***
— Я хочу быть в полном подчинении, — заявила Дени, когда солнце опустилось за горизонт и все разошлись по шатрам. Джорах и Даарио переглянулись — в подчинении? Она? Такие фантазии у них вправду были, как у всех мужчин, но ни рыцарь, ни наемник не позволили бы себе такого по отношению к ней наяву. Но она хотела — лиловые глаза сверкали, полные губы чуть приоткрылись. — Что вы имеете в виду? — спросил Даарио. — То, что сказала. Я хочу быть в полном подчинении. Хочу, чтобы вы меня контролировали… хочу выполнять ваши желания, — Дени облизнулась. — И хочу вас. Неожиданно для всех Джорах сказал: — Хорошо. Неожиданно даже для себя — но после того, как Дейенерис привязала его к стулу ради минета, что-то в нем изменилось. Он не был неопытным юнцом, и понимал, что иногда женщина хочет уступить главенствующую роль в постели. Если это доставляет ей удовольствие — то почему нет? — Встань, — продолжил он приказным тоном, и Дени послушно поднялась на ноги. — Разденься. Ее платье, если можно было так назвать этот прозрачный кусок ткани, скользнуло к ногам, обнажая фигуру, немного пополневшую от беременности. Джорах натужно сглотнул. — Я буду первым, — голос его, несмотря на смущение, звучал решительно и непререкаемо, но руки, развязывающие штаны, подрагивали, и член, поднявшийся и ставший твердым, как камень, подрагивал от возбуждения. Даарио ничего не сказал, отступив в сторону и сев на кровать, поджав под себя одну ногу. — На колени, — приказал Джорах. Дейенерис медленно опустилась у его ног. — Лижи. Она облизала член от основания до головки, щедро смачивая слюной. Вобрала в рот головку, рукой лаская ствол; одна лишь мысль, что это делает Дейенерис, кружила рыцарю голову. Она делает это и ей это нравится, великие боги, ей это нравится… Свободной рукой Дени легко сжала его мошонку, от чего он почти кончил — пришлось представлять себе череду разных мерзких вещей, чтобы не излиться в ее рот раньше времени. — Хорошая девочка, — произнес Джорах, ладонью касаясь ее волос. — Молодец. Хоро… о-о… — она крепче сжала ствол, ускоряя движения ртом, и его голос сбился, но он взял себя в руки, продолжая поглаживать ее по голове, массируя кожу. — Тебе нравится так, да? Нравится, когда ты на коленях? Дени с наслаждением замычала, что значило «да» — она никогда не думала, что такая любовь доставит ей удовольствие, но ей было хорошо. Очень хорошо. Даже не будучи наполненной, она была возбуждена, и ей вправду нравилось подчиняться; словно угадав ее мысли, Джорах намотал на кулак ее волосы, толкнувшись в ее рот. Неглубоко, не так, чтобы причинить дискомфорт — он был умелым любовником, подумала Дейенерис, он наверняка не раз делал так с женщинами в борделях. — Не ласкай себя, — когда она хотела потянуться к своему лону, Мормонт перехватил ее запястье. — Только меня. Посмотри на меня, — она подняла глаза. Его взгляд потемнел и казался почти безумным, он весь напрягся, но лишь хрипота в голосе выдавала это напряжение. — Думай только обо мне. Облизнув яички, Дени взяла их в рот, двигая языком между ними — когда она этому научилась, промелькнула у Джораха мысль на периферии сознания. Когда — и с кем? С Даарио? Неважно. Неважно, потому что прямо сейчас она у его ног. Целиком послушная. Прирученный дракон. Она не останавливала движений, доводя его до оргазма губами, языком и пальцами — и он кончил с глухим рычанием, излившись ей в рот. Даарио поднялся с места, развязывая штаны — его член давно стоял так, что это было почти больно. Джорах отступил, не мешая им. — Возьми мой член, — сказал наемник. — Вот так, да, проведи здесь языком… какой у тебя горячий ротик… Боги, я схожу с ума, когда ты так делаешь… — он застонал, едва Дени проделала с ним то же, что и с рыцарем, коснувшись яичек. — Я готов кончить прямо сейчас… но я не кончу, я доставлю тебе удовольствие, тебе же нравится так делать? Нравится сосать мой член? — он в свою очередь намотал на руку ее волосы. Все тело Дени содрогнулось, ей было очень нужно потрогать себя, но и Даарио запретил ей это, — Нет, любовь моя, не отвлекайся, твои руки принадлежат мне. Твои руки, твой ротик, вся ты… моя… — он инстинктивно толкнулся бедрами, чуть грубее Джораха, но сдержался. — Как же я хотел бы отыметь тебя вот так. Отыметь изо всех сил… Все ее внутренности сократились в чувственном удовольствии, и в тот же миг кончил и Даарио, изливаясь ей на лицо — но не тихо, как Мормонт, а с таким же громким стоном, как и Дейенерис. Большим пальцем он вытер каплю семени с ее щеки. Посмотрел на Джораха. — Что будем делать с ней дальше? Определенно, эта красотка заслуживает, чтобы ее хорошенько оттрахали. По мнению Мормонта, наемник зарывался, но если бы Дени не понравилось, она бы возразила — королева не стала бы терпеть такого унижения. Только если ей этого хотелось. А если ей хотелось… — Что скажешь? — спросил он у Дени, садясь на кровать. — Хочешь, чтобы тебя оттрахали как следует? Все еще стоя на коленях, Дени кивнула. — Скажи это. — Я хочу, чтобы меня оттрахали, как следует, — повторила она, и по всему телу Джораха промчались колкие мурашки. — Тогда встань и иди сюда…***
Он обезумел, если явился сюда. Он сошел с ума или стал одержимым — последнее казалось более вероятным. Мелисандра огнем текла в его венах, Мелисандра будоражила кровь и жгла изнутри. Он горел на ее кострах, которые она зажгла на ночь — как будто и без этого мало зноя. Все вокруг было горячим и раскаленным, даже небо. Даже мерцающие на нем звезды. Давос выдохнул через нос и отодвинул полог шатра жрицы, ступая внутрь. На этот раз она не писала — она делала то, о чем он фантазировал: сидела на краю постели полностью обнаженная, и вводила пальцы в свое лоно. Увидев Давоса, не прекратила, словно его здесь не было. Решительно подойдя к ней, он опустился на колени — почти упал. Отвел ее руки и приник к лону, прихватывая губами набухший клитор. посасывая его — Мелисандра томно застонала. Застонала. От удовольствия. Она. Давос мысленно усмехнулся: так ты все-таки человек? — Глубже, — проговорила жрица. — Да-а… Он обвел языком вокруг, втягивая губами ее соки. Добавил палец; ее тело было горячим, податливым, она пылала, она источала жар. Давос не спешил доводить ее до пика, слушая музыку стонов. Когда она наконец кончила, он поцеловал внутреннюю сторону ее бедра и поднялся, толкнув на кровать и нависая сверху. Ее глаза полыхали огнем, и он видел в ее зрачках собственное отражение — отчаянное и безумное лицо. — Ты говорила, — шепнул он ей на ухо, — что я увижу пламя. Я хочу, — он провел языком по ее шее, — увидеть. — Хочешь? Мелисандра легко толкнула его в грудь, и он послушно перекатился так, чтобы она оказалась сверху. Ее лобок прижался к его твердо стоящему члену, пальцы легко, почти небрежно, обхватили ствол. Другой рукой жрица очертила линию его челюсти, спустилась ниже, к груди, обводя застаревший шрам — Давос уже не помнил, как получил его. Он хотел схватить ее за бедра и насадить на себя, но вдруг понял, что не может пошевелиться — не может двигать руками., словно их сковали незримые кандалы. — Что… — Велик Владыка Света, — лукаво протянула Мелисандра. — Умоляю, хотя бы сейчас не говори о своем боге… Приподняв бедра, она села на его член — горячая, узкая и мокрая. Давос сдавленно застонал; двигаться она не начала. Мучила его, явно в отместку за его грубость. — Мелисандра, — прохрипел он. — Двигайся, Мелисандра… Почти лениво она повела бедрами, принимая его в себя глубже и водя ноготками по мышцам пресса. Давос зажмурился, и сразу же цепкие пальцы сомкнулись на его подбородке. — Смотри, — сказала жрица. Не приказала — сказала. — Смотри на меня, сир рыцарь. Желай меня. Гори во мне. О, он горел. Ни с кем из женщин он не испытывал такой страсти — всепоглощающей, как лесной пожар. Как дикий огонь. Давос плавился, тонул, рассыпался, чтобы собраться воедино… Он кончил внутрь нее, и она в унисон с ним издала длинный стон — тогда он получил возможность двигаться. Не делая перерыва, Давос опрокинул жрицу на спину, накрыв ее губы поцелуем — жадным, но нежным. Легко сжал ее пышные упругие груди в ладонях, помассировал соски, по очереди вобрал каждый губами и развел в стороны ее ноги. Вошел медленно, не сразу начав движения, как должен был делать в первый раз. Мелисандра обвила руками его шею, впиваясь ногтями в плечи, ответила на новый поцелуй, прикусывая губы. — Мелисандра, — выговорил он, двигаясь в ней. — Мелисандра… Ме-ли-санд-ра… Мел… Ты моя, ты только моя… Пусть для нее превыше всего ее бог. Пусть утром она встанет и пойдет жечь свои костры, вместо того, чтобы нежиться с ним в постели. Пусть. Он постарается отвоевать ее у всех ее небес.