Фавориты королевы

      Дейенерис решилась, как только Королевская Гавань пала и она наконец стала законной правительницей на Железном Троне, забрав свое.       Ее предок однажды поступил так же, так почему не может она, раз она тоже дракон? Она не подчиняется законам богов и людей. Инцест, за который осуждали Ланнистеров, для Таргариенов был нормой. И, наконец, она королева Семи Королевств. Ее уважают, ее боятся — и ее любят, пусть простые люди и не молились, чтобы вернулся дракон, как говорил сестре Визерис. Но Дейенерис завоевала расположение вестеросских лордов — у кого расположение, у кого страх, но и то, и другое ее устраивало. Главные Великие Дома были на ее стороне, а что думают северяне — Дени было безразлично. Давать им независимость она не собиралась, как и автономию. К счастью, Джон Сноу в политики не рвался, а Санса, очевидно, накапливала влияние или же ее обработала Маргери; Тиреллы стали одними из самых ценных союзников короны. Серсея погибла при штурме Королевской Гавани, чему обрадовался, кажется, даже Джейме — он любил сестру, но любовь его была нездоровой, как зависимость. Дени казалось, что вскоре он заявит о браке с Маргери. Грейджои о независимости не заикались, как и об автономии, им хватило того, чтобы королевой на Морском троне стала Яра — а главное, того, что был убит Эурон. Джендри получил титул лорда, тем самым вернув к жизни дом Баратеонов — теперь уже целиком и полностью верный Железному Трону. Робин Аррен с возрастом проявил унаследованный им интеллект отца и открытый дружелюбный нрав матери, какой Лиза была в юности, что позволило Дейенерис с легким сердцем доверить юному лорду титул Хранителя Востока. Хранителем Юга стал Уиллас Тирелл, Хранителем Запада — Тирион Ланнистер (ибо значок десницы перешел к Джораху), а Хранителем Севера… здесь было сложно. Хранителя Севера пока не было. Дени удавалось выкручиваться, приводя аргументы, что Санса женщина и не может быть Хранителем, а Джон — бастард, и тем более быть им не может.       Потом она перебросила переговоры с Севером на Маргери и Санса затихла. Возможно, временно.       Впрочем, все это было неважно. Дейенерис Таргариен решилась, и ее решение обязательно станет… она пока не знала, какой общественный резонанс это вызовет. Но ей было все равно.       У дракона три головы.       Дейенерис посмотрела на Железный Трон и подумала, что по сравнению с королевами Висеньей и Рейенис ее мужья так себе тянут на королей — стоило быть честной. Оба обладали прекрасным интеллектом, талантом стратега, были полководцами и сильными воинами, достойными людьми, честными, преданными и храбрыми, оба заслуживали стать ее консортами, но это знала сама Дейенерис и те, кто был знаком с ними близко (те немногие). Кем они были для остальных? Один — бывший лорд Медвежьего острова, осужденный за работорговлю, служивший среди Золотых Мечей и тем самым от наемника почти не отличающийся, хоть и носящий до сих пор титул сира. Второй — безродный бастард из-за моря, наемник, бывший раб из бойцовских ям, не носящий вообще никакого титула, кроме громкого звания «командир Младших Сыновей» и за спиной «любовник ее величества».       Визерис бы сказал, что Дени окружает себя всяким сбродом — почему-то ей становилось смешно от этой мысли. Действительно: королева-дракон, истинная Таргариен, правительница Семи Королевств — и кто среди самых приближенных к ней людей? Беглый работорговец, бывший раб-наемник, бывший раб-евнух (даже двое, включая Вариса), карлик, тоже осужденный и беглый, бывшая рабыня… Визериса бы удар хватил, если бы он увидел, кого Дейенерис зовет своими советниками, друзьями и фаворитами.       Возможно, это было одной из ошибок Визериса — он не считал людей статусом ниже лорда ровней, настолько, чтобы доверять им, считаться и советоваться с ними, меж тем, среди людей низкого статуса было предостаточно умных, верных и храбрых, достойных быть близкими даже к королевскому трону.       Дейенерис окончательно убедилась, что она права.       — Кхалиси… — послышалось сзади.       — Моя королева, — сразу же послышался другой голос.       Джорах и Даарио толкались в дверях тронного зала — широких, но сдвинутых так, чтобы прошел только один человек. Увидев, что Дени смотрит, оба синхронно отскочили в стороны, и Джорах вежливо сделал приглашающий жест рукой — а Даарио, недолго думая, не стал в свою очередь приглашать его первым, а спокойно вошел. Джорах помрачнел, но промолчал.       — Сир Джорах, Даарио, — приветствовала их Дейенерис. — Оба вы знаете, что наши… кхм, отношения выходят за пределы дружеских. Оба вы помните, что я запретила вам вредить друг другу. Оба вы доказали мне свою верность не только на словах, но и множеством поступков… Поэтому отныне оба вы назначаетесь моими консортами.       — Кем? — Даарио был далек от подобных тонкостей.       — Мужьями, — объяснила Дени. — Но не королями. Королева — я, а мужья королевы — ее консорты.       Джорах так ничего и не сказал — Дейенерис показалось, что рыцарь потерял дар речи. Пару секунд он переваривал новость, а потом упал на одно колено, потянув за собой Даарио, чьи манеры оставляли желать лучшего.       — Да, ваше величество, — проговорил Джорах, и ощутимо пихнул Даарио в бок.       — Да, ваше величество, — повторил наемник.

***

      Чуть позже оба устроились на скамье на тренировочном поле. Даарио точил меч. Джорах вертел в руке нож. Обоих терзали противоречивые чувства — с одной стороны, каждый был рад, с другой — растерян. И каждый по-своему.       — Я не понял, — наконец сказал Даарио, черкнув камнем по лезвию меча. — Нас что, замуж взяли? Это же мужчина должен делать предложение женщине, а не наоборот.       — А ты попробуй королеве предложение сделать, — буркнул Джорах.       — Я делал, — ошарашил его Даарио. — Она отказалась.       — Ты что, бессмертный? — мрачно спросил Джорах. В его представлении предлагать ее величеству выйти замуж было чем-то сродни кощунству, почти тем же, что зажимать ее в углу, как продажную девку. Тем не менее, раз наемник до сих пор был жив, Дейенерис не оскорбилась. Те, кто ее оскорблял, настолько долго, как Даарио, не протянули бы.       — Прекрати ревновать, важно другое, — поднял руку Даарио. — Что нам делать с этой информацией? Нас взяли в мужья, в этих, как их… консортов, и? Что теперь? Я в ваших обычаях не разбираюсь. Можешь считать меня идиотом, но я рос немного в другой среде.       Дени вызвала его из Миэрина после падения Короля Ночи, как поддержку в наступлении на Королевскую Гавань. Даарио прибыл вовремя, успел отличиться в войне, но больше пока мало чего успел.       — От тебя ничего не требуется, — пожал плечами Джорах. — Как раньше. Командуешь Младшими Сыновьями, выполняешь приказы и спишь с ее величеством. Только звать тебя будут консортом. А со мной уже проблемы.       — С тобой всегда проблемы, — поддел его наемник.       — Я был десницей ее величества, — Джорах проигнорировал шпильку. — Теперь я не могу им быть, потому что советник королевы и ее муж — разные вещи. Поэтому нужен другой десница, тот, кому ее величество будет доверять, и тот, кто сможет достойно справляться со своими обязанностями.       — А ты почему не можешь?       — Головой подумай, — посоветовал рыцарь. — Советник и муж. Разве можно принимать важные решения, совещаясь через постель?       — Можно, — парировал Даарио. — Иногда так лучше всего выходит. И что, разве королева не спала с тобой, как с десницей?       — Это было неофициально, — терпеливо объяснил Джорах. — А теперь официально. И пойдут слухи.       — Ладно, ты десница, ты и разбирайся, — отмахнулся Даарио — не его проблемы, и ладно. — А в целом… как это будет происходить? Ты по четным, я по нечетным?       — Здесь как ее величество решит, — усмехнулся Джорах. — Ты же даже не понимаешь, какую честь нам оказали. Мы не короли, но мы… совсем близко к ней. И при этом я родился в маленьком вассальном доме, а ты вообще черти-где и черт знает от кого.       — Да мне плевать, — Даарио провел точильным камнем по лезвию еще раз. — Я бы мог запросто дальше в ямах биться и быть консортом, если бы так было можно, и от кого ты там и где родился — меня, прости, не волнует. Мне ваши лордские замашки до одного места.       — Наверное, поэтому ее величество тебя и выбрала, — задумчиво сказал Джорах.       — Нет, просто я красивый мужчина, — засмеялся Даарио.       — Таких, как ты, вокруг нее мог быть хоть гарем, — фыркнул рыцарь. — Дело не в твоей смазливой морде. Тебе действительно неважно, есть у тебя власть или нет, ты принял сторону Дейенерис потому, что хотел быть с ней, просто поэтому, без двойного дна, и сначала я тебе не доверял, но потом…       — Но потом выяснилось, что доносы на Дейенерис писал не я, — не упустил случая напомнить Даарио. — Ладно, забыли. Если честно, ты тоже неплохой парень. К тебе даже ревновать не получается. У вас с Дейенерис такие отношения, что… не получается ревновать, в общем. Лишь бы она про меня не забыла.       Джорах прислушался к себе — а он ревнует? Он любил Дейенерис всей душой, и полюбил еще в кхаласаре, но тогда не имел права ревновать — она была чужой женой, он познакомился с ней на свадьбе с другим. Потом он все испортил, когда наружу вылезло его предательство, а еще до того Дени выбрала в постель Даарио, хотя могла выбрать Джораха, но… Даарио активно намекал на свои желания, которые королева могла не разделить, а Джорах не решался. И даже тогда рыцарь чувствовал не ревность, а горечь, и Даарио раздражал его совсем по другим причинам, а не потому, что спит с Дейенерис.       — Ты вряд ли дашь ей о себе забыть, — сказал Джорах.       — Как и ты, — ответил Даарио. — Между прочим, от тебя она требовала найти лекарство и вернуться, потому что ты ей нужен, а меня оставила в Миэрине, потому что любовник королевы в Вестеросе не ко двору. А я, в отличие от тебя, никаких писем узурпаторам не строчил.       — Слушай, — устало спросил рыцарь. — Может, хватит уже? Я знаю, что я делал. Упрекать меня за это ее величество имеет полное право. Она могла казнить меня тогда, а не изгнать. Но это она, а ты… В общем, заткнись наконец насчет доносов.       — Да ревную я, — рассмеялся наемник. — Ревную. В этом — ревную. Ты ей был нужен, а я нет. Обидно, знаешь ли.       — Теперь мы оба ей нужны, — ответил Джорах. — И оба должны с этим смириться.

***

      Их позвали знакомиться с новым десницей слишком быстро — в тот же день, как объявили консортами, ближе к вечеру. Кто это мог быть — оставалось лишь догадываться. Даарио даже не пытался догадаться, а Джорах прикидывал: Тирион? Нет, вряд ли. Варис — тоже нет. Дейенерис сделала Тириона десницей, как сама призналась потом Джораху — временно, надеясь, что ее рыцарь вернется живым и здоровым, и тогда значок перейдет ему. Миссандея и Серый Червь место десницы занимать не могли банально из-за их незнания всех политических тонкостей и истории Вестероса. Кто бы ни был десницей — это должен был быть вестеросец. Может, кто-то из Тиреллов?       Красный цвет бросился в глаза ярким пятном огненного блика. Дейенерис тоже теперь часто носила красные цвета, но… не настолько. Эта женщина будто вся целиком была красной — волосы, платье, рубин на шее, даже глаза словно красноватые. Только кожа бледная.       — Это леди Мелисандра, — сказала Дени, больше знакомя жрицу с Даарио, который видел ее впервые. — Она будет моим десницей.       Джорах мысленно взмолился, чтобы Даарио ничего не ляпнул — наемник начал медленно, но приобретать галантность, похожую на галантность лорда, и все же мог сморозить что-то… что угодно. Кто знает, что может обидеть жрицу? Но Даарио смотрел на Мелисандру с искренним уважением и почти суеверным испугом.       Ну да, он же из Эссоса, он лучше знает, кто такие красные жрецы и что они могут. Может, даже верит в их бога — про религию они никогда не говорили.       — Приятно познакомиться. Сир Джорах — впрочем, мы уже знакомы, — Мелисандра изящно склонила голову. — Сир Даарио… Или же вы не носите титул сира?       — Не ношу, миледи, — непривычно тихо и почтительно сказал наемник.       — Оба вы теперь зоветесь лордами, — сказала Дейенерис. — Хотя жены и сестры моего предка Эйегона Завоевателя носили титул королев, всем привычен титул короля для мужчины, но вы — не короли, и, чтобы не вносить путаницы, вы — лорды.       — Лорд Джорах и лорд Даарио, — произнесла Мелисандра. — Надеюсь, вы будете довольны моей службой на благо королевству.       — Я вижу по вашему лицу, Джорах, что вы недовольны, — сказала Дени. — Не стоит скрывать, если это так. Лучше прояснить все сразу.       — Я не недоволен, кхалиси, но… — рыцарь не мог произнести этого вслух. Обсуждать человека прямо при нем было верхом неприличия.       — Позвольте мне угадать самой, — сказала Мелисандра. — Вы помните, что я была советницей Станниса, служила тому, кто хотел узурпировать трон, подвергала его своему влиянию и манипулировала им с помощью веры во Владыку Света. Поверьте, я и без гадания по огню знаю, что обо мне говорят и думают. Вам нет нужды ни подтверждать, ни опровергать мои слова. Но подумайте, лорд Джорах, разве одна я служила ложному королю? Все могут ошибаться. Что до моего влияния на Станниса — не стану спорить, это правда. Однако влиять можно на того, кто подвержен чужим манипуляциям — чего не скажешь о ее величестве Дейенерис. Вам не обязательно верить во Владыку Света — вы и так служите ему, даже если молитесь ложным богам. Есть лишь две стороны, и мы с вами на верной.       — Вспомните Дрого, Джорах, — сказала Дени. — Вспомните Дрого, вспомните Рейего и спросите себя еще раз, стала ли бы я теперь слепо верить чужой магии либо ритуалам?       — Да, — Джорах склонил голову. — Прошу простить меня за недоверие, леди Мелисандра.       Мысленно он решил, что присмотреть за жрицей все-таки стоит — хотя она стала их нежданным козырем в битве с армией Короля Ночи, зажигая мечи дотракийцев и уничтожая мертвецов собственным пламенем, которое создавала словно из ниоткуда. И, тем не менее… Впрочем, после Мирри маз Дуур и Кварта у Дейенерис точно была стойкая аллергия на магию, и то, что она доверяла Мелисандре, значило, что магией ее действия королева не считает. Верить в каких-либо богов Дейенерис тоже была не склонна.       Но Дейенерис — это Дейенерис. То, что она выбрала Мелисандру, Джорах мог понять, но зачем жрице быть десницей — уже становилось вопросом, и цели ее, в отличие от целей Дейенерис, были крайне туманны.

***

      Ближе к ночи консорты заволновались, забыв про Мелисандру и вдвоем дежуря у покоев королевы, одновременно делая вид, что охраняют ее, а на деле переживая — кого из них Дени выберет сегодня? Именно сегодня, когда между ними был заключен брак, пусть на словах, но это ничего не меняло. Кто будет первым с ней в «брачную» ночь, тот, получается, дорог больше, и, хоть они не соперники, хоть и не получалось ревновать… все равно.       — Седьмое пекло, я чувствую себя наложницей, — издал смешок Даарио. — Наложником. Только и разницы, что член у меня.       — Придержи язык, — посоветовал Джорах.       — Зачем? Мой язык нравится ее величеству.       Может, и правда, горько подумал Джорах. Может, это ей в нем нравится так же, как честность — не мастерство в постели, а то, что он легко об этом говорит? Что легко говорит обо всем, не скованный традициями воспитания рыцарей и лордов? Предложил королеве выйти за него замуж… Воистину, одному Р’глору известно, что мог наемник наговорить Дейенерис, считая это нормальным.       Дверь покоев Дени приоткрылась.       Джорах и Даарио синхронно напряглись. Кого она выберет? Кто станет ее мужчиной в первую ночь?       — Заходите, — сказала Дейенерис. — Оба.