки" будут носить систематический характер. Но я рад, что ошибся. – Поттер, слова "не думал" – максимально характеризующее тебя понятие. Завтра жду тебя после ужина. И чтоб задница была в порядке! А теперь вон отсюда! – Можно я буду называть тебя по имени? – Только если мы одни. В обычное время на вы, с использованием слов "профессор" или "сэр". – Вы очень любезны, профессор, сэр! Я поковылял в сторону кресла, где лежала вперемешку наша одежда. Поднял бордовую толстовку и скептически осмотрел то, что от неё осталось. – Как думаешь, если я пройду по замку голым, это расстроит Амбридж или порадует? – Порадует. Она жаждет подтверждения тому, что ты псих. – Я даже не помню, как мы так порвали одежду. – Скажи спасибо, что мы не порвали тебя. Одежду, тем более эту, не жаль. Брось её, я дам тебе пижаму и мантию. И провожу до общежития, чтобы не приставали по дороге с расспросами. Я кивнул и понял, что сегодня мне придётся врать. И отныне всё время врать. Мне не привыкать, но врать друзьям было неприятно. Но я не обольщался. Мою связь с Северусом не поймёт никто.***
Мы не говорили о чувствах. Какие чувства, если каждый из нас мог умереть в любой момент? Секс наш, не считая первого счастливого дня соединения, был жадным, быстрым и где придётся: кладовки, подсобки, ниши, стол в кабинете, хранилище для ингредиентов. Я благодарил Основателей за систему наказаний в виде отработок, взрывая очередной котёл на уроке зельеварения. Это значит, у нас будет целый час наедине, да ещё и в течение недели. – Не наглей, Поттер, – шептал мне Снейп, стягивая мои штаны и упирая руками в стену. – Частые отработки вызовут внимание Альбуса. – Много болтаешь, Снейп! Давай! – Сучка! Наглая и похотливая! – Да-а-а!***
Я был бы счастлив, не доставай меня Амбридж. Увы, тайные отношения со Снейпом не сделали меня менее вспыльчивым, и я умудрился нарваться на отработку у этой безумной тётки. Мне невыносимо было жаль времени, которое я мог посвятить Снейпу, так что в итоге я наказал себя сам больше чем то, что она со мной сделала. Пытка кровавым пером оказалась неожиданной и крайне болезненной. Я понимал, что Амбридж неадекватна, ещё с нашей первой встречи, но не до такой же степени! Фадж сошёл с ума. Приближать к власти таких людей просто опасно. Но раз так случилось, я решил извлечь максимальную пользу из произошедшего. Неозвученные чувства, которыми я не мог поделиться ни с кем, бурлили внутри. И сейчас, вырезая их на своей коже тёмным артефактом, я испытывал не только физическую боль, но и неимоверное душевное облегчение. Я будто выплёскивал их, как выплёскивается семя в мучительно ярком оргазме. Амбридж, увидев, что на моей руке не совсем то, что ожидала, отвесила мне полноценную пощёчину. – Я велела писать вам совсем другое! Кто это? – Моя девушка, Саманта Смит, – хмыкнул я. А потом заметил между прочим: – если ещё раз вы ударите меня, я вас убью. – Да как вы смеете! – Смею. Я же псих! Мне всё можно и ничего за это не будет, – сказал я и улыбнулся. Амбридж отшатнулась, побелев. Рот, опущенный жабьей скобкой, задрожал. Я честно и аккуратно отходил всё необходимое время отработок, врезав слова о том, чья я собственность, глубоко в кожу. Больше цепная сука Фаджа меня не трогала. Кажется, она очень меня боялась.***
Когда Северус увидел на моей руке воспалённые слова "собственность СС", то чуть не убил меня. – А что я должен был писать? "Я не должен лгать"? Как хотела эта больная сука Амбридж? – Ты не должен был попасть к ней на отработку, ебанутый ты идиот! – Она сказала, что я лгу! – Ну ты же у нас честнейший из лжецов! Раздевайся! – Зачем? – Ебать тебя буду! – А рука? – В ближайшее время для дрочки она тебе не понадобится, я сейчас затрахаю тебя досмерти. – Сев! Ну пожалуйста, помажь чем-нибудь... – жалобно попросил я. – Тогда шрам будет неявным. Мне понравилась твоя мысль. Хочу чтобы она хорошо закрепилась на коже. Видя её, ты всегда должен помнить кому принадлежишь. Эти слова произвели революционные действия в моей голове. Я робко начал мечтать об общем будущем.***
Надо ли говорить, что Амбридж после моей отработки, а вернее пытки, регулярно страдала то от несварения, то от поноса, то от запора, то от фурункулов на интересном месте, что понукало вести у нас уроки стоя? Северус выслушивал жалобы и старательно "лечил" инспектора. Ей действительно легчало, когда Снейп давал ей антидот от своих же зелий, что тестировал на жабе. Раньше некоторые зелья приходилось испытывать на себе или мелких теплокровных, вроде крыс. Но сейчас у Снейпа открылось обширное поле для деятельности и он отрывался по полной. Моя пытка кровавым пером вышла Амбридж боком. И всеми остальными частями тела, что то опухали, то чесались, то покрывались гнойниками.***
Северус полюбил мой шрам. Однажды утром, в редкие счастливые моменты, когда мне было дозволено остаться в его постели на ночь, я проснулся от того, что он рассматривает его, держа кисть моей руки. Вернее не рассматривает, а любуется. Заметив, что я проснулся, он спросил: – Выйдешь за меня? – сердце зашлось стаккато и я попытался пошутить. – Ты хочешь, чтобы я провёл занятие вместо тебя? Или Амбридж назначила тебе отработку? – Долбоёб! – с досадой выплюнул Снейп – Выйду, – быстро сказал я, пока он не передумал. – Но учти, Поттер, брак будет самый жёсткий из возможных. Ты – мой! – Это ты – мой! – счастье рвало меня на куски.***
В одну из ночей мы смогли сбежать из Хогвартса. Разрушенный дом, где ветер гонял листья, и уныло поскрипывала на одной петле оторванная наполовину форточка, оказался заброшенным менором рода Принц. Но родовой камень в подвале был ещё жив. Свидетелями нашего брака стали Добби и портрет Эйлин Принц. Когда Снейп представил меня своей матери, как будущего мужа, она разрыдалась. – Мама, – впервые в голосе Северуса я слышал трепетную нежность. – Пожалуйста, не плачь. – Сыночек, – при этом слове уголок рта у Снейпа дёрнулся и я взял его за руку. – Я так счастлива, что ты нашёл своего человека! – Нашёл, – взгляд чёрных глаз полоснул по мне. Но я давно перестал их бояться. А колени у меня дрожали совсем по другой причине. После взаимных клятв, смешанной крови и слов "Свидетельствуем" от Добби и портрета Эйлин Принц, Северус отпустил домовика с портретом, и взял меня прямо на алтаре – жёстком и неуютном, как все Принцы, – закрепляя наш брак. Во время оргазма на предплечье начала формироваться вязь брачной татуировки и это было бы невыносимо больно, не валяйся мы оба в блаженном забытье. Когда предплечье перестало гореть, и мы смогли пошевелиться, то синхронно подняли руки и начали разглядывать брачные браслеты. Они были одинаковыми. – Блядь! – вдруг воскликнул Снейп. – Что? – вскинулся я. – Ты не поверишь! – радостное изумление в голосе Северуса было таким редким. – Не тяни! – подстегнул его я. – Наш союз обнулил все мои обеты перед Дамблдором и Тёмным Лордом! – Это потому, что ты теперь мой! – засмеялся я и навалился на мужа. Я хотел ещё. Ещё секса, ещё страсти, ещё чувства полноценности, что дарило наше единение.***
Снятие обетов, клятв и метки сделало мужа чуть более сдержанным. А может, наши брачные узы так влияли на нас. Возможно, мы притёрлись и научились слушать и слышать друг друга. Брачные браслеты мы скрыли под чарами. Мои чары просто имитировали чистую кожу. На предплечье Северуса была иллюзия метки. Сложности были только с тем, как реагировать теперь на вызов Волдеморта, но Северус приладился использовать для этой цели Люциуса Малфоя. Теперь вместо боли в метке к Снейпу прилетал Патронус павлин. – Мерлин, как я их ненавижу! – прикрыл я глаза от светящейся в темноте птицы. Мы только добрались до "сладкого", столкнувшись случайно в коридоре, и забившись в удачно попавшийся на пути тайный ход, а тут эта сраная курица. – Кого "их"? – Снейп распахнул мою мантию. – Волдеморта, Люциуса и павлинов! – я быстро расстёгивал всю сотню пуговиц на длинном сюртуке Снейпа. – Приличный список. Что думаешь делать с этим? – он дёргал пряжку моего ремня. – Думаю, что тебе стоит занять свой рот. Пока ты болтаешь, уже бы отсосал мне. Я видел, как наказывает тебя этот урод за опоздания и не хочу опять отпаивать тебя зельем от судорог после Круцио. – Хам и наглец! – сказал Снейп, поддёргивая брюки и становясь на колени. – Да-а-а! Да, глубже!***
Узнав, что Гермиона втянула меня в обучение сокурсников ЗОТИ, Северус ругался так витиевато, что я заслушался. А потом вжал меня в стену. – Ищешь популярности, Поттер! – Я теперь Поттер-Принц. – Если бы фамилия моего рода прибавила тебе мозгов, ты бы никогда не ввязался в эту авантюру. Но увы, это не передаётся ни через секс, ни через брачные узы. Так что насчёт популярности, что равна очередным проблемам? – Сев, прости, я не мог им отказать. Мы действительно из-за политики Министерства теряем целый год. Учитывая, что грядёт война, нас просто лишают шанса защитить себя и выжить. – Мне плевать на других, а у тебя для защиты есть я! – А у тебя для защиты есть только я! И я не имею права быть невежественным долбоёбом! Северус не нашёлся что на это возразить. Рассматривал меня некоторое время как неизвестный науке вид, а после поцеловал глубоко и жадно, вжимая в стену всем телом, постанывая и потираясь о живот напрягшимся членом. Я уже подумал, что мне обломится жаркий супружеский секс, но он бросил меня, дрожащего и распалённого у стены, и ушёл в кабинет. Из кабинета Северус вышел, левитируя стопку книг и сбросил мне её на руки. – Отнесёшь в Выручай комнату. Читать только там! На руки не давать, оттуда не выносить! – и выставил меня из покоев, козёл! Со стояком и взбудораженного ссорой, а потом жарким поцелуем. Только в Выручай комнате я смог оценить книги и поступок мужа. Книги были редкими, старыми, уникальными. Все о защите и боевой магии. Некоторые, судя по штампу, из запретной секции. Некоторые были собственностью Снейпа. Эти отметки я скрыл. Гермиона будет в восторге! Она несколько раз мне жаловалась, что нам не хватает теоретической базы.***
Через месяц Северус изъявил желание побывать на наших встречах инкогнито. Я со страхом ждал его вердикта после занятия, и хоть вся затея мужу крайне не нравилась до сих пор, он выдавил сквозь зубы, что обучая других сам я тоже учусь. И что у меня неплохо получается. Мерлин, кто бы знал, как я был счастлив! – Я всегда считал тебя идиотом в крайней степени тяжести, – признался Северус. – Но ты смог меня удивить. Зачем ты скрывал свои таланты и почему так небрежно учишься? – Ты заразил меня половым путём, – хмыкнул я и получил смачный подзатыльник. – Сев, ну подумай, как бы я выжил в доме Дурслей, если бы был совсем уж идиотом? Мне приходилось добывать еду, скрываться от злости дяди, уворачиваться от кулаков кузена, избегать его компании, что любила играть мной, как футбольным мячом. Я прошёл страшную школу выживания с самого детства. Я всегда, сколько себя помню, борюсь за жизнь. Если бы я был совсем тупым – я бы умер. И учиться я люблю. Но в магловской школе у меня не было никаких условий для самообучения: я жил в чулане, там не было ни рабочего стола, ни стула, ни освещения. Даже тетрадей и ручек не было в достатке. За то, что я учусь лучше кузена – меня били. Я не всегда мог сделать домашнее задание, потому что тётя выключала в чулане свет. Так как условий для обучения у меня не было, поэтому не сформировалась культура написания домашних заданий. Учиться я мог только непосредственно в школе, поэтому у меня быстрый и пластичный ум. Мне приходилось непосредственно на самом уроке поглощать и усваивать материал, а потом сразу выдавать его в удобоваримом виде. Зачастую уроки я делал на переменах, поэтому у меня ужасный почерк, так как писал я впопыхах и на сумке с учебниками. Да и не учил меня никто ни писать, ни читать. Я научился этому сам. С Хогом стало всё проще и сложнее. У меня появилось рабочее место, я купил себе бумагу, канцелярские принадлежности и прочее. Но у меня был запрет на книги по магии в доме. Все мои школьные учебники запирали с началом каникул вместе с волшебной палочкой в чулан. И отдавали перед поездкой на вокзал. Единственная возможность почитать книги - это когда я купил их на Косой Аллее и умудрился спрятать. На закупку мы ходили обычно за две недели до школы. Так что в эти короткие две недели я должен был успеть "проглотить" всё. И домашние задания, заданные на лето, делал уже в Хогвартсе, на коленке и в спешке, потому что поточные домашние задания никто не отменял. Ты не представляешь, как я был подавлен, когда ехал сюда впервые. Гермиона за месяц прочитала все книги, а я не мог к ним даже прикоснуться и открыл впервые только здесь. Ну и мои приключения сделали меня откровенным распиздяем. Когда учиться, как вникать в материал, если меня считают наследником Слизерина и смотрят с ненавистью в спину. Я даже в библиотеку зайти не мог. Или на четвёртом курсе, этот проклятый Турнир, куда меня насильно втянули. Ты не представляешь себе градус ненависти вокруг меня. Даже Рон тогда от меня отвернулся... Северус долго молчал, рассматривая меня. А потом просто молча обнял. Моё детство не было простым. Но Северус в этом не виноват. Впрочем, я тоже не виноват. Просто так вышло.***
Закономерным итогом этого дурацкого мероприятия стало то, что наше самообучение раскрыли. Благо, Гермиона назвала наше незаконное школьное объединение "Отряд Дамблдлора" и в итоге пострадал лишь директор, крайне эффектно сбежав из школы с помощью феникса. Не могу сказать, что я сильно расстроился. За время наших отношений с мужем, я перестал считать Дамблдора наставником, опорой и оплотом справедливости. Он скорее мешал, так как имел привычку контролировать мои исчезновения из своего поля зрения, не ночёвки в башне факультета и слишком частые отработки у Снейпа. И хоть мы с мужем никак не демонстрировали наших отношений, и уж тем более нашего союза, но пристальное внимание к моей личной жизни со стороны директора крайне меня нервировало.***
Мучающие меня сновидения, которые собственно и стали поводом для обучения окклюменции, и привели к цепочке событий в следствии которых у меня появился муж, практически не приходили ко мне. С начала нашей связи сны стали редкими и не такими реалистичными. После заключения брака пропали совсем. Поэтому, когда мне на экзамене по истории магии то ли приснился максимально реалистичный сон, то ли я провалился в сознание Волдеморта, в момент где он пытает Сириуса, я со всех ног побежал к Снейпу, наплевав на конспирацию. Слава Мерлину муж оказался у себя в кабинете, он проверял эссе. Я чуть не вырвал дверь с корнем, шарахнув ей в стену и, запыхаясь, прокричал: – Помоги! Сири в опасности! – Конкретизируй! – Северус уже стоял со мной рядом и держал за плечи, вглядываясь в глаза. – Помнишь, как я был змеёй? – путано объяснял я. – Теперь я был Волдемортом. И мучил Сириуса Круциатусом! – спасибо, что муж понял весь тот бред, что я лепетал. Толкнув меня вглубь кабинета, он запечатал двери Запирающим и Заглушающим, и решительно прошёл к камину. – Сядь в кресло и помолчи! Или возьми в шкафу Умиротворяющий бальзам. Ничего не случится с твоим псом за пару минут! У меня так тряслись руки, что я не мог справиться с пробкой. Снейп тем временем разговаривал с кем-то через камин. – Это морок, Гарри, – Снейп подошёл, отнял у меня флакон, ловко раскупорил его, прихватил меня за затылок и напоил бальзамом. Рука его осталась в моих волосах, легко почёсывая кожу, перебирая пряди. – Сириус пьян, и Кричер пообещал не выпускать его с Гриммо ни под каким предлогом. Этот сон – ловушка. Тёмный Лорд хочет, чтобы ты пришёл в отдел Тайн Министерства Магии. – Низкий бархатный голос мужа, его прикосновение, успокоили меня раньше, чем подействовал бальзам, и я смог, наконец, проанализировать ситуацию. – Сев, зачем Волдеморту так надо, чтобы я попал в ту комнату? – Там зал с пророчествами. – И? Я тут причём? – Однажды Сивилла Трелони произнесла истинное пророчество. Это было в пабе "Кабанья голова" в 1980. Она искала работу, Дамблдор назначил ей встречу там. – В этом гадюшнике? Почему не у себя в кабинете? – Сложно сказать. Ты же знаешь Дамблдора. У его двойного дна есть двойное дно. Видимо, Сивилла перенервничала, и у неё случился "прокол". – Она и мне однажды напророчила. – Да? – Снейп с изумлением смотрел на меня. – Я замешкался на прорицаниях, у меня сумка порвалась, она стояла, ждала, когда я выйду, и вдруг задеревенела и низким странным голосом сказала, что "слуга вернётся к своему господину". Не дословно, но суть в этом. Я тогда ничего не понял, думал, она от жары и алкоголя окончательно сошла с ума. Это было в тот год, когда Петтигрю в форме крысы был разоблачён Сириусом и смог сбежать. Что она имела в виду я смог понять лишь после всех событий. От этих пророчеств никакого толку. Они ни о чём не предупреждают и никак не помогают. – Возможно, ты прав... Насчёт первого пророчества... Я в тот момент был верным вассалом Тёмного Лорда, был на противоборствующей стороне и, естественно, не преминул подслушать. К сожалению, услышать я смог лишь часть пророчества. Звучит оно так: "Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе". Другую его часть знает лишь один человек и это Дамблдор. Он заметил меня в коридоре в тот момент, когда Сивилла пророчествовала, и захлопнул дверь. Я передал подслушанное Сюзерену. – Северус замолчал, бездумно поглаживая меня. Я расслабился, откидывая голову в его руку, прикрыл глаза. Неожиданная горечь в голосе мужа удивила меня. – Я не знал, что твоя мама беременна, Гарри. Не знал, что у неё родился ты. И даже в страшном сне не мог себе представить, что выбор Лорда падёт на тебя. Я замер, анализируя сказанное. Тёплая рука мужа слегка дрожала. – Так Волдеморт пришёл к нам в дом из-за пророчества?! – дошло до меня. – Да, – глухо сказал Снейп. – Чёртов параноик! – в сердцах выплюнул я. – Ты не винишь меня? – Тебя?! А ты тут при чём? – изумился я. – Если бы я не передал пророчество, Лорд бы не пошёл убивать... – голос мужа дрогнул. – Снейп, ты обзываешь меня долбоёбом, а сам ведёшь себя так же. Это может передаваться половым путём? – но Снейп шутку не поддержал. – Я молил Тёмного Лорда не убивать твою мать... – прошептал Северус. – А когда он убил её, чуть не умер от чувства вины. И пришёл к Дамблдору. – Дамблдор объяснил тебе, что пророчество звучит бредово и не несёт в себе никакой конкретики кроме того, что касается Тёмного Лорда? – Он подтвердил мою вину, взял с меня обет, что я буду охранять тебя, принудил преподавать в школе, и я стал двойным шпионом. – Чего?! Я мотнул головой, освобождая волосы от запутавшихся в них пальцев мужа, и развернулся к нему, пытливо смотря в глаза. – Это правда? Про вину? – про то, что Дамблдор использовал мужа на полную катушку, я даже не сомневался. А вот в то, что Северус настолько впечатлился своей ролью в том, что Волдеморт побежал убивать опираясь на бредятину, всё никак не мог поверить. Снейп же крайне трезвомыслящий и умный человек! Но муж явно тонул в вине. – Я был там сразу после убийства... Твоя мама, такая хрупкая и маленькая, лежала на полу сломанной куклой. Ты плакал в кроватке. Я был так шокирован, так уничтожен чувством вины, что не смог даже взять тебя на руки, чтобы успокоить, утешить. Я чувствовал себя таким грязным, что боялся запачкать тебя своим прикосновением! – Северус! Посмотри на меня! На исходе седьмого месяца, в 1980-м году, родилось не менее десятка детей-магов! Да хоть Невилла возьми. Он родился на день раньше. Но ведь в пророчестве не было указано ни года, ни семьи, в которой родится ребёнок, ни каких-либо ещё вещей, на которые можно было бы опереться и сделать выводы. Про трижды брошенные вызовы... Тогда была война. Все сражались со всеми. Это же бред! Чушь! Глупость! Родителям просто не повезло. Это могла быть любая семья, в которой на тот момент был малыш двух с половиной, полутора лет или полугодовалый. Хотя, учитывая неадекватность моего отца, он мог так заебать Волдеморта, что тот просто решил его порешить, чтоб не мельтешил перед глазами, заодно убирая меня, как одного из претендентов на роль в пророчестве. – Ты не ненавидишь меня? – неверяще спросил Снейп. – Я?! Ты утром засовывал в меня член, а я кричал. И отнюдь не от боли. О какой ненависти ты говоришь? – Я про открывшиеся обстоятельства с пророчеством. – Открылось мне, что ты доверчивый и впечатлительный долбоёб, Дамблдор – манипулятор и интриган самого низкого толка, а Волдеморт – ещё бо́льший параноик, чем я предполагал. За что мне тебя ненавидеть? Несколько секунд Снейп гипнотизировал меня взглядом, прожигая дыры в мозгу, а потом напал и трахнул так, что я потерял сознание от сильнейшего в своей жизни оргазма. После мы лежали на полу перед камином и просто наслаждались тишиной. Изнасилованным экзаменами, сокурсникам и друзьям, было наплевать куда я делся, Дамблдор всё ещё был в бегах, и мы ловили редкие блаженные минуты совместного ничегоделанья, прижавшись друг к другу. Рука Северуса бродила по моему телу не возбуждая, а изучая. Муж будто хотел удостовериться, что я не сбежал от него после признания. Мерлин мой, столько лет Снейп себя мучил! Неудивительно, что Северус так ненавидел меня. Я был живым напоминанием его выдуманной вины. – Сев, а может дадим Волдеморту это его пророчество и пусть он отстанет от меня? – Тебе опять снится эта дверь? – Нет. Но видение с Сириусом мне не понравилось. Как и то, что он шарится в моей голове ради этого. – Я сходил бы один, но взять его может только тот, кого касается пророчество. То есть ты или он. – Ну так пошли вместе. Только выпей оборотку. У тебя же ещё остались волоски Рона, что я тебе давал? – Остались. Я встал, покряхтывая. Северус был горяч и несдержан. И поковылял в ванную. Там большая банка с заживляющей мазью.***
Через час я и "Рон" стояли в гулком зале пророчеств и смотрели на стеллажи, уходящие ввысь и вдаль. – Сколько сломанных судеб... Одна пьяная дура пизданёт какую-нибудь чушь, а люди потом мучаются. – Точнее и не скажешь, – буркнул "Рон". – Шевели копытами, Поттер! – Не выходи из образа, милый друг. – Иди нахер! – Только что оттуда, – хмыкнул я и пошёл вдоль стеллажа. Шарик пророчества мы нашли через десять минут. Надпись: «С.П.Т. и А.П.В.Б.Д. Тёмный Лорд и Гарри Поттер (?)» меня прямо умилила. – Что и требовалось доказать, – сунул я бирку в нос "Рону". – Тёмный Лорд понятно кто, но даже после того, как мне в башку прилетело Авадой, регистратор пророчеств сомневался. Ты понимаешь это?! Сколько лет ты позволял клевать свою печень чувству вины?! – Поттер, давай не сейчас. Пора уход... – Мистер Поттер! – из темноты коридора выступила фигура Пожирателя в маске. – Твою мать! Ну вы меня и напугали! – выдал я. "Рон" же ощетинился палочкой и задвинул меня за спину. – Не очень-то вы торопились спасать своего крёстного, – мурлыкнул Пожиратель и я узнал по голосу Люциуса Малфоя. Лучший вариант в худшей ситуации. С Люциусом можно договориться. – Его уже не спасти! – пафосно и горестно воскликнул я, нажимая на руку "Рона" и выступая вперёд. – От зелёного змия нет лекарства. Могли бы вы посоветовать мне хорошего нарколога, Люциус? – глаза за прорезями маски расширились. – Нет? Жаль... Тогда не затруднит ли вас передать вашему Лорду презент? – Презент? – тупо спросил Люциус. Моё поведение явно выбило его из колеи. – Да. Тёплый, круглый, дымящийся. – Поттер! – прошипел "Рон". – Хватит фиглярствовать! Вырвав у меня из руки шар с пророчеством, "Рон" выступил вперёд и протянул шарик на вытянутой руке Люциусу. – Просто дайте нам уйти, – сказал он твёрдо, глядя в прорези маски. Малфой аккуратно взял шарик с пророчеством, кивнул и стремительно пошёл вдоль ряда. – Быстрее, долбоёб! – "Рон" подцепил меня под локоть и потащил в противоположную сторону. Я бежал мимо мерцающих шаров и, когда впереди показалась дверь, запустил в ближайший стеллаж Бомбарду, прикрывая нас щитом. Стеллаж взорвался стеклом и щепками, роняя взрывной волной другие стеллажи, как домино, поставленное на торец. К чёрту эти пророчества, к чёрту всё! Из Министерства мы выпали хохоча. "Рон" затолкал меня в переулок, откуда обычно аппарируют, вжал в стену и поцеловал. Глубоко, жадно, жарко. – На вкус и запах ты Северус. Но внешность. Б-р-р. – Бля, я забыл, – Снейп сунул руку между нами и схватил меня за член. – У тебя стоит, похотливая сучка! – Конечно, стоит! Когда я тебя целовал, я просто закрыл глаза. – Попробуй только посмотреть на Уизли с другим интересом! Отравлю к чертям! – Снейп, твоя ревность выглядит смешно. Рон – гомофоб. – Ты же сам говорил, что он дрочит на Томаса и Финнигана. – Ему шестнадцать. Он дрочил бы и на бублик, потому что там есть дырка, – я решил умолчать, что самый страшный вид гомофобия обычно принимает у латентных геев. Иначе Снейп устроит мне исключение из Хогвартса и не отпустит на каникулы в "Нору". Не так, чтобы я туда теперь очень стремился, но худо-бедно пытался поддерживать свой образ героя и сироты.***
Ответственность за взрыв зала Пророчеств взял на себя Волдеморт, дав обширное интервью "Пророку", таким образом заявляя о своём возвращении. Фадж был в шоке и разыскивал Дамблдора, о месте нахождения которого никто не знал. Надеюсь, искать его будут до конца учебного года, и я не столкнусь с директором сейчас. Зло на то, как директор виртуозно и ничтоже сумнящеся подогревал чувство вины у Северуса, меня не отпускало. Все обвинения меня во лжи и неадекватности со стороны Министерства выглядели теперь нелепо и некрасиво, но мне было наплевать. Мне вообще на всё было наплевать теперь, кроме мужа. Извинений мне за травлю, устроенную Министерством, никто из официальных лиц так и не принёс. И я это запомнил.***
С одного из вызовов к Волдеморту Снейп вернулся пьяным. Пьяным настолько, что еле мог говорить, шатался и падал на меня. Ему повезло, что он не расщепился при аппарации и догадался вызвать меня к площадке заранее. Обычно просьбы о встрече были после Круцио и я, натянув мантию-невидимку и распихав по карманам зелья от судорог и болей, мчался к апарационному пятачку. Все уже привыкли, что ко мне иногда приходит молчаливый Патронус лань, и думали, что я завёл себе подружку из старшекурсниц или Дамблдор даёт о себе знать. Я не развенчивал ни один из мифов, благо, Гермионе и Рону хватало деликатности не трясти из меня информацию. Когда лань впервые пришла ко мне, я попросил не спрашивать меня ни о чём, так как это личное. Друзья лишь переглянулись и кивнули синхронно. Найдя Северуса в этот раз на точке аппарации, я не поверил своим глазам. От него пахло виски и он цеплялся за меня, как утопающий за спасательный круг. Я накинул на нас мантию, чары отвлечения внимания, так как длинные ноги Снейпа оголяли нас из-под мантии на добрые полметра, и еле довёл его до покоев. Причиной такого состояния оказалось всё то же грёбаное пророчество! Волдеморт поделился с Северусом целым текстом. И пророчество однозначно говорило, что я, выбранный Волдемортом себе в противники, должен буду или умереть от его руки, или убить его. Не могу сказать, что смысл пророчества сильно меня удивил. Всё к этому шло. Либо я, либо меня. Северус, шокированный как текстом, так и решимостью Волдеморта меня уничтожить, напился в покоях Малфоя до положения риз. Хорошо, что пошёл домой, а не остался в меноре. Я бы сошёл с ума от неизвестности. – Как ты не пнимешь, Гарри.. Он сильный.. Он тебя убёт... А я без тебя так.. не, члвек, а б-а-р-а-х-л-о! – пьяно и невнятно бормотал Северус, мотая головой и всхлипывая. – Сев, Петтигрю твоего Тёмного Лорда слепил из говна и палок. Я сам видел. Какой он, нахрен, сильный маг? Так, глист в обмороке. И истеричка. То, что он успешно владеет Круциатусом, не делает ещё его Великим магом. Разве стал бы сильный маг ходить с такой рожей? У него даже носа нет! А знаешь почему? – П.чему? – он вскинул голову резко, пытаясь сфокусироваться на мне взглядом. – Потому что любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Или совал куда ни попадя, вот он и отвалился. У волшебников есть венерические заболевания вроде сифилиса? Северус замер на мгновенье, а потом расхохотался так, что упал с дивана, куда я его с огромным трудом затащил. Когда его смех перешёл в рыдания, а потом в полноценную истерику, я влил в него Умиротворяющий бальзам, трансфигурировал ковёр в матрас, призвал одеяло из спальни и лёг рядом, уложив его голову себе на грудь в область сердца. Размеренное биение моего сердца всегда умиротворяло Северуса. Лицо мужа расслабилось и я медленно отслеживал подушечкой пальца чеканные черты: росчерки бровей, горбинку на носу, появившуюся после того, как я его сломал, рельефные губы, чёткую линию челюсти. – Ты красивый. Снейп с изумлением посмотрел на меня. А потом ответил вполне внятно: – А ты долбоёб! Когда Северус уснул, я поцеловал расслабленные губы и ушёл в общежитие. Увы, остаться на ночь у него я не мог себе позволить. Иногда это сводило меня с ума. С того дня я не вылезал с отработок. И ладно бы Снейп так лютовал ради секса. Он учил меня боевой магии. Учил так одержимо, что я иногда уставал настолько, что не мог уснуть от перевозбуждения и магического истощения.***
Летом я поехал к Дурслям совершенно спокойно. Даже с бо́льшим удовольствием, чем на Гриммо или в "Нору". Сириус зазывал меня, но я отоврался запретом Дамблдора, хотя иногда проведывал крёстного, киснущего взаперти. Это было эгоистично с моей стороны, но худшим вариантом стало бы каждодневное враньё про мои отлучки к мужу. Дурсли были наилучшим вариантом, потому что им было плевать на меня, и я мог беспрепятственно встречаться с Северусом. Утром я делал обязательные дела, вроде стрижки газонов или рыхления клумб, потом уходил в парк, и порт-ключом перемещался в Коукворт. На мрачной улочке Спиннер-энд, стоял не менее мрачный дом Снейпа, в котором он вырос. Дом был запущенный и нежилой. Ухоженной была лишь лаборатория. Преимущественную часть времени, что я проводил в Коукворте, Северус посвящал обучению боевой магии. Сексом мы почти не занимались, потому что у мужа на это не было сил. Ночью Сев варил зелья для Волдеморта и всей кодлы пожирателей. А ещё и Дамблдор "нашёлся" и дёргал его по любому поводу. От нервного напряжения и усталости под глазами у мужа темнели круги, он похудел и я серьёзно переживал за него. – Так нельзя, Сев, – я сидел в подвале, переоборудованном под небольшой дуэльный зал, прислонившись спиной к стене. Мы только что закончили выматывающую тренировку и ноги от усталости не держали. – Ты ведь убиваешь себя. – Лучше я, чем ты, – Северус сидел напротив в той же позе. – Неправильный подход к сути вопроса. Лучше Волдеморт, чем мы. Загоняя себя, ты мне не помогаешь. Ты ругаешь меня за рассеянность, а как я могу быть сосредоточен, когда меня рвёт между желанием трахнуть тебя и накормить? Ты завтракал? – Да. – Когда? – Позавчера. Я вздохнул и встал, потирая ударенный Воздушным кулаком бок. – Ты как хочешь, а я готовить. Вначале ты поешь, а потом возьмёшь меня на кухонном столе. Иначе я просто перестану к тебе приходить. – Ты мой муж и должен меня слушаться. – Могу тебе сказать то же самое. – Я старше! – Я в некоторых местах тоже. И что? Какие ещё аргументы нашего неравенства ты можешь привести? – Я умнее! – А я долбоёб! Для этого нужно особое мастерство! Иди в душ. Я за это время как раз успею приготовить омлет и чай. – Кофе! – Кофе в тебе больше, чем желчи. Чай! – Тогда ты мне отсосёшь! – Всенепременно! Хочешь, прямо в тот момент, когда ты будешь пить чай. Может это смирит тебя с жестокой действительностью? Нашёл чем пугать! У меня слюни бегут, когда я на него смотрю. Но муж об этом не знает.***
Однажды портключ не сработал. Я испугался так, что осел на ослабевших ногах. Хорошо, что на голову в тот же миг сова уронила мне конверт. Даже не конверт, а сложенную в несколько раз короткую записку. "ТЛ поселил у меня Петтигрю. Найду тебя сам." Фак! Одни проблемы от этой крысы! Только у нас более-менее наладилась личная жизнь! Северус стал более регулярно питаться, пускал меня в лабораторию, поставив на нарезку компонентов, и секс у нас стал чаще. Северус появился лишь через два дня, вызвав меня запиской в парк. Он был зол, взбудоражен и раздражён. Неистово втрахивая меня в землю в заброшенном углу парка, откуда я обычно перемещался портключом, он искусал меня всего от избытка чувств, как тогда, в Визжащей хижине, в наш первый раз. – Сев, что это было? – я почесал укус на шее, а потом убил комара, что сел на плечо. – Я соскучился. – Ты зол. – Дамблдор назначил меня преподавателем ЗОТИ, – о триумфальном возвращении директора на должность орали все газеты магической Британии. – И? Ты же давно этого хотел! Или старик тебя достал? Ты же не веришь в то, что должность проклята? – Должность нельзя проклясть, не пори чушь. Но ты прав, старик меня достал. Вернулся из изгнания такой загадочный... Но сейчас не об этом. На мою должность, скорее всего, позовёт Слизнорта. И привлечёт тебя к этому. – Пусть привлекает, мне всё равно. – Я дал Непреложный обет Нарциссе Малфой. Я дёрнулся, вскочил и навис над ним. – Опять?! Ты опять кого-то пожалел? – Я пообещал помочь Драко убить Дамблдора. – Ты ёбнулся? – Дамблдор умудрился поймать проклятье и он умирает. Откинувшись на мантию, на которую меня швырнул Снейп при встрече, я посмотрел на листву, что резала лучи света тонкими ломтями. Мерлин, опять вокруг нас начинается какое-то дерьмо! – Я даже не знаю, что сказать.. Если бы ты не дал этот сраный обет, я бы снял все деньги в банке и мы бы просто сбежали. – Я мог отказаться. Но Альбус что-то знает о возможности уничтожить Тёмного Лорда. Поэтому я и ввязался в эту авантюру. – Тебе так хочется ему отомстить за смерть мамы? – ревность вдруг запустила мне когти под рёбра. – Мне так хочется освободить тебя от угрозы уничтожения Тёмным Лордом. Побег лишь подстегнёт его одержимость тобой. Он тебя не оставит в покое до тех пор, пока мы его не упокоим! – Ты любил маму? – Твою или свою? – Не юли, ты меня понял. Мою. – Я даже не помню, как она выглядит, Гарри. Помню только рыжий локон, мелодичный смех и тепло. Человеческое тепло, которым она меня одаривала. – Все говорят, что у меня глаза мамины. – Это у Лили твои глаза, а не наоборот. – Так не бывает! – Всё бывает, – непонятно сказал Северус и подмял меня под себя, заставляя смотреть в глаза. – Я хочу тебя попросить быть послушным в этом году. Он будет очень сложным. Если я о чём-то прошу или приказываю, ты вначале делаешь, а потом спрашиваешь, зачем. Хорошо? – Я постараюсь. – И не ревнуй. Я никогда не давал и не дам тебе повода. Ты – единственный и навсегда. – Я не... – но Северус просто пропал с меня, оставив с признанием, что стоило вырезать на тыльной стороне руки. Жаль кровавое перо ушло из школы вместе с Амбридж. Я так и остался лежать на земле искусанный, весь в засосах, сперме и рваной одежде. Тело ныло. Но не от боли. Мне было мало Северуса. Мантию, что лежала подо мной, я забрал и спал с ней в обнимку, вжимая в лицо. Она тонко пахла полынью, тимьяном и миндалём.***
Через несколько дней за мной пришёл Дамблдор, как и предупреждал Снейп. Мы действительно пошли "добывать" для школы профессора зельеварения, который ввиду возрождения Волдеморта, благоразумно пытался не привлекать к себе внимания и всячески отнекивался от предложений директора преподавать в школе, надеясь отсидеться на время конфликта в стороне. Я его понимал. Будь я заурядным школьником, а не мальчиком-который-выжил, я бы незамедлительно покинул Англию до лучших времён. При аппарации я заметил, что одна рука у директора почернела. Видимо, то самое проклятье, о котором говорил Северус. Мысль, что директор умрёт – пугала. Но не потому, что я был привязан к Дамблдору. Он больше не вызывал моего уважения . Но нам вдвоём с Севом будет тяжело убить Волдеморта. Единственную надежду давало то, что Дамблдор имеет туз в рукаве. Правда в этот раз, это должен быть козырный туз. Или Джокер. Слизнорт произвёл на меня двоякие чувства. Он, с одной стороны, трогательно рассказал о маме, с другой стороны, разглядывал меня с такой жадностью, что я чувствовал себя вазой эпохи Мин, которую оглаживает пипидастром коллекционер, снимая пыль. Быть предметом коллекции было... странно. Так или иначе, но согласие Слизнорта было Дамблдором получено и директор, не спрашивая моего желания, переместил меня в "Нору". Меня раздражало такое распоряжение моим личным временем и мной. Мне не пять лет, а семнадцать. С другой стороны, какие ещё желания могли быть у задроченного родственниками сироты? Неосведомлённость директора о моей истинной личной жизни давала мне уверенность, что к нам с Северусом не будут лезть, пытаясь манипулировать тем, что тот спит со своим учеником. А Дамблдор не преминул бы воспользоваться этим фактом и, под шумок, навесить еще пару клятв или непреложных обетов, конечно же для "всеобщего блага" давно ставшего его личным. Ещё Дамблдор обрадовал меня, что будет с этого года давать индивидуальные уроки. И радость не была наигранной. Какие бы чувства к директору я ни испытывал, мне нужна была от него любая информация, как я могу уничтожить Волдеморта. Я планировал убить эту мразь и жить с Северусом долго и счастливо. У нас были для этого все шансы. Несмотря на то, что оба мы были не романтичны и циничны, но только рядом с мужем я ощущал вкус и смысл жизни. Насколько я понял по редким моментам признаний, он тоже. Поэтому, как бы ни был я рад лицезреть весь клан Уизли и Гермиону, но шанс увидеть Северуса до школы растаял, и я улыбался совершенно неискренне и совершенно механически.***
Смирившись с тишиной со стороны мужа, я окунулся в лето в "Норе". Шумные и обильные приёмы пищи, ненавязчивая работа по дому, полёты на метле, изгнание гномов из сада, напоминающее ношение воды в решете: бессмысленное и смешное, вечерние разговоры с Роном о квиддиче и с Гермионой об учёбе. Это было как прикосновение к детству, с которым я давно попрощался. За год наших отношений с Северусом, я повзрослел, даже не заметив этого. Сов с результатами экзаменов и списком литературы я не ждал, отключившись от реальности, но пришло и их время. Читая отметки за С.О.В., я хмыкал про себя. Какая разница, что у меня по истории магии, когда мне придётся шлёпнуть Тёмного Лорда, я в браке, и от мыслей о Северусе всё время стоит? Я со скрытой усмешкой смотрел на Гермиону, что судорожно водила глазами по строчкам своего письма. Это было мило и наивно. Если Волдеморт придёт к власти, все результаты экзаменов для неё, как для маглорожденной, не будут иметь никакого значения. Если не придёт – тоже. Ум невозможно измерить оценками. И академически подкованную, интеллектуальную, целеустремлённую Гермиону оторвут с руками в любом отделе Министерства. Поход на Косую Аллею стал очередным приключением. Рон, увидевший Малфоя, сворачивающего в Лютный, взял след, как гончая и я не смог его остановить. Влюблён он в него, что ли? Но любопытство Рона принесло свой результат. В интересное место заглянул Драко. Не знаю, что увидели Рон и Герм, а меня заинтересовал шкаф, которому Малфой уделил так много внимания. Нахрена ему шкаф? Древний и треугольный? У них в меноре что, напряжёнка с мебелью? Шкаф, очевидно, был артефактом, хотя его предназначение терялось для меня среди самых безумных предположений. – Он точно Пожиратель, Гарри, как ты не понимаешь? – возбуждённо шептал Рон. – К этому всё и шло, – моё философическое настроение удивило Рона. – Но ведь это опасно! – Драко Малфой опасен может быть только для неискушённого девичьего сердца. Он красавчик и опереточный злодей. Такие разбивают сердца на раз. – Говорить с набитым ртом – это опасно, – осадил я ажитацию Рона. На нас уже обращали внимание на улице. – Или поперхнёшься, или плюнешь едой в собеседника. А Драко Малфой, даже если у него на руке есть татуировка, это просто подросток, что играет во взрослого, не понимая, в какое дерьмо он вляпался. Гермиона остро посмотрела на меня, а потом дёрнула замершего Рона за руку. – Пошли! Миссис Уизли там нас уже потеряла и с ума сходит!***
Поездка в Хогвартс- экспрессе вышла такой же дурацкой. Измаявшись в ожидании скорой встречи с мужем, от которого лишь изредка получал молчаливую лань, как напоминание о том, что он думает обо мне, я шатался по вагонам. Если бы кто-то спросил меня, на кой чёрт я потащился за Драко в мантии невидимке в Хогвартс экспрессе, я бы ответил, "потому что я долбоёб!" Зачем мне этот глист в обмороке? Что такого великого он мог обсуждать со своими сокурсниками? Закономерным итогом стало то, что Малфой меня заметил и сорвал на мне своё раздражение, что накопилось у него от пребывания Волдеморта в их меноре. И я его понимал. Если бы на моих глазах моего отца пытали Круцио, а в доме шатались бывшие уголовники во главе с безумной Лестрейндж, я бы на людей прямо на улице кидался. А учитывая, что над Драко довлело задание Волдеморта укокошить Дамблдора, то начал бы подбирать себе костюм для похорон. Мы с Драко по сути оказались в сходной ситуации. Он, подросток, должен убить Великого Дамблдора, я, такой же подросток, должен убить Тёмного Лорда. Зато у меня теперь тоже нос сломан. Хорошо, что Тонкс нашла и успела снять меня с отъезжающего поезда. Если бы я укатил в Лондон, Снейп бы меня убил. Он и так, увидев меня, окровавленного, у ворот школы, натурально побелел от бешенства. Тонкс даже попыталась неуклюже Снейпа успокоить, не понимая истинной причины его злости. Прямо там, у ворот, Северус назначил мне отработку, на которую велел явиться сразу после ужина. Я еле удержал улыбку. Выебет, конечно, люто, но я не против. Соскучился я по мужу невыносимо, и готов был сломать себе что угодно, лишь бы остаться с ним наедине. Через час после ужина я лежал на диване, натраханный и разморенный. Снейп же колдовал над моим носом. – Я тоже хочу горбинку, как у тебя, – прогнусавил я. В нос были вставлены турунды с противоотёчным зельем. – Если бы нос сломал тебе я, то на здоровье. Но не от этого огрызка Малфоя. Больше ни один высокородный говнюк не коснётся тебя пальцем! Ты меня услышал? – У меня нос сломан, а не ухо. Услышал, конечно. Но если продолжишь так кричать, то рискуешь сломать мне ухо. – Если бы не обет, этот пиздюк у меня схлопотал бы прямо сейчас! – А я тебе говорил, что он не стоит твоего участия! – за моё напоминание Северус отвесил мне подзатыльник. – АЙ! Не дерись! Я раненый! – Я ведь просил тебя быть осторожным! – Ты просил быть послушным. Сказал: "встань на колени и соси", я встал и сосал. Со сломанным носом это не очень-то и просто. – А кто стонал и насаживался глубже, дёргая меня за бёдра на себя? – Так раньше глубже не выходило, нос мешал. – Мерлин, ты такой извращенец! – Ты меня таким сделал! – Тебя таким сделали дурные гены твоего папаши! – Хотел его? – Северус на миг замер, вытаращившись на меня. – Фу! Меня сейчас стошнит! – Мне все говорят, что я на него похож. Признайся, хотел трахнуть Поттера? – Нет! – рявкнул Снейп и ушёл в ванную. Наверное, я всё же долбоёб. Я встал и потащился заглаживать вину. Тем более, что она ощутимо топорщилась.***
Обняв мужа со спины, я привстал на цыпочки, заглянул ему через плечо, и поймал в зеркале взгляд чёрных глаз. – Обиделся? – я потёрся бёдрами о его ягодицы. – На блаженных, умственно неполноценных и долбоёбов, нет смысла обижаться. – Я могу это как-то исправить? – Исправить это невозможно, но меня устроит компенсация. – Какая? – Поттер, соси прощение! – Может, "проси"? – Нет.***
Перед уходом Снейп швырнул в меня потрёпанной книгой. – Хоть бы раз цветами кинул или шоколадом! – сказал я, ловко поймав её и вертя в руках. – Ты хочешь романтики? – поднял бровь Снейп. – Нахрен она мне не нужна! – если Северус вдруг начнёт писать мне стихи, я скорее вызову экзорциста или проверю его на Оборотное, чем моё сердечко трепетно забьётся. – Что за рухлядь? – Это мой учебник за шестой курс. С пометками и комментариями. Он тебе пригодится. Слизнорт не очень требовательный преподаватель. Есть шанс подтянуть баллы по зельеварению. – Мог бы просто ставить мне нормальные баллы в прошлом году! – Как, если ты почти каждое занятие взрывал котёл? – Ты же знаешь, что это было ради отработок. – Вот и я баллы тебе ставил ради конспирации. Иди, а то я тебя опять на колени поставлю. – Будто я против. – Похотливая сучка! Вон!***
Учебник Северуса оказался бестселлером. Я зачитывался им и ухохатывался, всё время ощущая мужа рядом. Гермиона даже начала напрягаться, что я так залипаю в книгу. После дневника Реддла, она крайне осторожно воспринимала любые личные дневники. Я даже дал проверить его на чары. Убедившись, что это просто исчёрканная книга, подруга от меня отстала. Снейп оказался прав. На первом же занятии у Слизнорта я умудрился сварить идеальное зелье. Во-первых, никто не отвлекал меня чеканным профилем и чёрными глазами. Во-вторых, комментарии к рецепту позволили мне добыть сок дремоносных бобов с максимальной эффективностью, и его бо́льший объём радикально отразился на качестве зелья. Правда Гермиона на меня страшно обиделась. Зато у меня оказался пузырёк Феликс Фелициса. А удача нам с мужем очень пригодится.***
У Северуса возникли проблемы с Хорьком. Малфой никак не шёл на контакт. Муж даже попросил меня последить за Драко так, чтобы тот это почувствовал. Психологическое давление должно было подтолкнуть Малфоя к тому, чтобы обратиться за помощью к декану. Я бы лучше потратил это время на секс, но я помнил просьбу мужа о послушании, поэтому уныло таскался за блондинчиком по школе всё свободное от учёбы время, старательно подставляясь. Тактика принесла неожиданный результат. Я застал Малфоя в крайне деликатный момент: он плакал и жаловался Плаксе Миртл в проклятом туалете. То, что я стал свидетелем его слабости, Малфой не спустил и кинул в меня Круциатусом. И у меня сработал триггер. Тренировки Северуса не прошли зря: я мгновенно увернулся от проклятия и кинул в Драко боевую Сектумсемпру. Почему именно это заклинание выскочило в опертив памяти, сложно сказать, но оно было крайне травматичным. Но больше всего я испугался, что это приведёт к откату за чёртов Обет, что Северус так неосмотрительно дал. Я так растерялся, что даже не сообразил применить контрзаклятье. Благо муж, подстёгнутый узами обета и узами нашей связи, влетел в туалет и сразу начал шептать Вулнера Санентур над ранами стремительно бледнеющего Малфоя. Я ведь знал это заклинание! Но растерялся. Прав Снейп, гоняющий меня до седьмого пота летом. Я ещё не готов. – Поттер! Ждите меня здесь! – отрывисто сказал Снейп, подхватил Драко на руки как грёбаную принцессу, и унёсся в Больничное крыло. А я остался в туалете, залитом водой и кровью, мучиться от ревности, вины и ждать нагоняй за импульсивность. Северус вернулся через полчаса, когда я уже накрутил себя до истерики. Запер туалет изнутри, изгнал Миртл, крутящуюся рядом, каким то хитрым заклинанием, толкнул меня грудью на подоконник и трахнул до звёзд в глазах. Я забыл и про чувство вины, что чуть не убил Малфоя, и про страх за заклинание, и вообще про всё. Помнил только имя мужа, потому что твердил его всё время. – Сев... Сев. Сев! Именно в тот момент я понял, что люблю его. Почему? Сложно сказать. Возможно, адреналин обнажает истину. Когда мы отдышались, Северус привёл в порядок помещение, восстановив зеркала и раковину, нашёл палочку Малфоя и с помощью Приори Инкантатем снял с неё все заклинания. Увидев Круцио, поднял бровь и посмотрел на меня. Я опустил голову. – Я не собираюсь отчитывать тебя, Гарри. Ты действовал в рамках того, чему я тебя учил. А вот контрзаклятье выучишь так, чтоб от зубов отскакивало! – Хорошо, сэр! – Как ты? – Испугался, когда он начал истекать кровью. И растерялся. Я помнил контрзаклятье, Сев... Я просто завис. – Это нормально для первого настоящего боя. Драко всё же не твой враг, а сокурсник. Зато он, наконец, сдался и попросил меня о помощи. – Сев, а он не нажалуется на меня? За произошедшее? Я не должен знать Сектумсемпру. – А он не должен применять Круцио. Я предупредил Малфоя о необходимости молчания, так что тебя никто не тронет. – Слава Мерлину! Я ведь больше не должен за ним следить? – Нет! Я подошёл к мужу и уткнулся лбом в его грудь. Кто бы знал, как я устал. Он прижал меня к себе. – Придёшь сегодня ночью, – разрешил Снейп. И добавил неожиданное: – я соскучился. – Хорошо.***
Занятия у Дамблдора вызвали у меня не понимание ситуации, а недоумение. Странная выборка воспоминаний, вроде бы не связанных между собой. Благо, старик вовлёк в ситуацию и Северуса. Он, естественно, окучивал нас по-отдельности и иногда давал разную информацию. Так что мы оба вечерами изучали книги по крестражам и объединяли выданную информацию. Дамблдор всегда предпочитал раскладывать яйца по разным корзинам. Несмотря на эти интриги и недомолвки, смертность Волдеморта была вполне достижима и вселила в нас надежду. Для удобства анализа информации всё увиденное я сливал в омут памяти, что принадлежал мужу, и мы рассматривали воспоминания вдвоём. В итоге мы определили, что крестражей скорее всего семь. Один уничтожил я на втором курсе (дневник), второй уничтожил Дамблдор, поймав проклятье (кольцо). Третий, скорее всего, змея. Северус умудрился на одной из встреч Пожирателей разговорить Беллу, и та похвасталась, что Волдеморт доверил ей свою ценность. Таким образом мы определили четвёртый крестраж. Чаша Хельги Хаффлпафф. Реликвия факультета. Это натолкнуло нас узнать судьбу остальных реликвий. Тиара Райвенкло была утеряна. Реликвией Гриффиндора был меч и он точно не был крестражем. Медальон Слизерина я заметил на груди матери Волдеморта в одном из воспоминаний, что показывал мне Дамблдор. Но самое главное, что я и в реальности медальон где-то видел. Даже держал в руках. Вытащить этот момент из воспоминаний помог легилименцией Северус. Я вытолкнул фрагмент воспоминания, как кручу медальон в руках, и он "раскрыл" всё воспоминание. Уборка дома на Гриммо! Точно! Я действительно нашёл чёртов медальон в одном из шкафов и держал в руках. Поняв, что всё это время крестраж был буквально у нас под носом, мы отвесили челюсти. Северус вызвал Кричера, желая узнать судьбу медальона. Меня эльф терпеть не мог, а вот властного Снейпа уважал, поэтому сразу отозвался. Самое волшебное, что медальон оказался у домовика, и когда тот узнал, что мы собираемся его уничтожить, то чуть не расплакался от счастья. Так мы совершенно случайно узнали историю смерти Регулуса Блэка и пообещали исполнить волю покойного, делая его жертву не напрасной. В итоге у нас один предмет остался недоступным (чаша), один - не найденным (тиара), и один – неопределённым. Если верить в число семь, которое Волдеморт считал важным.***
– Сев, мне надо сходить на Гриммо. Прикроешь? – Зачем? – Сириус и его мать должны знать судьбу Регулуса. Северус замолчал, опустив голову. А потом сказал неожиданное: – Я с ним дружил. – О, прости, я не знал. – За что ты всё время просишь прощения, Поттер? – Думаю, тебе больно узнать о судьбе Регулуса и мне жаль, что я являюсь невольным источником этой боли. – Когда дело касается своей вины, ты становишься удивительно отзывчивым... Ты не винишь меня в смерти своих родителей, в своём тяжёлом детстве, в том, что я откровенно издевался над тобой, когда ты поступил в Хогвартс, в том, что я трахнул тебя в порыве злости без подготовки. Но ты винишь себя за то, что мог задеть мои чувства. Как ты живёшь со всем этим? С этим огромным чувством вины? – Последнее время неплохо, – честно сказал я. Снейп цапнул мою руку и провёл языком по шраму, гласящему, что я – собственность СС. У меня подогнулись колени.***
Драко, по указанию Снейпа сделал несколько безуспешных попыток покушения на убийство Дамблдора, чтобы Волдеморт не сомневался, что отпрыск Малфоя пытается исполнить его волю. Дамблдор, естественно был в курсе, неизменно "раскрывал" эти попытки при свидетелях. Попытки Драко Волдеморт признавал смешными, но эту видимость деятельности принимал за настоящую монету. Я же получил от Дамблдора крайне неприятное задание: заставить Слизнорта признаться в подделке воспоминания и передать мне настоящее.***
Хорошо, когда у тебя муж зельевар и легилимент. Я не стал донимать Слизнорта просьбами или давить на жалость, а просто подлил ему на одной из доверительных бесед, на которые он меня изредка приглашал, зелье Откровенности (модифицированная смесь Веритассерума и психологического релаксанта), и подведя к нужной теме, просто внимательно выслушал. Когда Слизнорт, со слезами облегчения, признался, что именно он рассказал Тому Реддлу о крестражах, о чём он очень сожалеет, и очень боится, что Реддл сделал их семь, в кабинет заглянул Снейп, и наложил качественный Обливиэйт на Слизнорта. Для безопасности Горация будет лучше не помнить этот разговор в принципе. Дамблдор был мной доволен, даже не скрывал этого. Глядя в посверкивающие искорками глаза интригана, я подумал, что Тёмный Лорд вполне уравновешен Светлым Лордом. И кто из них страшнее – сложно сказать.***
Я выяснил, что же за шкаф так заинтересовал Драко. Оказывается – это парный артефакт перемещения. Его пара стояла в Выручай комнате и с её помощью Драко должен был провести в школу пожирателей. Волдеморт хотел, чтобы у убийства Дамблдора Малфоем были свидетели. Параноик и маньяк. Но, увы, этот сценарий был признан Дамблдором наиболее эффективным: Малфой исполнит задание Волдеморта, Северус докажет свою эффективность как шпион, Дамблдор из своей смерти извлечёт максимальную выгоду. Тем более, насколько я понял, что смерть от Авады является наиболее милосердной. Изначально это вообще было медицинское заклинание для безнадёжных больных. Аналог "удара милосердия", придуманного в одной из средневековых маггловских войн, которые в те времена вспыхивали повсеместно. У знати и рыцарей были специальные кинжалы - мизерикордия*, что в переводе с французского, означает "милосердие, пощада". Это тонкий длинный кинжал, с гранёным или округлым лезвием с острым концом, и ограничителем у основания ручки, который одним резким движением вбивали в сердце или глаз.***
Бедный Северус крутился как белка в колесе. Драко, Дамблдор, Волдеморт, преподавание, зелья для Больничного крыла, факультет, деканом которого он был, крестражи, индивидуальное обучение боёвке. А ещё муж нетраханый! Над последним я трудился не покладая рук, губ и задницы. – Я пробудил монстра, Поттер, – однажды после особенно бурного оргазма заявил мне Снейп. – Ты высосал из меня душу. Ртом. Через член. Ты грёбаный дементор! – Я не понял, тебе понравилось или нет? – губы покалывало, во рту был терпкий вкус спермы. Мне действительно нравилось делать мужу минет. Я обожал его вкус, запах, тяжесть члена на языке, пульсацию, низкие стоны и вплетённые в мои волосы нервные пальцы. – Мне пугающе понравилось. Хорошо, что пророчество звучит вполне однозначно. Иначе я бы подумал, что ты убьёшь Тёмного Лорда, просто затрахав его до смерти. – Фу, – горло непроизвольно сжалось от рвотного рефлекса. – Ой, фу! Сееев! – Я вскочил, и зажав рот руками, метнулся в туалет. В спину мне звучал смех.***
Северус предупредил меня, что шкаф им удалось починить и скоро финиш. К этому времени мы так и не продвинулись с крестражами ни на йоту. Единственное, что мы сделали глобального – это раздобыли клыки василиска. Когда я провёл мужа в Тайную комнату, он долго стоял над скелетом, на котором до сих пор сохранились обрывки шкуры, а потом резко привлёк меня к себе. – Только такой долбоёб, как ты, мог не просто выжить, но убить это... эту тварь, – прошептал он мне в макушку. – Я действительно тогда был долбоёбом, Сев, – заторможено сказал я. Даже скелет производил ужасное впечатление. Про саму рептилию я молчу. Думаю, если бы моё тело не утонуло в адреналине, я бы просто умер от страха, когда изо рта статуи показалась это чудовище. – Не переставай им быть. Так у нас есть все шансы выжить. Призванный Северусом эльф получил задание собрать выползки, кости, и перенести в хранилище. – Это твой капитал, Гарри. – Не мой, а наш. Всё ещё не хочешь всё бросить после убийства Дамблдора и сбежать? Обет по Драко ты выполнишь. – Я уже объяснял, почему мы этого не сделаем. – Ладно. Клыки с ядом Северус аккуратно изъял сам, и в лаборатории бережно извлёк загустевший, концентрированный яд. Его хватит на все крестражи. Медальон мы попробовали лишить крестража тут же, и всё вышло! Одна капля разбавленного глицерином яда и медальон пыхнул чёрным облачком, растворяя осколок души Волдеморта в небытие.***
Накануне назначенной ночи Дамблдор потащил меня на добычу крестража. Я, естественно, пошёл. Может это тот самый, седьмой? Увы, вся эпопея оказалась провальной. Когда я увидел озеро с инферналами, я понял, что это та пещера, где погиб Регулус Блэк. Кричер очень достоверно описал и пещеру и обстоятельства гибели. Дамблдору я решил ничего не говорить, и, несмотря на бесцельность мероприятия, исполнял все требования директора: поил его зельем, не пускал к воде озера, затащил в лодку. Нельзя показывать, что я знаю, где настоящий медальон, нельзя раскрываться! Я уже не тот мальчик, что в двенадцать пошёл с бородатым гигантским мужиком в неизвестность. Я никому больше не верю, я никому больше не протяну доверчиво руку... кроме Северуса. Единственным достижением этого предприятия было то, что я выжег озеро вместе с инферналами Адеско Файер, стоило нам выйти из лодки на безопасный берег. Регулус Блэк заслужил покой. Сириус, Вальбурга и Кричер тоже заслужили информации, что брат, сын и хозяин – упокоен. По возвращению с "прогулки" события приняли совсем неконтролируемый оборот и понеслись вскачь, я успевал лишь рефлексировать. Учитывая, что на мне был не совсем адекватный директор, который норовил свалиться с метлы, хныкал и нёс чушь, я принял ряд идиотских решений. Итогом стало то, что я, обездвиженный Ступефаем и накрытый мантией, торчу подобно статуе на башне Астрономии, и вынужден безмолвно наблюдать, как ломает себя Драко Малфой, в попытке совершить убийство, как подзуживает его безумная Беллатрис, и как Северус, отстранив Малфоя, убивает Дамблдора. И плевать мне было на старика и на Малфоя и вообще на всех! Но я видел, какой взгляд муж бросил на вторую метлу, понимая, что я где-то в башне под мантией. А я, долбоёб, не могу дать ему понять, что я жив и в норме. Дамблдор действительно умер легко, осев на пол после попавшей в его грудь зелёной вспышки. Когда он умер, заклятие пало и я обрёл подвижность, сразу вызвав Патронус. Безмолвный олень дал понять мужу, что я рядом и в безопасности. – Это что?! – завизжала Белла. – Олень, – меланхолично сказал Снейп. В этот момент я тихо подошёл к нему и коснулся руки. Он даже не вздрогнул. – Чей? – Возможно, кто-то вызвал авроров. В замке есть чары, оповещающие о применении Непростительных. Я сам снимал их на время уроков Барти в 1994, когда их проходили на ЗОТИ. Северус давал мне подсказку. Никто не должен был догадаться, что Патронус пришёл именно к нему. Я сформировал мысленно фразу и подал импульс в Патронус. – Альбус, ты в порядке? Я слышала шум! И вызвала авроров! – сказал олень и Пожиратели спешно пошли на выход. Снейп же сжал мою руку и сказал Драко строго: – Мистер Малфой, вы немедленно пойдёте в общежитие, как только внизу будет тихо. Наложите на себя Дезилюминационные чары. Чтобы были на месте, когда я вернусь! Я обеспечу ваше алиби, вы моё! – А когда его найдут? – зубы Драко ощутимо стучали. – Феникс, скорее всего, даст понять, что директор умер. Фамильяры это всегда чувствуют. Подумают, что Дамблдор умер от сердечного приступа или проклятия. Все следы нашего пребывания я зачищу, как только вы уйдёте. Драко кивнул, и, обняв себя руками, отвернулся от лежащего тела. Северус движением кисти вышвырнул из башни обе метлы. Малфой этого даже не заметил. Когда стихло, Драко наложил на себя чары, и начал тихо спускаться по лестнице. – Иди ко мне и не высовывайся! – на грани слышимости сказал муж и чёрным дымом вылетел в окно. Над башней раздалось неземное пение и на перила смотровой площадки сел феникс. Курлыкнул мне. – Сочувствую, – сказал я волшебной птице и начал спускаться по лестнице. Пойду за Драко, он в своём состоянии не услышит моих шагов.***
Дамблдора похоронили утром следующего дня. Народу была тьма, на лицах многих была неподдельная скорбь. Гермиона опухла от слёз и прятала лицо на груди у Рона. Между этими двумя что-то происходило. Это даже к лучшему. Мне сейчас совсем было не до друзей и они обижались, что я почти с ними не общаюсь. Хорошо, всё можно было свалить на обучение у Дамблдора. Теперь так не выйдет... Мерлин, как же я не люблю врать! После похорон к нам подошла МакГоннагал и пригласила в кабинет. Она временно исполняла обязанности директора. Оказывается, Дамблдор оставил завещание и часть его касалась нас. Гермиона получила древний том сказок Барда Биддля, Рон дезилюминатор, а я – снитч, пойманный мной на первой игре, запечатанный конверт и меч Годрика Гриффиндора. Держа снитч в руке, я поднял глаза на МакГоннагал. – А меч? – Прости, Гарри, но я, увы, не могу отдать тебе его. Он принадлежит школе, а не директору. Его даже вынести за пределы защитного купола нельзя. Он не имел права так им распоряжаться. Зачем мне директор завещал меч, я прекрасно понимал. Это было послание без слов: Альбус подсказывал, что именно им можно уничтожить крестражи. Дамблдор, естественно, знал, что меч в руки мне никто не отдаст. А вот зачем мне снитч, я пока не понял. Может в письме это указано?***
Под предлогом того, что невыносимо раздавлен смертью наставника, я ушёл на всю ночь к Северусу. Это была такая редкость и ценность, что я с порога оказался в жадных руках мужа и угомонились мы только к утру. Я лежал, слушая стук сердца – близкий и умиротворяющий. Хотелось лежать так вечность. – Сев. – М-м-м? – Откроем письмо? – Давай. Я призвал конверт, который кинул на кофейный столик в гостиной. Сломал сургучную печать. На тонком пергаменте было всего несколько строк: "Гарри, когда настанет день последней битвы, а он настанет, вспомни о своей первой победе и тебе откроется истина. А. Д. " Я устало закрыл глаза. Как мне надоели эти шарады!***
Теперь некому было меня заставлять ехать к Дурслям. Но не поедь я к Сириусу на Гриммо, меня бы никто не понял. Благо, крёстный совершенно спокойно отпускал меня из дома под Обороткой, каждый раз выдавая денег и пачку презервативов. Он разглядел в моём желании быть вне стен Гриммо с утра до вечера, и иногда не приходить на ночь, романтическую причину. Он был в общем-то прав: каждую свободную минуту я старался проводить с Северусом. Жаль, что посвящены они были обучению, а не сексу. Волдеморт спокойно продвигал своих людей в Министерстве, особенно не высовываясь. Видимо, его крайне удовлетворила смерть Дамблдора. Нарцисса признала обет исполненным и Северус скинул с себя это ярмо. Драко и Нарцисса на лето аппарировали во Францию и я очень надеялся, что они оттуда не вернутся. Мне не нравилось, что Снейп принимает такое живое участие в их судьбе. Он мой и больше ничей! Иногда я бывал в Норе, когда Северус был занят варкой зелий или был у Волдеморта в Малфой-меноре. Увлечённый политикой, Волдеморт практически перестал пытать своих подчинённых, но я всё равно каждый раз сходил с ума. Даже настоял, чтобы муж брал с собой мою мантию. Становиться вдовцом в семнадцать я не собирался.***
31 июля в этом году ознаменовало то, что защита с дома Дурслей падёт. И с этого момента можно было считать охоту на меня открытой. Но находился я на Гриммо, а Дурсли, по внушению Северуса, за три недели до падения чар продали дом и уехали в соседний городок, где дядя собирался продвигать свой бизнес на новом поприще. Я не любил их, они не любили меня, но это не значит, что я хотел, чтобы Волдеморт их убил. И действительно, в свой день рождения я получил от Северуса Патронуса с самого утра. – Не высовывайся сегодня никуда! Не высовывайся... Я и не собирался. Не с кем и некуда. Плевать мне было на подарки, поздравления или развлечения. Я хотел только одного: тяжёлое тело Северуса на мне и во мне. К вечеру сова принесла мне небольшую коробочку, где лежало кольцо и было написано только три слова. "Это портал, долбоёб". Адресант стал мне понятен без подписей. Сири, сидящий напротив меня перед накрытым к праздничному ужину столом, улыбнулся, заметив мои колебания. – Иди. Я понимаю. Я тоже был молодым. Я благодарно чмокнул крёстного в щёку, надел кольцо, и меня унесло порталом. Выпал я прямо на кровать спальни в Коукворте. Северус подмял меня под себя, зажал лицо руками, долго рассматривал, ничего не говоря. А потом поцеловал. Нам редко нужны были слова, тела говорили лучше, искреннее. Ночью, утомлённые, мы лежали в обнимку. Северус поднял мою руку с кольцом и поцеловал, посмотрев на него. – Почему именно кольцо? – спросил я. – Удобно. И потом, мы в браке больше года, а ты неокольцованный. Не хочу, чтобы на тебя притязали. – О, это что-то новое. Тогда я тоже подарю тебе кольцо. – Да кому я нужен! – фыркнул Снейп. Но меня заело. Я призвал свои трусы, поднапрягся и выдал вполне симпатичное кольцо. Простое, гладкое, из серебра. На внутренней стороне было написано "мой". – И в горе и в радости? – протянул я его на раскрытой ладони. – Учитывая, что ты сделал кольцо из своих трусов, то в похоти и извращениях! – хмыкнул Северус и сцапал кольцо с моей ладони. – Это даже лучше, чем я предполагал. Согласен!***
Не пойти на свадьбу Билла и Флёр я не мог, Молли бы обиделась. Хотя видит Мерлин, как я этого не хотел! И ведь оказался прав, под самый вечер, когда подвыпившая Джин призналась мне, что влюблена в Луну, среди толпы возник Патронус рысь и глубоким голосом Шеклболта произнёс: – Министерство пало! Тот-кого-нельзя-называть, захватил власть! Я вцепился в кольцо, но потом понял, что активировать портал опасно. А если и Северус сейчас в Министерстве? Хоть я и под обороткой, но я подставлю его. В этот момент ко мне подбежала Гермиона, волочащая на буксире ошалевшего Рона, схватила за руку и аппарировала.***
Снейп, скрипя зубами, согласился, что нам стоит скрыться и поискать крестражи, когда я прислал к нему Кричера с запиской где я и с кем. Я проклинал дурацкую свадьбу и чувство долга, что заставило пойти на неё. Когда мы теперь увидимся с мужем? Некоторое время мы отсиживались на Гриммо у Сириуса, пытаясь вычислить, где может быть тиара Ровены Райвенкло. Крёстного я посвятил в тайну бессмертия Волдеморта и то, как можно его уничтожить, и Сири воспрял – у него появилась цель! От невозможности предпринимать какие-то явные шаги, мы вчетвером перерыли огромную библиотеку Блэков. И таки выкопали в дневнике Ориона Блэка информацию о том, что Реддл подружился с Серой дамой, привидением факультета Райвенкло, оказавшейся дочерью Ровены. Снейп, получивший назначение директора Хогвартса, допросил Серую даму и тиара была им найдена и уничтожена. Добыть чашу Хельги Хаффлпафф помог Сириус, который через поверенного рода Блэк связался с управляющим банком Гриннготом Тишайшим, добился личной аудиенции, и доказал, что чаша опасна. Гоблины, проверив её на тёмные чары, уничтожили крестраж своими силами и вернули чашу в хранилище Лестрейнджей. Оставался один неизвестный и мы ума приложить не могли, что это может быть.***
Погорели мы на попытке уничтожить змею. Бездействие давило и от того мы решились на этот рискованный шаг. Северусу я ничего говорить не стал. Он бы запретил, а я сходил с ума от страха, что он попытается сам убить змею, и будет пойман на этом. В Малфой менор я, Рон и Гермиона, попали посредством Кричера, который страшно благоволил ко мне после уничтожения медальона Слизерина и упокоения Регулуса Блэка. Проникновение в менор прошло тихо. Я знал, что Нагайна обитает в покоях Волдеморта, а тот был сейчас в Вольтерре на переговорах с вампирами. До покоев под Дезиллюминационными чарами мы дошли без препятствий, но вот в самих покоях натолкнулись на дополнительные охранные чары. Нагайну Волдеморт охранял с особой тщательностью. На нас упала какая-то хитрая сеть, которая не давала Кричеру перенести нас, ни нам аппарировать. Мы были под обороткой, и прибежавшая на сработавший сигнал Белла нас не узнала, но начала тыкать рукой метку, пытаясь призвать Волдеморта. Примчавшийся следом Снейп в последний момент затормозил её. Муж сверкал бешено глазами. Его оборотка обмануть не смогла: на моём пальце сидело его кольцо. Мерлин, когда мы выберемся, он меня убьёт, вызовет некроманта, поднимет, трахнет и снова убьёт. – Это Поттер, предатель и грязнокровка, я уверена! – верещала Белла. – А если это не они? – мы все трое были помечены Министерством как" нежелательное лицо № 1". – Лорд будет недоволен тем, что ты сорвала его с важных переговоров с вампирами. – Но змею пытались убить! Их трое! И я чувствую запах грязной крови! – Не убили же! Сними с них сеть и помести в темницу до прихода Сюзерена! – Хорошо, но девку я буду пытать! Если до прихода Лорда я узнаю, как они сюда попали, преодолев защиту менора, он будет доволен. При этом Беллатрис облизывала губы, и дышала быстро и поверхностно. Да эта больная сука возбуждена! Я умоляюще посмотрел на Северуса и он дёрнул головой, давая понять что всё решит. Но Рон не знал о роли Северуса, поэтому орал и упирался как бесноватый. В итоге Сев приложил его Ступефаем и передал в руки Петтигрю. Я без палочки был способен оказать сопротивление, но пока Гермиона в руках Беллатрис, боялся что-то предпринимать, поэтому покорно потащился в подземелья. В темнице мы нашли неожиданную компанию: Луну, Олливандера, гоблина Крюкохвата и Дина Томаса. Луну забрали Пожиратели у отца за какую-то статью в "Придире", Олливандер зачем-то понадобился Волдеморту, а Крюкохвата и Дина Томаса поймали егеря. Как только за Петтигрю закрылась дверь, я вызывал Кричера и он перенёс всех в "Нору". Оттуда пусть разбегаются сами. Я переживал лишь за Луну, но там Джин, она не даст любимую в обиду. Рон уходить без Гермионы отказался, хотя он страшно мешал мне. Ну что он может без палочки? А при нём я не могу даже с Северусом поговорить. Кричер, вернувшийся после перемещения Дина, смотрел на меня преданными глазами. Я не знал, как поступить. Раздавшийся сверху пронзительный крик подстегнул меня к действию. – Можешь доставить сюда Петтигрю? – Да! Когда крысюк выпал на пол мешком, Рон вырубил его ударом по голове, я выхватил палочку и кинул ему в грудь Аваду. Тот сразу обмяк. Рон смотрел на меня дикими глазами. – Что? – Ты так просто убил его, – голос Рона дрожал. – Так же просто, как и он предал моих родителей. Или ты хотел, чтобы я пожал ему руку? – Но.. В этот момент сверху опять закричала Гермиона и я снёс дверь темницы Бомбардой, надеясь отвлечь Беллу от пыток и дать Кричеру фору. Менор сотрясло до основ, заклинание вышло очень мощным. Мы стояли в пузыре из щитовых чар и смотрели, как в мутной пыли на пол сыпятся камни. – Кричер, перенеси нас прямо к Гермионе. Рывок и я стою над заплаканной и окровавленной Гермионой. Белла, что почти успела выбежать из зала, резко обернулась, чтобы попасть под мой Экспеллиармус. Палочка Петтигрю слушалась меня на удивление покорно. В руку мне влетели аж четыре палочки: моя, Рона, Гермионы и самой Беллатрис. Северуса я приложил Ступефаем, мысленно извинившись перед мужем. Беллатрис завизжала и метнула в нас нож, которым до этого пытала Гермиону. Я толкнул Рона в сторону, а сам упал прямо поверх всхлипывающей подруги, прикрывая её. – Уходим! – заорал я, вцепляясь в штанину рыжего. Спасибо Кричеру, он понял меня без прямого обращения, и нас всех троих утащило в подпространство. Называть по имени древнего эльфа семьи Блэк, которой когда-то принадлежала Белла – значит раскрыть наше местонахождение и подставить Сириуса под удар. На Гриммо встревоженный Сириус вцепился в меня клещом, ощупывая на предмет повреждений. – Молли мне всё рассказала! – я вначале ничего не понял, а потом вспомнил, что именно в "Нору" Кричер перенёс пленников Малфой-менора. – Вам немедленно надо уходить! Здесь, увы, теперь небезопасно. Кинь на меня Обливиэйт на последний месяц. Я смотрел в синие глаза крёстного и руки у меня тряслись. – Обливиэйт! Ты видел меня последний раз у Дурслей перед отъездом. Они продали дом и с тех пор я не выходил на связь. Расфокусированные глаза Сириуса смотрели сквозь меня. Он заторможено кивнул и мы ушли с Гриммо, аппарируя прямо с крыльца.***
У запасливой Гермионы оказалась с собой сумка с расширенным пространством, где была палатка, небольшой запас еды и одежды. Разбив палатку у небольшого лесного озера, мы молча сидели у буржуйки, в ожидании когда закипит чайник. Ничего не хотелось: ни есть, ни разговаривать, ни спать. Это был провал. Волдеморт теперь знает, что мы ищем крестражи. На кой чёрт я потащил друзей в менор? Я сходил с ума от беспокойства за Северуса, но он прислал мне лань к концу этого безумного дня. Я понял, что он жив. Вряд ли в безопасности, но жив. Вызвав Кричера, я узнал, что на Гриммо пришли буквально через час и Сириуса подвергли Легилименции. Как же прав он был, когда просил об Обливиэйте. Ничего не найдя ни в воспоминаниях, ни в доме (Кричер уничтожил все следы нашего пребывания), крёстного оставили в покое. Я быстро накорябал записку мужу и попросил домовика передать ему, как только тот останется один. И дождаться ответа. Ответ пришёл только утром. "Я жив, хоть и потрёпан. В основном досталось Белле. Змея под усиленной охраной. ТЛ в бешенстве. Не высовывайтесь из леса. Буду присылать лань тебе каждый вечер. Мне пиши только через Кричера. Про седьмой пока ничего не узнал. Ты долбоёб!" "Я тоже тебя люблю", – подумал я.***
Несколько месяцев мы провели в лесу, аппарируя совершенно бессистемно, спасаясь от егерей и облав. Гермиона как заведённая читала книгу переданную Дамблдором, пытаясь понять, где же может быть седьмой крестраж. Рон скучал и страдал от бездействия, скудной пищи и холода. Кричер иногда подкидывал нам еды, но я запретил у нас появляться часто, так как его могли отследить. Я же не чувствовал ничего, кроме невыносимой тоски по Северусу. Каждый вечер я ждал лань и если она задерживалась – буквально умирал внутри. В один из вечеров, Рон не выдержал и закатил позорную истерику. На ужин не было ничего кроме чая и консервированного супа из бобов, что я украл во время вылазки в небольшую магловскую деревеньку, из магазина. Был канун рождества. Вся Англия сейчас сидела перед обильным рождественским столом, а мы мёрзли в заснеженном лесу в палатке. В итоге рыжий, прооравшись, и обвинив меня в неспособности ничего решить, выскочил на улицу и аппарировал. Гермиона горько расплакалась и я утешал её как мог, думая, что сейчас в Хогвартсе мой муж тоже сидит за рождественским столом в Большом зале и ему так же пусто и неуютно, как и мне. Только вот я могу не скрывать, что мне плохо, а он – должен.***
На следующий день я проснулся от того, что меня трясут как грушу. – Я знаю! Я знаю, что это! Волосы Гермионы стояли дыбом, глаза сверкали, а руки тряслись. – Смотри! – она сунула мне прямо в нос основательно замусоленную книгу сказок, тыча в значок на полях. Треугольник, в который заключён круг и биссектриса. – Треугольник – мантия, круг – камень, биссектриса – палочка. – Герм, я ничего не понимаю! – я замёрз, был голоден и хотел в туалет. – Гарри! – подзатыльник меня взбодрил. – Кольцо Мраксов было оправой для воскрешающего камня. Из него Реддл сделал крестраж. Мантия у тебя. А вот палочка у Дамблдора. Она тоже может быть крестражем! – Чушь! Дамблдор бы почувствовал! – Ты чувствовал что-то от медальона? – Ну, что он сильный тёмный артефакт. Да и потом когда бы Том поимел палочку, чтобы сделать из неё крестраж – она всё время у Дамблдора была с победы над Гриндевальдом. Это вообще его палочка. – А зачем Реддл похитил Олливандера? И помнишь, в воспоминаниях, что тебе показывал Дамблдор, был эпизод, как Реддл убивает Гриндевальда, что-то узнавая у того про палочку. – На мой взгляд притянуто за уши, Герм. – Но у нас нет других версий. – И что ты предлагаешь? – Нам надо в Хогвартс! Мы вскроем гробницу Дамблдора! – глаза Гермионы сверкали фанатичным блеском и я передёрнул плечами.***
Наученный нашим провальным посещением Малфой-менора, я решил посоветоваться со Снейпом и вызвал Кричера. Кричер, отчитавшийся, что Сириус в порядке, хоть дом до сих пор под наблюдением, отнёс записку мужу. "Мы хотим проверить палочку Дамблдора. Для этого нам надо попасть на территорию Хогвартса. Что скажешь?" Лань, пришедшая к нам в палатку рявкнула "Не сметь!" настолько характерно, что Гермиона расширила глаза. – Это лань Снейпа? – Он шпион, Герм. На нашей стороне. – Ах, вот почему он отвлекал Беллатрикс во время моих пыток.. Произошедшее в меноре мы не обсуждали. Но Гермиона мазала настойкой растопырника надпись на груди. Что это за надпись, не знали ни я, ни Рон. – Может Кричера попросить принести палочку? – Давай попробуем. Кричер беспрекословно пошёл на грязное дело, но принёс ошеломляющую новость. – Могила пуста. Мы некоторое время сидели в молчании. – Гарри, а на Дамблдоре было кольцо Мраксов, когда его нашли на башне? – Не знаю? – пожал я плечами, судорожно соображая, было или нет. Кажется, было. Он, поймав проклятие, так его ни разу и не снял с повреждённой руки... Да неужели? – Варианта два: либо он не умер либо Реддл добрался до него раньше нас. Воскрешающий камень мог в случае жертвы вернуть его. В случае жертвы... В случае жертвы! А ведь Дамблдор пожертвовал собой на Астрономической башне! Нет, нам всё же надо в Хогвартс. Мне надо поговорить с Северусом!***
Когда мы аппарировали к Хогсмид, на нас напали дементоры. Олень отогнал этих тварей от нас, но выдал моё присутствие. Какая мразь рассказала противоборствующей стороне, что мой Патронус имеет такую форму, я не знаю, но по всему Хогсмиду завыли оповещающие чары. Хорошо, что я никогда не присылал лично Снейпу свой Патронус. Помощь пришла откуда не ждали. Старик из паба "Кабанья голова" затолкал нас за барную стойку, а нагрянувшим пожирателям показал свой Патронус – на удачу это оказался козёл с такими мощными рогами, что его ложь прошла на "ура". Шоком было узнать, что старика зовут Аберфорт Дамблдор и он брат Альбуса. Но ещё большим шоком стал портрет их общей сестры, имеющий неизвестный мне ход в Хогвартс. Мы попали сразу в Выручай комнату, заполненную сокурсниками, что составляли сопротивление режиму Волдеморта. Избитый Невилл, радостная Джинни, Симус Финниган с фингалом под глазом. Когда из-за портрета начали выбегать люди, я охренел. Рон, сжавший Гермиону до хруста, близнецы, Перси, Шеклболт, Люпин и Тонкс, Сириус, Луна. – Началось?! Гарри, началось? Я ничего не понимал, что началось, почему началось?! Я хотел тайно под мантией поговорить с мужем. А тут какой то сбор ОД. ОД... Какая-то сука, увидев меня, решила что время войнушки пришло и активировала галлеон с протеевыми чарами. Бля! Северус убьёт меня, если этого не сделает Волдеморт! Мозг кипел. Поймав Невилла и Сириуса я сказал: – Змея! Её важно убить. Без её смерти Волдеморта не укокошить! Оба покивали. Сириус отлично знал, что змея крестраж, Невилл же просто принял к сведению. Я не сомневался, что Лонгботтом не упустит шанс, если он представится. Где искать седьмой сраный крестраж я не знал, но подумал, что он может быть спрятан в Выручайке, как и тиара. – Мне нужна Выручай комната, – объявил я сотне глаз, смотрящих на меня с надеждой. – Та её часть, что склад вещей. Все прошли? Если да, то попрошу всех выйти. – Все, – сказал сзади меня Аберфорт. – Проход я завалил, в паб набилось Пожирателей, как сельди в бочку и я устроил отличное барбекю. Земля им пухом. – Вот это брат у Дамблдора. Не вот это вот всё, вилами по воде писанное, а просто и незамысловато. – Все на выход! – командным голосом сказала Гермиона и накинула на голову капюшон школьной мантии. Народ организованно потянулся к выходу. Мы вышли, рассосредотачиваясь по замку. Я остался в коридоре один. Когда в стене вновь проросла дверь, я заглянул внутрь и удовлетворённо кивнул – то что нужно. И наслал Адеско файер на этот Храм Забытых Вещей. Пламя загудело, дверь перед моим лицом захлопнулась, вогнулась внутрь и пропала с хлопком. Боюсь, этой комнаты больше нет в Хогвартсе. Надев мантию, я пошёл искать Северуса. Увы, в кабинете его не было. Сев на его стул, я собрался активировать карту мародёров, но в этот момент над Хогвартсом разлился холодный голос Волдеморта. – Я знаю что ты здесь, Гарри Поттер. Выйди ко мне на честный бой и никто не пострадает. Это будет последний бой. "Последняя битва"... Что-то крутилось у меня в голове. Снитч! Последняя битва и первая победа. Я поймал свой первый снитч ртом! Призвав его из мешочка, где у меня лежали самые ценные вещи, я коснулся его губами. Снитч раскрылся и мне на руку выпал крохотный флакон с дымкой воспоминания. Я метнулся к чаше омута, что стоял за ширмой, вылил туда воспоминание и нырнул в него. Передо мной оказался Дамблдор, стоящий напротив зеркала. Он посмотрел себе в глаза и сказал: – Гарри, мне печально говорить об это, но последним крестражем Волдеморта являешься ты. Он создал тебя случайно, в день попытки твоего убийства в 1981 году, и не знает о твоём статусе. Единственный способ сделать его смертным и избавить от него мир окончательно – это уничтожить все крестражи. Мне жаль, но ты должен умереть. Это необходимая нашему миру жертва. Я выпал из омута задыхаясь. Я всё время искал то, что у меня под носом. То, кем я был сам...Твою мать, я же одноразовый... Вот почему Дамблдор меня ничему не учил. Мне просто надо было вовремя подставиться под Аваду... Кто бы знал, как я хотел жить! А потом я увидел лица своих близких: Северуса, Сириуса, Гермионы, Луны, Рона, Невилла. Их жизни и моя жизнь... Я ведь всё равно умру. Но если я не буду тянуть, они выживут. Я дам им шанс на лучшую жизнь. Самое главное, чтобы Северуса не утянуло за мной, но я пожертвую собой ради него. В первую очередь ради него! Магия не может не учесть моего горячего желания! Я дёрнул со стола пергамент, макнул лежащее рядом перо в чернилиницу и написал три слова: "Люблю! Твой долбоёб!" Придавил кольцом, что подарил мне Северус на день рождения, и пошёл навстречу своей судьбе. Когда я вышел из кабинета, то понял, что опоздал. Бой уже кипел в стенах замка. Везде летали проклятья, валялись тела, слышались стоны и маты. Я взмахнул палочкой, вызывая Патронус и огромный олень метнулся в Запретный лес. Понятно. Эта больная тварь там, отсиживается в безопасности, пока его вассалы сражаются со школьниками. – Останови бой, я иду! Я мчался по замку, с ужасом смотря на разрушения и тела. Бой действительно был остановлен, но тех, кто уже погиб – не вернуть... У входа в замок, прямо на ступенях, лежал Сириус, глядя с улыбкой в тёмное небо. В его руках был меч, рядом валялась смятая распределяющая шляпа и обезглавленное тело Нагайны. – Ты истинный гриффиндорец, Сири, – сказал я и закрыл пустые глаза. Слёзы мешали мне видеть, но я упорно шёл в лес, огибая камни, разрушенные статуи, тела пауков, людей, кентавров, оборотней. Мерлин мой, зачем? Кому это надо?! Война – самое страшное, что может происходить между разумными! Бессмыслица. Боль. Тлен. У кромки леса стоял Северус и Люциус Малфой. Слава всем богам, Снейп жив! Я несколько секунд смотрел на мужа, что с тревогой вглядывался в темноту. Он скорее всего пытался поймать меня, чтобы остановить. Прости, любимый, от судьбы не уйти. Только живи! Я тихо прошёл мимо. Через десять минут мне открылась небольшая поляна, где стоял мой давний враг. Вздохнув, я сбросил мантию невидимку и открылся, отдавая себя взамен тех, кого я любил. – Авада Кедавра! Я упал в темноту.***
Открыв глаза, я увидел перед собой Северуса. Он пытливо посмотрел мне в глаза, а потом наотмашь ударил по лицу открытой ладонью. – Домой! Быстро! Меня потащило спиной назад.***
– Я тебя убью, если ты не очнёшься! Круцио! Круцио! – Сев... – Ебаный ты долбоёб!***
Я вновь пришёл в себя, от того, что мне заливают что-то в рот на полу разрушенного класса чар в восточном крыле. – Глотай, Гарри, пожалуйста! – на лицо капнуло и я открыл глаза. – Сев, это так двусмысленно звучит... – сипло сказал я и встретился с чёрными глазами, в мокрых, слипшихся от слёз, ресницах. – Мерлин, ты только о сексе думаешь! – надтреснуто сказал Снейп. – Мне восемнадцать, а я два месяца нетраханый! – Зачем ты припёрся! Я же запретил! – начал наращивать обороты муж, очевидно приходя в себя. – Это не могло длиться вечно. Что с Волдемортом? – Убит Дамблдором, – выплюнул он. – Всё же старый интриган имел туз в рукаве. – Явился среди Большого зала во вспышке портала с фениксом. Весь в белом, с расчёсанной бородой, грозный, как жук навозный. Одним махом убил Волдеморта и был искупан в аплодисментах. – Позёр. А ты? – Не дождавшись тебя в лесу, ушёл в замок, надеясь перехватить там. В кабинете нашёл записку, кольцо и воспоминание в омуте. Всё понял и побежал назад. На выходе из замка почувствовал дикую боль в татуировке, потерял сознание и увидел тебя в темноте. Я был так зол, что закатил тебе оплеуху от всей души и велел идти домой. Пришёл в себя. Увидел Хагрида, что нёс твоё тело. Отнял и кинул несколько Круциатусов. Ты зашевелился, позвал меня. Я подхватил тебя, затащил в первый попавшийся класс, начал отпаивать зельями. – Северус говорил рублеными фразами, постоянно сглатывая. Ему больно было об этом говорить. Настолько больно, что я несколько раз порывался остановить его. – А почему Круциатус? – Это медицинское заклинание для коматозников. Запускает сердце в случае его остановки. – Слушай, Авада и Круцио медицинские, Империус тоже что ли? – Изначально да. Для буйных или одержимых больных использовали. В основном в психиатрическом отделении. Ты мне зубы не заговаривай. Ты зачем в лес попёрся? – Ты не смотрел воспоминание? – Нет, не до того было. А что там? – Я последний крестраж, Сев. Руки мужа сжались на мне так, что я ойкнул. Он вскочил, начал бегать по классу, потрясая сжатыми кулаками в воздухе. – Я не дам тебе умереть! Насрать на всё, пусть возрождается. Мы сейчас аппарируем в банк, держись! – Нет! Я больше не крестраж! Он убил не меня, а свой осколок! – Жертва? Как сделала Лили и Дамблдор? – Северус споткнулся и посмотрел на меня. – Да. Только объектом моей жертвы был ты, как я у мамы. Я не знаю, почему выжил. Может из-за брачной связи. – Насрать! Но если ты ещё раз попытаешься покончить с собой, я тебя убью! – Нелогично как-то звучит. – Сейчас я покажу тебе, непослушная сучка, что значит логично! – заорал Снейп и начал рвать на мне одежду, как тогда, в наш первый раз в Визжащей хижине. Трахал он меня так, что искры летели. Мне было страшно и хорошо одновременно. Я оказался в таком шторме из чувств, который может вызывать только буйство природы и Северус, мать его, Снейп. – Наплевать на меня, мне без тебя всё равно не жить! Но как ты мог поставить свою жизнь на кон? Тебе всего восемнадцать! Ты же почти не жил! Ты же ничего не видел. Не пробовал. Мерлин, за что ты послал мне этого идиота! – шептал он мне потом, прижимая к себе. Меня трясло от полярных чувств. Мы лежали на полу разрушенного класса, оборванные, потные и грязные, и были безумно счастливы, что всё, наконец, закончилось, что мы выжили и мы вместе...***
Северус вызвал Кричера и передал меня в заботливые руки домовика. Сам же ушёл улаживать дела. Хоть Дамблдор и вернулся, но замок всё ещё был под юрисдикцией мужа и следовало не только рукоплескать победителю, но и позаботиться о павших, лечить раненных, накормить и согреть выживших. Рутинные и негероические дела, за которые не дают наград, но которые спасают жизни.***
Кричер подвывал, укладывая меня в ванну и выливая зелья. – Гарри Поттер теперь единственный хозяин Кричера. Кричер сирота! Род Блэк тоже осиротел! – Хозяин? – Сириус завещал всё Гарри Поттеру. Гарри Поттер ведь не оставит Кричера? – Нет, конечно. Ты мог бы забрать тело Сириуса? – Кричер уже всё сделал. Сириус в склепе, подготовлен к церемонии прощания. Сейчас Кричер напоит, накормит и вымоет единственного Наследника Блэк, а потом можно будет прощаться с Сириусом. Я всхлипнул. Крёстного было очень жаль. Хоть умер как герой, но лучше бы жил, как долбоёб, вроде меня. Думаю, Северус не будет против, если нашего первого ребёнка я назову Сириус Блэк. Под эти мысли я уснул прямо в ванной.***
– Поттер! Я вскинулся и открыл глаза. Злой, как мантикора, Северус, нависал надо мной. Я засучил ногами, отползая. Я не готов был к сексу. Всё тело болело, от усталости я дрожал, а задница горела огнём. – Дай руку! – я вытянул руку и Снейп ловко ввинтил в кольцо мой палец. – Чтоб больше не снимал! – Хорошо. Ты почему такой злой? – Посмотрел воспоминание, что ты оставил в омуте директорского кабинета. – О. Прости. – Опять ты со своим прости! Прекрати! Ты ни в чём не виноват! Запомни это раз и навсегда! – Хорошо. Ты только не кричи так, Сев. Дамблдор того не стоит. – Эмоций он действительно не стоит, – вдруг успокоился муж. – А вот мести – вполне. Это старый пидарас столько сил потратил на то, чтобы манипулировать людьми, что заслужил самой гадкой и позорной смерти! – Я не хочу чтобы ты ради мести сидел в тюрьме! Не смей! У тебя муж молодой! Его надо каждый день любить! – Я обозлился, а не отупел! Никто ничего не узнает. Твой муж самый молодой мастер зельеварения. И месть моя будет тонкой, неочевидной и крайне изысканной. – Ты меня пугаешь... – Северус улыбался так мечтательно, что мне действительно стало неуютно. – Дамблдор так гордится свои умом, что будет интересно смотреть, как он с него сходит. Зелье Деменции сделает из него идиота, пускающего слюни, в течение года. – О! – Записку твою забрал. Я тоже, – отрывисто и непонятно сказал Снейп. – Что тоже? – Люблю! – сердце рухнуло с Астрономической башни. – Сев... – Не надейся, что я буду повторять эту романтическую ванильную чушь ещё раз. Одного раза достаточно, чтобы усвоить. Если что-то изменится, я предупрежу, но на твоём месте не рассчитывал бы на это! – Хорошо, – я всё ещё не верил. Надо будет пересмотреть воспоминание в омуте. – А теперь переворачивайся, буду в очередной раз лечить твою задницу!***
А Дамблдор действительно кукушкой поехал и в день, когда его забирали санитары из Мунго, собирал ромашки в Большом зале в чём мать родила. Некоторым впечатлительным первокурсникам после этого понадобилась психологическая помощь. – Когда Бог хочет наказать, он забирает разум, – философически сказал Дин Томас. – А когда хочет наградить, он даёт тебе в пару долбоёба, – сказал сзади Снейп. – Пошли, Поттер, у нас каникулы! – Мерлиновы бубенцы! – охнул Невилл и отшатнулся от меня. Мы стояли плотной группой и смотрели на то, как санитары гоняются за стариком. Он оказался юрким и упорным. И подошедший тихо Снейп испугал Невилла до икоты. – Он до сих пор меня пугает, – сказала тихо Гермиона. – Никак не привыкну, что у тебя есть муж и это Снейп. – Я тоже не восторге, мисс Грейнджер, – слух у Северуса всегда был отличным. – Миссис Забини! – гордо вздёрнула подбородок Гермиона. – Хотел бы вас поздравить, но не буду. Но готов изготавливать вашему мужу Умиротворяющий бальзам со скидкой. – Мистер Снейп! – Принц-Поттер! Жили мы долго и счастливо. А ещё весело.