Окделл

     Как оказалось, баронесса прекрасно играет в шахматы и разделяет мою любовь к поэзии, имеет свое мнение на каждого более-менее значимого для государства мужчину и на дух не переносит подобных дам, из-за чего прекрасно сквернословит на талиг, кэналлийском и дриксен. Также она оказалась довольно остра на язык после второй бутылки вина и, как это ни странно, очень уважала своего тихого, полностью влюблённого в своих птиц мужа. Тот, в свою очередь, оказался неплохим собеседником, разбирающемся как в политике, так и в истории, да и рассказчик из него был прекрасным, так что я неплохо увеличил свой багаж знаний старинных легенд-страшилок.      В общем, те два дня, которые я провел в доме Марианны, я еще долго вспоминал с теплотой и даже подумывал о повторении, благо, и барон, и баронесса очень настаивали, обещая мне новых птичек и, как выразилась баронесса, «выкидышей разума» современных авторов, что подарили нам немало часов веселья.      Возвращение в дом Алвы прошло незаметно, разве что Хуан уж очень горестно вздохнул и пошел прятать все более-менее опасные предметы, в первую очередь свечи. Какой он все-таки злопамятный. Немного подумав, я решил, что два дня покоя Хуану более чем хватит и, расплывшись в ехидной улыбке, пошел творить вечное, доброе, светлое, проще говоря, я пошел в библиотеку почитать, естественно, прихватив с собой пару свечей.      Правда, когда я забрался на третий этаж, о библиотеке благополучно забыл. По этажу разливалась музыка на пару с хорошо поставленным голосом. Подумав, что древние фолианты от меня никуда не денутся, я направился на звук музыки и, к собственному удивлению, наткнулся на Ворона.      - Заходи, дитя Заката, - произнес он, когда услышал мои шаги.      - Так меня еще не называли, - улыбнулся я. - Вы больше не злитесь?      - Это бессмысленное дело, - устало произнес Ворон. – Лучше налей мне вина и себе заодно.      Я послушался, усаживаясь у камина, а Алва больше со мной не разговаривал, сегодня он пел и пил, мне же отвели роль слушателя, причем Ворон настаивал, чтобы слушатель был пьяным, словно боясь, что на трезвую голову я его освистаю, но боялся он зря. Полузнакомые слова кэналлийского и знакомые мотивы, что частенько мурлыкала себе под нос тетушка, когда считала, что никого рядом нет, пришлись мне по душе.      Мне даже на минуту показалось, что я снова дома, сижу, прижавшись к ногам тети, и та очень привычно перебирает мои короткие пряди волос, вполголоса рассказывая что-то очень важное, но тут явился посланец от короля, и все пропало. Рядом был хмельной Ворон, теплый камин и незнакомый мне человек, это мне не сильно понравилось, и я осушил свой бокал, а затем и Ворона. И только когда в глазах начало темнеть, я понял, что перебрал.      И все, что мне оставалось, - это надеяться, что на этот раз дело дуэлью не кончится… надо завязывать с выпивкой или учиться пить.      Рov Рокэ.      - Уверяю тебя, нет ничего противней обнаглевшего короля… - закончил я, даже не рассчитывая, что мальчишка хоть что-нибудь из сказанного поймет.      - Даже королева? – спросил тот и как-то грустно посмотрел на бокалы в своих руках, потом горестно вздохнул и потянулся к кувшину. И я снова удивленно уставился на вепря: то, что мне достался ларец с кучей потайных отделений, я понял еще тогда, когда на пороге моего дома появилась Дорри с просьбой о его ученичестве, но мальчишка с легкостью переплюнул все мои предположения уже в первые дни пребывания тут.      - Даже королева, - усмехнулся я, начиная перебирать струны. – Она все же женщина.      Ричард задумчиво отпил из своего бокала и перевернулся на спину, что-то высматривая на потолке, отчего его лицо стало казаться значительно старше, а взгляд стал холодным, цепким, у мальчишек, воспитанных на идеалах, таких не бывает.      - Мне так не показалось, - вдруг произнес он. – Бежать к королеве гораздо противней, нежели к королю. Тот хотя бы говорит чужими словами, но искренне в них верит, она же, наоборот, не верит, но авторство за ней… Хотя, может, это просто детская привычка? Отец тоже часто говорил чужие слова, выдавая их за свои. Мне вот интересно, он действительно верил в них? Или просто смирился со своей судьбой? … Знаете, монсеньор, в детстве я слышал один разговор, суть которого до меня дошла совсем недавно… Ох, не о том я говорю и не с тем! … И почему я так быстро пьянею? Наль вечно мне это в укор ставит… я же и на дуэль вызвал по пьяни, а с утра ничего вспомнить не мог, я и завтра ничего не вспомню. Пожалуй, вам меня не шпагой махать учить нужно, а умению пить, тогда бы мне не пришлось сейчас выдумывать способ, чтобы вы все забыли… Интересно, а если я в вас кувшином брошу, вы забудете?      - В худшем случае обзаведусь головной болью наутро, но что-то подсказывает мне, что я успею увернуться, – усмехнулся я, невольно напрягаясь. Практика доказала, что от этого Вепря стоит ждать всего, а холодный цепкий взгляд доказывал, что не все тайники были открыты, и я не удивлюсь, если сейчас он сорвётся с места и мастерски исполнит то, о чем думал, и я действительно поутру ничего не буду помнить.      - А из окна вас скидывать бессмысленно, - вздохнул Окделл. – Третий этаж - не такая уж и большая высота… да и убивать мне вас не хочется…      - Спасибо и на том.      Окделл как-то устало прикрыл глаза рукой, а когда отдернул, то на полу лежал мальчишка, еще не узнавший, что такое жизнь. Даже голос стал более звонким и радостным, он задумчиво глянул на кувшин и произнес:      - Монсеньор, мне всегда было интересно, чем же вас так достал отец, что вы его на дуэль вызвали?      - Мне просто показалось, что Багерлее не для него, – произнес я, снова перебирая струны, рядом со мной вновь был привычный мальчишка, умело влипающий в неприятности.      Мальчишка засмеялся, звонко, совсем по-детски.      - Кажется, мне пора спать, - произнес он, отсмеявшись, и неуклюже, но вполне сносно поднялся. И уже у двери он замер на пару минут и, не оборачиваясь, произнес: – И спасибо вам… за отца.      Я ухватил пузатый кувшин и поспешно его осушил, шаги мальчишки слышались уже от лестницы, и они не были похожи на шаги пьяного человека.      - За убийство отца меня еще ни разу не благодарили…