Фавориты королевы

      Выйдя из тронного зала, Мелисандра медленно зашагала по коридорам, ступая с достоинством, словно находилась под прицелом множества взглядов. Мысли жрицы были далеки от дворца и престола — она не интересовалась столь приземленными вещами. Главную роль для нее всегда играл ее Бог, а также — противостояние злу, и у нее все-таки получилось; Азор Ахаем был не Станнис, не пришлось ковать Светозарный меч и закалять лезвие в чужой крови, но это говорило лишь о том, что Король Ночи не был тем самым Великим Иным — так, тень его, морок, прислужник. Значит, все еще впереди.       Но пока — спокойствие, относительный мир и беременная драконья королева.       Мелисандра коснулась рубина на своей шее. Ребенок… Это дитя могло стать Обещанным Принцем. Дитя троих — почему нет? Может, именно поэтому Р’Глор направил ее сюда?       — Ибо ночь темна и полна ужасов, — прошептала жрица.       И обернулась, встречая Давоса Сиворта, которому не удалось подойти к ней сзади и застать врасплох.       — Леди Мелисандра, — выговорил он.       Так себе приветствие, подумала она. Но лучше, чем с обнаженным клинком у горла. Почти вежливость.       — Валар моргулис, — сказала Мелисандра, любуясь реакцией рыцаря.       — Десница королевы, значит, — он опустил глаза на значок у нее на груди. — Уже второй монарх, которому вы служите.       — Да уж, у вас их больше, — невозмутимо отозвалась Мелисандра. — Станнис, Джон Сноу… Джендри Баратеон… Хотя он и не король, но лорд…       Давос прокашлялся. Счет один-один, поняла Мелисандра.       — Думаю, стоит напомнить, что я служу только Владыке Света, — заметила она. — Меня не волнуют земные короли.       — Неужели?       Жрица прикрыла глаза. Нужно раз и навсегда разобраться, им же придется сотрудничать…       — Давос, выскажите мне свои претензии, — предложила она. — Все и сразу. У вас наверняка много накопилось.       Он немного поколебался.       — Вы сожгли Ширен.       — Я предложила ее сжечь. Принести в жертву, если быть точнее. На тот момент это был единственный выход, как мне казалось, но решение должен был принять Станнис. Он принял, — жрица пожала плечами. — Селиса тоже не имела ничего против.       — Из-за вас погиб Станнис, — следующее обвинение прозвучало менее уверенно.       — Правда? На войне? Из-за меня? — Мелисандра приподняла бровь.       Давос снова откашлялся.       — И мои сыновья…       — …тоже погибли на войне, когда меня даже не было в пределах видимости, — процедила жрица. — Послушайте, Давос, я не утверждаю, что все мои поступки были хорошими и не считаю себя святой. Служение Р’Глору не предполагает святости. Но Станнис сам решил принести Ширен в жертву. Селиса сама одобрила это, а после не вынесла собственного решения и повесилась. Насчет ваших сыновей — мне жаль, но вы правда думаете, что я повлияла на их судьбу? В таком случае мне даже лестно, насколько великую силу вы мне приписываете… А еще, позвольте напомнить, я воскресила Джона Сноу. И кто зажег мечи в темноте Самой Долгой Ночи? Кто поджег траншею? Кто, наконец, освещал поле битвы?       — Хорошо! — сердито выплюнул Давос. — Убедили! Но сейчас ведь вы тоже преследуете свои цели, не так ли? Разве вы сторонница Таргариенов?       — Конечно, я преследую свои цели, и ее величество Дейенерис об этом знает, — Мелисандра устало вздохнула.       — А Станниса вы любили? — полувопросительно-полуобвинительно произнес Луковый Рыцарь.       — Обожала, — едко ответила жрица. — Думаю, это очевидно. У Станниса было войско, амбиции, достаточное количество мозгов, чтобы строить военные стратегии, и недостаточное, чтобы не поддаваться моему влиянию. Сжечь Ширен он решил сам, но в остальном… Он никогда не был Азор Ахаем. Я знала это.       — Кто же теперь Азор Ахай? Дейенерис?       — Нет, — усмехнулась Мелисандра. — Я не знаю, кто. Скорее всего, он еще не родился… или она. Отрицать вероятности, что это девушка, нельзя.       Давос коротко кивнул.       — Как вы оказались здесь? — в свою очередь спросила жрица.       Он смутился. Мелисандра с пониманием хмыкнула — зря она задает такие вопросы контрабандисту. Титул сира ничего не изменил; Давос не стал рыцарем, кроме как на словах.       — Понятно. Долго пробудете?       — В пламени вы этого не видите? — съязвил Давос.       — Вижу, но нужно же быть вежливой, — жрица пожала плечами. — Так долго?       — Пока не буду убежден, что вас можно оставить наедине с королевой.       — Вы так печетесь о судьбе Дейенерис? — вскинула бровь Мелисандра. — Никогда бы не подумала.       — Не о ней, — рыцарь устало вздохнул. — О государстве. Сейчас, как вы сами наверняка знаете — вы же все всегда знаете — ситуация весьма зыбкая. Дейенерис молодая королева, к тому же, Таргариены… нет нужды повторять, что говорят о них.       — Другими словами, вы хотите проследить за мной и ее величеством, опасаясь, что я настрою Дейенерис сжигать неугодных, — подытожила жрица. — Ваше право. Ей вы повторите то же самое?       — Вы помните, что я не боюсь говорить правду королям.       — Да, — Мелисандра склонила голову набок. — Помню. Но не советую быть честным с Дейенерис прямо сейчас. Хотите следить за нами — следите, но старайтесь, чтобы она этого не поняла. Иначе вы можете… хм, сгореть.       — Вот как. Неужели вы обо мне беспокоитесь? — сощурился рыцарь.       Она загадочно промолчала, позволяя Давосу самому додумать все необходимое. Судя по его лицу, додумывал он именно то, что полагалось мужчине, что забавляло жрицу — какие же они все одинаковые. Короли, лорды, рыцари, конюхи, нищие, братья Ночного Дозора, даже септоны — все они одинаковые.       — Давайте я вас провожу, — наконец произнес Давос, изо всех сил стараясь говорить не смущенно, но получалось не очень. — В смысле, к вашим покоям. А то уже поздно, ночь темна и полна ужасов…       Мелисандра спрятала улыбку.       — Поверить не могу, вы говорите словами красных жрецов.       Медленно они зашагали рядом. Предложить спутнице руку рыцарь не решился — другая женщина на месте Мелисандры подумала бы, что не захотел, но она знала многое, и не всегда для знания ей было нужно смотреть в пламя.       — Я много думал… вас есть, за что ненавидеть, миледи. И есть, за что прямо сейчас свернуть вам шею. Но… спасенных жизней на вашем счету больше, чем погубленных. Пока что, — признался Давос.       — Пока что, — подчеркнула голосом Мелисандра. — Не то чтобы я намеревалась кого-то убивать…       — Я все равно слежу за вами, — заявил рыцарь. — Знайте это, миледи.       Он открыл перед ней двери ее покоев, галантно пропуская внутрь. Мелисандра остановилась на пороге, глядя ему прямо в глаза, и спросила прямо, без попыток осторожно подвести беседу к нужной теме:       — Ваша жена умерла?       Ей почти стало жаль его, когда Луковый Рыцарь стиснул зубы, сдерживая стон или вздох — или ругательство, и глядя на нее так, будто она пронзила мечом его грудь.       — Да. Она заболела. Когда я вернулся… все уже было кончено.       — Валар моргулис, — после недолгого молчания тихо повторила Мелисандра приветствие, с которым обратилась к нему. — Все люди смертны. К сожалению, сир. Надеюсь, ваша жена обретет счастье и покой под крылом Огненного Сердца.       Жрица исчезла за дверью, прежде чем Давос ответил ей что-то в своей обычной манере, вроде: «она верила в Семерых», или «не думаю, что есть покой под крыльями огня». Произведенным эффектом Мелисандра осталась довольна. И причина появления Давоса здесь стала ей более ясна.       Вдовцу нет нужды беспокоиться о супружеской верности. Глупые предрассудки, мешающие людям и сковывающие их — любить кого-то одного, не позволяя себе увлечений другими. Мелисандра этого не признавала; Р’Глор создал их мужчинами и женщинами, их слияние дарило им силу, и крайне неразумно было отказываться от возможности получить эту силу лишь ради некой призрачной «верности». Станниса не волновали обеты, данные Селисе, отчасти поэтому Мелисандра сделала ставку на него.       И выиграла. Проиграл только Станнис.       Давос же… забавно, что из этого могло выйти.