любимое место в любимый вечер

уютная квартира, залитая тёплыми лучами летнего солнца, с витающим лёгким запахом сладкого какао, ароматизированных свеч и вечным творческим беспорядком. именно таким было самое уютное на этой земле место для чонгука. он вновь мчится домой с работы, пешком бежит по лестнице на шестой этаж, а, отворяя входную дверь, слышит такой родной голос своего любимого молодого человека, ведь отчётливо знает, что каждый раз тэхён правда его ждёт. и тэхён ждёт. он работает художником удалённо, и поэтому всегда ждёт. ждёт своего уставшего и бормочащего по рабочим рутинным мелочам гука, а потом часами слушает его рабочие истории и переживания на кухне с чашкой горячего чая в руке, ароматный дымок которого является единственной вещью, что отвлекает хёна от упоения сладким голосом возлюбленного. когда темнеет, чонгук обычно предлагает перед сном посмотреть что-то, но тэхён частенько отказывается. он любит говорить с младшим. обо всём. остальным всегда казалось, что ким обычно вёл себя намного спокойнее, тогда как чону на месте не сиделось никогда. хотя в более интимной обстановке обычно больше болтал именно старший. чонгук же играл роль слушателя, что лишь с откровенной сияющей улыбкой во все тридцать два наблюдал за бурной жестикуляцией и эмоциональностью хёна во время его повествований, что обычно тот на людях не показывал. поначалу подобная картина могла брюнета потрясти, но со временем он свыкнулся с такими искренними всплесками и радовался любым забавным мелочам и сопереживал каждую неудачу вместе с любимым, своим самым любимым тэ, будто со временем у парней срослись между собой сердца. да настолько, что любой лишний кульбит другим чувствовался, без всякой, даже малейшей фальши, потому что им было просто нечего скрывать. нечего скрывать двум оголённым душам, что трепетно друг друга дожидались, засиживаясь в самых укромных уголках сознания и подсознания ровно до первой встречи. ровно до тех пор, пока не соприкоснулись друг с другом, несмотря на судорожные огласки страха обжечься. и обожглись бы, если бы это требовалось, но тусклые огоньки их чувств лишь уловили слабый тембр друг друга и сплелись в единый, лишь самим чонгуку и тэхёну известный и сокровенный. и сейчас чонгук с окрылённым блеском в глазах переступает порог квартиры, коридор которой озаряется только золотистыми лучами заката на блестящем паркете. сначала в комнате царит судорожное молчание, пока кудрявая макушка не выглядывает из-за двери, и тэхён в потрёпанном сером худи, шортах больше размера так на два и нелепых домашних тапочках не появляется в проходе, заспанным взглядом изучая вернувшегося домой парня. с уст чонгука слетает сдавленный смешок умиления, и он, поспешно разуваясь, открывает для любимого свои объятия. старший буквально падает в его руки, зарываясь носом в холодную после пешей прогулки шею чона и обнимая того за талию. длинные пальцы чонгука зарываются в неряшливые пряди волос на затылке хёна, и они стоят так ещё около минуты в сокровенной тишине, прерываемой только нарастающим звуком трения автомобильных шин об асфальт за окном. в конце концов, всё также немо младший одаривает тэ невесомым поцелуем в лоб и отстраняется, спеша наконец переодеться в домашнюю одежду и ощутить желанный уют любимого места. тэхён, развязно зевая, распластывается на кровати и устремляет взгляд в затылок чонгуку, словно старательно пытаясь просверлить в нём дыру. тот же изучающе блуждает глазами по рабочему столу в их комнате и обременённо вздыхает, разворачиваясь к тэхёну наполовину. – работал весь день? – нужно тебе соответствовать, – задумчиво тянет старший, устраиваясь поудобнее и жестом подзывая гука сесть рядом. надевая домашнюю футболку, он без лишних слов повинуется — садится на край кровати и устремляет взор прямо в глаза тэ. может быть, чонгук хотел бы отчитать парня за то, что тот так много работает и не даёт себе отдыха, как он обычно это делает. так часто, что он сам бы не удивился, если бы ким выучил его морали наизусть. чонгук молчит. молчит, а кончики его губ неведомо ему самому тянутся в едва заметную улыбку. да, может быть, он хотел секундой ранее о чём-то сказать; о чём-то для него потенциально важном, но в один миг это просто-напросто потеряло смысл. он, кажется, перестаёт дышать, как только осознаёт, что тэхён смотрит на него в ответ также ясно и искренне недоумевающе. внутри что-то щёлкает и колко сжимает грудную клетку изнутри — чонгук теряется в каштановых глазах, радужка которых судорожно переливается медовым отблеском, стоит только золотистому солнцу обратить на неё свет. кажется, чонгук снова влюбился... и снова влюбился именно в него, своего неземного и до боли нежного. и каждый вечер он с новой силой в него влюбляется. тэхён улыбается. сдавленная ласковая улыбка наконец озаряет его лицо впервые за вечер, отчего сердце младшего в очередной раз расторопно останавливается на неощутимую долю секунды. самого хёна забавит эта ситуация — он приподнимается и садится совсем рядом с парнем, медленно касаясь ладонью его щеки. чонгук постепенно расслабляется, прикрывая глаза и вдыхая такой родной и любимой запах табака в перемешку с пряностями, свежестью кондиционера для стирки и горечью молотого кофе. — ты опять курил? — чуть хмурится он, вдыхая едва уловимый аромат чуть глубже. — увы, — вздыхает тэхён, продолжая глупо и виновато расплываться в улыбке, — так сильно заметно? младший мычит, падая и утыкаясь лицом в чужую тёплую грудь и ругая себя за то, что ему нравится, когда этот тонкий запах табака сохраняется. — прости, прости, я старался дождаться тебя, но не сдержался, — извиняется старший, зарываясь свободной рукой в тёмные волосы. — я просто не хочу, чтобы ты увлёкся этим дерьмом, — продолжает хмуриться чон, не поднимая головы. — тебе не стоит беспокоиться об этом, мой хороший, — тэхён чуть наклоняется и целует того в макушку, зарываясь носом в густые пряди. они пахнут дорогим одиколоном и терпким запахом виски. всё, как он любит. всё, как он любит в своём любимом гуке. тэ сам приподнимает голову младшего, чтобы снова посмотреть ему в лицо. улыбается. ненарочно. он соврёт, если скажет, что ему не нравится иногда делать что-то по-своему только чтобы увидеть эту ворчащую мордашку. расстояние между их лицами сокращается незаметно, и старший, прикрывая глаза дрожащими от предвкушения ресницами, поверхностно касается губ чонгука своими. тот век не смыкает — он любит целоваться с открытыми глазами. невинность и ласка, отражающиеся в самом нежном спектре эмоций на лице хёна, завораживают лучше любого другого зрелища. чонгук расслабляется и опускает руки, что ранее крепко держали тэхёна за плечи. они легонько ведут по любимым ногам бережно; воздушными касаниями обводят коленки, словно сам тэ — точёная фигурка из тончайшего форфора. младший сильнее прижимается к чужим губам, пока его возлюбленный в поцелуй улыбается и ладонями к его талии льнёт. тэхёну кажется, что он вот-вот сгорит от нахлынувшего его смущения. теперь он нерешительно отрывает свои губы от гуковых и, нервно усмехаясь, утыкается тому в плечо, обхватывая руками и заключая в объятия. кажется, что он подсознательно знает, где находится каждое ребро и каждый позвонок, когда он поглаживает тело кончиками пальцев и не пропускает ни одного. его тёплые мягкие губы легонько касаются участков кожи на шее и ключицах, что оголяются при сползшей с плеч футболки и обрамляют каждую родинку. тэ не забывает одарить сердечной лаской ни одну из них. младший, ранее остановив руки на тэхёновых коленках, ладонями скользит по линии талии и останавливает у того на бёдрах, буквально баюкая своими бережными объятиями и ласковыми прикосновениями. он держит руки с осторожностью и трепетностью, и выходит так, что парни обоюдно постепенно тают в каждом жесте друг друга. тэхён улыбается. гук не видит его лица, но чувствует, что тот улыбается. и от этого у самого на душе спокойно становится, и под робкими прикосновениями брюнет начинает плавиться неосознанно. — тэ, — шепчет он старшему на ухо. тот в ответ тихо-тихо вопросительно мычит, — я люблю тебя. — ты не представляешь, как я тебя люблю и как благодарен тебе за то, что ты любишь меня. тэхён завершает многозначительно и даже тоскливо, шумно вздыхая и закрывая глаза. будь его воля, он бы и уснул вот так, на плече у своего любимого гука, и тогда бы ему точно приснились самые сладкие сны на всём свете. и слова им больше не нужны. достаточно им переброситься столь простой, но значимой фразой для обоих, и дальше они понимают друг друга с полуслова. касания их немы, но передают всю искренность тех эмоций, что пылают у них в сердцах, и дополнять это произведение искусства, их же чувствами сотворимое, какими-то словами не имеет смысла. оно слишком неотразимое и непостижимое теми выражениями, что им известны. прошло двадцать минут... или полчаса... или, быть может, даже час. а может, и два, но парней это не особо заботит. им всегда есть о чём поговорить. сколько бы часов напролёт они не разговаривали, всегда находилось что-то новое, что они могли обсудить или вспомнить. а если не находилось, они придумывали новые планы и дела на будущее. не играло роли какие. главное — вместе. они лежат на кровати, сцепив руки в своеобразный замочек и держась крепко-крепко, боясь отпустить. будто если кто-то из них отпустит — второй упадёт. тэхён положил голову чону на плечо. они давно потеряли нить разговора, просто смеются с самых глупых и дурацких шуток и говорят ни о чём, лишь сильнее сжимая ладони друг друга и улыбаясь всё ярче с каждой минутой. — чонгук, — тэхён отрывает взгляд от незамысловатых узоров на потолке и поворачивает к возлюбленному голову, — сколько раз я сегодня уже сказал, что люблю тебя? — дай подумать... — чон наигранно делает задумчивый вид и следом же выпаливает: — тринадцать раз. — больше! — тэ подскакивает на месте и негодует, что не может не вызывать у чонгука умилительной улыбки. как и любой другой раз, когда тот ведёт себя как ребёнок, — ты назвал первое число, что пришло на ум. младший смеётся и кладёт ладони брюнету на щёки, фокусируя на себе взор. притягивает к себе медленно, отчего тэхён машинально прикрывает глаза и выдыхает. следом он распахивает губы в желании набрать воздуха полной грудью, но чонгук тут же накрывает их своими, с нежностью сминая сладкие половинки и продолжая неизменимо улыбаться. хён сдаётся быстро — подаётся вперёд, сильнее впечатываясь в поцелуй и умещая руки у любимого на груди. они изучили каждый сантиметр губ друг друга в кротчайшие сроки. точно также, как тэхён наизусть запомнил месторасположение каждой родинки на лице гука за то беспечное время, пока он наблюдал за ним, мирно спящим под утро. точно также, как чонгук в точности рассмотрел каждую мельчайшую деталь в блистающей радужке глаз старшего за всё время, что смотрел в них так близко, пока целовал. с влюблённой и нежной улыбкой тэхён смотрит в распахнутые глаза брюнета, нежно проводя большим пальцем по вспыхнувшей румянцем скуле. через несколько секунд старший первый разрывает поцелуй, и тогда чонгук спешит повалить того обратно на кровать и уткнуться лицом ему в грудь. тэ зарывается в чужие волосы, вдыхая их знакомый аромат. от них исходит аромат его чувств, касаний, лёгких поцелуев и нежной улыбки. ну, и ещё запах любимого одиколона чонгука, кофе и виски. воцарилась тишина, но она и не нуждалась в нарушении, будучи наполненной временами сложным, но неизменимым чувством — любовью.