Василиск

— Василиса, девочка моя, такая радость! Там твой отец… Надо же. Прям накануне Имболка. Невовремя… У меня праздник вообще-то. И два расклада висят, уже оплаченные. Да и вообще, ведьму в такие дни отвлекать нехорошо… Эх, ладно, всё равно я только этого и ждала последние месяцы. А до этого я даже не думала, что окажусь здесь. Тогда меня звали Василиной Огневец, я училась на антропологическом факультете, зарабатывала на жизнь ритуалами и горя не знала. Ну то есть знала, конечно, но все мои горести легко решались после нытья лучшей подруге. Эх, поговорить бы с ней снова… На Самайн у меня, как и всегда, был большой праздник. Горели свечи; по тёмной комнате метались рваные тени, скользили по полу и большим зеркалам. Посередине комнаты — круг, выложенный солью и кристаллами кварца. В ящике стола — завещание: когда спускаешься в подземный мир, никогда не знаешь, позволят ли вернуться обратно. В этот раз всё было иначе. И круг открывался как будто с трудом, и свечи слишком уж дрожали, и я сама чувствовала, что что-то пойдёт не так. Но остановиться не могла и даже не особо хотела: что-то будто тащило меня вперёд, подталкивало к нужной судьбе. И я покорно делала всё, что надо. Тихая музыка из колонки убаюкивала; глаза закрывались. Я почувствовала лёгкий толчок и обнаружила, что снова всё вижу. Всё — включая своё замершее, напряжённое тело, сидящее на полу. Ура! Теперь надо сосредоточиться и… Бам! С полки упала книга, ударилась об пол и перекатилась, нарушив границу круга. Кошка шарахнулась в сторону, смахнув хвостом ещё и несколько статуэток, и спрыгнула с полки, чуть не задев свечу. Я машинально посмотрела на книгу — и больше не смогла отвести взгляда; мир вокруг задрожал и несколько раз перевернулся, меня куда-то потянуло, в глазах потемнело, и на мгновенье я будто перестала существовать. Когда тьма перед глазами (глазами? Я не уверена, что в тот момент у меня были глаза) рассеялась, вокруг был только туман. Бесконечные переливы тумана, из сизого в фиолетовый, из тёмно-красного в иззелена-жёлтый, удивительной красоты. Я плыла сквозь него, как лист по озеру на ветру, без сил — и без желания — сопротивляться, расслабленно и спокойно. Только думала: я уже не вернусь домой. Моё тело осталось там, я видела, как оно падает на спину — беспомощное, сломанное, оставленное. Что будет теперь? Туман был неоднороден; то чуть рассеиваясь, то сгущаясь, он обнажал подобие проходов или дверей. В одном месте он совсем почти разошёлся, и я увидела комнату будто бы сквозь стекло, мутноватое, но достаточно прозрачное, чтобы разглядеть массивный письменный стол, стеллажи с книгами и два уютных кресла. В одном из них сидел мужчина, ещё не старый, но очень усталый, практически измождёный. Не могу сказать, что поняла это по его лицу — скорее просто почувствовала какой-то частью себя. Длинные чёрные волосы его растрепались, старинная книга с пожелтевшими страницами почти упала с коленей, глаза были закрыты; кажется, он дремал. Но не это заставило меня задержаться, а ощущение силы, наполнявшей комнату, силы, которую я чувствовала даже сквозь туман и стекло. Она была подобна смерти, настолько темна, и сну — настолько нежной я её ощущала. В эту тьму хотелось нырнуть с головой, замереть, чувствовать только её и ничего больше… Лишь один раз в жизни я чувствовала что-то подобное, во время посвящения в жрицы, и тот ритуал дался мне нелегко. Он вздрогнул, открыл глаза и посмотрел прямо на меня. Колючий, пронзительный взгляд будто бы ударил, отшвырнул, я хотела снова податься вперёд, но неумолимое притяжение уже тащило меня в сторону и дальше, сквозь туман. Я уже говорила, что меня ничего не волновало и не смущало; но теперь я ощутила что-то похожее на лёгкую грусть. А потом я открыла глаза. И очнулась. Осознала, что лежу на чём-то твёрдом, что вокруг какая-то суета, что кто-то сидит совсем рядом и улыбается мне. — Василиса, — сказал он и тогда я впервые услышала свое новое имя, — ты в порядке? Мне стоило сказать «нет». К новому телу я привыкла достаточно быстро. Пусть я и стала моложе на десять лет (теперь мне было шестнадцать, о чём я узнала из паспорта, бережно хранившегося в ящике письменного стола), но всё же оказалась достаточно похожей на себя в том же возрасте. Практически одинаковыми были глаза и тон кожи; комплекция тоже более-менее походила на мою, а вот волосы у меня были жёстче, да и красилась я в тёмно-красный, не в рыжий. Впрочем, такой оттенок мне тоже нравился, не с чего горевать. Когда я увидела свое новое имя — упала. Ноги не удержали, буквально. Оно тоже перекликалось с прошлой жизнью — Василина-Василиса, Огнева-Огневец… Василиса Огнева, черт возьми! Я что, в книжку попала? Знакомая обложка возникла перед глазами: именно она тогда упала с полки, нарушила круг… И, видимо, стала моей новой судьбой. Остальные детали тоже сходились: гимнастика, Марта Михайловна, Лёшка, куча кошек в квартире… Но всё же что-то было не так. Я точно помнила, что Василиса была на четыре года младше. И вообще, что-то царапало на краю сознания, говорило не расслабляться, а я, как и всякая ведьма, интуиции привыкла верить безоговорочно. Денег отчаянно нехватало. Я привыкла к удобной и стильной одежде, дорогой канцелярии, прочим мелким, но таким приятным вещам… А теперь я делала домашку за одноклассниц, и копила на красивые свечи, надеясь сделать свою новую жизнь хоть немного приятней. Ещё и прятать всё приходилось, от бабушки и от кошек. Смотря на них, я всегда вспоминала свою подругу — пушистую серую сибирянку, толстую и любимую. По ней я, наверное, скучала больше всего. После праздников Марта Михайловна попала в больницу; я, как и в книге, осталась пока одна. Только теперь стало можно проводить серьёзные ритуалы — и я этим воспользовалась. Тихонько переговорив с одноклассницами, я нашла себе первых клиенток. А первый заработок спустила на колоду Таро. Интересно, в отцовском доме получится колдовать? Впрочем, насколько я помню, о деньгах больше беспокоиться не придётся. Эх… Страшно, конечно, вот так во всё это влезать. Но что ещё делать? «Одари благословением своим, Великая, не позволь мне пропасть», коротко подумала я и толкнула дверь. Только теперь я действительно осознала, что новая жизнь началась.